Некоторые бывшие колонии нашли эту практику столь прибыльной, что экспорт наемников стал их главным источником доходов, а вербовка и обучение солдат — их главной промышленностью.
Гранд Сенат Кодоминиума пытался сохранить свое присутствие в бывших колониальных областях через обнародование так называемых Законов Войн (см.), цель которых регулировать оружие и тактику, которые могут применять наемные войска. Проведение в жизнь этих законов носит спорадический характер. Когда Сенат приказывает Флоту вмешаться и принудить к законам войны, неизбежно возникает подозрение, что на кон поставлены другие интересы Кодоминиума или что один или несколько сенаторов имеют нераскрытые причины для своего интереса.
Наемные части набирают своих рекрутов в общем из тех же источников, что и Десантные Войска Кодоминиума, а обучение делает упор, скорее, на верность товарищам и командиру, чем какому-нибудь правительству. Степень, до какой командир наемников успешно отделил своих солдат от всяких нормальных общественных отношений и удивительна, и тревожна.
Наиболее известные наемные войска описаны в отдельных статьях. Смотри: КОВНАНТ, ФРИДЛАНД, ЗАНАДУ, ЛЕГИОН НАЕМНИКОВ ФАЛЬКЕНБЕРГА, НОВЫЙ ИНОСТРАНЫЙ ЛЕГИОН, КАТАНГСКИЕ ЖАНДАРМЫ, КОММАНДОС МУЛМЭНА.
Легион наемников Фалькенберга.
Чисто частная военная организация, сформированная из бывших строевых Десантников Сорок Второго Полка Кодоминиума под командованием Джона Кристиана Фалькенберга III. Фалькенберг был кассирован из Флота Кодоминиума при неясных обстоятельствах, а вскоре после этого был распущен его полк. Большая часть бывших солдат и офицеров Сорок Второго решила остаться с Фалькенбергом.
Легион Фалькенберга, похоже, впервые был нанят правительством только недавно обретшей независимость бывшей колонии Хэдли (см.) для подавления гражданских беспорядков. Были многочисленные жалобы, что в ходе безуспешного мятежа, последовавшего за уходом Кодоминиума, обеими сторонами было применено крайнее насилие, но правительство Хэдли выразило удовлетворение действиями Фалькенберга.
Вслед за наймом на Хэдли Легион Фалькенберга принимал участие в многочисленных мелких оборонительных и наступательных войнах, по крайней мере, на пяти планетах и в этом процессе приобрел репутацию одной из лучше всего тренированных и наиболее эффективных существующих ныне мелких военных частей. Затем он был нанят Губернатором Кодоминиума на тюремной планете КД Танит.
Этот последний найм вызвал большие споры в Гранд Сенате, так как Танит остается под контролем КД. Однако Гранд Адмирал Лермонтов указал, что его бюджет не позволяет ему располагать на Таните регулярные войска, обязанные выполнять другие задания, данные Гранд Сенатом. После продолжительных дебатов найм был одобрен как альтернатива набору нового полка Десантников КД.
По последним сообщениям Легион Фалькенберга остается на Танит. Его контракт с Губернатором, говорят, истек.
Яркий образ Танит заменил изображение Земли на обзорном экране Гранд Адмирала Лермонтова. Планета могла бы сойти за Землю: у нее имелись яркие облака, закрывавшие контуры земли, и моря, которые завихрялись в типичной картине циклона.
Более пристальный взгляд показывал различия. светило было желтым: звезда Танит была не такой горячей, как Солнце, но планета находилась к ней ближе. Там было меньше гор и больше болот, струившихся в желто— оранжевом мареве.
Несмотря на свой несчастный климат, Танит была важной планетой. Она являлась первой и ближайшей удобной свалкой для отщепенцев Земли. Не было лучшего способа иметь дело с преступниками, чем отправить их на полезные и каторжные работы на другую планету. Танит получала их всех: бунтовщиков, преступников, недовольных, жертв административной ненависти; все отбросы цивилизации, которая не могла больше себе позволить неуживчивых.
Танит также являлась главным источником борлоя, названного всемирным фармацевтическим обществом «совершеннейшим возбуждающим наркотиком». При больших запасах борлоя, крышку на котле с Гражданами в их Островах Благополучия можно было удержать. Вызываемое наркотиком счастье было искусственным, но от этого не менее реальным.
