Весьма забавно получилось. Тогда драчуний примчалась разнимать сама Ирэн Мескотт, и ей тоже досталось, прежде чем она сообразила пустить в ход нечто посерьёзнее увещеваний.
Ты слишком слаб для задуманного, некромант. Тебе казалось, что ты прошёл через всё. Наверное, это не так. Мало ещё шрамов на шкуре, мало тошнотворных воспоминаний, если ты до сих пор цепляешься за какие-то эфемерные понятия, ничего не значащие, когда дело доходит до края, когда надо одержать победу любой ценой, даже пожертвовав собственной честью.
Но у Эвиала нет другого оружия. Нет другого защитника. Отец Этлау? Этот безумец скорее сам обратит Старый Свет в сплошную пустыню своими экзекуциями. Так что Империи Клешней останется только прийти на готовое. Значит, пойдём дальше. Так, как считаем нужным. Прочь сомнения! Другого выхода нет, как нет и другого выбора. И ждать нам осталось недолго.
Падают тяжёлые капли внутри клепсидры…
Он медленно шёл через громадный зал. Внутри Башня оказалась много просторнее, чем могло показаться снаружи. Чародейство Сущности сделало свою твердыню поистине необъятной – по её запутанным лабиринтам впору было совершать самые настоящие путешествия. Чем последнее время и увлекалась его Рыся. Рыська, Рысичка, Рысь. Девочка-дракон. Самое удивительное существо, когда-либо встреченное Фессом во всех его странствиях. Которая зовет его отцом, будучи прекрасно осведомлена о своём собственном происхождении. Зовёт так по своему свободному выбору.
А вот и она, легка на помине. И хорошо, потому что голова болит все сильнее, так что уже нет мочи терпеть.
– Папа! Пап, ты здесь?
Человек. Человечек. Дракон. Дракончик. Всё вместе. Странные свои жемчужного цвета блестящие волосы она отрастила чуть ли не до колен (само собой, тут не обошлось без магии), чёрное переливающееся платье с волочащимся шлейфом (увы, не настоящее, из ткани, а всего лишь созданное чародейством), чёрные же туфельки – Рысь нарядилась, словно направляясь на королевский приём.
– Здесь, кролик.
– Сколько раз я тебя просила – не называй меня кроликом! – в притворном гневе топнула она изящной ножкой. – Я дракон! Стр-рашный, уж-жасный и огне-дыш-шаший!.. Все падите ниц!.. Ой, – она резко осеклась, забыв об игре. – У тебя опять голова болит. И ты, как всегда, молчишь. Меня не зовёшь. Гордо мучаешься тут один.
Она уже бежала через зал, почти что летела, словно бы и не касаясь пола. Чёрное платье даже начало складываться в некое подобие крыльев. Всего несколько мгновений – и Рысь уже рядом. Смотрит укоризненно, словно и впрямь – любящая дочь на непутёвого отца. И сразу же начинает командовать.
– Повернись ко мне. Наклонись. Стой спокойно. Сейчас… обожжёт. Но это быстро…
– Я знаю, Рыся.
– Всё равно. Не мешает напомнить, – заявила она с уморительной серьёзностью. Прохладные пальчики коснулись пылающего невидимым огнём лба.
– Раз… два… три!
Вспышка. Фесс едва подавил крик. Ожог и в самом деле стремителен и молниеносен, словно укол пламенной стрелы. И – всё. Больше ничего нет. Боль сгинула бесследно. Жаль только, что она вернётся – и достаточно скоро.
– Уф-ф-ф… – Рыся вытерла со лба честный трудовой пот. Она умела становиться человеком до самых мелких деталей. Хотя драконы, конечно же, не потеют. И им не может быть жарко – при их-то внутреннем огне!.. – Всё сильнее и сильнее, папа. Надо что-то делать. Я тебе давно уже твержу…
Фесс в шутливой панике вскинул руки.
– Помню-помню. Помню, Рыся.
– Так когда же?! – она вновь притопнула.
– Как только мы будем готовы.
– Готовы… – проворчала она, скорчив ехидную гримаску. – Сколько уж я это слышу…
– Но это правда.
– Правда, правда… Пойдем обедать тогда. Я гуся запекла. Не знаю, как получилось.
– И ты небось воспользовалась собственным пламенем? – улыбнулся Фесс.
Рыся потупилась. Последняя ее попытка зажарить нечто в собственном огне закончилась капитальным пожаром на кухне.
– Но я ничего не сожгла, папа!
– Разве я тебя ругаю? – удивился Фесс.
– Но ты должен!
– Должен что?
– Должен меня ругать. Хотя бы изредка, – выдала драконица.
– Да ты что? – поразился Фесс. – За что же?! И для чего?
