--
Как ни верти -- все равно: либо вторник, либо же среда.
-- Что правда, то правда, -- сказала женщина.
В бар влетел Сэм Пенти.
-- Доброе утро! Доброе утро!
-- Утро доброе, -- равнодушным голосом сказала женщина за
стойкой. -- Погодка-то опять разгулялась,
-- Да, да, разгулялась. Будьте добры, двойной джин и
стакан горького. -- Буфетчица отвернулась от стойки, чтобы
налить пиво и джин, а Сэм поглядел на толстяка, который
уставился в свою кружку с таким вниманием, словно рассчитывал
обнаружить на дне мистера Сандерсона. -- Да что там, второго
такого тридцать первого июня и не припомню. А вы?
-- И я тоже, -- сказал толстяк. Но вдруг забеспокоился,
извлек из кармана записную книжку, насупившись, принялся ее
изучать и наконец бросил подозрительный взгляд на Сэма, который
в этот миг получил свой заказ и расплачивался.
-- Спасибо, -- сказал Сэм буфетчице. -- Ну, а как у вас...
вообще?
-- Да все тихо-спокойно, -- отвечала она. -- А только,
сдается мне, мистер Сандерсон заходил к нам во вторник.
--А я и не спорю, -- с величайшей горячностью заверил ее
толстяк. -- Но мне он сказал -- в среду.
-- Что правда, то правда, -- согласилась женщина. И,
немного подумав, добавила: -- Но ведь он мог перепутать, как вы
думаете?
-- Мог. -- Толстяк допил свою смесь. -- А только и вы
могли ошибиться, когда сказали, что был, дескать, во вторник,
нет, что ли?
-- Что правда, то правда. Может, оно и по-вашему -- в
среду.
-- Ежели только не во вторник, -- мрачно подытожил
толстяк. -- Ну, мне пора. Адью.
-- Пока до свиданьица!
-- Всего лучшего, -- весело сказал Сэм вслед толстяку. Он
проглотил джин и пригубил пиво.
-- Тихо-спокойно всю неделю, -- уныло протянула буфетчица.
-- А когда же все-таки приходил мистер Сандерсон?
-- Вы думаете, во вторник?
-- Угу...
-- Или, может, в среду, -- прибавила женщина задумчиво.
-- Угу, угу...
-- А вы его знаете, мистера Сандерсона?
-- Нет.
-- И я тоже, знаю только, что он букмекер, -- сердито
бросила буфетчица. -- Сроду его не видела, да и видеть не
желаю. Вы, кажется, хотели что-то сказать?
В этот миг какой-то человек ворвался в бар так
стремительно, будто вскочил в вагон отходящего поезда.
-- Здрасьте, здрасьте! -- крикнул он. -- Два двойных
шотландских, детка... А ну, живо!
Это был высокий и грузный мужчина в слишком ярком и
слишком тесном для него костюме. Красное, заросшее щетиной лицо
напоминало переспелую ягоду крыжовника. Пока буфетчица отмеряла
ему виски, он повернулся к Сэму. -- А вам что заказать, сэр?
У него был голос и повадки человека, который в любое время
дня и ночи не то чтобы совсем пьян, но и не совсем трезв.
-- Спасибо, пока ничего. У меня -- вот. -- Сэм показал на
свой стакан.
-- Ну, тогда действуйте сами, старик, не стесняйтесь.
Когда-нибудь занимались плоскодонками?
Сэм сказал, что не занимался.
-- И не ввязывайтесь. Это черт знает что. Теперь вот с
конца апреля все накачиваюсь... все больше в "Корнуолле". Ну и
заведение, чтоб ему провалиться! Вы обо мне слыхали? Капитан
Планкет.
-- Кажется, нет, -- сказал Сэм.
