Но в стократ усугубляли дело его нечеловеческая форма, это омерзительное тело. Сергей смотрел на собственные руки и ноги с отвращением: голые, бледные, покрытые длинными редкими волосками, они вытягивались на несколько метров в длину, словно их, предварительно подогрев, хорошенько растянули. Это были ножки какогото насекомого, с которого соскоблили хитиновые покровы и голышом подвесили в паутине. Сергея опять вывернуло наизнанку: сгустки крови, слизи, желчи полетели в бездонную сияющую пустоту.
– Врубить отсчет!
– Есть врубить отсчет! – отозвалось глухо. И так тяжелая капля из испорченного гигантского крана бухнуло: – Сто.
Сергей подтянул ближайшую руку к носу, к губам – он хотел утереться. Но от вида этой облезлой мертвенной лапы с мягонькими пленочками ноготков его опять вырвало, да так, что чуть желудок не выскочил наружу. – Но почему?! За что?! Как он мог оказаться в таком гнусном теле?! Этого не может быть! Это бред! Он задергался, забился – и все это мельтешение восьми голых длиннющих конечностей совсем сразило его.
– Девяносто девять.
Бред! Галлюцинация! Ну чего они там считают?! И кто это – они?! К кому в лапы он попался на этот раз?! Хоть бы показались! Нет, это все зеленый гад подстроил! Точно, он! Кому же еще! Доброжелатель хренов!
– Девяносто восемь.
Пускай считают, пускай! Он все равно вырвется из этой чертовой клетки! Он уйдет и от них!
– Агрегат на исходные рубежи!
– Есть агрегат на исходные рубежи... девяносто семь.
– Подключить контроль!
– Есть подключить контроль... девяносто шесть.
– Готовность номер один!
– Есть готовность номер один... девяносто пять.
Сергею стадо жутко. Неужто они его собираются прикокошить?! Но почему не сделали этого сразу? Ведь чего проще, взяли бы да и придавили, как мошку! Так нет, они его, похоже, баллистическими ракетами расстреливать собираются, ишь как выпендриваются, сволочи! Надо кричать, надо звать на помощь... нет, надо попытаться договориться с ними.
– Эй, вы! – вырвалось из пересохшего горла. – Как вас там?! Откликнитесь!
–... девяносто один.
– Оглохли, что ли, эй!!!
–... девяносто.
Сергей начал раскачиваться, ритмично переваливаясь с бока на бок, поочередно дергая руками и ногами то слева, то справа. Но он не бросал попыток договориться с мучителями.
– Чего вам надо?! – орал он как резанный. – Ну?! Почему молчите?! Я разумное существо, с Земли! Я – гуманоид!!! Вы слышите, мать вашу, гу-ма-но-ид!!! С гуманоидами так не обращаются! Я вам не муха, чтоб висеть в паутине! Эй!!!
–... восемьдесят два.
– Ну-у, доберусь я до вас! Дождетесь, сволочи!
Сергей раскачивался все сильнее, еще немного и он дотянется до прутьев клетки, вцепится в них руками, ногами, зубами... А что потом? Ну, допустим, вцепится – а что дальше?! Дальше видно будет!
– Я вас в порошок сотру! В щепки разнесу! Гады!!! Подлецы!!! Негодяи!!! Трусы!!!
–... шестьдесят девять.
– Стойте!
– Приготовиться к перебросу субъекта.
– Есть приготовиться к перебросу субъекта... шестьдесят пять.
Какого переброса? Куда?! Зачем?! Сергей перепугался – его уже столько раз перебрасывали, что можно было бы и остановиться, переждать! Что он, один, что ли! В концето концов!
– Задать в агрегат параметры призрачной формы субъекта!
– Есть задать в агрегат параметры призрачной формы субъекта... шестьдесят.
Какой еще такой «призрачной»?! Чокнулись они там, видно! Сдвинулись! А может, субъект – это вовсе и не он, может, речь-то идет о ком-то другом, ведь бывает и так. Сергей принялся вертеть головой – в сияющем пространстве висел он один, никого в этой пустоте не было.
– Запечатлеть в мозгу субъекта его подлинную форму!
– Есть запечатлеть в мозгу субъекта его подлинную форму... пятьдесят три.
Щелкнуло значительно сильнее, чем в первый раз. И перед глазами Сергея на мгновение будто цветной экран вспыхнул. А на экране этом в прозрачных нитях свисающей ниоткуда паутины болтался отвратительный голый паук с человеческой головой – с его собственной головой! Из прозрачного сине-зеленого брюшка, усеянного желтыми и красными пятнами.. торчали тонкие длинные лапки. Голова так же была прозрачна, усеяна жиденькими бледными волосками. Лишь миг длилось наваждение – но оно намертво отпечаталось в памяти Сергея.
