Мак Рейнольдс
Кто первый?


Рассказы Ц



Мак Рейнольдс
Кто первый?

Как позднее определили компьютеры, все это началось в доме Марвина и Феб Селлерсов, живших в доме 4011 по Камино де Пальмас, город Таксон, штат Аризона.
Майской пятницей в половине восьмого вечера Марв Селлерс сидел за столом в своем псевдоранчо с двумя спальнями, за которое они выплачивали вот уже пять лет, и подсчитывал свои доходы и расходы. Ему потребовалось добрых два часа, чтобы прийти к потрясшему мир заключению.
Он посадил карандашом отметину на кончик носа и поморщился.
– Знаешь, Феб, – сказал он, – ничего другого не остается. Никак не выходит.
– О чем ты, Марв? – поинтересовалась Феб, разогревавшая три обеда сразу.
– Придется вернуть новый морозильник. Кстати, черт меня подери, чем тебе все-таки не угодил старый?
– Старый?
Она призадумалась, но особо не расстроилась. Честно говоря, семье Селлерсов не очень-то и нужен был морозильник. Морозильной камеры в холодильнике было вполне достаточно, потому что питались они в основном уже готовой и замороженный или консервированной едой.
– Видишь ли, Марв, старый морозильник был у нас уже почти четыре года. Новые модели во многом усовершенствованы. Их все время рекламируют – по стереовизору и вообще везде. А поменяв старый на новый, мы получили большую возвратную скидку.
– За старый еще даже не было выплачено, – угрюмо возразил Марв. – А что это за новые усовершенствования?
– Ну, старый был белого цвета. Сейчас ни у кого нет белых морозильников. Это не модно.
– Все равно, – сказал Марв, – придется отослать его обратно в магазин. Мы просто не в состоянии выплатить все рассрочки, если сложить их вместе, – за дом, за машину, за мебель, за плавательный бассейн и за путешествие в отпуске – помнишь? «Летите на ракете сейчас, а платите потом».
– Магазину это не понравится.
– Тогда им придется с этим смириться.
Под конец их разговора заявился старый Сэм.
– Помню, когда я был мальчишкой, – сказал он, – у нас был ледник. А лед для него развозил в фургоне один мужик. А мы, мальчишки, все лямзили из фургона кусочки льда – пососать. Нам тогда некогда было скучать. А сейчас дети сидят и пялятся в ящик.
– Угу, – буркнул Марв.
Гарри зашел к Джиму Уиверсу.
– Босс, – сказал он, – мне только что позвонил Марв Селлерс. Сказал, что не может больше выплачивать за морозильник, который купил несколько недель назад.
Джим Уиверс метнул в своего единственного клерка сердитый взгляд. Гарри пожал плечами.
– Я тут ни при чем.
Уиверс задумался, потом мрачно оглядел магазин.
– Быть может, удастся снова продать его под видом нового, – сказал он наконец. – Слушай, позвони тому оптовику в Феникс и скажи, пусть отменят наш заказ на три новых морозильника. Мы и так ими забиты. Почти никакого сбыта.
– Хорошо, – сказал Гарри. – Но покупателям нравится видеть разнообразие. Зеленые, розовые, сиреневые, фиолетовые… чтобы можно было подобрать под цвет кухонной мебели.
– А это уж моя забота, – рявкнул Уиверс – Да, послушай, как продаются эти финтифлюшки?
– Какие финтифлюшки, мистер Уиверс?
– Миксеры для коктейлей с атомными моторчиками, электрические расчески и зубные щетки и эти… атомные чесалки для спины. В любом случае, они были заказаны в одной партии. Отошли их обратно.
Джим Уиверс круто развернулся и вошел в свой крошечный оффис. Настроение у него было поганое.
Он посидел, немного поразмыслил, затем включил видеофон и набрал номер. Когда на экране появилась девушка, он попросил:
– Дайте мне Билла Уотерса.
Когда на экране появился Уотерс, Джим наполовину вызывающе, наполовину извиняющимся тоном сказал:
– Слушай, Билл, я собираюсь отложить заказ на «бьюик-кэйюз» на воздушной подушке.
Сперва Уотерс возражал и наконец сказал:
– У тебя трехмашинная семья, Джим. Тебе необходим этот «кэйюз».
– Перебьюсь пока что без него, – ответил Уиверс. – Может, загляну попозже посмотреть, что у тебя есть из подержанных моделей.
– Дело хозяйское, Джим. Заезжай, когда захочешь. Но я все же уверен, что тебе не следует отказываться от новой машины. Неужели ты не понимаешь, что у новых моделей под капотом почти тысяча лошадей?