-- Бросьте, старик! Помните то кино, насчет рыбы, которая
лазает по деревьям? Кто к нему говорит вступление? Пэт Планкет
-- старый шкипер. Так это я и есть! Спросите где хотите, кого
хотите -- вам все скажут: "Как же, как же, шкипер Планкет --
миляга старик". -- Он швырнул на стойку десять шиллингов. --
Спасибо, детка. Сдачу оставь себе. -- И единым духом опорожнил
рюмку.
Сэм поглядел на него.
--Да кто же эти "все"? Кто именно скажет: "Шкипер Планкет
-- миляга старик"?
Планкет торжествующе повернулся к буфетчице.
-- Вот вам, пожалуйста! Что я говорил? Конечно, он меня
знает. Меня всякий знает. Какое сегодня число?
-- Тридцать первое июня, -- без колебаний ответил Сэм.
-- И со временем тоже зарез, -- сказал Планкет. -- Мне бы
сейчас в Генуе быть -- вот где. У меня там восемьдесят ящиков
тухлого яичного порошка. Перекупил у одного парня в Барселоне.
Парень был под мухой. Я тоже. Куда к черту девать тухлый яичный
порошок?
-- Сделать из него тухлую яичницу, так, наверно, -- сказал
Сэм задумчиво. -- Знаете, что вам нужно? Хорошая реклама, вот
что. "КАК?! ВЫ ВСЕ ЕЩЕ ЕДИТЕ ЯИЧНИЦУ БЕЗ ТУХЛИНКИ?" Что-нибудь
в таком роде. Попробуйте обратиться к мистеру Диммоку из
агентства "Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс". Тукса можете не
считать.
-- Спасибо за идею, старина. Что скажете насчет половинной
доли в заброшенном маяке у португальского берега?
-- Готов взять верхнюю половину, -- сказал Сэм. -- Но
только как можно дешевле.
-- Черкните мне пару слов недельки через две. На адрес
Олбенского спортивного клуба -- Олд-Комптон-стрит. Знаете этот
клуб, старина?
-- Нет, старина.
-- Пакостная дыра. Как, вы сказали, вас зовут?
--А я не говорил. Но меня зовут Пенти, Сэм Пенти.
-- Ну да, ну да. Знавал вашего брата в Найроби.
-- У меня нет братьев.
-- Значит, это был еще кто-нибудь, -- сказал Планкет. --
До чего же, однако, тесен наш мир, дьявольски тесен, судите
сами! -- Он опорожнил вторую рюмку. -- Где у вас телефон,
детка?
-- В коридоре с другой стороны зала. Вам придется выйти и
зайти в другую дверь.
-- Кто-нибудь знает номер Панамской миссии? Никто? Ну да
ладно. -- Он двинулся было к двери, но вдруг круто повернулся и
поманил к себе Сэма. -- Что вы думаете насчет такого дельца,
старина? Я имею третью долю в ансамбле электрических гитар --
если все будет ладно, он прибывает из Венесуэлы в следующий
четверг. И вот позавчера вечером встречаю в "Полперро" одного
парня -- ну, где-то он уже малость поддал, -- и он предлагает
мне в обмен на эту третью долю тридцать процентов акций одной
компании, которая выпускает сардины в масле. Вы парень гвоздь
-- так что скажете, а?
-- Я не люблю сардины в масле, -- сказал Сэм. -- Но,
говоря по правде, электрические гитары я тоже не люблю. Да,
кстати, а что бы вы сказали, если бы у вас перед глазами
вертелся карлик в красно-желтом камзоле и штанах в обтяжку?
Планкет не выразил ни малейшего изумления.
-- А, это тот, что вас разыскивает?
Сэм опешил,
-- Вы хотите сказать, что он здесь?
-- Был за дверью минутку назад. Ну, я мигом. Не уходите.
Едва Планкет вышел, стало так пусто, словно бар закрылся.
Сэм смотрел на буфетчицу, буфетчица смотрела в пустоту.
-- Тихо-спокойно, а? -- сказал Сэм.
-- Что правда, то правда, -- сказала женщина.