– Каждый отец должен ругать свою дочь, – изрекла Рыся. – Хотя бы изредка. Так заведено.
– Ни один отец никогда не имел лучшей дочери, – сказал Фесс. – Честное слово. Все отцы и матери мира должны мне свирепо завидовать.
Рыся засмеялась, совершенно девчоночьим, человеческим движением сдула со лба непослушную чёлку. Откуда, как в ней возникло всё это – Фесс мог только гадать.
– Пап, ты гуся попробуй. Я старалась. Он с яблоками, вку-у-усный!
Некромант положил в рот кусочек и причмокнул, зажмуриваясь. Было действительно очень вкусно.
Они ужинали на сервизе, за который короли и императоры, не задумываясь, выложили бы годовой доход своих государств. За каждую ложку или вилку можно было приобрести средних размеров замок где-нибудь в Эбине или в герцогствах Изгиба. Они купались в роскоши.
До срока.
Неумолимое время не остановить. Внизу, в большом холле, как раз напротив входа, словно статуя в нише стояла большая клепсидра в два человеческих роста. Подкрашенная индиго, вода медленными, ленивыми каплями сочилась по капиллярам, хитроумная система зубчатых колес передвигала тонкие стрелки. Сколько ни искал Фесс способа вновь заполнить постепенно пустеющий верхний резервуар, так и не нашёл. И кто знает, что случится, когда вытечет последняя капля и часы остановятся?
Рыси он, само собой, ничего не говорил. Еще разнесет несчастные часы на кусочки.
– Ну, пап, ну что же ты молчишь? – капризно проворковала Рыся в ожидании комплиментов своей стряпне.
– Изумительно. Чудесно. Восхитительно, – совершенно искренне ответил некромант с набитым ртом. – Такого не делала даже моя любимая тётушка. Честное слово!
Рыся немедленно покраснела до ушей от удовольствия.
– Правда? Честное-пречестное слово?
– Честное-пречестное. Честнее не бывает, – поклялся Фесс, расправляясь с гусем.
– Я послезавтра тогда утку сделаю. Запеку с угольями…
– Запеку в угольях, – машинально поправил некромант. – Стой, стой, ты что, решила их своим огнем запекать? На самом деле с угольями?..
Рысь потупилась.
– А что, неправильно?
– Конечно, неправильно! Надо сделать совсем не так. Помню, тётушка в таких случаях…
– А ты меня возьмешь? Туда, к тёте?
Рысь задавала этот вопрос по десять раз на дню. Она не слишком интересовалась, что они собираются делать в этой Башне или как долго пробудут здесь. Но зато никогда не забывала поинтересоваться, отправятся ли они вместе в ту сказочную Долину, где живет тётушка Аглая, где правит мудрый и, гм, справедливый Архимаг Игнациус. Где круглый год лето, где журчат сбегающие с гор к круглому озеру ручьи, ручейки и речушки, где можно встретить самые разные и удивительные создания из множества миров, нашедших наконец-то в Долине покой. Отчего-то Рыси очень хотелось там побывать. И не просто побывать – остаться там насовсем.
– Конечно, дорогая. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя? Только если ты так решишь и предпочтешь следовать путями твоего народа.
– Папа, – поморщилась девочка. – Драконы – не мой народ. Я – Рысь. Твоя дочь. И больше никто. А что я умею превращаться в дракона так, наверное, архимаг Игнациус и похлеще умеет.
– Он-то наверняка.
– Так и не будем об этом, пап. Расскажи лучше мне еще про Долину.
Фесс не старался допытаться, отчего же юной драконице стал так немил ее собственный Эвиал. Впрочем, быть может, не имеющей Кристалла Хранительнице и впрямь нечего делать здесь. Может, сам мир указывает ей дорогу. Может быть, именно с ней, Рысью, ему, Кэру Лаэде, удастся наконец выбраться отсюда и самому.
И он послушно стал – в который уже раз – рассказывать замершей девочке о Долине. О небольшом круглом озере в самой ее середине, о густых предгорных лесах, опоясывающих городок магов, о деревнях арендаторов, о чистых улицах, дважды в день их тщательно метут и даже моют гоблины-дворники. О садах и парках, о беседках и фонтанах, о зверинце – замечательном зверинце – где собраны самые удивительные существа из всех концов Упорядоченного, куда только ни заводили тропы магов Долины.
Рысь прижалась к нему. Слушала завороженно, словно самая простая человеческая девочка, волшебную сказку – она, сама будучи этой сказкой.
А когда он выдохся и умолк, она вдруг спросила – впервые за все время их жизни в Черной башне.
– Папа. Почему ты ушел из Долины?
