– Вы рисуете здесь какой-нибудь звездный пейзаж…Александр Синяев прошелся иглой по поверхности глобуса. На стенах рубки, против точек, к которым он прикасался, загорались звезды. Он ограничился сотней покрупнее и кое-где пририсовал пятнышки туманностей. Бабич молча следил за этими манипуляциями.– Я набрал небо района, куда мы собираемся переместиться, – объяснил Александр Синяев. – Теперь следует сделать так.Он ударил по глобусу ребром ладони, активируя двигательную систему. Рука отскочила, как от мяча, а глобус уже слабо пульсировал, и светлые точки на его поверхности медленно гасли. И так же медленно тускнел рисунок созвездий на черных стенах рубки.– Вот и все, – сказал Александр Синяев. – Как видите, очень просто.– Где мы теперь находимся?– На прежнем месте. В двух мегаметрах от «Земляники».Бабич выглядел разочарованным.– Почему?– Такого неба нет, – объяснил Александр Синяев. – По крайней мере, на Млечном Пути.Бабич молчал. В его глазах была просьба. Отказать было невозможно. Александр Синяев передал ему иглу.– Тренируйтесь. Может быть, пригодится.Раза четыре Бабич ткнул глобус, регулируя силу нажима. После удара шар каждый раз начинал пульсировать, и небо над ними гасло – жуткое, дикое небо с одной заблудшей звездой.Потом Бабич начал очень старательно выкалывать звездный небосвод. Александр Синяев сразу его узнал. Это было то самое небо – разумеется, слегка искаженное.Бабич ударил по шару, тот запульсировал, и звезды на стенах рубки снова медленно потускнели.– Что я сделал неправильно?– Небо, – объяснил Александр Синяев. Все было естественно.Бабич был там всего один раз, очень недолго, и неправильно передал рисунок созвездия Четырех Воинов. Кроме того, у него дрожала рука, и некоторые звезды получились переменными.– Попробуйте еще, – предложил Александр Синяев. Бабич быстро заработал иглой. Когда он дошел до Четырех Воинов, Александр Синяев остановил его:– А как же все-таки ваши товарищи? Как руководство?..Бабич отрицательно покачал головой. Тогда Александр Синяев молча скорректировал его руку, пририсовал сверху диск Дилавэра и ударил по шару ребром ладони. 4. Место работы. Глобус не шелохнулся. Звезды стали ярче. Кроме тех, которые были на стенах рубки, засветились мириады более слабых. Под ногами вспыхнул ослепительный диск Лагора, и крошечное пятнышко Дилавэра приобрело голубоватый оттенок.Бабич оглядывал стены рубки, превратившиеся в окна обзора.– А можно приблизиться к планете?– Конечно.Александр Синяев наметил окружность вокруг пятна Дилавэра. Удар – и оно вросло в раздвинутые границы.Бабич взял иглу из рук Александра Синяева. Планета падала к ним, как купол парашютиста. Потом остановилась, закрыв небосвод, превратилась в пятнистую крышу. Облака громоздились над ними, как опрокинутые торосы. На дне прозрачных провалов синело зеркало океана.Александр Синяев отобрал у Бабича сверкающую иглу и вложил ее на место, в висящий перед ним глобус. Он немедленно съежился, и рубка приняла первоначальный вид.– Вы хотели приключений, – напомнил Александр Синяев. – Тогда поторопимся.Они влетели на стартовую палубу. Десантные диски культуры Маб стояли рядами, как тарелки серебряного сервиза.– Скафандры, – скомандовал Александр Синяев. – Больше они не понадобятся.Они одновременно сорвали шлемы, и Бабич закашлялся в душном воздухе звездолета. Александр Синяев надел кобуру и бросил скомканный скафандр в угол. Бабич поступил так же.Они лежали внутри диска, разделенные прозрачной перегородкой. Звездолет растворялся на фоне неба, прячась в защитном поле. Они стартовали без шума и перегрузок, и Александр Синяев закладывал крутое пике, уводя диск в облака.Пике завершилось. Диск, как беззвучный призрак, мчался уже вверх, по восходящей ветви параболы, почти отвесно. Облака остались позади и в густой черноте на курсе блеснуло сооружение станции. Она вырастала, темнея причальной трубой. Сбоку шевельнулись стволы лазерных батарей. Не для салюта, но все равно. Они проспали, слишком поздно пришли в движение.Дело было сделано. Диск швартовался, а люди уже покидали эллинг, стараясь не греметь по металлу. Вскоре далеко впереди послышался звук, которого ждал Александр Синяев. Он потянул Бабича в ближайшую нишу, под прикрытие тени.