Рассеянно озираясь, Сэм бросил взгляд на дверь и вдруг
увидел, что она отворяется. В проеме показались голова и плечи
карлика, который узнал его, ухмыльнулся во весь рот и сразу
исчез.
-- Послушайте, -- сказал Сэм с волнением, -- вы видели
карлика в красно-желтом наряде?
-- Когда? -- спросила женщина.
-- Только что. Когда открылась дверь.
-- Видела, как дверь распахнулась, а больше ничего.
-- Ладно, уговорили, -- сдался Сэм. -- Но я выпью еще один
двойной джин и еще стакан пива. Будьте добры.
Поставив пиво и джин на стойку, буфетчица сказала:
-- Вы, наверно, думаете -- я дура?
Это замечание застигло Сэма врасплох.
-- Нет, не то чтобы... конечно... но...
-- Нет, думаете, -- отрезала буфетчица. -- Ну, так вот что
я вам скажу. Если 6 я силком не заставила себя стать дурой, я
на этой работе через неделю и вправду бы спятила; с вас четыре
шиллинга десять пенсов.
Человек, который появился в эту минуту, выглядел весьма
импозантно, но довольно нелепо. В своем черно-белом великолепии
он мог сойти за старомодного фокусника, готовящегося к выходу.
Когда Сэм встретился с ним взглядом, он улыбнулся и сказал:
-- Доброе утро, Сэм.
-- О... привет. -- Сэм попытался скрыть свое удивление. --
Обождите-ка... По-моему, мы встречались на какой-то вечеринке у
Наташи... Вы, кажется, из театрального мира... Не иллюзионист,
а?
-- Как тонко замечено, Сэм. Вот именно -- иллюзионист. А
зовут меня Мальгрим. -- Он обернулся к женщине за стойкой и
указал на бутылку. -- Мне вон ту, зеленую.
-- Мятный ликер? Но не всю же бутылку?
-- Если позволите, -- Он указал на большую серебряную
кружку, украшавшую полку с напитками. -- Я вылью ее сюда. Нужно
заплатить, разумеется.
Он извлек толстую пачку бумажек и небрежно бросил их на
стойку,
-- Эй, поосторожней!.. -- крикнула женщина, снимая бутылку
мятного ликера и кружку.
-- Пусть они у вас не залеживаются, -- предупредил
Мальгрим, выливая ликер в кружку. -- Скоро они превратятся в
сухие листья. Но пока тридцать первое не кончилось, все будет в
порядке.
-- Что? Тридцать первое? -- переспросил Сэм. -- А карлика
снаружи вы видели?
-- Видел. Его зовут Грумет. Он сейчас у меня на службе.
-- Ах, вот как! -- Сэм был в негодовании. -- Да будет вам
известно, что он утащил мой рисунок!
-- Да, да... портрет принцессы Мелисенты. Что же, она его
видела... пришла в восторг... и жаждет познакомиться с вами,
Сэм. Вот зачем я сюда и явился. -- Он поднял кружку. -- Мое
почтение и наилучшие пожелания, Сэм.
-- Скажите ему хоть вы, -- взмолилась буфетчица, теперь уж
не на шутку встревоженная. -- Ведь он сейчас совсем окосеет!
Легкое ли дело -- целая бутылка мятного ликера!
-- Прекрасно освежает, -- заявил Мальгрим, выцедив кружку
до дна, -- Итак, Сэм... мне бы хотелось по возможности обойти
стороной профессиональные мелочи, но... насколько близко вы
знакомы с проблемой пространств высшего порядка?
-- Совсем не знаком. Кто такая принцесса Мелисента?
-- Попробуем представить себе вселенную шести измерений,
-- сказал Мальгрим. -- Первые три -- это длина, ширина и
высота, три остальные можно определить так, первое -- сфера
внимания и материального действия, второе -- сфера памяти,
третье, -- сфера воображения. Вы следите за моей мыслью?
