В темноте-то, поди, зачах.
- Пусть пока так лежит, ему теперь свет вреден. Ослепнет, чего доброго, удаляясь, загоготал Командир.
Негромко переговариваясь, трое или четверо похитителей закурили, и кто-то помочился на мое колесо, из чего я сделал вывод, что находимся мы не в самом центре города.
Командир вернулся минут через пять. Как человек, хорошо выполнивший свою работу и получивший заслуженную похвалу, он стал добр и многословен.
- Сейчас Барыне не до него. Внеплановая проверка. Сказала, что займется им вечером. Велела всем передать спасибо и вот это... Премия. По куску на брата. Налетай, только не удушите меня.
Довольно урча, сообщники колготились под самым моим боком, обсуждая, как лучше потратить свой нефиксированный доход.
- И еще, чуть не забыл, - вновь взял слово Командир. - Всем, кроме Пончика и Бобра, сегодня выходной.
- А мы что же, хуже других? - обиженно заныли двое. - Мы тоже всю ночь глаз не сомкнули. На нас хотите выехать.
- Ша, козлы. Завтра отдыхаете со мной. Сейчас отвезете груз в терем и закроете его в той, ну, знаете, комнате. Бобр останется сторожить, а ты, Пончик, сразу назад. Надо муки привезти, а Глеб сломался. Бобр, смотри там у меня, не как в прошлый раз. На волоске висишь.
- Да что ты, Командир, мог бы не говорить, сам все понимаю.
- Хреново ты понимаешь, я через час заеду, проверю. Держи ключи.
Звякнул металл, хлопнули дверки, и мы опять куда-то поехали. На этот раз наше путешествие было совсем коротким. Прошло не больше десяти минут, и мы остановились. Кто-то вышел из машины, с лязгом открыл металлические ворота, и мы вкатились вовнутрь. После серии поворотов "Москвич" попятился назад и остановился. Надо думать, что на этом мое путешествие подошло к концу. Отворились двери, по обе стороны которых застыли мои конвоиры. По их характерным признакам я сразу определил, что стоящий по левую сторону пухлый короткий человечек, вероятно, Пончик, а его черноусый неказистый товарищ, скорее всего, Бобр.
- Ну, землячок, вылазь, приехали, - бодренько сообщил Пончик. - Только смотри у меня, без глупостей, А то мы пацаны крутые, враз уши отрежем.
- Какие там глупости, - чуть слышно пробормотал я. - Как я выйду? Не видите, что ли? Я же перетянут, как "Докторская" колбаса. Вытащите меня отсюда немедленно, или я буду жаловаться Барыне.
- Гляди-ка, Пончик, а он, оказывается, серьезный мужик, Барыней нам грозит.
- Кончай базар, открывай его гостиницу, да я поеду, а то она мне холку намылит в самом деле. Пошустрей, что ты как баба возишься.
Где-то с левой стороны невидимая мне дверь наконец была открыта, и меня уже проверенным приемом затащили и бросили в темное помещение. По пути следования я успел заметить, что волокли меня в шикарный трехэтажный дом, очень похожий на русский терем. Сделав свое дело, стража удалилась.
Через несколько минут после того, как отъехал фургон, дверь отворилась и вспыхнул яркий слепящий свет. Мой новый надзиратель, бесцеремонно перевернув меня на живот, внимательно осмотрел мои руки. С чего бы такая забота? И что это за помещение? В пяти сантиметрах от своего носа я увидел ворс ковра. Довольно странная камера, и парашей здесь не пахнет, а напротив - благоухает чем-то забытым и волнующим. Странно все это, господин Гончаров. Смотри, кабы худо не вышло, засмеялся я про себя, а вслух спросил:
- Ну что ты там у меня в заднице нашел интересного?
- Руки у тебя, зема, совсем почернели, как бы чего плохого не вышло.
- Так развяжи их скорее, идиот.
- Вот и я думаю, что развязать надо, а только нельзя, вдруг ты дебоширить начнешь? Фокусы разные выделывать, меня ведь потом Командир с дерьмом съест. Ничего, полежишь до его прихода, а там как он скажет, так и сделаем.
- Дурак, тебе же Барыня за меня все гениталии оторвет.
- Не знаю, что и делать.
- Если не знаешь, что делать, тогда хоть дай мне пожрать и выпить.
- А вот это я сделаю с удовольствием, только давай сядем на диван.