— Итак, я торгую наркотиками, — говорил Лермонтов своему визитеру. — Едва ли это то, чего я ожидал, когда стал Гранд Адмиралом.
— Мне очень жаль, Сергей, — Гранд Сенатор Мартин Грант постарел; за десять лет он стал выглядеть на сорок лет старше. — Факт, однако, тот, что ты лучше протянешь с Флотом, владеющим несколькими плантациями борлоя, чем полагаться на то, что я могу вырвать для тебя у Сената.
Лермонтов с отвращением кивнул.
— Это должно кончиться, Мартин. Где-то, как-то, но это кончится. Я не могу удерживать боевую часть от развала на выручку от продажи наркотиков — наркотиков, выращенных рабами! Солдаты не делаются хорошими рабовладельцами.
— Да, легко представить, не так ли? — Адмирал негодующе покачал головой. — Но есть пороки, естественные для солдата и матроса. Эти у нас имеются во множестве, но это не те пороки, которые разлагают его боеспособность. Рабовладельчество — это порок, разлагающий все, к чему прикасается.
— Если ты так чувствуешь, что я могу сказать? — спросил Мартин Грант. — Я не могу предложить тебе другой альтернативы.
— А я не могу пустить все это на самотек, — сказал Лермонтов. Он зло стукнул по пульту управления, и Танит растаяла на экране. Земля более голубая и для Лермонтова куда более прекрасная выплыла из минутной черноты. — Дураки они там, внизу, — пробурчал он словно про себя. — И мы не лучше. Мартин, я все снова и снова спрашиваю себя, почему мы не можем ничего контролировать? Почему мы подхвачены, словно щепки в бешеном потоке? Люди могут направлять свою судьбу. Я знаю это. Так почему же мы так беспомощны?
— Ты спрашиваешь себя не чаще, чем я, — ответил Сенатор Грант. Голос его был низким и слабым. — По крайней мере, мы все еще пытаемся. Черт, у тебя же больше власти, чем у меня! У тебя есть Флот и есть тайные фонды, полученные с Танит. Господи, Сергей, если ты не можешь что-либо сделать, имея это…
— Я могу помочиться на пожар, — сказал Лермонтов. — И ничего больше, — он пожал плечами. — Так что, если это все, что я могу поделать, то я буду продолжать сливать воду. Ты выпьешь?
— Спасибо.
Лермонтов подошел к шкафу и достал бутылки. Его разговор с Гранд Сенатором Грантом никто другой никогда не слышал, даже годами бывшие при нем ординарцы.
— Прозит.
— Прозит.
Они выпили. Грант достал сигарету.
— Кстати, Сергей, что ты теперь собираешься делать с Фалькенбергом, раз с неприятностями на Танит покончено?
Лермонтов холодно улыбнулся.
— Я надеялся, что у тебя есть решение этого вопроса. У меня больше нет фондов…
— Деньги с Танит?
— Нужны в других местах, просто, чтобы удержать Флот от развала, — убежденно ответил Лермонтов.
— Тогда Фалькенбергу придется просто самому найти свой путь. С его репутацией у него не должно быть проблем, — сказал Грант. — А даже если и будут, у него станет не больше неприятностей, чем у нас.
Глава ТРИНАДЦАТАЯ
2093 год н.э.
Жара навалилась на сырые поля. Два часа до полудня из пятнадцати с лишним часов танитского солнечного дня были уже жаркими. Даже посреди зимы джунгли курились и в полдень, и вечером.
Небеса над полковым лагерем были желто-серыми. Местность понижалась на запад и переходила в болото, где фыркали, зарываясь поглубже в грязь, звери Вима. В самом лагере завис горячий, влажный, тяжелый воздух с густым запахом брожения и разложения.
Полковой лагерь был островком геометрической точности в хаосе джунглей и холмов. Все казармы из желтой утрамбованной земли находились на перпендикулярных друг к другу линиях. Каждая рота вытянулась в единую линию от коттеджа ее центуриона на одном конце до коттеджа старшего взводного сержанта на другом.
Широкая улица отделяла Ряд Центурионов от Линии Ротных Офицеров, а за тем, что было более короткой Линией Полевых Офицеров, пирамида неизбежно сужалась, пока на ее вершине неизбежно не оказывалось одинокое здание, где жил полковник. Другие офицеры жили со своими женами, а квартиры женатых рядовых сформировывали одну из сторон лагеря; но полковник жил один.
