В таком вот приподнятом настроении я пер навстречу неизвестности, пока не заметил, что к моей заднице прилип какой-то хмырь. Примитивным приемом я проверил свои наблюдения и понял, что не ошибся. Меня кто-то нагло, почти в открытую пас. "Волга" у тестя новая, почти не езженная; выматерившись, я попробовал оторваться. Не на того напал - придурок прочно сидел на хвосте.
Ну и черт с тобой, подумал я. Все мы прекрасно знаем, что будем друг друга контролировать, ничего страшного, только бы мой контроль оказался эффективнее, а так пожалуйста, провожай меня, паси в свое удовольствие. Претензий не имею. Только вот не вредно бы мне знать, от какой ты группы прислан. Хотя мне и здесь особой разницы нет.
Прижавшись к обочине напротив злополучного поля, я вышел из машины и с живейшим интересом наблюдал за остановившимся позади темным "жигуленком". Свет в салоне они предпочли не включать и из машины не выходить, предоставив мне полное право гадать об их количестве. Вокруг стояла полная тишина, темень и покой. И как я ни вглядывался, ничего подозрительного заметить не мог, если, конечно, не считать машины, безмолвно стоящей позади, но это уже издержки нашего производства. Подождав еще несколько минут, я закрыл машину и, осторожно пробуя ногой дорогу, неторопливо пошел в глубь поля. Оружия я не взял, зная наверняка, что его у меня отнимут сразу, как только я окажусь в их лапах.
А дарить им лишний ствол, хоть и газовый, в моем положении ни к чему.
Рассветом еще не пахло, обнаружить свою или вражескую засаду я не мог и, решив свою любознательность поберечь для другого раза, спустился в траншею. Послушав тишину и похвалив Макса за профессионализм, я включил фонарь. Ничего не произошло. Никто не хотел бить меня по голове, никто не хотел резать ножом. Если так пойдет и дальше, то меня вообще угостят чаркой водки.
- Спокойно, все свои! - на всякий случай предупредил я пустоту и полез внутрь, не переставая приговаривать: - Спокойно, ребята, без эмоций, я один, все, как договаривались, все хорошо, а будет еще лучше.
- Все шутишь? - хихикнул за спиной толстяк. - Ну пошути, пошути, недолго осталось. Отшутишься ты у меня скоро.
В самый неподходящий момент, когда голова моя уже была в подвале, а задница все еще торчала наружу, по ней здорово приложились, и я кубарем скатился в подземелье. Здесь мне прямо в глаза ударил яркий свет, и не успел я сказать "мама", как меня скрутили и, поставив на попа, привязали к трубе. Привязали мордой к заветной двери и спиною к лазу. Кроме толстяка, их было трое - тушканчик и два незнакомых мне парня, которые, судя по выучке, в таких делах съели собаку. Удовлетворенные своей работой, они закурили и, посмеиваясь, отошли вглубь, открывая толстяку обширный театр действий, гвоздем которого был я.
- Ну вот, голуба, и свиделись, - по-доброму улыбнулся дядя Володя. - Как жизнь молодая, как здоровье супруги?
- Спасибо, молится за тебя.
- Иди ты, опять хохмишь.
- Честное слово, она молится, чтобы ты поскорее сдох.
- Как мне надоели твои грубости! Неужели ты не можешь хотя бы в последний раз поговорить с дядей Володей по-человечески?
- Что значит - в последний? - неприятно удивился я. - Нам с тобой еще вон сколько дел надо переделать. Подписать бумаги, вступить в права наследования, потом бабки поделить, а ты хреновину какую-то несешь.
- Увы, братец, опоздал ты со своими благими намерениями. Фирма больше в твоих услугах не нуждается. И знаешь почему?
- Что за игру ты опять затеял? Ведь, кажется, мы договорились, а договор, как известно, дороже денег. Я согласен на ваши условия, только верните мне машину. Дядя Володя, я сделаю все, что ты скажешь.
- Ишь как сладко ты запел, когда дело до петли дошло; поздно, батенька, поздно. Ты себя уже показал, больше нам ничего не надо.
- Что, ну что я такого сделал? - натурально заныл я, с ужасом себе представив, что Макса за железной дверью нет. - Объясни толком, в чем моя вина?
- Двурушник ты, братец, на два фронта решил работать. Вот за это-то мы и будем сейчас тебя казнить.
- Да вы что, спятили? О какой такой двойной игре вы говорите?
- А вот о какой. Ты куда уехал позавчера утром после того, как все здесь обнюхал? Ну говори, говори, не стесняйся, а то Владик у нас мастер языки развязывать. Правда, Владик? - мерзко спросил он у лопоухого парня.