– Пока, Билл, – сказал Уиверс и вздохнул.
– Ладно.
Билл Уотерс выключил видеофон и повернулся к секретарше.
– Вот дьявол, – буркнул он и поморщился.
– Простите? – отозвалась секретарша.
– Мисс Хардинг, напишите в Детройт и сообщите им о сокращении наших заказов. Да, до двух машин каждой марки в месяц. Напишите, что заказы будут опять увеличены, когда бизнес пойдет лучше.
– Боже, мистер Уотерс, и все это лишь из-за одного отказа? Год начался так хорошо.
Он мрачно взглянул на нее.
– Уж я – то умею чуять, когда ветер меняется. Наверняка в магазине Джима Уиверса дела весьма неважны. Следующими станут автомобили. Мне вовсе не хочется, чтобы наш склад был забит моделями полугодовой давности.
Он посидел, размышляя, потом снова включил видеофон и с расстроенным видом набрал номер.
– Фрэнк, – сказал он, когда экран засветился, – я подумал насчет того нового дома. Мне кажется, лучше будет сейчас это отложить.
Марв Селлерс вошел в дом с черного хода, как он всегда делал, возвращаясь с работы. Войдя в кухню, он с отвращением швырнул на стол шляпу.
– Что случилось? – поинтересовался старый Сэм, сидевший в любимом кресле-качалке.
– Где Феб?
– Еще не пришла с работы.
– Короче, меня только что уволили. Меня и восемь других парней.
– Из-за чего?
– А, у нас был заказ на постройку дома, да только тот мужик, что собирался его купить, передумал. Билл Уотерс из агентства «Бьюика». Должно быть, дела у него пошли неважно. Словом, эта качалка пока что еще моя. Да только вряд ли мы сможем свести концы с концами на сотню долларов пособия по безработице Марв с отвращением фыркнул. – Придется отослать обратно новую кушетку и кресло, которые недавно купила Феб.
– Твое счастье, – отозвался старик, – что старая мебель до сих пор лежит в гараже. Так, говоришь, бизнес ухудшается? Надо будет обсудить это завтра в парке с ребятами.
Марв открыл холодильник и достал пластиковую банку с пивом.
– Хорошо хоть у Феб есть работа, – буркнул он. – Черт знает, сколько времени пройдет, пока я найду другую работенку.
Пришла Феб, и он рассказал ей обо всем. Феб, как и обычно, осталась невозмутимой.
– Ничего страшного, – успокоила она его. – И чихнуть не успеешь, как найдешь новую работу. А пока придется поразмыслить, как жить дальше. Как говорится, затянем немного пояса.
Она грустно усмехнулась.
– И надо же было этому случиться как раз в тот вечер, когда я хотела попросить тебя сводить меня в ресторан Джун Перриуинкл. Кажется, лучше будет, если я приготовлю что-нибудь сама.
– Что ж, хоть какая-то польза, – буркнул Марв.
– Подумаешь, событие! – сказал им старый Сэм. – Когда я был мальчишкой, мы могли себе позволить лишь сосиски да гамбургеры. Нынче-то все лопают так, что аж раздуваются. Да еще кучу денег на это бухают. По мне хоть и дорого, да не всегда вкусно.
– Ладно, – сказала Феб, – теперь больше не будем объедаться. А мне придется начать что-нибудь выпекать самой.
– Я не стал бы вам советовать продавать сейчас ваши акции, миссис Перриуинкл, – серьезно произнес Норман Фоксбитер. – Рынок очень плох. На вашем месте я попридержал бы их, пока курс не выравняется и не начнет подниматься.
– Да, наверняка я бы так и сделала, мистер Фоксбитер, сказала Джун Перриуинкл, – но если говорить честно, то мне нужны деньги. Видите ли, сначала, когда я только открыла свой ресторан в пригороде Сентинел Парк, дела шли просто замечательно. Вы даже представить не сможете, насколько хорошо. Но вот сейчас…
Он кивнул.
– Для очень многих мелких заведений настали тяжелые времена. Первыми начинают страдать магазины подарков и антиквариата, маленькие лавочки, продающие поздравительные открытки к Рождеству и к дням рождения и им подобные. Так чем вы занимаетесь, миссис Перриуинкл?
– У меня маленький ресторанчик. Уверяю вас, всего шесть месяцев назад залы были бы, – она выдавила улыбку, – забиты под завязку, как у нас говорят.
Она протянула ему карточку.
– Вам с миссис Фоксбитер надо будет обязательно как-нибудь к нам заглянуть. У нас теперь совсем мало посетителей. А называется он «К Нам Скорее Загляни – Пальчики Оближешь».