– Не-е-ет! – заорал он душераздирающе, словно в припадке безумия. – Я не верю вам! Не-е-е-е-ет!!!
–... сорок два.
– Врете! Врете, гады!!!
–... сорок один.
– Вы сами такие, са-а-ами!!!
–... сорок.
Сергей наконец-то понял, что голосить бесполезно, и смолк. Он устал, он бесконечно устал ото всего. А в голове, от виска к виску, било маятником: «эскадроны-патроны! эскадроны – патроны! Эскадроны – патроны...»
– Запечатлеть сущность субъекта!
– Есть запечатлеть сущность субъекта... тридцать четыре.
Кровавый сгусток трепыхнулся перед глазами, запульсировал, задрожал – так, словно в нем бился кто-то живой... и вдруг разорвался, растекся по чему-то белому и чистому, растекся, чернея по краям, съеживаясь... и пропал. Сергей ударился ребрами о железный прут, его отбросило – и он полетел к другой боковине клетки.
– Нулевая готовность!
– Есть нулевая готовность... двадцать девять.
– Дежурным постам приготовиться! Оператору занять рабочее место!
– Есть занять рабочее место... двадцать пять.
Сергея ударило о прут с другой стороны. Он вцепился руками и ногами в него, на секунду застыл, но сорвался... и снова его повлекло вниз.
– Повторяю! Оператору занять рабочее место!
– Есть занять рабочее место... двадцать один.
Далеко-далеко, за пределами клети появилась точка – черненькая, крохотная, какие иногда появляются в глазах от усталости, с недосыпу или же с перепоя. Сергей проморгался, но точка не пропала, а наоборот, стала увеличиваться в размерах, приближаться. И уже через несколько минут точка эта выросла в целую площадку. Л на площадке... Сергей вздрогнул. На площадке стоял четырехпалый карлик-уродец с трясущимся желеобразным месивом вместо лица. Ноги его были вывернуты и раскорячены до предела, казалось, он упирается ими, вздымая немыслимую тяжесть... но никакой тяжести в его длинных корявых лапах не было.
–... семнадцать.
Сергей обезумел от страха. Его бросило сначала в жар, а потом в холод. По коже пробежали мурашки.
– Не-е-ет!!! – заорал он. – Вы не имеете права-а-а!!!
Перед карликом на высокой стальной подставке-штативе покачивалась широкая телескопическая труба – один конец ее чернел пустотой, из другого торчали две черные дуги, напоминающие гашетки. Карлик тяжело дышал, грудь его мерно вздымалась и опадала, по уродливому телу волнами пробегала дрожь. Карлик облизывался огромным сиреневым языком и ронял на черное покрытие площадки пенистую слюну.
– Оператору приготовиться!
– Есть приготовиться... одиннадцать.
Сергея сильно шмякнуло о прут. Но он не оплошал, вцепился в него всеми своими хилыми паучьими конечностями, застыл. А потом, напрягаясь, потея, оскальзываясь, пополз вверх. Он задирал голову, смотрел в сияющую высоту, но конца прута не видел. И все равно ползти надо, надо, чтобы ни происходило! Он не собирался играть роль безропотной живой мишени.
–... восемь.
Сергей полз и полз по бесконечной железной мачте. Он уже пересек два узла-перекрестия, но направления не изменил. Он рвался вверх, словно шар, накачанный водородом! Он не чувствовал собственного тела, и липкие нити паутины не мешали ему, они тянулись за ним клейкими невесомыми канатиками. Но абсолютно ничего хоть капельку намекающего на одну только возможность спасения, наверху не было видно... И все же – вверх! вверх!! вверх!!!
–... шесть.
– Привести субъекта в исходное положение!
– Есть привести в исходное положение... пять.
Сергея не однажды трясло током – то в телевизоре копался, то работающей дрелью пробивал проводку, то в троллейбусе во время дождя за дверцу хватался... но было все это щекоткой в сравнении с тем, как шибануло сейчас – руки и ноги, все восемь, онемели, омертвели, голова налилась свинцом, миллионы невидимых молний впились в каждую клеточку тела. И все-таки он не выпустил прута, он вцепился в него как в последнюю соломинку. Тряхануло еще раз – аж слезы брызнули из глаз и сердце замерло. Сергей держался. Он не ощущал собственного тела, ничего не видел, ничего не слышал, но держался. На третий раз его сбросило с прута будто козявку. И он полетел в бесконечную пропасть.
А время было резиновым.
–... четыре.