- Об чем речь, дядюшка, он у меня через две минуты будет наизусть рассказывать полное собрание сочинений Льва Толстого. Мне начинать?
- Какой ты нетерпеливый, Владя. - Толстяк сделал шутливую козу и пожурил лопоухого садиста. - Нехорошо так, сынок, не по-христиански, нельзя же вот так сразу взять и вставить человеку в задницу раскаленный прут. Ему же от этого больно будет, и психика может пострадать. Он из-за этого всю правду позабудет. А нам с тобой нужна правда и только правда. Я правильно говорю, братец?
- А кто же в этом сомневается, - с готовностью ответил я. - Ты у нас, дядя Володя, известный правдолюб. Только вот не пойму, какой правды ты добиваешься от меня?
- Батюшки, да ты так ничего и не понял? Не ожидал я от тебя такого скудоумия, видно, и вправду придется тебе с Владиком познакомиться поближе. Зачем ты ездил к Наталии Егоровой?
- А, вот ты о чем, так сразу бы и сказал, а то ходишь вокруг да около, что девушка вокруг члена. Должен тебя разочаровать, я никуда не ездил.
- Ну не сукин ли ты сын? - простодушно удивился толстяк. - Мало того что ты предатель, так ты еще и лжец. Владик и Алик собственными глазами видели, как ты садился в ее фургон марки "Москвич".
- Дай я плюну в их наглые рожи, - с облегчением вздохнул я, наконец понимая, из-за чего весь сыр-бор. - Чтобы они сами так садились. Меня же оглушили и без сознания забросили в кузов.
- Не важно, главное, ты имел с ней контакт.
- Какой контакт?
- Словесный, а этого достаточно. Ведь ты ей все о нас рассказал, и теперь успех нашего предприятия оказался под большим вопросом. Ты же заложил нас.
- Это твои пустые домыслы, - хладнокровно и мрачно возразил я. - Не было такого. Держался я у нее стойко, как Павлик Морозов во время кулацких допросов. От меня тебе подлянки нет.
- Может быть, и так, - нехотя согласился он, - но сотрудничать-то с ней ты согласился, а это уже предательство.
- Все это твои нелепые фантазии. Мне нестерпимо больно и обидно слышать от тебя такие неразумные слова. Я думал, что сегодня мы, отбросив все подозрения, скрепим нашу дружбу добрым глотком вина.
- Добрый глоток свинца тебе нужен, а не вина; слушаю я тебя и понять не могу - или ты надо мной издеваешься, или в штаны наложил. Все равно, для меня ты пользы уже не представляешь.
- А кто же подпишется за Григория? - ехидно спросил я.
- Так сам он и подпишется; вчера ночью с ним Владик по душам потолковал, так оно и ничего - одумался Гришатка, понял, что совершил ошибку, и долго каялся. Прощения у меня просил. Обещал до самой гробовой доски помнить мою доброту. Григорий, я правду говорю? - обращаясь к железной двери, зычно рыкнул толстяк. - Выходи, братец, не стесняйся.
После продолжительной возни, паскудно засвистев, дверь распахнулась, и на свет вылезло существо, очень напоминающее человека. Если говорят правду, что я очень похож на этого червяка, то я бы не стал завидовать женщинам, имевшим со мной неуставные отношения, и в первую очередь Милке. Уж больно ужасен был его вид. Кажется, лопоухий палач перестарался. Попав на свет, он инстинктивно прикрыл разбитую физиономию израненной синюшной рукой и, заранее боясь толстяка, попятился назад к своему убежищу, но на полпути, что-то вспомнив, отскочил и от него. Так и остался стоять посередине цеха, подрагивая от холода избитым телом и страшась даже собственной тени.
- Эко ты распух, Гришатка, - удовлетворенно посетовал толстяк. - Как же ты в таком виде к нотариусу пойдешь? А все сам виноват, не по делу закусил удила, я, братец мой, еще не таких скакунов объезживал. Ну-ка, Гришатка, попроси прощения у дяди Володи, а то твой двойничок мне не верит. Чего застеснялся? Я жду, и Владик тоже. Видишь, как он нервничает?
- Прости, дядя Володя. - При одном только имени истязателя Лунин упал на колени и, плача, бессвязно забормотал: - Прости меня, я сделаю все, что ты хочешь, только не надо больше Владика... Я не хочу... Я боюсь.
- Это хорошо, если боишься - значит, уважаешь. - Гнусно хихикнув, толстяк многозначительно посмотрел на меня. - Ну что, убедился? Теперь ты мне без надобности.