Визитер стоял с полковником и следил за церемонией смотра, развившейся в Англии времен королевы Анны, когда полковым командирам платили согласно силе их полков, а мастера смотров королевы должны были определять, что каждый, тянувший плату, в самом деле пройти смотр, или вообще существовал.
Визитер был историком-любителем и обозревал парад с кривой усмешкой. Война переменилась, и солдаты больше не маршировали сомкнутыми рядами, чтобы давать залпы по команде. Но полковникам снова платили согласно силам, которые они могли повести в бой.
— Доложить! — команда начальника строевой подготовки легко донеслась по открытому плацу до неподвижных сине-золотых каре.
— Первый батальон: Рота "Б" в дозоре. Отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Второй батальон: отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Третий батальон: отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Четвертый батальон: четверо в самоволке, сэр!
— Ай, как неловко, — произнес визитер sotto voce ( франц. см в словаре).
Полковник попытался улыбнуться, но у него это не получилось.
— Артиллерия: отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Разведвзвод в полном составе, сэр!
— Саперы в полном составе, сэр!
— Оружейный батальон: авиавзвод в дозоре. Батальон присутствует или в отчете за отсутствующих, сэр!
— Штабная рота: свободные от караула в строю, сэр!
Начальник строевой подготовки ответил на каждую честь, а потом четко повернулся и отдал честь полковнику.
— В полку четверо солдат отсутствуют без уважительной причины, сэр.
Полковник Фалькенберг отдал честь в ответ.
— Займите свое место.
Капитан Фаст сделал поворот кругом и промаршировал на свое место.
— Торжественным маршем, арш!
— Играй!
Оркестр заиграл военный марш, который, должно быть, был старым и в двадцатом веке. Полк построился в колонну и замаршировал по плацу. Когда роты достигали командиров, и солдаты вскидывали в унисон головы, вымпела и знамена приспускали в салюте, а офицеры и центурионы размашисто вращали саблями.
Визитер кивнул про себя. Это было не самое подходящее. В восемнадцатом веке демонстрации способности солдат маршировать строем, а младкомов и офицеров умело пользоваться шпагой имели прямое отношение к боеспособности. Теперь же — нет. И все-таки это была впечатляющая церемония.
— Слушай приказ! — главстаршина стал зачитывать со своей планшетки приказы о повышениях, расписания дежурств — повседневная деятельность полка, в то время, как визитер обливался потом.
— Очень впечатляюще, полковник, — похвалил он. — Наши вашингтонцы и в лучшие дни не выглядели так четко.
Джон Кристиан Фалькенберг холодно кивнул.
— Подразумеваете, что они могут быть не так хороши в бою, господин министр? Вы хотели бы демонстрацию иного рода?
Говард Баннистер пожал плечами.
— Что бы это доказало, полковник? Вам нужен найм, прежде чем полк пойдет к черту. Я не могу себе представить, что ловля беглецов на тюремной планете Кодоминиума сильно привлекает хороших ребят.
— Да. Когда впервые прибыли, дела обстояли не так просто.
— Это я тоже знаю. Сорок Второй был одной из наилучших частей десантных войск КД. Я никогда не понимал, почему распустили именно его? Я говорю о вашей нынешней ситуации с вашими войсками, застрявшими здесь без транспорта — вы ведь наверняка не собираетесь сделать Танит своей пожизненной штаб-квартирой?
Главстаршина Кальвин покончил с приказами на день и терпеливо ждал инструкций. Полковник Фалькенберг изучал своих солдат в ярких мундирах, стоявших по стойке «смирно» под палящим танитским солнцем. На миг на его лице могла заиграть легкая улыбка. Было мало людей из четырех тысяч, чьих имен и историй он не знал.
Лейтенант Фаркхар был партийным функционером, навязанным ему, когда Сорок Второй наняли политизировать Хэдли. Он стал хорошим офицером и выбрал возможность уехать с полком после дела. Рядовой Алькасар был задумчивым великаном с неутолимой жаждой, самый медлительный солдат в роте "К", но он мог поднять в пять раз больше собственного веса и спрятаться в любой местности. Дюжины, тысячи бойцов, каждый с собственными сильными и слабыми сторонами, складывались в полк наемных солдат без шансов отправиться по домам и неприятным будущим, если они не уберутся с Танит.