– Думаешь, я поступил неправильно? Но тогда я не нашел бы тебя, моя дорогая. И не знаю, как бы я тогда жил, – Фесс привлек ее к себе, поцеловав в пахнущие жасмином нежные шелковые пряди, отливающие жемчугом.
– Но там так хорошо. Такие добрые люди. Там никто никого не мучает и не убивает, – Рысь содрогнулась.
– Верно, – согласился Фесс. – Но некоторое время назад мне эта жизнь казалась донельзя пресной и скучной. Мне хотелось приключений, понимаешь, Рыся, приключений, чтобы ветер в лицо, чтобы свистели стрелы и чтобы я сражался…
– И ты ушёл? Стал сражаться?
– Да, девочка. Я ушёл. Недоучился в Академии, бросил. Ушёл. Сбежал, если быть совершенно точным. Потом, конечно, дал знать тёте…
– Не понимаю, как ты мог её так огорчить, – вдруг вздохнула Рысь. – Она наверняка плакала, когда ты пропал!..
Негодная драконица попала в точку.
– Я был не прав. Я поступал так, считая, что моя свобода превыше всего, а если кому-то что-то не нравится, то пусть убирается куда подальше.
– Так нельзя, – осуждающе покачала головой Рысь. – Ты не должен так больше делать, папа.
Некромант усмехнулся. Если бы Рысь была обыкновенной девочкой, он знал, что отвечать. Но, к сожалению, эта девочка обыкновенной никак не была.
– Да, я знаю, – он вновь провёл ладонью по льющемуся шёлку её волос. – Я знаю… теперь. Но иногда нам приходится причинять горе близким, потому что никто кроме нас не сделает того трудного и опасного дела, которое… которое просто обязано быть сделано, и вся недолга.
– Я понимаю, – тихонько сказала Рысь. – Настанет день… и нам придётся выйти. То ли в поле, то ли… – она неопределённо качнула головой, – туда.
– Верно. Но пока нам надо оставаться здесь. Не сомневайся, дорогая моя, драк на нашу с тобой долю хватит.
– Уж конечно, – с совершенно серьезным видом заявила Рысь. – Уж ты-то, папка, просто обожаешь всякие неприятности!..
Глава третья
ЭВИАЛ. КИНТ БЛИЖНИЙ. РУИНЫ СКАВЕЛЛА
Клара Хюммель, боевой маг по найму, до недавнего времени глава древней и славной воинствующей Гильдии, рожденная в Долине, прошедшая обучение в Академии у Архимага Игнациуса, и Сильвия, внучка главы Красного Арка, одного из семи мельинских магических орденов и дочь того, чьё имя до сих пор оставалось непроизносимым в её родных землях, молча смотрели друг на друга. Битва под Скавеллом заканчивалась. Чудовищный Червь был мёртв, скрылись драконы, дымились развалины, уцелевшие защитники Арраса начали собирать раненых. Мало кто видел странную схватку двух более чем странных противниц, а кто видел, тот поскорее поспешил уверить себя в том, что ничего не видел и не слышал.
Настало время действовать, Сильвия. Архимаг Игнациус хотел разыграть беспроигрышный вариант, использовав тебя как маленького стрельца в больших стоклеточных тавлеях, – оставим его до срока в блаженной уверенности, что старик в очередной раз обманул всех и вся. Прикинемся выполняющим его приказ. Обезвредить Клару Хюммель? Нет ничего проще. Хотя ты не имеешь ничего против неё, – в конце концов, она спасла тебе жизнь, Сильвия, – но своя голова дороже и потом когда ещё может предоставиться такой шанс?! Судьба сама сдаёт тебе полную руку козырей. Только глупец не разденет при таком раскладе всех дерзнувших сесть с ним за стол. Тем более, что у тебя нет ничего, а у них – богатства, которые не представить никакому воображению.
Правда, за Клару скорее всего вступится Кицум. Двух других спутниц чародейки Сильвия не боялась. Раина – великолепный боец, но не более того, а Тави, избежавшей мельинского костра самоучки, можно и вовсе не принимать в расчёт. Кицум же – дело другое. То, что клоун не так прост, Сильвия заподозрила ещё в Мельине и когда старый циркач остался странно спокоен на том островке в Межреальности, куда их выбросило бурей, поднявшейся от столкновения Алмазного и Деревянного Мечей. Она, Сильвия, долго не могла прийти в себя от ужаса, долго не могла понять, где же они оказались, пыталась что-то сделать, сплести какие-то заклинания – Кицум же сразу уселся на корточки, усмехнувшись странной усмешкой и посоветовав ей «не дёргаться понапрасну». Что-то крылось в этом человеке, сейчас Сильвия чувствовала это совершенно отчётливо. Не хотелось бы, чтобы он вмешался. Это не его бой. Во всяком случае, надо постараться, чтобы он не сделался таковым.