Мимо прогрохотало – будто по коридору пробежало растянутое метров на шесть десятиногое чудовище, обутое в подкованные сапоги. Пять солдат – скоро появятся и отставшие. Они не заставили ждать. Еще один десятиногий отряд прогромыхал в темноте, торопясь к причалу.– Пошли, – скомандовал Александр Синяев, и они понеслись по звонкому полу, повторяя повороты тоннелей. Путь преградила стена. Александр Синяев нащупал рукоять лучемета и рванул дверь.Их оглушил хохот. Прошло всего несколько часов, как человека вывели из аудитории, и сейчас здесь была перемена. Веселье шло полным ходом, сквозь сигаретный дым на классной доске просвечивали круглый контур корабля Маб и подробная схема атаки из-за угла, и опять на пороге стояли двое, грозя лучеметами.И вновь никто не обратил на это никакого внимания. Всем было не до людей.– Встать! – гаркнул Александр Синяев. – Смир-р-рно!Это на них подействовало. Они, офицеры, знали, что командовать здесь может лишь генерал, и безропотно поднялись: встали все сразу, единой массой, еще сотрясающейся от смеха, но уже меняющей смех на страх под квадратными дулами лучевых пистолетов… Люди медленно шли вдоль стены, но никто уже не смотрел на них. Все выполняли приказ и стояли по стойке «смирно». А люди были уже вне поля зрения, они обогнули зал, их спины уперлись в стену – там, где был потайной люк. Не глядя, Александр Синяев втолкнул в отверстие Бабича, окинул взглядом аудиторию и последовал за своим спутником.За время отсутствия Александра Синяева здесь тоже не произошло существенных перемен. В большом квадратном окне светилась имитация городского пейзажа, кушетка была аккуратно застелена, дверь во внутренние отсеки плотно прикрыта, а Квилла и Дзанг, два робота-универсала с планеты Пьерн, похожие в профиль на карликовых тираннозавров, увлеченно играли в шахматы за низеньким столиком в углу. Человек сам когдато обучил их этой игре, но вскоре стал для них слишком слабым противником.Кроме них, в комнате присутствовал фантом. Сегодня он был Посланником Круга: сидел в кресле за рабочим столом, неестественно прямой и недвижный, как изваяние.Николай Бабич, увидев роботов и фантом – а тот только что материализовался, – остановился в нерешительности. Александр Синяев понял его реакцию. Роботы слишком напоминали доисторических ящеров; Посланник был гуманоидом, но, конечно, не человеком, он принадлежал к другой расе. Если, разумеется, можно характеризовать так фантом. Он мог принять любую внешность, но сейчас она была как у его партнеров с Кносса в часы умственного труда. Щуплое тельце, неестественно длинные руки и ноги, низкий лоб, голый череп, шерсть на лице и руках – его вполне можно было принять, например, за дьявола.Впрочем, какое-то время назад именно такая внешность представлялась Александру Синяеву верхом совершенства. Чтобы осознать себя человеком, необходимо хотя бы немного пожить среди настоящих людей. Или, допустим, на Дилавэре…Александр Синяев обошел Бабича и сел напротив Посланника.– Откуда ты и с какими вестями? – церемонно спросил человек.Квилла и Дзанг настороженно и одновременно повернули лица. Но, узнав голос Александра Синяева, вновь занялись шахматами. Глаза Посланника неторопливо открылись: черные, пронзительные глаза существа, привыкшего повелевать. Фантом всегда был таким во время сеанса связи.– Я с вестями от Круга, – нараспев произнес он, не меняя позы. – И вести мои дурные. – Его взор, наткнувшись на непроницаемый взгляд человека, плавно обошел помещение и остановился на неподвижной фигуре Бабича. – Кто он и что он знает? Почему он здесь, куда проникают только изображения? Кто позволил тебе замкнуть Круг на аборигене?– Это не абориген, Посланник, – твердо сказал человек. – Это мой соплеменник. Мы с ним одной крови. Я был приговорен и казнен, он спас меня от мучительной смерти. Лишь чрезвычайные обстоятельства заставили меня привести его. Сейчас он нуждается в отдыхе.– Наша родина Круг, – нараспев произнес фантом. – Другого отечества нет. Но ты прав, пускай пока отдохнет. Не стоит ему слышать то, о чем мы здесь говорим.