— Главстаршина!
— Сэр!
— Вы останетесь со мной и засечете время. Трубач, играй «Седлай», «С полной выкладкой» и «Товсь на борт».
— Сэр! — трубач был седоватый ветеран с капральскими лычками. Он поднял сверкающий инструмент с синими и золотыми кисточками, и по плацу полились маршевые ноты. Прежде, чем они замерли, стройные ряды растворились в массах бегущих солдат.
Суматохи было меньше, чем ожидал Говард Баннистер. Казалось, прошло невероятно короткое время прежде, чем первые солдаты снова стали строиться. Они выбегали из казарм мелкими группами, по несколько человек на каждую роту, потом еще, еще и, наконец, поток разрозненных солдат. Теперь вместо ярких цветов было тусклое разнообразие выпирающей над немурлоновыми доспехами синтекожи. Яркая надраенность исчезла с оружия. Фуражки были заменены боевыми касками, сверкающие сапоги — сапогами из кожи помягче. Когда полк построился, Баннистер повернулся к полковнику:
— А почему трубы? По-моему, это довольно несовременно.
Фалькенберг пожал плечами.
— Вы бы предпочли, чтобы приказ кричали? Вы должны помнить, господин министр, наемники живут в гарнизонах так же, как и в боях. Трубы напоминают им, что они солдаты.
— Думаю…
— Время, главстаршина, — потребовал начальник строевой подготовки.
— Одиннадцать минут, восемнадцать секунд, сэр.
— Вы пытаетесь сказать, что солдаты сейчас готовы грузиться на корабли? — спросил Говард Баннистер. Выражение его лица показывало вежливое недоверие.
— Собрать снаряжение оружейного и артиллерийского батальонов потребовало бы больше времени, но пехота может подняться на борт корабля прямо сейчас.
— Я считаю, что в это трудно поверить — солдаты, конечно, знали, что это только тренировка.
— Откуда бы им это знать?
Баннистер рассмеялся. Он был крепким мужчиной, одетым в дорогой деловой костюм, присыпанный сигарным пеплом спереди. Часть пепла улетела, когда он рассмеялся.
— Ну, вы и главстаршина все еще в парадной форме.
— Оглянитесь, — предложил Фалькенберг.
Баннистер оглянулся. Караул Фалькенберга и их трубач были попрежнему на своих местах с их сине-зеленым обмундированием, дико контрастировавшим с мрачной синтекожей, построившихся с ними других.
— Наше снаряжение у штабной роты, — объяснил Фалькенберг. — Главстаршина!
— Сэр!
— Мы с мистером Баннистером проинспектируем войска.
— Сэр!
Когда Фалькенберг и его визитер покинули смотровую площадку, Кальвин встал в строй к дежурному отделению позади него.
— Выберите пару наугад, — посоветовал Фалькенберг. — Здесь жарко, как минимум сорок градусов.
Баннистер думал то же самое.
— Да, нет смысла быть слишком жестоким с солдатами. В их доспехах им, должно быть, невыносимо.
— Я думал не о солдатах, — ответил Фалькенберг.
Военный министр выбрал для осмотра роту "Л" Третьего Батальона. Солдаты все выглядели одинаковыми, если не считать размеров. Он искал что-нибудь выделяющееся: незастегнутый ремень, что-нибудь, указывающее на индивидуальное отличие, но ничего не нашел. Баннистер приблизился к покрытому ранами рядовому, выглядевшему лет на сорок. С регенерационной терапией он мог бы снова стать наполовину моложе.
— Вот этого.
— Висорик, выйти из строя! — приказал Кальвин. — Выложите свое снаряжение.
— Сэр! — рядовой Висорик вроде бы тонко улыбнулся, но Баннистер в этом не был точно уверен. Он легко скинул с плеч ранец с рамой и поставил его на землю. Штабное отделение помогло ему разложить его нейлоновый маскхалат, и Висорик опустошил свой ранец, раскладывая каждый предмет в отдельности: новоабердинская семимиллиметровая полуавтоматическая винтовка с обоймой на десять патронов и пятидесятизарядным магазином, полным и, как и винтовка, безупречно чистым; патронташ, нейлоновый ремень со штыками, пять гранат, флягой, ложкой, стальной кружкой, служившими столовым набором рядового, плащ—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Гранд Сенат Кодоминиума пытался сохранить свое присутствие в бывших колониальных областях через обнародование так называемых Законов Войн (см.), цель которых регулировать оружие и тактику, которые могут применять наемные войска. Проведение в жизнь этих законов носит спорадический характер. Когда Сенат приказывает Флоту вмешаться и принудить к законам войны, неизбежно возникает подозрение, что на кон поставлены другие интересы Кодоминиума или что один или несколько сенаторов имеют нераскрытые причины для своего интереса.