В правой руке Сильвия держала чёрный фламберг, в левой, скрытым до поры остриём к себе, – магический нож Архимага Игнациуса. Клара Хюммель, уже оправившись от неожиданности, аккуратно чертила в воздухе перед собой какие-то фигуры остриём рубиновой шпаги. Ничего-ничего. Пусть чертит. До времени…
– Кицум! – громко окликнула клоуна Сильвия. – Кицум, друг, это наше… девичье. Прошу тебя, не вмешивайся.
Циркач хмыкнул и покачал головой.
– Вам двоим вообще совершенно необязательно драться. Сильвия, девочка, послушай старика. Неважно, что тебе сказали или пообещали…
– Предлагаешь мне сдаться? – скривилась Сильвия.
– В твоём положении это был бы наиболее разумный выход, – развёл руками клоун, – но ты ещё слишком молода, чтобы поступать разумно.
Сильвия выразительно пожала плечами.
– Кицум, она права, – не поворачивая головы, бросила и Клара. – Это наше с ней личное дело. Ведь верно, девочка?
– Не стоит именовать меня так, – задрала нос юная чародейка.
– Что же мы стоим?! – проворчала валькирия Раина. – Госпожа Клара в опасности. У этой соплячки…
– Такие артефакты, что у меня голову ломит, едва только на них взглянуть пытаюсь, – подхватила Тави. – И с магией тут что-то не так… как будто кто-то всё подчистую высосал.
Кицум промолчал. Только поднял руку, словно говоря: «Ждём!» – и отчего-то ни Тави, ни Раина не рискнули вступить с ним в спор.
– И держитесь к ним поближе, – добавил циркач озабоченно. – Под мечи даром лезть не стоит, а вот если они… – он осёкся и замолчал.
– Кто тебя послал? – выкрикнула тем временем Клара, обращаясь к своей молодой противнице.
– Его высокое волшебническое достоинство, Архимаг Долины, мессир Игнациус, – сладким голоском записной стервы пропела Сильвия. – Мессир был очень, очень разгневан твоим неповиновением, Хюммель. Настолько разгневан, что оказал мне честь, дав задание найти тебя – и обезвредить.
…Злись, боевая чародейка Долины, злись. Эвон как покраснела.
– Обезвредить – это как? – сквозь зубы поинтересовалась Клара.
– Мессир был настолько любезен, что предоставил мне на месте выбрать соответствующие моменту способы, – Сильвия растянула губы в подобие улыбки.
– И что же ты выбрала, неблагодарная тварь? Так-то ты платишь за спасение!
– Не трать зря слова, Хюммель, я только выполняю приказ. Мессир Архимаг нашёл тебя крайне опасной и, ради блага всех ведомых и неведомых миров, облёк меня доверием положить конец твоим бесчинствам. А выбрала я – поединок с последующим твоим разоружением, пленением и доставкой пред светлые очи его высокого волшебнического достоинства мессира Архимага.
…Ерунда. Старый лис Игнациус приказал мне убить тебя, Хюммель, хотя и не произнёс вслух этого слова. До поры до времени мы будем следовать этому плану. Ты мне ещё пригодишься, глупая Клархен, ты и твои глупые спутники. Разумеется, эпитет «глупые» не относится к старику Кицуму.
– Да как она смеет! – взорвалась Раина. – Как она смеет так говорить с кирией Кларой!
– Спокойно, – негромко произнёс Кицум. – Пусть болтает. Послушаем. Слова пусты, это не копья и стрелы, ранить могут только глупцов. А вот выболтать эта девчонка может куда больше, чем на допросе.
– Моим бесчинствам? Это, интересно, каким же? – прищурилась Клара.
– Мессир Архимаг едва ли похвалил бы меня, вздумай я отвечать на этот вопрос, – прежним сладким голоском пропела Сильвия. – Мне приказано сыскать тебя и, сыскав, представить. Что я и намерена проделать, по возможности, без членовредительства.
Теперь дёрнулась Тави – и вновь замерла, наткнувшись на сдерживающий Кицумов взгляд.
Ждать, говорили глаза старого клоуна. Жди, ещё не время. Мы ещё не поняли, что за игра тут идёт.
