(Общий шум в зале). * * * Второй день первого расследования я начал в библиотеке, где поднял материалы двадцатилетней давности.К счастью, бурный период возникновения темпонавтики нашел отражение не только в бесчисленной россыпи книг, журнальных и газетных публикаций, но также в ряде монографий, обрисовывавших проблему от Адама, ab ovo, от печки и т. п. Одна из отобранных мною книг вообще оказалась не столько научным исследованием, сколько хрестоматией. В нее-то я и погрузился на несколько часов.Уяснил я следующее.Скандал, разразившийся после первых запусков человека в прошлое, только начался тогда и, по существу, не утихал на протяжении всех этих двадцати лет. Сенсационные разоблачения преступных экспериментов над людьми сменились оживленной полемикой. Проблема создания миров, засылка людей в прошлое действительно требовала раздумий и вызвала множество толкований. И прежде всего вставал главный вопрос: зачем это нужно? Ведь было совершенно ясно, что человечество от этого ничего не получит. Вновь созданная из вакуума вселенная с Землей-два периода восемнадцатого века, с практически нетронутыми запасами полезных ископаемых, с незагаженной природой и с человечеством, погрязшим в феодальных отношениях, находилась не рядом и даже не в какой-нибудь чудовищной дали за тысячи парсеков. В нашей вселенной ее не было вообще, и поэтому даже связаться с посланцами XXI века было принципиально невозможно.В этом смысле было абсолютно все равно, с помощью какого материального объекта создавать еще один новый мир: то ли отправить в прошлое семь человек, то ли чугунную болванку, то ли контейнер с мусором весом ровно в 498 килограммов. Это был бы, правда, довольно дорогостоящий способ уничтожения мусора.Как ни странно, последовал взрыв энтузиазма, основанный на том, что человечество додумалось до величайшей возможности в своей истории. Акт творения! Божественное могущество! Слава науке! Бессмысленность этих восторгов была и сразу совершенно очевидна, но энтузиастов отнюдь не убавилось. И если у части публики, наиболее далекой от науки, еще оставались какие-то надежды на открытие в дальнейшем возможности сообщаться с новосозданным миром, то путем неустанного повторения, разъяснения, вдалбливания, наконец, здравомыслящий контингент энтузиастов вынужден был с этими надеждами расстаться. В науке вечны не только открываемые истины, но – увы! – вечны и открываемые запреты. Однако энтузиазм получил новое направление. Не просто создать новый мир, но улучшить его – такой был выдвинут лозунг. Ведь вместо контейнера с мусором человечеству новой Земли можно было послать в подарок полтонны полезной информации и ускорить тем самым научно-технический и социальный прогресс. Благородные затеи вызвали новую волну восторгов, которая достигла максимума, когда началось движение добровольцев. Масса народу собралась в восемнадцатый век: сеять разумное, доброе, вечное. Иные просились пораньше: им были ненавистны мрачные времена средневековья и они стремились уберечь новосозданное человечество от разгула мракобесия. Всеобщее одобрение вызывали также желающие предотвратить первую мировую, а соответственно и вторую мировую войны. Тогда и было создано отделение темпонавтики Всемирного института архитектуры времени.Мальчишки играли в темпонавтов, по телевидению потоком шли фильмы об их благородных подвигах. Должен признаться, что и сам я в секции каратэ начал заниматься именно после одного такого фильма, где герой его, посланец нашего века, в темном прошлом всю дорогу сражался, в основном врукопашную, с массой злодеев. Они его в конце концов одолевали, но он оставлял миру главное: идеи, с которыми он пришел, и его последователи довершали его дело. Потом я как-то очень сильно охладел к приключениям темпонавтов и занялся совсем другими делами… учился в одном высокоинтеллектуальном учебном заведении… не потянул, переменил профессию – впрочем, все это не относится к делу.Да, энтузиазм был. Но одновременно возникло, окрепло и отнюдь не сдавало позиций движение оппозиции к темпонавтике. Оно базировалось на разного рода доводах, но многие из них были вполне здравыми. Создание новых миров? Да, но разве они новые? Это штамповка, бессмысленное повторение пройденного. Героические подвиги темпонавтов? Да, но кому они нужны? Ведь если не создавать еще одного нового мира, не нужны и подвиги по его улучшению. А между тем та самая Земля, на которой все мы живем, лишалась не только энергии и каких-то материальных ресурсов – бог с ними, хотя средств на темпонавтику уходило немало, но не так жаль средств, как людей, которыми жертвовала Земля. Ведь уходили в темпонавты самые лучшие, самые подготовленные.