Наемные части набирают своих рекрутов в общем из тех же источников, что и Десантные Войска Кодоминиума, а обучение делает упор, скорее, на верность товарищам и командиру, чем какому-нибудь правительству. Степень, до какой командир наемников успешно отделил своих солдат от всяких нормальных общественных отношений и удивительна, и тревожна.
Наиболее известные наемные войска описаны в отдельных статьях. Смотри: КОВНАНТ, ФРИДЛАНД, ЗАНАДУ, ЛЕГИОН НАЕМНИКОВ ФАЛЬКЕНБЕРГА, НОВЫЙ ИНОСТРАНЫЙ ЛЕГИОН, КАТАНГСКИЕ ЖАНДАРМЫ, КОММАНДОС МУЛМЭНА.
Легион наемников Фалькенберга.
Чисто частная военная организация, сформированная из бывших строевых Десантников Сорок Второго Полка Кодоминиума под командованием Джона Кристиана Фалькенберга III. Фалькенберг был кассирован из Флота Кодоминиума при неясных обстоятельствах, а вскоре после этого был распущен его полк. Большая часть бывших солдат и офицеров Сорок Второго решила остаться с Фалькенбергом.
Легион Фалькенберга, похоже, впервые был нанят правительством только недавно обретшей независимость бывшей колонии Хэдли (см.) для подавления гражданских беспорядков. Были многочисленные жалобы, что в ходе безуспешного мятежа, последовавшего за уходом Кодоминиума, обеими сторонами было применено крайнее насилие, но правительство Хэдли выразило удовлетворение действиями Фалькенберга.
Вслед за наймом на Хэдли Легион Фалькенберга принимал участие в многочисленных мелких оборонительных и наступательных войнах, по крайней мере, на пяти планетах и в этом процессе приобрел репутацию одной из лучше всего тренированных и наиболее эффективных существующих ныне мелких военных частей. Затем он был нанят Губернатором Кодоминиума на тюремной планете КД Танит.
Этот последний найм вызвал большие споры в Гранд Сенате, так как Танит остается под контролем КД. Однако Гранд Адмирал Лермонтов указал, что его бюджет не позволяет ему располагать на Таните регулярные войска, обязанные выполнять другие задания, данные Гранд Сенатом. После продолжительных дебатов найм был одобрен как альтернатива набору нового полка Десантников КД.
По последним сообщениям Легион Фалькенберга остается на Танит. Его контракт с Губернатором, говорят, истек.
Яркий образ Танит заменил изображение Земли на обзорном экране Гранд Адмирала Лермонтова. Планета могла бы сойти за Землю: у нее имелись яркие облака, закрывавшие контуры земли, и моря, которые завихрялись в типичной картине циклона.
Более пристальный взгляд показывал различия. светило было желтым: звезда Танит была не такой горячей, как Солнце, но планета находилась к ней ближе. Там было меньше гор и больше болот, струившихся в желто— оранжевом мареве.
Несмотря на свой несчастный климат, Танит была важной планетой. Она являлась первой и ближайшей удобной свалкой для отщепенцев Земли. Не было лучшего способа иметь дело с преступниками, чем отправить их на полезные и каторжные работы на другую планету. Танит получала их всех: бунтовщиков, преступников, недовольных, жертв административной ненависти; все отбросы цивилизации, которая не могла больше себе позволить неуживчивых.
Танит также являлась главным источником борлоя, названного всемирным фармацевтическим обществом «совершеннейшим возбуждающим наркотиком». При больших запасах борлоя, крышку на котле с Гражданами в их Островах Благополучия можно было удержать. Вызываемое наркотиком счастье было искусственным, но от этого не менее реальным.
— Итак, я торгую наркотиками, — говорил Лермонтов своему визитеру. — Едва ли это то, чего я ожидал, когда стал Гранд Адмиралом.