Его не дернуло и даже не встряхнуло, нет, он плавно замедлил движение и застыл в сияющей пустоте напротив страшного карлика. А тот все пристраивал, подлаживал свою трубу, все трясся и облизывался, роняя пену.
–... три.
Зеленый выплыл из-за спины. И застыл на уровне Сергеева лица. Он висел в сиянии и пустоте как ангел или демон, не прилагая ни малейших усилий. Глаза его были мутнее обычного. Но зато он почти не дрожал и не скрючивался, не сгибался в три погибели – лишь теперь Сергей увидал, какой он длинный и тощий: мощи, кожа без костей!
–... два.
– Т-пауза! – изрек зеленый почти без гнусавости.
И металлический голос глухо откликнулся:
– Есть Т-пауза... два.
Сергей, не веря глазам, вытянул длинную бледную руку, ткнул мягким ноготком в зеленого – рука прошла насквозь.
– Тебя нет! – заявил он безапелляционно.
– Это как вам угодно будет, почтеннейший, – промямлил зеленый. – Как вам угодно-с! А мы только поинтересоваться у вас решили – куда переходить намереваетесь, любезный?
Сергею не понравилось это «мы». Он припомнил их первую встречу, все эти россказни про множественность обитателей «подлинного» мира и прочие бредни. Он машинально нащупал языком дыру в десне – та почти затянулась. Ах, как давно все это было! И было ли?! Судя по дыре – было! Сколько его били, пытали, мучили после этой дыры, после этих грязных корявых пальчиков дикаря-телепата! Впору и позабыть все!
– Мы что – у вас сейчас, в вашей Вселенной? – поинтересовался Сергей ни с того, ни с сего.
–... два, – проскрипело металлически.
– Не совсем, – ответил зеленый. – Мы в колодце, вы же знаете, в пространственно-временном колодце на шлюзовом уровне. Но это пустяки, любезный, вы так и не ответили на мой вопрос – куда вас переправить?
– Как это – куда? – не понял Сергей.
– Ну-у... во Внутренний Мир, или в один из перекрестных на выбор, или, может, прямо в пекло Преисподней, в гости к вашему старому знакомому Аргавару? Или так и желаете болтаться в замкнутом цикле, милейший?
– Нам бы поболтаться еще, – нагло выдавил из себя Сергей, – хотя бы немножко поболтаться! – Он не доверял зеленому, он не хотел ни во Внутренний Мир, ни к Аргавару в Преисподнюю. Он хотел домой, к Ирочке, к лапушке, к подруженьке ненаглядной. Или хотя бы в свою конуру, на диванчик! Хотя бы... Сергей горько усмехнулся.
– Значит, помучиться еще желаете, так?
– Если вы не против, – галантно ответил Сергей.
– Ну-ну, – зеленый был явно разочарован, видно, он не вполне одобрял выбор своего протеже. – А не надоело?
– Да нет как-то! – бодро заявил Срегей.
– И не желаете воплотиться в свою подлинную форму, чтобы пребывать в Пространстве вечно, так?
У Сергея вновь перед глазами вспыхнул экран с гадким паукообразным существом. И он быстро замотал головой.
– Тяжело с вами работать, милейший! – прогнусавил зеленый, обернулся к карлику и добавил: – Верно я говорю?!
– Ы-ы-ыээгрхх! – взревел тот, еще сильнее приседая на раскоряченных жилистых лапищах.
– Вот видите, и оператору трудно с вами работать, – сокрушенно заметил зеленый.
–... два, – выдал металлический голос.
– Может, вас вообще распылить, а? – зеленый явно пребывал в нерешительности. – Это самое простое решение вопроса.
Сергей неожиданно для себя ответил менторским, профессорским тоном:
– Не пристало нам с вами, уважаемый, искать простых решений.
– Ваша правда, – согласился зеленый уныло. И заохал как-то по-бабьи: – Верно люди-то говорят: простота – она хуже воровства! Чего делать-то будем?! И кстати, вы еще, любезный, пребываете во власти своих еретических домыслов или преодолели сектантские лженаучные взгляды?
– Чего? – переспросил Сергей.
– Мы по части Божественного Дыхания и всего такого прочего, неужели не ясно? Ответьте, только честно, напрямую, неужто после всего, что вы видели, после всего, что с вами произошло, вы верите в какую-то там глину, в первочеловека, в Сотворение, в эту... как ее... забыл!
– В Душу?!
– Вот-вот, в нее самую, в эту нематериальную субстанцию, порожденную игрой воображения и бесчисленными бликами отражающих подлинное изображение зеркал. Верите? – Вопрос был задан с нескрываемой ехидцей.