-- Нег, -- ответил Сэм. -- А что вы имели в виду, когда
сказали, что принцесса хочет со мной познакомиться и что за
этим вы сюда и явились?
-- Все созданное воображением должно существовать где-то
во Вселенной.
-- Что правда, то правда, -- сказала женщина за стойкой.
-- Вы, верно, думаете, Сэм, что принцесса Мелисента --
личность воображаемая.
-- М-м-м... с одной стороны, конечно, -- сказал Сэм
осторожно, -- но с другой стороны...
-- Вы совершенно правы, -- улыбнулся Мальгрим. -- Потому
что, разумеется, и то и другое верно. И поскольку она убеждена,
что ее жизнь -- реальность, она, естественно, полагает, что вы
должны быть вне реальности, как, разумеется, полагаю и я...
-- Минутку! -- Сэм был возмущен до глубины души, -- Вы что
же, хотите сказать, что эта наша жизнь -- ненастоящая,
нереальная?
-- Разумеется. Это дикая мешанина из снов, кошмаров,
пустых фантазий и мимолетных обольщений. Но, разумеется, ваш
мир существует... и вы существуете в нем... и вы, разумеется,
тоже, моя любезная леди.
-- Премного благодарна, -- сказала буфетчица. --А то я уж
было забеспокоилась,
-- А при чем тут мой рисунок? -- спросил Сэм
подозрительно.
-- Пока ни при чем. Пока я объясняю вам, как можно --
конечно, зная секрет -- попасть из нашего мира в ваш и
наоборот. Я перехожу из подлинной, реальной жизни в
воображаемую -- и встречаю вас. Если же вы отправитесь вместе
со мною (а я надеюсь, вы сделаете это в самом непродолжительном
времени), тогда уж вы перейдете из подлинной жизни в
воображаемую, чтобы встретиться там с принцессой. Какая из двух
этих жизней реальная, какая воображаемая -- зависит от позиции
наблюдателя. Не погрешив против истины, можно сказать, что обе
реальные и обе воображаемые.
-- А как насчет карлика -- его куда отнести?..
-- В данный момент -- ни к той и ни к другой: я только что
послал его домой, и он в пути.
Дверь стремительно распахнулась. Это вернулся старый
шкипер, капитан Планкет.
-- Вот и он, -- пробормотала женщина. -- Только его здесь
не хватало.
-- Два двойных шотландских, детка! А вам двоим что?
-- Спасибо, ничего. Мы уже выпили, -- сказал Сэм. --
Капитан Планкет, мистер Мальгрим, иллюзионист.
-- Ну как же! -- сказал Планкет, с воодушевлением пожимая
Мальгриму руку. -- Не сразу вас признал. Видел вас в клубе
диких. А еще помнится -- в театре, в Холборне. Дивный номер,
Получи десять шиллингов, детка. Сдачу оставь себе. Ну, будем!
-- Вы послали карлика домой? -- обратился Сэм к Мальгриму.
-- Но куда же именно?
-- В королевство Перадор.
-- Не могу сказать, чтобы знал такое королевство, --
вмешался Планкет. -- Но знал одного парня, которого звали
Перадор, У него было по шесть пальцев на каждой руке. И этим
самым рукам он не давал ни минуты покоя. Ребята, бывало, до
обалдения доходят, как возьмутся считать его пальцы.
-- Перадор? -- медленно переспросил Сэм. -- Это напоминает
мне что-то из легенд о короле Артуре. А если так оно и есть,
как можно туда отправиться?
-- В третьей сфере, -- невозмутимо сказал Мальгрим, --
есть времена параллельные, времена конвергентные и дивергентные
и времена взаимно переплетающиеся.
-- Оно и видно, -- сказал Планкет. -- Кстати, о времени:
могу свести вас с одним парнем, он прячет у себя на моторной
яхте, в запасном баке, сорок дюжин швейцарских часов. Боится
выгрузить на берег. Горячка парень! -- Он опорожнил вторую
рюмку. -- Может, закусим вместе, а? В "Троке" или еще
где-нибудь. Я угощаю.