А что получала Земля? Ничего.Возникла и такая дилемма: герой или злодей? Бог или червь? Спорили о том, в каком положении и в какой роли оказывается темпонавт после перехода. С одной стороны, в веке восемнадцатом, девятнадцатом, вооруженный знаниями двадцать первого века, снабженный оружием, лекарствами и прочим, а затем и помощниками-роботами, посланец Земли-1 мог бы быть богом в новосозданном мире. С другой стороны, определенная часть в рядах оппозиции считала, что темпонавт, напротив, обязательно окажется жертвой, так как не в силах одного человека, пусть вооруженного чем угодно, хоть атомной бомбой, существенно изменить ход истории, убыстрить процесс социального развития. Но эту точку зрения разделяло меньшинство.Итак, темпонавт – бог. Но бог, подконтрольный лишь своей совести, бог-робинзон, не имеющий надежд на возвращение в родной ему мир и заметим! – уверенный в абсолютной бесконтрольности собственных действий со стороны пославшего его общества. Как он поведет себя? Не станет ли вместо благодетеля – злодеем, вместо вождя – диктатором? Ведь он может приспособить для себя не город, не страну – весь мир!Оппозиция требовала полного запрещения темпонавтики. Энтузиасты требовали расширения. И тогда под эгидой ООН был проведен всемирный референдум.Хрестоматия, лежащая передо мной, отражала в основном материалы этого референдума. Книга начиналась текстом пространной пресс-конференции с профессором Огденом, открывшей эру дебатов. Далее шли статьи, призывы, обращения; выборочные интервью с участниками референдума. Книга была пухлая, большого формата, на тысячу с лишним страниц.Поможет ли мне эта книга в поисках другой?«…Говорят, что темпонавтика приносит обществу какой-то вред. Это чушь! Я верю, что прекрасные ребята, которые уходят от нас навсегда, уходят не напрасно. Они уходят ради высокой цели, и я уверена, что они ее выполняют. Жаль, что мы никогда не узнаем о том, как они, пройдя, наверное, сквозь муки, сквозь небывалые трудности, все-таки выполнят свой долг и свое назначение… Но я не об этом. Я о том благе, которое они оставляют здесь. Я работаю в полиции, в отделе по делам несовершеннолетних. Вы знаете, что это такое – дети, склонные к правонарушениям? Вы знаете, что двенадцатилетний ребенок может быть алкоголиком? Для многих детей – а они дети, хоть совершают взрослые проступки и преступления, – не существует понятий морали, этики… У них чудовищно смещены представления о том, что такое добро и зло… И мы, я подчеркиваю это, живем в благополучной европейской стране, активно решавшей социальные проблемы уже после второй мировой! в благополучной по отношению к тем, где эта проблема стоит гораздо более остро, особенно в ряде развивающихся стран. Почему дети могут становиться преступниками? Вы скажете, что здесь много причин. Да, это так. Но одна из главных – это пример для подражания, который они выбирают. А выбирают они из того, что предлагает им жизнь. Они смотрят кровавые детективы в кино и по телевизору, где и взрослый не сразу разберется, кто из киногероев добр, кто зол. Кошмар массовой культуры, это жуткое наследие прошлого, и не думает сдаваться, продолжает уродовать души. И в этой атмосфере появляется совсем другой пример. Понимаете, темпонавты, эти ребята, уходящие навсегда, – они живое олицетворение идей добра и справедливости. И самое главное для детей: темпонавты окутаны ореолом романтики. Поэтому в них играют в детском саду, в школе, они становятся образцом для подражания. И потом, когда выросшие дети станут взрослыми, когда они поймут, что в жизни есть множество других, более важных дел, нежели темпонавтика, в них останется этот урок справедливости и добра, который они получили, играя в темпонавтов…»«…Мне трудно судить обо всех аспектах проблемы, но меня поражает это стремление найти дыру, в которую можно выбрасывать деньги. Слава богу, мы развязались наконец с угрозой войны, ликвидированы армии, военные арсеналы, мы стали гораздо лучше жить, но скажите: вам всего хватает? Мне – нет! Средства на науку? Да! В том числе на фундаментальную: я прекрасно понимаю, что прикладные науки не смогут развиваться без науки фундаментальной. Но речь ведь идет не об этом. Хорошо, получен результат, хорошо, мы можем, видите ли, творить новые миры. А зачем? Идите дальше, развивайте науку, то, что вы открыли на этот раз – это тупик! Не могу слышать об этой демагогии, когда рассуждают о необходимости ускорения прогресса, о позитивном воздействии на развитие нового мира. Да ведь это наглость и верх идиотизма одновременно – говорить о необходимости помогать миру, которого нет! Кому помогать?! Но когда есть люди и есть средства, которые будут безжалостно выброшены из единственно достойного внимания мира – того, в котором мы живем, – дыра, в которую эти средства вылетят, немедленно где-то материализуется! Вы понимаете, чем нам морочат голову? Сперва дайте средства, а потом уже мы создадим подходящую пропасть, чтобы их вышвырнуть».