Ну, похоже, пора и в самом деле кончать. Клара уже краснее свёклы. Её рубиновая шпага хороша, спору нет, но в твоей руке, Сильвия, оружие куда более страшное. Мало кто пока догадался об этом, как и о золотой овальной пластинке с непонятными ни для кого, кроме тебя, письменами, пластинки, что ты взяла с тела Хозяина Ливня, и в этом – твоя единственная надежда выбраться живой из учинившейся переделки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Ты слишком слаб для задуманного, некромант. Тебе казалось, что ты прошёл через всё. Наверное, это не так. Мало ещё шрамов на шкуре, мало тошнотворных воспоминаний, если ты до сих пор цепляешься за какие-то эфемерные понятия, ничего не значащие, когда дело доходит до края, когда надо одержать победу любой ценой, даже пожертвовав собственной честью.
Но у Эвиала нет другого оружия. Нет другого защитника. Отец Этлау? Этот безумец скорее сам обратит Старый Свет в сплошную пустыню своими экзекуциями. Так что Империи Клешней останется только прийти на готовое. Значит, пойдём дальше. Так, как считаем нужным. Прочь сомнения! Другого выхода нет, как нет и другого выбора. И ждать нам осталось недолго.
Падают тяжёлые капли внутри клепсидры…
Он медленно шёл через громадный зал. Внутри Башня оказалась много просторнее, чем могло показаться снаружи. Чародейство Сущности сделало свою твердыню поистине необъятной – по её запутанным лабиринтам впору было совершать самые настоящие путешествия. Чем последнее время и увлекалась его Рыся. Рыська, Рысичка, Рысь. Девочка-дракон. Самое удивительное существо, когда-либо встреченное Фессом во всех его странствиях. Которая зовет его отцом, будучи прекрасно осведомлена о своём собственном происхождении. Зовёт так по своему свободному выбору.
А вот и она, легка на помине. И хорошо, потому что голова болит все сильнее, так что уже нет мочи терпеть.
– Папа! Пап, ты здесь?
Человек. Человечек. Дракон. Дракончик. Всё вместе. Странные свои жемчужного цвета блестящие волосы она отрастила чуть ли не до колен (само собой, тут не обошлось без магии), чёрное переливающееся платье с волочащимся шлейфом (увы, не настоящее, из ткани, а всего лишь созданное чародейством), чёрные же туфельки – Рысь нарядилась, словно направляясь на королевский приём.
– Здесь, кролик.
– Сколько раз я тебя просила – не называй меня кроликом! – в притворном гневе топнула она изящной ножкой. – Я дракон! Стр-рашный, уж-жасный и огне-дыш-шаший!.. Все падите ниц!.. Ой, – она резко осеклась, забыв об игре. – У тебя опять голова болит. И ты, как всегда, молчишь. Меня не зовёшь. Гордо мучаешься тут один.
Она уже бежала через зал, почти что летела, словно бы и не касаясь пола. Чёрное платье даже начало складываться в некое подобие крыльев. Всего несколько мгновений – и Рысь уже рядом. Смотрит укоризненно, словно и впрямь – любящая дочь на непутёвого отца. И сразу же начинает командовать.
– Повернись ко мне. Наклонись. Стой спокойно. Сейчас… обожжёт. Но это быстро…
– Я знаю, Рыся.
– Всё равно. Не мешает напомнить, – заявила она с уморительной серьёзностью. Прохладные пальчики коснулись пылающего невидимым огнём лба.
– Раз… два… три!
Вспышка. Фесс едва подавил крик. Ожог и в самом деле стремителен и молниеносен, словно укол пламенной стрелы. И – всё. Больше ничего нет. Боль сгинула бесследно. Жаль только, что она вернётся – и достаточно скоро.
– Уф-ф-ф… – Рыся вытерла со лба честный трудовой пот. Она умела становиться человеком до самых мелких деталей. Хотя драконы, конечно же, не потеют. И им не может быть жарко – при их-то внутреннем огне!.. – Всё сильнее и сильнее, папа. Надо что-то делать. Я тебе давно уже твержу…
Фесс в шутливой панике вскинул руки.
– Помню-помню. Помню, Рыся.
– Так когда же?! – она вновь притопнула.
– Как только мы будем готовы.
– Готовы… – проворчала она, скорчив ехидную гримаску. – Сколько уж я это слышу…
– Но это правда.
– Правда, правда… Пойдем обедать тогда. Я гуся запекла. Не знаю, как получилось.
– И ты небось воспользовалась собственным пламенем? – улыбнулся Фесс.
Рыся потупилась. Последняя ее попытка зажарить нечто в собственном огне закончилась капитальным пожаром на кухне.
– Но я ничего не сожгла, папа!
– Разве я тебя ругаю? – удивился Фесс.
– Но ты должен!
– Должен что?
– Должен меня ругать. Хотя бы изредка, – выдала драконица.
– Да ты что? – поразился Фесс. – За что же?! И для чего?
– Каждый отец должен ругать свою дочь, – изрекла Рыся. – Хотя бы изредка. Так заведено.