С высоты сидящего человека лучше чем с пола видно помещение, в котором ты находишься. С удивлением я взирал на свою темницу, меблированную в лучших традициях новых русских. По большому счету, здесь не хватало только обычного телефона, с которого я бы мог позвонить Максу и пригласить его в гости. Интерьер немного портили капитально зарешеченные окна и такая же дверь.
- Зема, а что ты будешь пить? - поставив передо мной тарелки со всевозможными бутербродами, заботливо осведомился Бобр.
- А что у тебя есть?
- Да все, что захочешь, только говори, - колдуя возле открытого холодильника, гордо ответил он.
- Тогда будь добр, мой добрый Бобр, тащи мне водки.
- А чего так слабо? Там всяких заморских коньяков полно.
- Коньяком я еще в детском садике печень посадил. А тебе не приходила в голову мысль, какой конечностью я буду брать пищу, чтобы отправить ее в рот?
- Будешь есть из моих рук, так безопасней. Пей, только потихоньку, не захлебнись, вот так, хорошо, - ворковал он, вливая в меня водку.
Наверное, так воркует мать над своим дитятей, только что отлучив его от груди. Когда процесс кормления был благополучно завершен, я потребовал сигарету. С наслаждением ее выкурив, я попросился в туалет, напряженно ожидая, как он поступит в такой непростой ситуации. Бобр оказался в очень затруднительном положении. И отказать он мне не имел права, и согласиться самолюбие не позволяло. И все же у него оставался только один путь освободить мои руки и ноги. И он, стараясь сохранить видимость мужского достоинства, на это пошел. В туалете я просидел целую вечность, разминая и массируя руки, готовясь к подлому и вероломному нападению.
Когда, с сожалением оставив уютное убежище, я вышел, он уже стоял с заготовленной веревкой, чтобы вновь меня стреножить.
- Бобр, а может, не надо? - просительно заныл я, идя ему навстречу.
- Да что ты, сейчас Командир явится, такой шум поднимет. Давай руки.
- На!
С большим сожалением я ткнул ему в глаза и, пока он орал и катался по полу, сумел быстро и надежно скрутить его угловатое, нескладное тельце. И зачем только таких берут в охрану?
Ключи торчали в дверях. На ходу их выдернув, я помчался к воротам, ориентируясь по признакам, известным только собакам и сумасшедшим. Первый же лихорадочно вставленный ключ подошел. Уже ликуя и пьянея от свободы, я распахнул ворота и прямо перед собой увидел ошарашенного, испуганного Командира. Не давая ему времени опомниться, я резко толкнул его в грудь и, по-заячьи петляя, побежал вдоль пустынной, незнакомой улицы, стараясь как можно дальше оторваться от погони.
Удар в спину, короткий и резкий, как выстрел, отключил мое сознание и опрокинул на землю. Это конец, успел подумать я, сдирая об асфальт ладони.
Очнулся я от дикой боли. Миловидная садистка развлекалась тем, что поливала на мои ободранные руки йод. Негромко, но внятно выругавшись, я посоветовал ей смазать собственную... Никак на это не отреагировав, она перебинтовала мне кисти и занялась лбом. Когда все мои страдания остались позади и мучительница ушла, ей на смену пришел Командир. Сейчас ударит по морде, обреченно подумал я, и зачем только меня ремонтировали, если опять хотят бить? Но я ошибся. Командир понуро и виновато сел в кресло напротив и несмело заговорил:
- Вы уж меня извините, сам не знаю, как это получилось. Чисто автоматически сработал рефлекс, и я бросил в вас дубинку.
- Лучше бы ты ею стукнул себя по голове, сразу же уловив нужную волну, наглел я. - Учти, я все расскажу Барыне, и ты у меня пожалеешь, что вообще появился на этот свет. Рефлекс у него сработал! Обезьяна, лучше бы у тебя мозги сработали.
- Это верно, - услужливо хихикнул мужик, - это вы точно заметили. С мозгами у меня напряженка. А спина-то сильно болит? - осторожно поинтересовался он и притих, томительно ожидая ответа.
- Не то слово, - страдальчески скривившись, ответил я. - Ты, наверное, мне хребтину перешиб, ублюдок!
- Да нет, - радостно возразил он. - Если бы хребет был поврежден, вы бы вообще не смогли двигаться. Просто сильный удар.
- Умный ты больно, как я погляжу. Который час-то?
- Скоро одиннадцать..
- А где Бобр? Я его не сильно покалечил?
- Насчет него можете не беспокоиться. Я его хорошенько помесил и сделал пинком под зад. Больше он здесь не появится.
- Немедленно верни его назад, он отличный парень, и я не допущу его увольнения.
- Как скажете, сейчас позвоню ему домой.