— Мне очень жаль, Сергей, — Гранд Сенатор Мартин Грант постарел; за десять лет он стал выглядеть на сорок лет старше. — Факт, однако, тот, что ты лучше протянешь с Флотом, владеющим несколькими плантациями борлоя, чем полагаться на то, что я могу вырвать для тебя у Сената.
Лермонтов с отвращением кивнул.
— Это должно кончиться, Мартин. Где-то, как-то, но это кончится. Я не могу удерживать боевую часть от развала на выручку от продажи наркотиков — наркотиков, выращенных рабами! Солдаты не делаются хорошими рабовладельцами.
— Да, легко представить, не так ли? — Адмирал негодующе покачал головой. — Но есть пороки, естественные для солдата и матроса. Эти у нас имеются во множестве, но это не те пороки, которые разлагают его боеспособность. Рабовладельчество — это порок, разлагающий все, к чему прикасается.
— Если ты так чувствуешь, что я могу сказать? — спросил Мартин Грант. — Я не могу предложить тебе другой альтернативы.
— А я не могу пустить все это на самотек, — сказал Лермонтов. Он зло стукнул по пульту управления, и Танит растаяла на экране. Земля более голубая и для Лермонтова куда более прекрасная выплыла из минутной черноты. — Дураки они там, внизу, — пробурчал он словно про себя. — И мы не лучше. Мартин, я все снова и снова спрашиваю себя, почему мы не можем ничего контролировать? Почему мы подхвачены, словно щепки в бешеном потоке? Люди могут направлять свою судьбу. Я знаю это. Так почему же мы так беспомощны?
— Ты спрашиваешь себя не чаще, чем я, — ответил Сенатор Грант. Голос его был низким и слабым. — По крайней мере, мы все еще пытаемся. Черт, у тебя же больше власти, чем у меня! У тебя есть Флот и есть тайные фонды, полученные с Танит. Господи, Сергей, если ты не можешь что-либо сделать, имея это…
— Я могу помочиться на пожар, — сказал Лермонтов. — И ничего больше, — он пожал плечами. — Так что, если это все, что я могу поделать, то я буду продолжать сливать воду. Ты выпьешь?
— Спасибо.
Лермонтов подошел к шкафу и достал бутылки. Его разговор с Гранд Сенатором Грантом никто другой никогда не слышал, даже годами бывшие при нем ординарцы.
— Прозит.
— Прозит.
Они выпили. Грант достал сигарету.
— Кстати, Сергей, что ты теперь собираешься делать с Фалькенбергом, раз с неприятностями на Танит покончено?
Лермонтов холодно улыбнулся.
— Я надеялся, что у тебя есть решение этого вопроса. У меня больше нет фондов…
— Деньги с Танит?
— Нужны в других местах, просто, чтобы удержать Флот от развала, — убежденно ответил Лермонтов.
— Тогда Фалькенбергу придется просто самому найти свой путь. С его репутацией у него не должно быть проблем, — сказал Грант. — А даже если и будут, у него станет не больше неприятностей, чем у нас.
Глава ТРИНАДЦАТАЯ
2093 год н.э.
Жара навалилась на сырые поля. Два часа до полудня из пятнадцати с лишним часов танитского солнечного дня были уже жаркими. Даже посреди зимы джунгли курились и в полдень, и вечером.
Небеса над полковым лагерем были желто-серыми. Местность понижалась на запад и переходила в болото, где фыркали, зарываясь поглубже в грязь, звери Вима. В самом лагере завис горячий, влажный, тяжелый воздух с густым запахом брожения и разложения.
Полковой лагерь был островком геометрической точности в хаосе джунглей и холмов. Все казармы из желтой утрамбованной земли находились на перпендикулярных друг к другу линиях. Каждая рота вытянулась в единую линию от коттеджа ее центуриона на одном конце до коттеджа старшего взводного сержанта на другом.
Широкая улица отделяла Ряд Центурионов от Линии Ротных Офицеров, а за тем, что было более короткой Линией Полевых Офицеров, пирамида неизбежно сужалась, пока на ее вершине неизбежно не оказывалось одинокое здание, где жил полковник. Другие офицеры жили со своими женами, а квартиры женатых рядовых сформировывали одну из сторон лагеря; но полковник жил один.