– Ни один отец никогда не имел лучшей дочери, – сказал Фесс. – Честное слово. Все отцы и матери мира должны мне свирепо завидовать.
Рыся засмеялась, совершенно девчоночьим, человеческим движением сдула со лба непослушную чёлку. Откуда, как в ней возникло всё это – Фесс мог только гадать.
– Пап, ты гуся попробуй. Я старалась. Он с яблоками, вку-у-усный!
Некромант положил в рот кусочек и причмокнул, зажмуриваясь. Было действительно очень вкусно.
Они ужинали на сервизе, за который короли и императоры, не задумываясь, выложили бы годовой доход своих государств. За каждую ложку или вилку можно было приобрести средних размеров замок где-нибудь в Эбине или в герцогствах Изгиба. Они купались в роскоши.
До срока.
Неумолимое время не остановить. Внизу, в большом холле, как раз напротив входа, словно статуя в нише стояла большая клепсидра в два человеческих роста. Подкрашенная индиго, вода медленными, ленивыми каплями сочилась по капиллярам, хитроумная система зубчатых колес передвигала тонкие стрелки. Сколько ни искал Фесс способа вновь заполнить постепенно пустеющий верхний резервуар, так и не нашёл. И кто знает, что случится, когда вытечет последняя капля и часы остановятся?
Рыси он, само собой, ничего не говорил. Еще разнесет несчастные часы на кусочки.
– Ну, пап, ну что же ты молчишь? – капризно проворковала Рыся в ожидании комплиментов своей стряпне.
– Изумительно. Чудесно. Восхитительно, – совершенно искренне ответил некромант с набитым ртом. – Такого не делала даже моя любимая тётушка. Честное слово!
Рыся немедленно покраснела до ушей от удовольствия.
– Правда? Честное-пречестное слово?
– Честное-пречестное. Честнее не бывает, – поклялся Фесс, расправляясь с гусем.
– Я послезавтра тогда утку сделаю. Запеку с угольями…
– Запеку в угольях, – машинально поправил некромант. – Стой, стой, ты что, решила их своим огнем запекать? На самом деле с угольями?..
Рысь потупилась.
– А что, неправильно?
– Конечно, неправильно! Надо сделать совсем не так. Помню, тётушка в таких случаях…
– А ты меня возьмешь? Туда, к тёте?
Рысь задавала этот вопрос по десять раз на дню. Она не слишком интересовалась, что они собираются делать в этой Башне или как долго пробудут здесь. Но зато никогда не забывала поинтересоваться, отправятся ли они вместе в ту сказочную Долину, где живет тётушка Аглая, где правит мудрый и, гм, справедливый Архимаг Игнациус. Где круглый год лето, где журчат сбегающие с гор к круглому озеру ручьи, ручейки и речушки, где можно встретить самые разные и удивительные создания из множества миров, нашедших наконец-то в Долине покой. Отчего-то Рыси очень хотелось там побывать. И не просто побывать – остаться там насовсем.
– Конечно, дорогая. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя? Только если ты так решишь и предпочтешь следовать путями твоего народа.
– Папа, – поморщилась девочка. – Драконы – не мой народ. Я – Рысь. Твоя дочь. И больше никто. А что я умею превращаться в дракона так, наверное, архимаг Игнациус и похлеще умеет.
– Он-то наверняка.
– Так и не будем об этом, пап. Расскажи лучше мне еще про Долину.
Фесс не старался допытаться, отчего же юной драконице стал так немил ее собственный Эвиал. Впрочем, быть может, не имеющей Кристалла Хранительнице и впрямь нечего делать здесь. Может, сам мир указывает ей дорогу. Может быть, именно с ней, Рысью, ему, Кэру Лаэде, удастся наконец выбраться отсюда и самому.
И он послушно стал – в который уже раз – рассказывать замершей девочке о Долине. О небольшом круглом озере в самой ее середине, о густых предгорных лесах, опоясывающих городок магов, о деревнях арендаторов, о чистых улицах, дважды в день их тщательно метут и даже моют гоблины-дворники. О садах и парках, о беседках и фонтанах, о зверинце – замечательном зверинце – где собраны самые удивительные существа из всех концов Упорядоченного, куда только ни заводили тропы магов Долины.
Рысь прижалась к нему. Слушала завороженно, словно самая простая человеческая девочка, волшебную сказку – она, сама будучи этой сказкой.
А когда он выдохся и умолк, она вдруг спросила – впервые за все время их жизни в Черной башне.
– Папа. Почему ты ушел из Долины?