- Барыня-то придет сюда?
- Да, конечно, куда же еще?
- А где это я?
- То есть как это где? В своем доме. Не понимаю, чем он вам не нравится? Избегаете его прямо как черт ладана. Где это видано, чтобы сбегать из собственного дома.
Так, господин Гончаров, спокойно и без резких движений, закрывая глаза, успокаивал я себя. Это что-то новенькое, значит, ни много ни мало, а ты теперь владелец роскошного особняка о трех этажах. Совсем недурственно. Знать бы, с какого боку тебе такое счастье подвалило, хотя если пораскинуть мозгами, то и коту ясно, что я нахожусь на месте Григория Лунина. Меня на его роль сватают уже пятый день, а сегодня кое-чего добились. Но почему произошла такая разительная перемена в обращении со мной? Решили поменять тактику? Не мытьем так катаньем? Да, видимо, есть ради чего копья ломать. Скорее всего, я сейчас нахожусь в покоях Николая Лунина. Не слабый домишко, у меня, в смысле у Гриши, поплоше будет. Однако не хилое наследство оставил братик Коля братику Грише, так надо понимать? Это если говорить о недвижимости, но надо думать, что какие-то копеечки у него завалялись и в банках, разумеется, кроме тех, что вложены в дело. Теперь понятно, почему у толстяка при мысли об этом происходит перманентный оргазм и слюновыделение. Но что же случилось с моим симпатичным двойником? Если верить словам толстяка, то он решил обойтись без посредников, попросту говоря, он "кинул" своих дружков. А собственно говоря, почему он должен был с ними делиться, если он вступал в наследование на законных правах? Кажется, для этого отведен полугодовой срок. Теперь становится понятным, почему толстяк медлил с подписанием документов и блекотал о двухнедельной задержке. Видимо, по истечении этого времени кончается определенный законом срок, Григорий вступает в право наследования и становится полновластным, юридически подтвержденным хозяином всего движимого и недвижимого имущества.
Предположим, все это так и мои умозаключения верны, но каким тут боком пристроился толстяк и компания? Не мог же Григорий, размахивая флагом, сам пригласить их на праздничный пирог. Это абсурд. Может быть, Григорий много ему задолжал и решил расплатиться таким нелепым способом? Маловероятно. Жил он более чем скромно, а к тому же почти не пил. Нет, все это не то. Есть еще вероятность, что толстяку задолжал сам Николай и теперь после его смерти кредитор решил востребовать долг с брата. Но тогда зачем все эти интриги и хитросплетения? Скорее всего, Григорий бы этот долг вернул безропотно. Нет, дело тут в другом, а тем более сам толстяк говорил об афере. Хватит тебе, Гончаров, ходить вокруг да около, тысячу раз прав был Макс - копать их надо под корень. А начало этого корня следует искать не где-нибудь, а в парашютном клубе. Именно оттуда начиналась вся эта история, к завершению которой я и приглашен. Ну что ж, дождемся Барыни, возможно, она прольет какой-то свет, а пока рационально было бы выпить, чем понапрасну ломать голову.
Цепким движением я выудил из развратного брюха холодильника бутылку "Сызранской" и кусок окорока. Приготовив красивые бутерброды, я расположился в кресле перед телевизором, на время пригасив свой не в меру активный мозг.
Включив нетленную комедию Леонида Гайдая, я в который уже раз с удовольствием погрузился в его добрый мир шуток и розыгрышей, совершенно игнорируя возникший вдруг за дверью шум. Всецело поглощенный едой и киношной интригой, я не сразу обратил внимание на стоящую рядом женщину.
- Ну, здравствуй, голубь сизокрылый. - Усмехнувшись, она уселась в соседнее кресло. - Чего это ты решил от меня бегать?
Невольно вздрогнув, я посмотрел на соседку. Тридцатилетняя баба была красива по-настоящему. Чисто русские черты лица выгодно подчеркивала легкая косметика, а стиль одежды вовсе не скрывал ее ладного и красивого тела.
- Ну, что молчишь? Чего бегаешь-то? - вновь переспросила она.
- Бегать от тебя? Помилуй. Да кому же такое может прийти в голову? Напротив, я бы с удовольствием забежал к тебе на огонек где-нибудь после полуночи.
- Ну ты даешь! - удивленно засмеялась Барыня. - Не ожидала от тебя такой прыти. Точно говорят - в тихом омуте черти водятся. Так отвечай, какого рожна ты в таком случае сбежал? Ведь мы с тобой обо всем договорились и пришли, как это теперь говорят, к консенсусу.