Визитер стоял с полковником и следил за церемонией смотра, развившейся в Англии времен королевы Анны, когда полковым командирам платили согласно силе их полков, а мастера смотров королевы должны были определять, что каждый, тянувший плату, в самом деле пройти смотр, или вообще существовал.
Визитер был историком-любителем и обозревал парад с кривой усмешкой. Война переменилась, и солдаты больше не маршировали сомкнутыми рядами, чтобы давать залпы по команде. Но полковникам снова платили согласно силам, которые они могли повести в бой.
— Доложить! — команда начальника строевой подготовки легко донеслась по открытому плацу до неподвижных сине-золотых каре.
— Первый батальон: Рота "Б" в дозоре. Отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Второй батальон: отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Третий батальон: отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Четвертый батальон: четверо в самоволке, сэр!
— Ай, как неловко, — произнес визитер sotto voce ( франц. см в словаре).
Полковник попытался улыбнуться, но у него это не получилось.
— Артиллерия: отсутствующих без уважительных причин нет, сэр!
— Разведвзвод в полном составе, сэр!
— Саперы в полном составе, сэр!
— Оружейный батальон: авиавзвод в дозоре. Батальон присутствует или в отчете за отсутствующих, сэр!
— Штабная рота: свободные от караула в строю, сэр!
Начальник строевой подготовки ответил на каждую честь, а потом четко повернулся и отдал честь полковнику.
— В полку четверо солдат отсутствуют без уважительной причины, сэр.
Полковник Фалькенберг отдал честь в ответ.
— Займите свое место.
Капитан Фаст сделал поворот кругом и промаршировал на свое место.
— Торжественным маршем, арш!
— Играй!
Оркестр заиграл военный марш, который, должно быть, был старым и в двадцатом веке. Полк построился в колонну и замаршировал по плацу. Когда роты достигали командиров, и солдаты вскидывали в унисон головы, вымпела и знамена приспускали в салюте, а офицеры и центурионы размашисто вращали саблями.
Визитер кивнул про себя. Это было не самое подходящее. В восемнадцатом веке демонстрации способности солдат маршировать строем, а младкомов и офицеров умело пользоваться шпагой имели прямое отношение к боеспособности. Теперь же — нет. И все-таки это была впечатляющая церемония.
— Слушай приказ! — главстаршина стал зачитывать со своей планшетки приказы о повышениях, расписания дежурств — повседневная деятельность полка, в то время, как визитер обливался потом.
— Очень впечатляюще, полковник, — похвалил он. — Наши вашингтонцы и в лучшие дни не выглядели так четко.
Джон Кристиан Фалькенберг холодно кивнул.
— Подразумеваете, что они могут быть не так хороши в бою, господин министр? Вы хотели бы демонстрацию иного рода?
Говард Баннистер пожал плечами.
— Что бы это доказало, полковник? Вам нужен найм, прежде чем полк пойдет к черту. Я не могу себе представить, что ловля беглецов на тюремной планете Кодоминиума сильно привлекает хороших ребят.
— Да. Когда впервые прибыли, дела обстояли не так просто.
— Это я тоже знаю. Сорок Второй был одной из наилучших частей десантных войск КД. Я никогда не понимал, почему распустили именно его? Я говорю о вашей нынешней ситуации с вашими войсками, застрявшими здесь без транспорта — вы ведь наверняка не собираетесь сделать Танит своей пожизненной штаб-квартирой?
Главстаршина Кальвин покончил с приказами на день и терпеливо ждал инструкций. Полковник Фалькенберг изучал своих солдат в ярких мундирах, стоявших по стойке «смирно» под палящим танитским солнцем. На миг на его лице могла заиграть легкая улыбка. Было мало людей из четырех тысяч, чьих имен и историй он не знал.
Лейтенант Фаркхар был партийным функционером, навязанным ему, когда Сорок Второй наняли политизировать Хэдли. Он стал хорошим офицером и выбрал возможность уехать с полком после дела. Рядовой Алькасар был задумчивым великаном с неутолимой жаждой, самый медлительный солдат в роте "К", но он мог поднять в пять раз больше собственного веса и спрятаться в любой местности. Дюжины, тысячи бойцов, каждый с собственными сильными и слабыми сторонами, складывались в полк наемных солдат без шансов отправиться по домам и неприятным будущим, если они не уберутся с Танит.