Фоксбитер едва не вздрогнул, но сдержался.
– И все-таки я считаю, что вам не следует продавать акции. Вложить столько денег в подобное заведение, да еще в такие времена…
– Ну, довольно! Если хотите знать, мистер Фокс-битер, я поболе вашего разбираюсь в ресторанном бизнесе, потому что всю свою жизнь готовила у себя на кухне.
Оставшись один, Норман Фоксбитер долго сидел в своем кабинете, уставившись невидящим взглядом куда-то в угол. Потом он вздохнул и щелкнул клавишей конторского переговорника.
– Мортимер, ты не занят? – спросил он.
Услышав ответ, он поднялся и пошел в кабинет своего партнера.
Мортимер Фодер взглянул на него, когда он вошел.
– Садись, Норман. Вид у тебя что-то больно пришибленный.
Фоксбитер не стал тянуть кота за хвост.
– Мортимер, я пришел к выводу, что нам следует ликвидироваться.
– Ликвидироваться!
Молодой человек кивнул.
– А капитал перевести в Швейцарию и обратить в золото.
Мортимер Фодер взглянул на него с изумлением.
– Понимаешь, – затравленно произнес Фоксбитер, – вроде бы нет ничего такого, на что можно показать пальцем. Но мелочей множество. Иногда я предпочитаю положиться на интуицию.
Пожилой биржевый маклер и консультант по инвестициям медленно кивнул.
– Совершенно верно. Но все-таки даже так называемая интуиция обычно опирается на несколько твердых фактов.
Его партнер покачал головой.
– Боюсь, на этот раз факты вряд ли можно назвать твердыми. Недавно я говорил с Фрэнком Уэсли. Ну, ты знаешь, он планировал застроить новый район возле Вандерберг Виллидж. Так вот, он отказался от своих планов. На несколько домов у него были заказы, и от некоторых уже отказались – от одного или двух. Например, он собирался строить большой дом для Билла Уотерса из агентства «Бьюик». Как бы то ни было, но он отказался от всего проекта.
Мортимер Фодер нахмурился.
– С чего бы это Уотерс отказался от дома? Он так много о нем говорил, когда я его видел на вечеринке у Браунингов.
Молодой человек кивнул.
– Вот-вот, это и есть часть того, о чем я толкую. Сдается мне, что машины на воздушной подушке не очень-то хорошо продаются в этом году. – Он помолчал и добавил: – А ты не заметил, как много маленьких магазинов по всему городу сдается или продается?
Фодер пожевал губами.
– Говоришь, ликвидировать наше имущество и обратить его в швейцарское золото? – спросил он наконец – Боишься инфляции?
– И не только. Еще и резкого падения рынка, затем возможной дефляции золотого содержания доллара. Когда все кончится мы, разумеется, купим все обратно. Давай закрываться. Я вижу много признаков, что уже началось. Многие мелкие держатели акции теперь их продают. Им нужны деньги, чтобы не разорились их маленькие предприятия. А кое-кому уже и на повседневные расходы. В городе много безработных.
Старший партнер поморщился.
– Но ты же знаешь, Норман, я собираюсь на пенсию, а дело хочу передать тебе и молодому Брайанту.
Фоксбитер пожал плечами и медленно произнес:
– Разумеется, ты и сейчас волен это сделать, Мортимер. Я уверен, что справлюсь и сам.
Фодер покачал массивной головой.
– Нет. Придется очень многое предусмотреть. Потребуется внимательное руководство. Дай мне время все обдумать.
Норман Фоксбитер медленно поднялся.
– Я посоветовал бы тебе принять решение побыстрее, Мортимер. В такой игре нельзя опаздывать. Крах может наступить за одну ночь. Останется очень много тех, кто не решится вовремя спрыгнуть с поезда. И именно их ценные бумаги мы будем скупать за гроши, когда дым рассеется.
– Если он рассеется, – буркнул старик.
– Не понял.
– Да нет, ничего. Мы все обсудим с тобой и Брай-антом немного позднее, Норман.
– Хорошо, Мортимер.
Когда молодой партнер ушел, Фодер просидел за столом целый час, и лишь потом глубоко вздохнул и протянул руку к клавише коммуникатора.
– Миссис Бэллентайн, – сказал он, – соедините меня с верфью Сифорта в Уилмингтоне, штат Калифорния.
Несколько минут спустя он уже говорил человеку на экране:
– Я все понимаю и готов заплатить любую неустойку. Но тем не менее я должен совершенно твердо отказаться от постройки яхты.