- Виноват, но я с тобой никогда еще ни о чем не договаривался, категорично заявил я, лихорадочно соображая, о чем говорит Барыня. - Но если ты имеешь в виду мое теперешнее предложение, касаемое ночного рандеву, то с нашим превеликим удовольствием.
- Послушай, перестань нести ерунду, говори, что случилось?
- Мои нежные чувства к тебе ты называешь ерундой? Мадам, я оскорблен до самой глубины своей ранимой души.
Откинув голову, она внимательно и испытующе на меня посмотрела, очевидно соображая, в какой стадии шизофрении я сейчас пребываю. Я тоже сосредоточенно глядел на нее, но думал совсем о другом. Зачем ей понадобился подобный фарс? Ведь она прекрасно знает, что перед ней сидит совершенно другой человек. Тогда ради чего вся эта клоунада? Скорее всего, именно она, а не толстяк разработала весь этот грандиозный план, а теперь еще и играет со мной в кошки-мышки... Видимо, я наблюдаю стерву высшего полета.
- А ты здорово изменился за эти десять дней, - с внезапно появившейся настороженностью сказала она и резко спросила: - Немедленно отвечай, где ты был?
- Где был? К заутрене звонил. И знаешь где? Во храме села Степашино. Тебе это ни о чем не говорит? Там еще на стенах, вместо фресок, дьяконовы мозги набрызганы. Зачем вам понадобилось его убивать? Ну ограбили, ладно, это я еще понять в состоянии, но зачем же жизни лишать?
- Господи, да ты сумасшедший! Гришка, что с тобой случилось?
- Заткнись, сука блевотная, зачем вам дьякона-то убивать понадобилось? Подонки!
- Боже мой, ты сошел с ума! - Видимо, мой вид давал ей все основания так предполагать. Побелев от страха, она выползла из кресла и осторожно попятилась к двери, непослушными губами повторяя: - Не надо, Гриша... Не надо, Гриша...
- Я не Гриша, тварь паскудная, - отрезая ей путь, заслонил я дверь, - и ты об этом прекрасно знаешь. А вот где находится настоящий Григорий Лунин, нам с тобой предстоит это сейчас выяснить.
Отшвырнув ее на диван, я раскурил сигарету и угрожающе поднес ей к лицу рубиновый огонек. Кажется, я немного переборщил, потому что она вдруг неожиданно и пронзительно заорала, призывая на помощь. Мне поневоле пришлось перекрывать ей кислород, но, к сожалению, я опоздал, потому что в дверь уже лезла ее охрана в составе трех человек под предводительством Командира.
Справились они со мной довольно быстро, но и сами понесли существенные потери. Правая рука Командира интересно и свободно болталась у бедра, а рыжий незнакомый парень сидел в кресле, закинув голову, тщетно пытаясь остановить кровь, бегущую из сломанного носа. К нему я приложился уже связанными ногами.
- Что с ним случилось, Наталия Викторовна? - тихонько подскуливая, спросил Командир. - Прямо как взбесился. Нам бы в травмпункт надо. Вы разрешите? Теперь Ромка один с ним справится.
- Да, конечно, идите, но кто вас отвезет?
- Да уж как-нибудь доедем, - прогундосил рыжий.
- Смотрите мне, обивку не испачкайте. И поскорее возвращайтесь, мне сегодня машина может понадобиться. - Задумчиво глядя на меня, она жестом остановила свою изувеченную, помятую гвардию. - Жора, а где вы его взяли?
- Как это где? Дома у него. Утром приперся.
- Дома, говоришь? Это хорошо, что дома. А тебе ничего в нем не кажется странным?
- Помилуйте, Наталия Викторовна, о чем вы толкуете?
- Да, действительно, - делано засмеялась Барыня, - о чем я толкую. И что может быть странного в Гришке Лунине. Отдыхайте пока. Машину потом оставите у ворот, я сама ее загоню. Рома, ты бы пошел покурил во дворе.
- Да что вы, Наталия Викторовна, а если Гришка опять чудить начнет?
- Ничего, теперь-то он мне не страшен, все свободны.
Барыня встала, давая понять, что разговор исчерпан и время задушевных бесед подошло к концу. Удивленно переглянувшись, посрамленная рать покинула апартаменты.
Едва только смолкли их голоса, как Барыня перевернула меня на живот и, бесцеремонно задрав куртку, оголила мою поясницу. В полнейшем молчании она любовалась моей великолепной спиной, видимо сравнивая ее со спиной Аполлона.