И Сергей не стал отвечать сразу. Он понял – тут подвох! зеленый чего-то хочет от него! чего-то добивается! И Сергея как молнией пронзило, да посильнее пронзило, чем там, на пруте! Он вдруг сообразил – не плоти его жаждал зеленый, не физическое естество интересует этого прилипучего псевдоинопланетянина, нет! Они давно могли с ним расправиться тысячи раз! Да если бы они захотели...
Жуткий свист разорвал тишину. Черная тень накатила. Сергей задрал голову и ужаснулся: сверху прямо на него медленно, будто гигантский огнедышащий змей-горыныч, опускался гибрид гиргейки и клювастого. Он сильно изменился с тех пор, как Сергей его видел в последний раз. Голова клювастого стала еще больше, массивней. Она торчала на толстенной трехметровой морщинистой шее. Из студнеобразного и бегемотовидного тела помимо всех щупалец и слоновьих лап выпирали огромные костистые и когтистые ноги и руки клювастого. Когти царапали, рвали воздух – и от одного только их вида можно было окачуриться. Из-за спины чудовища виднелись два здоровенных черных перепончатых крыла, они мерно, вздымались, подрагивали, а основания их были усеяны зеленой искрящейся чешуей. Пасть гиргейки, размещавшаяся прямо под клювастой головой, была широко разинута, и из нее вырывался целый фонтан пламени, казалось, там сидел взвод огнеметчиков. Волна адского смрада захлестнула Сергея. Уши заложило от скрежета, рева, визга.
– Не уйдешь, подлый Червь! – сатанинским рыком рычала голова. – Убью-ю-ю!!! – И одновременно, совершенно на другой частоте, высоко и как-то холуйски из пасти неслось: – Это я, Гудун-Ку, верный сын Шибальбы, возвращаюсь в Преисподнюю и молю о снисхождении, прошу принять меня... и простить, отступника! Да здравствует Шибальба! Да здравствует Преисподняя! – И тут же: – Смерть гнусному Червю! Смерть трусливой жертве!! Убьюю-ю!!!
Сергей приготовился к самому худшему. От этой исполинской машины уничтожения, от этого свирепого монстра спасения не было, да и быть не могло!
– Как они мне надоели, – тоскливо пожаловался зеленый. – Вы только взгляните, любезный, что у этой твари в лапе! Это же уму непостижимо!
Возле уха Сергея сверкнул фиолетовый узкий луч, пропал. Сергей пригляделся – в лапе чудовища был зажат Магический Кристалл. И это было слишком! Это было чересчур! Ну зачем такому жуткому летающему убийце еще и новейшее оружие, не хватит ли с него когтей, клыков, огненного снопа из пасти?! С ума сойти можно! Но умирать так глупо! Умирать, выскользнув уже из лап этого палача! Нет! Нет!! И еще раз – нет!!!
– Четыреста лет тому назад наш оператор обронил у них боевой лазер, и заметьте, последней модели, – прогундосил зеленый, – а что из этого вышло? Я вас спрашиваю, любезный?!
«Любезный» не мог языком пошевелить, его сковал ужас, он был почти мертв от страха. Приближающимся огнем уже опалило все длинные и хилые волоски на его лапах и голове. Клюв, казалось, нависал над затылком.
– Да, надоели! Надоели! – тверже сказал зеленый. И повернулся к карлику.
– Ы-ы-ы-ыээгрррррхх!!! – отозвался тот. Ухватился корявыми лапами за гашетки.
Все это сияющее пустое пространство содрогнулось, окрасилось багрянцем, заполнилось гарью. Сергей вращал головой, хлопал глазами – никаких следов от чудовища не осталось. Гарь рассеялась, багрянец медленно перешел в ослепительную желтизну. И только отдавало снизу, как из бездонного колодца: «Я твой сын, Шибальба... я твой сын, Шибальба... я твой...»
Карлик корячился на своем помосте. Зеленый уныло висел рядом. Сергей всхлипывал, размазывал слезы мягкой лапкой по щеке.
–... ава, – металлическим голосом доложили слева.
– Не расстраивайтесь, это пустяки, – успокоил зеленый. – Мы и не такое можем!
– Не надо меня запугивать! – истерически заорал Сергей. – Не надо!!!
– Вот еще, была охота!
– Говорите прямо, чего хотите!
– А ничего, любезнейший! Вы вообще очень плохого мнения о нас, к тому же вы нас просто плохо представляете. Ведь глупее вопроса и задать нельзя было – чего, мол, хотите! Как вам не стыдно, почтенный?! Мы не можем ничего хотеть, как вы выражаетесь, у нас нет желаний... это все мелко, это все ваше, из вашего отраженного мира, понимаете?
– Допустим, – согласился Сергей. – Но зачем вы привязались ко мне? Что вам все-таки надо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32