– Не в этом дело, Посланник. Ведь он все равно ничего бы не понял.– А если бы он запомнил? – возразил фантом. – Откуда нам знать, какая у него память? Пусть отдыхает.Возразить было нечего: логика Круга абсолютна. Александр Синяев встал и подошел к Бабичу. Разговор шел в ускоренном темпе, и Бабич воспринял его так: Синяев скользнул к столу, они со странным существом, которое почему-то казалось бесплотным, обменялись непонятными репликами, и все закончилось.– За мной Николай. Вам пора отдохнуть.Они вышли в смежную комнату.Соседняя комната была на вид точно такой же, но в ее стенах прятались мощные установки гипнообучения. Александр Синяев помог Бабичу застелить постель, показал, где что.– Ничего не бойтесь. Я все объясню потом. Сейчас ложитесь и ни о чем не думайте. Когда проснетесь, вы будете знать гораздо больше, чем теперь. Спокойной ночи.Он ободряюще улыбнулся и вышел. Роботы невозмутимо продолжали партию. Посланник ждал человека. Его глаза смотрели равнодушно и повелительно.– Раскрой уши и память, – произнес он нараспев. – Внемли и повинуйся.И человек приготовился слушать.Новости были действительно неприятные. Во-первых, станция охвачена боевой тревогой. Весь наличный состав мобилизован на розыски оборотней-диверсантов, которые атаковали ее некоторое время назад, перебили половину команды и скрылись с десятком заложников. И хотя после корректировки эта информация превратилась в невинное сообщение о возвращении Александра Синяева, объективно она существовала: коррекция не распространялась на персонал станции. Во-вторых, пост у Хребта Исполинов раскрыт, в ближайшие часы можно ожидать штурма. А главное – Круг отзывал человека.План Круга менялся. Предписывалось собрать и упаковать имущество – все имущество – и провести его полную эвакуацию. Дальнейшие инструкции будут сообщены позже, в надлежащем месте и в надлежащее время.Причина всей этой поспешности была проста: дальнейшее Внедрение на планету потеряло целесообразность.– Но я работал исключительно с техникой Маб, – сказал человек. – Какое дело мне до Внедрения?– На каждом круге два направления, – произнес Фантом. – Ты работал с техникой: ты вернул в строй и заселил космическую станцию, ты починил машину для предсказаний в Талассе. Но одновременно ты представлял здесь Круг; Круг замыкался на Дилавэре, и планета была одной из его бесчисленных точек. Теперь она перестала быть ею; решено отсюда уйти.– Все точки Круга равны, – сказал человек, внутренне закипая. – Но обижаться на фантом бессмысленно – сейчас он не личность, а всего лишь посредник. Что толку злиться на телефон? Каждое следствие имеет массу причин, Посланник. Где они, эти причины?– Во-первых, тебя раскрыли… – начал перечислять фантом.– Но об этом никто не знает! – возразил человек.– Об этом знаю я, – величаво произнес фантом. – Следовательно многие в Круге. Раскрыт пост у Хребта Исполинов, и в Круге об этом знают все. Но план изменен задолго до рождения этой информации. Таласское предсказание признано достоверным; нашествие неминуемо.– Но я знал об этом всегда, Посланник. Именно поэтому я готовлю Дилавэр к самозащите.– Твоя миссия признана нецелесообразной, – продолжал Фантом. – Ни один из близких миров Круга не способен оказать помощь. Опыт Круга гласит, что противиться нашествию невозможно. Оно неотвратимо. Никто не пойдет на бессмысленные расходы ради планеты, уже не входящей в Круг.– Я потратил несколько лет на подготовку местного населения, – возразил человек, хотя понимал, что дискуссия бесполезна. – Нам поможет наследие Маб. Я почти закончил цикл обучения.– Мощь десанта из прошлого безгранична, никто не справится с ней. И теперь ты раскрыт, ты приговорен и казнен. – Человеку показалось, что на тонких губах фантома мелькнула презрительная усмешка. – Так что круг замкнут. Помни – разорвать его не дано. Вошедший в Круг раздвигает его пределы, но не выходит из них. Лишь план Круга служит ему маяком.«Но каждая экспедиция имеет еще сверхзадачу – истинную цель, не внесенную ни в один план», – вспомнил вдруг человек. Повелительные глаза Посланника закрылись. Но он не исчез, оставался в кресле, по прежнему прямой и неподвижный, как изваяние. Следовательно, сеанс не был закончен. Фантом снова открыл глаза. Да, сеанс продолжался.