- Что ты тылы-то рассматриваешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
- Пусть пока так лежит, ему теперь свет вреден. Ослепнет, чего доброго, удаляясь, загоготал Командир.
Негромко переговариваясь, трое или четверо похитителей закурили, и кто-то помочился на мое колесо, из чего я сделал вывод, что находимся мы не в самом центре города.
Командир вернулся минут через пять. Как человек, хорошо выполнивший свою работу и получивший заслуженную похвалу, он стал добр и многословен.
- Сейчас Барыне не до него. Внеплановая проверка. Сказала, что займется им вечером. Велела всем передать спасибо и вот это... Премия. По куску на брата. Налетай, только не удушите меня.
Довольно урча, сообщники колготились под самым моим боком, обсуждая, как лучше потратить свой нефиксированный доход.
- И еще, чуть не забыл, - вновь взял слово Командир. - Всем, кроме Пончика и Бобра, сегодня выходной.
- А мы что же, хуже других? - обиженно заныли двое. - Мы тоже всю ночь глаз не сомкнули. На нас хотите выехать.
- Ша, козлы. Завтра отдыхаете со мной. Сейчас отвезете груз в терем и закроете его в той, ну, знаете, комнате. Бобр останется сторожить, а ты, Пончик, сразу назад. Надо муки привезти, а Глеб сломался. Бобр, смотри там у меня, не как в прошлый раз. На волоске висишь.
- Да что ты, Командир, мог бы не говорить, сам все понимаю.
- Хреново ты понимаешь, я через час заеду, проверю. Держи ключи.
Звякнул металл, хлопнули дверки, и мы опять куда-то поехали. На этот раз наше путешествие было совсем коротким. Прошло не больше десяти минут, и мы остановились. Кто-то вышел из машины, с лязгом открыл металлические ворота, и мы вкатились вовнутрь. После серии поворотов "Москвич" попятился назад и остановился. Надо думать, что на этом мое путешествие подошло к концу. Отворились двери, по обе стороны которых застыли мои конвоиры. По их характерным признакам я сразу определил, что стоящий по левую сторону пухлый короткий человечек, вероятно, Пончик, а его черноусый неказистый товарищ, скорее всего, Бобр.
- Ну, землячок, вылазь, приехали, - бодренько сообщил Пончик. - Только смотри у меня, без глупостей, А то мы пацаны крутые, враз уши отрежем.
- Какие там глупости, - чуть слышно пробормотал я. - Как я выйду? Не видите, что ли? Я же перетянут, как "Докторская" колбаса. Вытащите меня отсюда немедленно, или я буду жаловаться Барыне.
- Гляди-ка, Пончик, а он, оказывается, серьезный мужик, Барыней нам грозит.
- Кончай базар, открывай его гостиницу, да я поеду, а то она мне холку намылит в самом деле. Пошустрей, что ты как баба возишься.
Где-то с левой стороны невидимая мне дверь наконец была открыта, и меня уже проверенным приемом затащили и бросили в темное помещение. По пути следования я успел заметить, что волокли меня в шикарный трехэтажный дом, очень похожий на русский терем. Сделав свое дело, стража удалилась.
Через несколько минут после того, как отъехал фургон, дверь отворилась и вспыхнул яркий слепящий свет. Мой новый надзиратель, бесцеремонно перевернув меня на живот, внимательно осмотрел мои руки. С чего бы такая забота? И что это за помещение? В пяти сантиметрах от своего носа я увидел ворс ковра. Довольно странная камера, и парашей здесь не пахнет, а напротив - благоухает чем-то забытым и волнующим. Странно все это, господин Гончаров. Смотри, кабы худо не вышло, засмеялся я про себя, а вслух спросил:
- Ну что ты там у меня в заднице нашел интересного?
- Руки у тебя, зема, совсем почернели, как бы чего плохого не вышло.
- Так развяжи их скорее, идиот.
- Вот и я думаю, что развязать надо, а только нельзя, вдруг ты дебоширить начнешь? Фокусы разные выделывать, меня ведь потом Командир с дерьмом съест. Ничего, полежишь до его прихода, а там как он скажет, так и сделаем.
- Дурак, тебе же Барыня за меня все гениталии оторвет.
- Не знаю, что и делать.
- Если не знаешь, что делать, тогда хоть дай мне пожрать и выпить.
- А вот это я сделаю с удовольствием, только давай сядем на диван.
С высоты сидящего человека лучше чем с пола видно помещение, в котором ты находишься. С удивлением я взирал на свою темницу, меблированную в лучших традициях новых русских. По большому счету, здесь не хватало только обычного телефона, с которого я бы мог позвонить Максу и пригласить его в гости. Интерьер немного портили капитально зарешеченные окна и такая же дверь.