- Ну вот и отлично, тогда верни мне машину и я пошел домой.
- Ха-ха-ха! - с удовольствием заржал он. - А поцеловать у пьяной гориллы ты не хочешь? Шутник ты, братец. Неужели ты до сих пор не понял, зачем я тебя сюда пригласил?
- Нет, сделай милость, объясни дураку.
- Ты мне больше не нужен.
- Вот и славненько.
- Но ты слишком многое знаешь.
- Человеку это свойственно.
- Поэтому мы тебя сейчас кончим.
- А без этого никак нельзя обойтись?
- Нет, я не имею права рисковать. Никто не должен знать о моих намерениях.
- Но я обещаю тебе молчать.
- Я не сомневаюсь в тебе. Конечно же обещание свое ты сдержишь, правда, уже мертвым. Владик, дружок, приступай.
Ухмыляясь, лопоухий вышел на свет. Из нагрудного карманчика теплой джинсовой куртки он вытащил опасную бритву и отрепетированным движением ее лихо открыл. А я-то думал, что это дедовское орудие смерти давно кануло в лету. Ан нет, живы, оказывается, старые, добрые традиции, неувядаемая нива народной памяти.
Обмотав правую руку какой-то тряпкой, палач вопросительно посмотрел на толстяка, а я подумал, что критический момент уже наступил и Макс совершенно напрасно ожидает большего.
Поощрительно кивнув, толстяк со жгучим любопытством уставился мне в глаза. Лопоухий медленно, с загадочной улыбкой шел на меня, обещая рассказать мне удивительную сказку. Черт побери, почему медлит Макс, может, он не видит, что я уже немного нервничаю и мне неприятно смотреть на лезвие в руках этого маньяка. Особенно теперь, когда рука, его сжимающая, уже замахнулась для удара. Палач смотрел на меня, и в его широко открытых глазах я читал мучивший его сокровенный вопрос. От напряжения у него на лбу выступил пот, над переносицей ритмично пульсировала мощная синяя жила, неожиданно на нее сел невесть откуда взявшийся большой черный шмель, и лопоухий, виновато улыбаясь, завалился у моих ног.
Звука выстрела я не слышал, очевидно, стреляли с глушителем, к тому же я был слишком занят своей предстоящей смертью.
- Ну и скотина же этот Макс, без эффектов он не может, - пробормотал я, с интересом наблюдая, как выдергивает пистолет второй парень и тут же падает, сраженный неслышной пулей. С секундным опозданием за ним следует тушканчик.
Что-то господин Ухов чересчур разошелся, подумал я, с удовольствием слыша пронзительно-поросячий визг толстяка. Кажется, он понял, что и его будут убивать, и теперь в слепой панике мечется в замкнутом пространстве подвала. А вот его бы расстреливать не стоило. Мне бы очень хотелось на досуге с ним потолковать. Черт возьми, но где же сам Макс, почему он до сих пор не кажет свое личико? И почему стреляет от входа, а не из-за двери, как мы договаривались?
- Ну все, что ли? - спросил пока невидимый голосом Андреева.
- Да, мне кажется, на сегодня хватит, - не очень удивившись, ответил я. Заходите, на улице ужасно холодно.
- А, господин полицейский! - протискиваясь через транспортерное отверстие, узнал меня инструктор. - Так это вы были столь любезны, что позвонили мне? Я очень вам признателен, но где же Гриша?
- Насколько я заметил, они в обнимку с той грязной свиньей только что уползли под столы. Будьте так добры, не убивайте его, и если не трудно, то развяжите меня, что-то ноги затекли.
- Погодите немного, возможно, они вам больше не понадобятся.
- Это так-то вы платите за добро?
- Не думаю, что вы хотели сделать мне добро, просто у вас получилась некоторая накладка, которая сыграла мне на руку. Григорий, это я, выходи, не бойся. Все позади. Все уже позади, будем считать, что ты просто был немного не в себе.
- Это точно, - лязгая зубами, из-под стола показался мой двойник, обкрутили они меня, шакалы гребаные.
- Ничего, я тебя прощаю, только больше так не делай. Пойдем отсюда поскорее.
- Пойдем, - согласился Гришка, - только сначала дядю Володю прикончи, глаза бы мои его не видели. Пристрели его, иначе он нам житья не даст, хряк вонючий.
- Конечно пристрелю, и его и этого мента, все будет хорошо. Ты иди в машину, нечего тебе смотреть.