– Думаешь, я поступил неправильно? Но тогда я не нашел бы тебя, моя дорогая. И не знаю, как бы я тогда жил, – Фесс привлек ее к себе, поцеловав в пахнущие жасмином нежные шелковые пряди, отливающие жемчугом.
– Но там так хорошо. Такие добрые люди. Там никто никого не мучает и не убивает, – Рысь содрогнулась.
– Верно, – согласился Фесс. – Но некоторое время назад мне эта жизнь казалась донельзя пресной и скучной. Мне хотелось приключений, понимаешь, Рыся, приключений, чтобы ветер в лицо, чтобы свистели стрелы и чтобы я сражался…
– И ты ушёл? Стал сражаться?
– Да, девочка. Я ушёл. Недоучился в Академии, бросил. Ушёл. Сбежал, если быть совершенно точным. Потом, конечно, дал знать тёте…
– Не понимаю, как ты мог её так огорчить, – вдруг вздохнула Рысь. – Она наверняка плакала, когда ты пропал!..
Негодная драконица попала в точку.
– Я был не прав. Я поступал так, считая, что моя свобода превыше всего, а если кому-то что-то не нравится, то пусть убирается куда подальше.
– Так нельзя, – осуждающе покачала головой Рысь. – Ты не должен так больше делать, папа.
Некромант усмехнулся. Если бы Рысь была обыкновенной девочкой, он знал, что отвечать. Но, к сожалению, эта девочка обыкновенной никак не была.
– Да, я знаю, – он вновь провёл ладонью по льющемуся шёлку её волос. – Я знаю… теперь. Но иногда нам приходится причинять горе близким, потому что никто кроме нас не сделает того трудного и опасного дела, которое… которое просто обязано быть сделано, и вся недолга.
– Я понимаю, – тихонько сказала Рысь. – Настанет день… и нам придётся выйти. То ли в поле, то ли… – она неопределённо качнула головой, – туда.
– Верно. Но пока нам надо оставаться здесь. Не сомневайся, дорогая моя, драк на нашу с тобой долю хватит.
– Уж конечно, – с совершенно серьезным видом заявила Рысь. – Уж ты-то, папка, просто обожаешь всякие неприятности!..
Глава третья
ЭВИАЛ. КИНТ БЛИЖНИЙ. РУИНЫ СКАВЕЛЛА
Клара Хюммель, боевой маг по найму, до недавнего времени глава древней и славной воинствующей Гильдии, рожденная в Долине, прошедшая обучение в Академии у Архимага Игнациуса, и Сильвия, внучка главы Красного Арка, одного из семи мельинских магических орденов и дочь того, чьё имя до сих пор оставалось непроизносимым в её родных землях, молча смотрели друг на друга. Битва под Скавеллом заканчивалась. Чудовищный Червь был мёртв, скрылись драконы, дымились развалины, уцелевшие защитники Арраса начали собирать раненых. Мало кто видел странную схватку двух более чем странных противниц, а кто видел, тот поскорее поспешил уверить себя в том, что ничего не видел и не слышал.
Настало время действовать, Сильвия. Архимаг Игнациус хотел разыграть беспроигрышный вариант, использовав тебя как маленького стрельца в больших стоклеточных тавлеях, – оставим его до срока в блаженной уверенности, что старик в очередной раз обманул всех и вся. Прикинемся выполняющим его приказ. Обезвредить Клару Хюммель? Нет ничего проще. Хотя ты не имеешь ничего против неё, – в конце концов, она спасла тебе жизнь, Сильвия, – но своя голова дороже и потом когда ещё может предоставиться такой шанс?! Судьба сама сдаёт тебе полную руку козырей. Только глупец не разденет при таком раскладе всех дерзнувших сесть с ним за стол. Тем более, что у тебя нет ничего, а у них – богатства, которые не представить никакому воображению.
Правда, за Клару скорее всего вступится Кицум. Двух других спутниц чародейки Сильвия не боялась. Раина – великолепный боец, но не более того, а Тави, избежавшей мельинского костра самоучки, можно и вовсе не принимать в расчёт. Кицум же – дело другое. То, что клоун не так прост, Сильвия заподозрила ещё в Мельине и когда старый циркач остался странно спокоен на том островке в Межреальности, куда их выбросило бурей, поднявшейся от столкновения Алмазного и Деревянного Мечей. Она, Сильвия, долго не могла прийти в себя от ужаса, долго не могла понять, где же они оказались, пыталась что-то сделать, сплести какие-то заклинания – Кицум же сразу уселся на корточки, усмехнувшись странной усмешкой и посоветовав ей «не дёргаться понапрасну». Что-то крылось в этом человеке, сейчас Сильвия чувствовала это совершенно отчётливо. Не хотелось бы, чтобы он вмешался. Это не его бой. Во всяком случае, надо постараться, чтобы он не сделался таковым.