- Зема, а что ты будешь пить? - поставив передо мной тарелки со всевозможными бутербродами, заботливо осведомился Бобр.
- А что у тебя есть?
- Да все, что захочешь, только говори, - колдуя возле открытого холодильника, гордо ответил он.
- Тогда будь добр, мой добрый Бобр, тащи мне водки.
- А чего так слабо? Там всяких заморских коньяков полно.
- Коньяком я еще в детском садике печень посадил. А тебе не приходила в голову мысль, какой конечностью я буду брать пищу, чтобы отправить ее в рот?
- Будешь есть из моих рук, так безопасней. Пей, только потихоньку, не захлебнись, вот так, хорошо, - ворковал он, вливая в меня водку.
Наверное, так воркует мать над своим дитятей, только что отлучив его от груди. Когда процесс кормления был благополучно завершен, я потребовал сигарету. С наслаждением ее выкурив, я попросился в туалет, напряженно ожидая, как он поступит в такой непростой ситуации. Бобр оказался в очень затруднительном положении. И отказать он мне не имел права, и согласиться самолюбие не позволяло. И все же у него оставался только один путь освободить мои руки и ноги. И он, стараясь сохранить видимость мужского достоинства, на это пошел. В туалете я просидел целую вечность, разминая и массируя руки, готовясь к подлому и вероломному нападению.
Когда, с сожалением оставив уютное убежище, я вышел, он уже стоял с заготовленной веревкой, чтобы вновь меня стреножить.
- Бобр, а может, не надо? - просительно заныл я, идя ему навстречу.
- Да что ты, сейчас Командир явится, такой шум поднимет. Давай руки.
- На!
С большим сожалением я ткнул ему в глаза и, пока он орал и катался по полу, сумел быстро и надежно скрутить его угловатое, нескладное тельце. И зачем только таких берут в охрану?
Ключи торчали в дверях. На ходу их выдернув, я помчался к воротам, ориентируясь по признакам, известным только собакам и сумасшедшим. Первый же лихорадочно вставленный ключ подошел. Уже ликуя и пьянея от свободы, я распахнул ворота и прямо перед собой увидел ошарашенного, испуганного Командира. Не давая ему времени опомниться, я резко толкнул его в грудь и, по-заячьи петляя, побежал вдоль пустынной, незнакомой улицы, стараясь как можно дальше оторваться от погони.
Удар в спину, короткий и резкий, как выстрел, отключил мое сознание и опрокинул на землю. Это конец, успел подумать я, сдирая об асфальт ладони.
Очнулся я от дикой боли. Миловидная садистка развлекалась тем, что поливала на мои ободранные руки йод. Негромко, но внятно выругавшись, я посоветовал ей смазать собственную... Никак на это не отреагировав, она перебинтовала мне кисти и занялась лбом. Когда все мои страдания остались позади и мучительница ушла, ей на смену пришел Командир. Сейчас ударит по морде, обреченно подумал я, и зачем только меня ремонтировали, если опять хотят бить? Но я ошибся. Командир понуро и виновато сел в кресло напротив и несмело заговорил:
- Вы уж меня извините, сам не знаю, как это получилось. Чисто автоматически сработал рефлекс, и я бросил в вас дубинку.
- Лучше бы ты ею стукнул себя по голове, сразу же уловив нужную волну, наглел я. - Учти, я все расскажу Барыне, и ты у меня пожалеешь, что вообще появился на этот свет. Рефлекс у него сработал! Обезьяна, лучше бы у тебя мозги сработали.
- Это верно, - услужливо хихикнул мужик, - это вы точно заметили. С мозгами у меня напряженка. А спина-то сильно болит? - осторожно поинтересовался он и притих, томительно ожидая ответа.
- Не то слово, - страдальчески скривившись, ответил я. - Ты, наверное, мне хребтину перешиб, ублюдок!
- Да нет, - радостно возразил он. - Если бы хребет был поврежден, вы бы вообще не смогли двигаться. Просто сильный удар.
- Умный ты больно, как я погляжу. Который час-то?
- Скоро одиннадцать..
- А где Бобр? Я его не сильно покалечил?
- Насчет него можете не беспокоиться. Я его хорошенько помесил и сделал пинком под зад. Больше он здесь не появится.
- Немедленно верни его назад, он отличный парень, и я не допущу его увольнения.
- Как скажете, сейчас позвоню ему домой.