– Круг должен знать о твоем контакте, – властно произнес он, по прежнему не меняя позы. – Главное – координаты. Круг всегда интересовала Родина твоих предков.– Что я могу рассказать? – спросил человек. – Я почти ничего не знаю, Посланник.– Ты был спасен от мучительной гибели, – произнес Фантом. – Значит, ты бал участником встречи. Следовательно, ты знаешь все. Раскрой память и развяжи язык. Когда информация становится объективной, круг расширяется.– Мне нечего рассказать, Посланник. Меня подобрал их корабль. Потом он последовал дальше, я вернулся сюда. Встреча состоялась здесь, близ Дилавэра.– И это все, что может заинтересовать Круг? Вся объективная информация?..– Нет, – сказал человек. – Я пригнал звездолет.– Чей?– Маб, большого тоннажа.Квилла и Дзанг, повернувшись, синхронно приоткрыли зубастые пасти, а в равнодушных глазах Фантома появился вопрос, настолько понятный, что информация перешла в объективную форму еще до произнесения вслух.– Корабль Роботов?..– Нет, грузо-пассажирский лайнер, – сказал человек. – Но большого тоннажа, с оранжереей.Последовала пауза. Шахматисты устрашающе усмехнулись и вернулись к любимому делу. Глаза фантома вновь стали холодными и повелительными.– С оранжереей, – нараспев повторил он. – Включение техники прошлого лишь укрепляет Круг. Но как среагирует Дилавэр?– Я спрятал корабль в маскировочном поле, – объяснил человек. – Правда, диск стоит здесь, в эллинге.Последовала долгая пауза.– Хорошо, – произнес Фантом. – Законы стареют, Круг не стоит на месте. Но тот, кого ты привел? Что знает он о Родине твоих предков?– Вряд ли что-то существенное. Переход от одних координат к другим слишком сложен. Даже Круг не знает Галактики, что же может один человек?.. Если больше вопросов нет, я бы хотел отдохнуть.– Хорошо, – произнес фантом. – Твоя информация будет проверена. И не забудь про Хребет Исполинов. Я приду и буду держать Мост. Наша родина Круг, и нет иного отечества.Отвечать на традиционную формулу человек не стал, да это от него и не требовалось. Фантом закрыл глаза, стал полупрозрачным, исчез совершенно. Тогда человек подошел к кушетке и лег не раздеваясь. Игроки продолжали переставлять фигуры, окружающее их мало заботило. Свет в комнате погас, кушетка заколебалась, воздух наполнили тихие колыбельные звуки. Но человек уже не слышал их – он заснул тотчас, лишь только голова его коснулась подушки. Заснул, стараясь не думать про завтрашний день.День предстоял тяжелый.В первом приближении станция представляла собой длинный толстый цилиндр, половину сердцевины которого – от центра до одного из торцов – занимала группа внедрения. Аборигены никогда не догадывались, кто живет под ними, и считали себя единственными обитателями и хозяевами станции. Кроме человека, внутренним люком никто никогда не пользовался – Фантому не нужен люк. А человека на станции по ряду причин считали за своего. Так было до вчерашнего дня.Сейчас все стояли снаружи, на тесной площадке не своем торце станции. Она, если не считать внутреннего люка, служила единственной коммуникацией, связывающей станцию с внешним миром. Здесь располагались шлюз, наблюдательный пост, антенны дальней космической связи. Никто из аборигенов не подозревал о существовании этой площадки. Столь непростую иллюзию поддерживал фантом – вернее, его партнеры на Кноссе. Они заставляли аборигенов считать, что диаметр половины станции меньше, чем в действительности, – ровно на поперечник сердцевины.Сейчас станцию и предгорья Хребта Исполинов связывала тонкая, почти невидимая нить, оканчивающаяся в руках фантома. Он был в форме Держателя Моста и походил на трехметрового геркулеса. Надо было действовать. Дзанг взялся трехпалыми ладонями за страховочное кольцо, оттолкнулся копытом от края площадки и помчался вниз, стремительно уменьшаясь. Его примеру последовал Квилла. Александр Синяев еще раз объяснил Бабичу, как пользоваться переправой, и тот тоже исчез внизу.Когда все они растаяли в облаках, человек остался один на один с Держателем. Они говорили о всякой всячине:
1 2 3 4 5 6 7 8