Как я понял, меня будут убивать, причем второй раз за какие-то десять минут. Это очень много, особенно если учесть, что моя психика, подорванная алкоголем и сигаретами, необычайно слаба. Нужно было срочно что-то предпринимать, потому как на Ухова надежд я больше не возлагал. С ним случилось что-то из ряда вон выходящее, иначе я никак не мог объяснить причину его отсутствия. Зная, в какой я могу оказаться ситуации, он бы приполз на брюхе.
Тем временем Андреев выволок из-под стола упирающегося и визжащего толстяка и обстоятельно его пристрелил. Времени у меня оставалось совсем немного, но все-таки я удивился спокойствию и хладнокровию, с каким он это проделал. Как-то рачительно и по-хозяйски. Наверное, так хозяин режет скотину. Совершив этот очередной кровавый акт, он подошел ко мне, намереваясь поставить окончательную точку на всей этой истории.
- Ну, гражданин-товарищ мент, вы готовы?
- Нет еще, - искренне и сердечно ответил я. - За что вы меня?
- За ваш длинный нос. За то, что вы знаете, как я выкинул Николая Лунина из самолета, за то, что вы об этом будете трепать дальше, за то, что мне грозят неприятности, - словом, многое-многое за что.
- Но я же не один это знаю.
- Вашего ментовского напарника я упаковал еще раньше. Связанный, он лежит недалеко отсюда и дожидается своего часа. Я бы его замочил раньше, да не знал, как будут развиваться события, но ничего, не огорчайтесь, я убью его через минуту после вас. Простите меня великодушно.
Опять смерть ехидно глянула на меня из черного набалдашника глушителя и опять была отведена самым неожиданным образом.
- Михаил, не стреляй, - спокойно и властно приказала Барыня, невесть как появившаяся в подвале.
- Наташка, ты? Зачем приехала? - раздраженно, как пес, у которого отняли кость, спросил Андреев. - Я и сам, как видишь, прекрасно справляюсь. Ухмыльнувшись, он кивнул на четыре трупа. - Или ты тоже хочешь попробовать?
- Хочу.
- С тобой все ясно, завлекательная это, я тебе доложу, привычка - вышибать мозги. - Протянув ей пистолет, он озабоченно проинструктировал: - Бери чуть выше глаза...
- Сюда, что ли? - холодно спросила Барыня, уперев ствол ему в лоб.
- Наташка, перестань дурачиться, - сразу закостенел инструктор, - такими вещами не шутят.
- А я не шучу. Сейчас я тебя убью, для этого я сюда и ехала.
- За что?
- За то, что ты зверь, за то, что требуешь с меня очень много денег.
- Но послушай...
Барыня слушать не захотела, и в активе подвала появился еще один труп.
- Благодарю вас. - Я признательно кивнул ей, но она, никак на это не отреагировав, принялась самозабвенно блевать, видимо, смерть Андреева ее очень травмировала.
Переждав, когда она основательно очистит желудок, я вежливо попросил ее меня развязать. Она отрицательно замотала головой, и я тоскливо подумал, что мне сегодня встреча со смертью предстоит в третий раз.
- Натали, а почему ты не хочешь меня развязать? - весело спросил я.
- Я тебя развяжу, если ты выполнишь два моих требования.
- Заранее согласен.
- Прежде всего ты сделаешь то, о чем мы с тобой говорили вчера утром.
- Нет проблем. Что еще?
- Там, в машине у Михаила, сидит этот придурок Гришка. Ты должен его пристрелить, иначе он все испортит, я ему больше не доверяю.
- Как скажешь, начальник. Развязывай, замочу его как белую лебедь, он у меня уже в печенках сидит.
Бритвой Владика она перерезала веревки и протянула мне оружие, которое я тут же направил на нее. Сразу все поняв, она не стала делать ненужных движений, просто уселась на пол и замолчала.
Оглушив ее рукоятью, я бережно ее спеленал и отправился на поиски Макса. Он лежал тут же, за дверью, а рядом с ним скучал почему-то живой прыщавый пацанчик, труп которого я не мог отыскать.
- Иваныч, прости ты меня ради Бога, - едва только я отклеил пластырь, заохал Макс. - Не ожидал я, что он появится так рано. Зашел со спины - и по темечку, я и улетел. Я ведь один был, никому из ребят дозвониться не мог.
- Ничего, лучше скажи, что нам делать? У нас груда трупов.
- Но кроме них, есть и свидетели. Павлик, я правильно говорю?
Замычав, недоумок согласно затряс головой.
- Ну вот и отлично, значит, едем ко мне в контору.
Макс с пацаном и Григорием расположились на заднем сиденье. Я сидел за рулем и слушал Барыню.
- Задумала я убить мужа давно, как только поняла, что жить со мной он не намерен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13