- Барыня-то придет сюда?
- Да, конечно, куда же еще?
- А где это я?
- То есть как это где? В своем доме. Не понимаю, чем он вам не нравится? Избегаете его прямо как черт ладана. Где это видано, чтобы сбегать из собственного дома.
Так, господин Гончаров, спокойно и без резких движений, закрывая глаза, успокаивал я себя. Это что-то новенькое, значит, ни много ни мало, а ты теперь владелец роскошного особняка о трех этажах. Совсем недурственно. Знать бы, с какого боку тебе такое счастье подвалило, хотя если пораскинуть мозгами, то и коту ясно, что я нахожусь на месте Григория Лунина. Меня на его роль сватают уже пятый день, а сегодня кое-чего добились. Но почему произошла такая разительная перемена в обращении со мной? Решили поменять тактику? Не мытьем так катаньем? Да, видимо, есть ради чего копья ломать. Скорее всего, я сейчас нахожусь в покоях Николая Лунина. Не слабый домишко, у меня, в смысле у Гриши, поплоше будет. Однако не хилое наследство оставил братик Коля братику Грише, так надо понимать? Это если говорить о недвижимости, но надо думать, что какие-то копеечки у него завалялись и в банках, разумеется, кроме тех, что вложены в дело. Теперь понятно, почему у толстяка при мысли об этом происходит перманентный оргазм и слюновыделение. Но что же случилось с моим симпатичным двойником? Если верить словам толстяка, то он решил обойтись без посредников, попросту говоря, он "кинул" своих дружков. А собственно говоря, почему он должен был с ними делиться, если он вступал в наследование на законных правах? Кажется, для этого отведен полугодовой срок. Теперь становится понятным, почему толстяк медлил с подписанием документов и блекотал о двухнедельной задержке. Видимо, по истечении этого времени кончается определенный законом срок, Григорий вступает в право наследования и становится полновластным, юридически подтвержденным хозяином всего движимого и недвижимого имущества.
Предположим, все это так и мои умозаключения верны, но каким тут боком пристроился толстяк и компания? Не мог же Григорий, размахивая флагом, сам пригласить их на праздничный пирог. Это абсурд. Может быть, Григорий много ему задолжал и решил расплатиться таким нелепым способом? Маловероятно. Жил он более чем скромно, а к тому же почти не пил. Нет, все это не то. Есть еще вероятность, что толстяку задолжал сам Николай и теперь после его смерти кредитор решил востребовать долг с брата. Но тогда зачем все эти интриги и хитросплетения? Скорее всего, Григорий бы этот долг вернул безропотно. Нет, дело тут в другом, а тем более сам толстяк говорил об афере. Хватит тебе, Гончаров, ходить вокруг да около, тысячу раз прав был Макс - копать их надо под корень. А начало этого корня следует искать не где-нибудь, а в парашютном клубе. Именно оттуда начиналась вся эта история, к завершению которой я и приглашен. Ну что ж, дождемся Барыни, возможно, она прольет какой-то свет, а пока рационально было бы выпить, чем понапрасну ломать голову.
Цепким движением я выудил из развратного брюха холодильника бутылку "Сызранской" и кусок окорока. Приготовив красивые бутерброды, я расположился в кресле перед телевизором, на время пригасив свой не в меру активный мозг.
Включив нетленную комедию Леонида Гайдая, я в который уже раз с удовольствием погрузился в его добрый мир шуток и розыгрышей, совершенно игнорируя возникший вдруг за дверью шум. Всецело поглощенный едой и киношной интригой, я не сразу обратил внимание на стоящую рядом женщину.
- Ну, здравствуй, голубь сизокрылый. - Усмехнувшись, она уселась в соседнее кресло. - Чего это ты решил от меня бегать?
Невольно вздрогнув, я посмотрел на соседку. Тридцатилетняя баба была красива по-настоящему. Чисто русские черты лица выгодно подчеркивала легкая косметика, а стиль одежды вовсе не скрывал ее ладного и красивого тела.
- Ну, что молчишь? Чего бегаешь-то? - вновь переспросила она.
- Бегать от тебя? Помилуй. Да кому же такое может прийти в голову? Напротив, я бы с удовольствием забежал к тебе на огонек где-нибудь после полуночи.
- Ну ты даешь! - удивленно засмеялась Барыня. - Не ожидала от тебя такой прыти. Точно говорят - в тихом омуте черти водятся. Так отвечай, какого рожна ты в таком случае сбежал? Ведь мы с тобой обо всем договорились и пришли, как это теперь говорят, к консенсусу.