Полчаса спустя, в Уилмингтоне, Питер Филдинг говорил своему мастеру:
– Ничего не могу поделать, Майк. Задули другие ветры. Придется прекратить строить все три. Раз уж мы потеряли заказ на яхту Фодера, я не могу рисковать и продолжать выполнять остальные спецзаказы.
– А как насчет той работенки для парня с киностудии? – угрюмо поинтересовался Майк.
– Сумма не настолько велика, мы просто не выживем. Придется продать верфь Гонзалесу и Мартинесу.
– Чтоб меня раздуло! – процедил Майк. – А я – то собирался себе домик купить. Старухе уже осточертело жить в квартирке два на четыре. Придется сказать агенту по недвижимости, что дельце не выгорит.
– Извини, Майк, – сказал Филдинг. – Трудно придется всем, пока не поступят новые заказы. Я сам собирался заиметь четырехместную реактивку Пайпе-ра, чтобы летать по выходным на рыбалку в Энсенаду. Мне тоже придется отказаться. Агент Пайпера просто озвереет, он уже заказал самолет.
– Скотт, – сказал президент, – как можно быстрее вызовите ко мне Уэйганда Денниса.
– Да, мистер президент.
Секретарь вышел, и вскоре в кабинете появился помощник президента по связям с прессой, как всегда выглядящий обманчиво ленивым и по внешности, и по поведению. Из угла его рта свисала трубка, сделанная из кукурузной кочерыжки, – деталь его внешности, широко известная в журналистских кругах.
– В чем дело, шеф? – спросил он.
– Садись, – сказал президент и продолжил раньше, чем собеседник успел опуститься в массивное кожаное кресло. – У тебя побольше времени, чем у меня, чтобы держать ухо поближе к грешной земле. Скажи мне, ради всего святого, что происходит в Кливленде? Что, фактически, происходит по всей стране?
– А почему именно в Кливленде? – осторожно поинтересовался Деннис.
Президент помахал листком бумаги.
– Мы только что получили срочный телефонный запрос о финансовой помощи, чтобы их суповые кухни могли продолжать работать. Что такое суповые кухни?
– Вообще-то, – сказал Деннис, доставая кисет с табаком, при нынешних обстоятельствах это не особо удачный термин. Он пришел из прошлого. А в Кливленде сейчас осуществляется программа бесплатного питания. Все нуждающиеся получают еду за счет города.
– Что, в Кливленде настолько плохо?
– Боюсь, что да, мистер президент. Даже эта программа им становится не по силам. Видите ли, она увязана с другими программами, выплатой пособий по безработице для некоторых служб доставки, концерну по автоперевозкам и другим, что переживают сейчас трудные времена. Поэтому людям не приходится стоять в очереди за супом, его развозят им по домам.
– Ну, так из-за чего же кризис?
Уэйганд Деннис набивал трубку.
– Очевидно, люди, получающие пособие, взбунтовались против получаемого питания. В наше время все заботятся о своем весе. Они ворвались в зал городского совета, требуя низкоуглеводной диеты с высоким содержанием белка. Ну, знаете, бифштексов, спаржи, артишоков, авокадо и тому подобного. Приближаются выборы, так что отцы города капитулировали.
На мгновение президент воспринял все по-своему.
– Что же, в этом есть смысл, – сказал он.
Деннис пожал плечами, отыскивая спички в нескольких карманах по очереди.
– Да, сэр. Но городская казна уже почти пуста, потому что поступление налогов и другие источники городских доходов резко сократились. Следовательно, они и обратились за помощью к федеральному правительству.
– Потрясающе! – фыркнул президент. – Неужели они не понимают, сколько денег требуется нам самим? Неужели до них не доходит, что мы освобождаем Мозамбик, содержим Финляндию и проводим полицейскую акцию в Антарктике?
Он схватил еще один отчет и махнул им перед носом пресс-агента.
– И это еще не все. Далеко не все. Что происходит – в Денвере? Им тоже потребовались деньги.
– У них кончились местные фонды для выплаты пособий, и безработные въехали в зал городского совета.
– Въехали? – взвыл президент.
– Да, сэр. В прежние времена люди, у которых были жалобы, обычно врывались в зал совета со всякими плакатиками. Сейчас они туда просто въехали.
– Ах, вот как…
Президент ненадолго замолк, его лицо исказилось, словно он мучительно размышлял.
Деннис удивился. От президентов уже с давних пор не ожидали особого ума. Нынешний имел, возможно, самый лучший образ в глазах общественности и был на стереовидении самой привлекательной личностью, поскольку обладал фотогеничностью и эйдетической памятью на имена всех тех, кому доводилось хотя бы раз пожать ему руку.
1 2 3 4