— Главстаршина!
— Сэр!
— Вы останетесь со мной и засечете время. Трубач, играй «Седлай», «С полной выкладкой» и «Товсь на борт».
— Сэр! — трубач был седоватый ветеран с капральскими лычками. Он поднял сверкающий инструмент с синими и золотыми кисточками, и по плацу полились маршевые ноты. Прежде, чем они замерли, стройные ряды растворились в массах бегущих солдат.
Суматохи было меньше, чем ожидал Говард Баннистер. Казалось, прошло невероятно короткое время прежде, чем первые солдаты снова стали строиться. Они выбегали из казарм мелкими группами, по несколько человек на каждую роту, потом еще, еще и, наконец, поток разрозненных солдат. Теперь вместо ярких цветов было тусклое разнообразие выпирающей над немурлоновыми доспехами синтекожи. Яркая надраенность исчезла с оружия. Фуражки были заменены боевыми касками, сверкающие сапоги — сапогами из кожи помягче. Когда полк построился, Баннистер повернулся к полковнику:
— А почему трубы? По-моему, это довольно несовременно.
Фалькенберг пожал плечами.
— Вы бы предпочли, чтобы приказ кричали? Вы должны помнить, господин министр, наемники живут в гарнизонах так же, как и в боях. Трубы напоминают им, что они солдаты.
— Думаю…
— Время, главстаршина, — потребовал начальник строевой подготовки.
— Одиннадцать минут, восемнадцать секунд, сэр.
— Вы пытаетесь сказать, что солдаты сейчас готовы грузиться на корабли? — спросил Говард Баннистер. Выражение его лица показывало вежливое недоверие.
— Собрать снаряжение оружейного и артиллерийского батальонов потребовало бы больше времени, но пехота может подняться на борт корабля прямо сейчас.
— Я считаю, что в это трудно поверить — солдаты, конечно, знали, что это только тренировка.
— Откуда бы им это знать?
Баннистер рассмеялся. Он был крепким мужчиной, одетым в дорогой деловой костюм, присыпанный сигарным пеплом спереди. Часть пепла улетела, когда он рассмеялся.
— Ну, вы и главстаршина все еще в парадной форме.
— Оглянитесь, — предложил Фалькенберг.
Баннистер оглянулся. Караул Фалькенберга и их трубач были попрежнему на своих местах с их сине-зеленым обмундированием, дико контрастировавшим с мрачной синтекожей, построившихся с ними других.
— Наше снаряжение у штабной роты, — объяснил Фалькенберг. — Главстаршина!
— Сэр!
— Мы с мистером Баннистером проинспектируем войска.
— Сэр!
Когда Фалькенберг и его визитер покинули смотровую площадку, Кальвин встал в строй к дежурному отделению позади него.
— Выберите пару наугад, — посоветовал Фалькенберг. — Здесь жарко, как минимум сорок градусов.
Баннистер думал то же самое.
— Да, нет смысла быть слишком жестоким с солдатами. В их доспехах им, должно быть, невыносимо.
— Я думал не о солдатах, — ответил Фалькенберг.
Военный министр выбрал для осмотра роту "Л" Третьего Батальона. Солдаты все выглядели одинаковыми, если не считать размеров. Он искал что-нибудь выделяющееся: незастегнутый ремень, что-нибудь, указывающее на индивидуальное отличие, но ничего не нашел. Баннистер приблизился к покрытому ранами рядовому, выглядевшему лет на сорок. С регенерационной терапией он мог бы снова стать наполовину моложе.
— Вот этого.
— Висорик, выйти из строя! — приказал Кальвин. — Выложите свое снаряжение.
— Сэр! — рядовой Висорик вроде бы тонко улыбнулся, но Баннистер в этом не был точно уверен. Он легко скинул с плеч ранец с рамой и поставил его на землю. Штабное отделение помогло ему разложить его нейлоновый маскхалат, и Висорик опустошил свой ранец, раскладывая каждый предмет в отдельности: новоабердинская семимиллиметровая полуавтоматическая винтовка с обоймой на десять патронов и пятидесятизарядным магазином, полным и, как и винтовка, безупречно чистым; патронташ, нейлоновый ремень со штыками, пять гранат, флягой, ложкой, стальной кружкой, служившими столовым набором рядового, плащ—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27