В правой руке Сильвия держала чёрный фламберг, в левой, скрытым до поры остриём к себе, – магический нож Архимага Игнациуса. Клара Хюммель, уже оправившись от неожиданности, аккуратно чертила в воздухе перед собой какие-то фигуры остриём рубиновой шпаги. Ничего-ничего. Пусть чертит. До времени…
– Кицум! – громко окликнула клоуна Сильвия. – Кицум, друг, это наше… девичье. Прошу тебя, не вмешивайся.
Циркач хмыкнул и покачал головой.
– Вам двоим вообще совершенно необязательно драться. Сильвия, девочка, послушай старика. Неважно, что тебе сказали или пообещали…
– Предлагаешь мне сдаться? – скривилась Сильвия.
– В твоём положении это был бы наиболее разумный выход, – развёл руками клоун, – но ты ещё слишком молода, чтобы поступать разумно.
Сильвия выразительно пожала плечами.
– Кицум, она права, – не поворачивая головы, бросила и Клара. – Это наше с ней личное дело. Ведь верно, девочка?
– Не стоит именовать меня так, – задрала нос юная чародейка.
– Что же мы стоим?! – проворчала валькирия Раина. – Госпожа Клара в опасности. У этой соплячки…
– Такие артефакты, что у меня голову ломит, едва только на них взглянуть пытаюсь, – подхватила Тави. – И с магией тут что-то не так… как будто кто-то всё подчистую высосал.
Кицум промолчал. Только поднял руку, словно говоря: «Ждём!» – и отчего-то ни Тави, ни Раина не рискнули вступить с ним в спор.
– И держитесь к ним поближе, – добавил циркач озабоченно. – Под мечи даром лезть не стоит, а вот если они… – он осёкся и замолчал.
– Кто тебя послал? – выкрикнула тем временем Клара, обращаясь к своей молодой противнице.
– Его высокое волшебническое достоинство, Архимаг Долины, мессир Игнациус, – сладким голоском записной стервы пропела Сильвия. – Мессир был очень, очень разгневан твоим неповиновением, Хюммель. Настолько разгневан, что оказал мне честь, дав задание найти тебя – и обезвредить.
…Злись, боевая чародейка Долины, злись. Эвон как покраснела.
– Обезвредить – это как? – сквозь зубы поинтересовалась Клара.
– Мессир был настолько любезен, что предоставил мне на месте выбрать соответствующие моменту способы, – Сильвия растянула губы в подобие улыбки.
– И что же ты выбрала, неблагодарная тварь? Так-то ты платишь за спасение!
– Не трать зря слова, Хюммель, я только выполняю приказ. Мессир Архимаг нашёл тебя крайне опасной и, ради блага всех ведомых и неведомых миров, облёк меня доверием положить конец твоим бесчинствам. А выбрала я – поединок с последующим твоим разоружением, пленением и доставкой пред светлые очи его высокого волшебнического достоинства мессира Архимага.
…Ерунда. Старый лис Игнациус приказал мне убить тебя, Хюммель, хотя и не произнёс вслух этого слова. До поры до времени мы будем следовать этому плану. Ты мне ещё пригодишься, глупая Клархен, ты и твои глупые спутники. Разумеется, эпитет «глупые» не относится к старику Кицуму.
– Да как она смеет! – взорвалась Раина. – Как она смеет так говорить с кирией Кларой!
– Спокойно, – негромко произнёс Кицум. – Пусть болтает. Послушаем. Слова пусты, это не копья и стрелы, ранить могут только глупцов. А вот выболтать эта девчонка может куда больше, чем на допросе.
– Моим бесчинствам? Это, интересно, каким же? – прищурилась Клара.
– Мессир Архимаг едва ли похвалил бы меня, вздумай я отвечать на этот вопрос, – прежним сладким голоском пропела Сильвия. – Мне приказано сыскать тебя и, сыскав, представить. Что я и намерена проделать, по возможности, без членовредительства.
Теперь дёрнулась Тави – и вновь замерла, наткнувшись на сдерживающий Кицумов взгляд.
Ждать, говорили глаза старого клоуна. Жди, ещё не время. Мы ещё не поняли, что за игра тут идёт.
Ну, похоже, пора и в самом деле кончать. Клара уже краснее свёклы. Её рубиновая шпага хороша, спору нет, но в твоей руке, Сильвия, оружие куда более страшное. Мало кто пока догадался об этом, как и о золотой овальной пластинке с непонятными ни для кого, кроме тебя, письменами, пластинки, что ты взяла с тела Хозяина Ливня, и в этом – твоя единственная надежда выбраться живой из учинившейся переделки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19