- Виноват, но я с тобой никогда еще ни о чем не договаривался, категорично заявил я, лихорадочно соображая, о чем говорит Барыня. - Но если ты имеешь в виду мое теперешнее предложение, касаемое ночного рандеву, то с нашим превеликим удовольствием.
- Послушай, перестань нести ерунду, говори, что случилось?
- Мои нежные чувства к тебе ты называешь ерундой? Мадам, я оскорблен до самой глубины своей ранимой души.
Откинув голову, она внимательно и испытующе на меня посмотрела, очевидно соображая, в какой стадии шизофрении я сейчас пребываю. Я тоже сосредоточенно глядел на нее, но думал совсем о другом. Зачем ей понадобился подобный фарс? Ведь она прекрасно знает, что перед ней сидит совершенно другой человек. Тогда ради чего вся эта клоунада? Скорее всего, именно она, а не толстяк разработала весь этот грандиозный план, а теперь еще и играет со мной в кошки-мышки... Видимо, я наблюдаю стерву высшего полета.
- А ты здорово изменился за эти десять дней, - с внезапно появившейся настороженностью сказала она и резко спросила: - Немедленно отвечай, где ты был?
- Где был? К заутрене звонил. И знаешь где? Во храме села Степашино. Тебе это ни о чем не говорит? Там еще на стенах, вместо фресок, дьяконовы мозги набрызганы. Зачем вам понадобилось его убивать? Ну ограбили, ладно, это я еще понять в состоянии, но зачем же жизни лишать?
- Господи, да ты сумасшедший! Гришка, что с тобой случилось?
- Заткнись, сука блевотная, зачем вам дьякона-то убивать понадобилось? Подонки!
- Боже мой, ты сошел с ума! - Видимо, мой вид давал ей все основания так предполагать. Побелев от страха, она выползла из кресла и осторожно попятилась к двери, непослушными губами повторяя: - Не надо, Гриша... Не надо, Гриша...
- Я не Гриша, тварь паскудная, - отрезая ей путь, заслонил я дверь, - и ты об этом прекрасно знаешь. А вот где находится настоящий Григорий Лунин, нам с тобой предстоит это сейчас выяснить.
Отшвырнув ее на диван, я раскурил сигарету и угрожающе поднес ей к лицу рубиновый огонек. Кажется, я немного переборщил, потому что она вдруг неожиданно и пронзительно заорала, призывая на помощь. Мне поневоле пришлось перекрывать ей кислород, но, к сожалению, я опоздал, потому что в дверь уже лезла ее охрана в составе трех человек под предводительством Командира.
Справились они со мной довольно быстро, но и сами понесли существенные потери. Правая рука Командира интересно и свободно болталась у бедра, а рыжий незнакомый парень сидел в кресле, закинув голову, тщетно пытаясь остановить кровь, бегущую из сломанного носа. К нему я приложился уже связанными ногами.
- Что с ним случилось, Наталия Викторовна? - тихонько подскуливая, спросил Командир. - Прямо как взбесился. Нам бы в травмпункт надо. Вы разрешите? Теперь Ромка один с ним справится.
- Да, конечно, идите, но кто вас отвезет?
- Да уж как-нибудь доедем, - прогундосил рыжий.
- Смотрите мне, обивку не испачкайте. И поскорее возвращайтесь, мне сегодня машина может понадобиться. - Задумчиво глядя на меня, она жестом остановила свою изувеченную, помятую гвардию. - Жора, а где вы его взяли?
- Как это где? Дома у него. Утром приперся.
- Дома, говоришь? Это хорошо, что дома. А тебе ничего в нем не кажется странным?
- Помилуйте, Наталия Викторовна, о чем вы толкуете?
- Да, действительно, - делано засмеялась Барыня, - о чем я толкую. И что может быть странного в Гришке Лунине. Отдыхайте пока. Машину потом оставите у ворот, я сама ее загоню. Рома, ты бы пошел покурил во дворе.
- Да что вы, Наталия Викторовна, а если Гришка опять чудить начнет?
- Ничего, теперь-то он мне не страшен, все свободны.
Барыня встала, давая понять, что разговор исчерпан и время задушевных бесед подошло к концу. Удивленно переглянувшись, посрамленная рать покинула апартаменты.
Едва только смолкли их голоса, как Барыня перевернула меня на живот и, бесцеремонно задрав куртку, оголила мою поясницу. В полнейшем молчании она любовалась моей великолепной спиной, видимо сравнивая ее со спиной Аполлона.
- Что ты тылы-то рассматриваешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13