Мальгрим строго посмотрел на него и покачал головой.
-- Нам с Сэмом нужно в Перадор.
-- Да он уже черт-те сколько лет как закрылся, старина,
если это вы про то самое заведение. Толкнитесь-ка лучше в
"Трок". И уж, во всяком случае, вы, конечно, не бросите старого
милягу Планкета одного?
-- Бросим, -- сказал Мальгрим.
-- Невозможно, старина. -- Он обнял Сэма за плечи. -- Мы с
Сэмом оба по уши увязли в яичном порошке и португальском маяке.
Хотите попытать счастья в старом "Перадоре" -- ради бога, я
готов, хотя ставлю десять против одного, что кончим мы все
равно в "Троке". Но куда Сэм, туда и я.
-- Только запомните: вся ответственность за последствия
ложится на вас, -- резко сказал Мальгрим.
-- Старый шкипер Планкет никогда не отказывался от...
-- Тихо!
Неведомо откуда налетел ветер, засвистал и сдул стену
напрочь. С ревом ринулся он по туннелю, открывшемуся на том
месте, где прежде была стена. И трое крупных, плотного сложения
мужчин исчезли. Последнее, что осталось в памяти буфетчицы,
вслед за тем потерявшей сознание, был голос фокусника: "Добро
пожаловать в Перадор, джентльмены!"
Она только успела плеснуть себе коньяку, как в бар вошли
Энн Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит, оба высокие и элегантные,
энергичные и оживленные.
-- Доброе утро! -- сказала Энн приветливо.
-- Доброе утро! -- сказал Филип столь же приветливо.
Женщина за стойкой сделала героическое усилие.
-- Здрасьте, -- сказала она. И медленно, с натугой
продолжала: -- Погодка... опять... разгулялась.
-- О да, конечно! -- откликнулся Филип. -- У вас все
ладно, тихо, не правда ли?
-- Что правда, то правда. -- Женщина закрыла глаза.
-- Видите ли, мы ищем приятеля, -- сказала Энн, источая
чарующую улыбку совершенно попусту, ибо глаза буфетчицы были
закрыты.
-- Он сказал, что пойдет сюда, -- подхватил Филип.
-- Мистер Сэм Пенти...
-- Вы его видели сегодня утром?
Женщина открыла глаза.
-- Да. Он был здесь,
-- Ах, какая радость, прекрасно! -- сказал Филип,
чувствуя, что следует как-то ободрить бедняжку.
-- Итак, не могли бы вы нам сообщить, что с ним произошло?
-- Энн говорила отчетливо, словно обращалась к умственно
отсталому ребенку или к иностранцу.
-- Подойдите поближе, -- сказала женщина чуть слышно. --
Мне только что было совсем худо.
-- Ах, какое несчастье, как это ужасно! -- сказал Филип.
-- Пожалуйста, не напрягайтесь, -- сказала Энн,
придвинувшись ближе.
-- Да нет уж, придется, -- сказала женщина, по-видимому
собираясь с силами. --Уж хотите верьте, хотите нет...
-- Ну что вы... конечно, мы вам верим...
-- Он и еще двое полоумных все втроем унеслись. Что-то у
них там такое... какая-то принцесса... португальский маяк...
шесть пальцев и швейцарские часы...
-- Простите, -- сказал Филип, -- но у вас получается не
совсем ясно...
-- Но это неважно, -- возразила Энн. -- Вы только скажите
нам, куда они пошли.
Буфетчица трясущейся рукой указала на стену.
-- Честное благородное слово... Вот сюда. Прошли скрозь
стенку, а я так и остолбенела.
Энн и Филип взглянули на стену, взглянули на женщину за
стойкой, взглянули друг на друга.
-- Назад в контору, Фил, -- сказала Энн. -- И вряд ли Д.
Д. будет доволен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14