«В свое время были яростные противники и у космонавтики. Причем не столько в науке, сколько среди простых людей. Кто-то не имел возможности лучше питаться, или одеваться, или отдать детей на обучение в лучшее заведение. Кому-то негде было жить, и появлялись письма с протестами против космических исследований. Запущенная ракета была эквивалентна сотням непостроенных квартир… А между тем космонавтика дала человечеству столь мощную отдачу, о какой даже не предполагали ее зачинатели. Казалось бы, аналогия с темпонавтикой слабая. Ведь здесь принципиально невозможно получить какие-то практические результаты. Но разве мы должны их ждать обязательно от каждого запуска? Темпонавтика дает толчок развитию множества прикладных дисциплин. И прежде всего в области технологии. Ведь, отправляясь в прошлое, представитель нашего века не сможет взять с собой всю мощь Земли, всю ее индустрию, инфраструктуру, кадры, наконец. Он может взять с собой только знания. Четыреста килограммов знаний. И эти знания должны быть разработаны с помощью всей современной науки – для того, чтобы быть примененными там, где этой науки нет. И вот все эти методы организации труда и подготовки кадров, оптимальные технологии производств и так далее – все это оказывается необходимым и здесь, в наше время. Да-да! Две трети мира все еще не имеет человеческих условий существования. Трагедия многих развивающихся стран теперь не в том, что нет денег. Деньги есть: вот они, это деньги, уходившие на вооружение. Но ведь отставшим некогда повторять весь путь, пройденный наиболее развитыми странами, им необходимо решить множество проблем как можно быстрее. И здесь приходит на помощь темпонавтика, целенаправленно разрабатывающая все аспекты ускорения развития прогресса…»Все это уже было мне мало интересно, так как главное я уяснил: извлечь что-либо из прошлого так же невозможно, как построить вечный двигатель. Хилая рабочая гипотеза рухнула. И хорошо еще, что не полез консультироваться… Продолжая машинально перелистывать книгу, я сам себе вынужден был признаться, что общее знакомство с проблемой, которой – пусть в форме фантастической – была посвящена исчезнувшая книга, для расследования бесцельно. Особенно нового я не узнал ничего, многое просто вспомнилось, вот разве что в референдуме, закончившемся победой сторонников темпонавтики с небольшим перевесом голосов, я не участвовал по малости лет.Где же мне искать ключ к этому странному и унылому делу? В конце концов, причиной изъятия книги могла быть просто какая-то мелочь. Ну, к примеру, там много имен, чье-либо совпало с реальным лицом… Угроза суда… Автор предпочитает изъять книгу… Куда исчез сам автор? Допустим, женился и сменил фамилию… Да мало ли что! Глупое дело! И причина, должно быть, глупая!Плохо! – тут же упрекнул я себя. Раздражение – дурной помощник. Минута – на аутотренинг. А теперь – думай, голова, думай… Мне стало казаться, что если бы я сумел хоть где-то познакомиться с текстом книги, я бы что-то смог понять. Ведь должна же быть в ней какая-то тайна! Книга исчезла, она вряд ли микрофильмирована. В Европейском книжном фонде, который получает практически все издания, на вечное хранение попадает всего лишь один процент всей книжной продукции; оригиналы же уничтожаются. Впрочем, не позвонить ли и туда? Я вышел к телефону и попросил проверить.Решив не тратить больше времени на просмотр материалов по темпоральной архитектуре, я подошел к стойке, чтобы сдать книгу. Там была небольшая очередь, и я снова полистал хрестоматию.«…могательные службы. Городок ИАВ обладает большой библиотекой, одной из крупнейших в Европе. Ее особенность: ярко выраженный прикладной характер. Даже сектор научной фантастики подобран таким образом, что в нем исследуются варианты…»Стоп! В городке темпонавтов есть библиотека, в которой выделен сектор НФ? Я отчетливо помнил, что об этой библиотеке не шла речь ни в разговоре с профессором Компотовым, ни затем, когда я проверял его данные.Сдав книгу, я вновь позвонил и получил ответ, что в микродепозитарии Гонсалеса нет и не было. Для того, чтобы быть запечатленным лазерным лучом на вечной микрограмме, в нем оказалось слишком мало разумного, доброго, вечного. Однако вдруг появилась – и остается последней – надежда на библиотеку Института архитектуры времени. 3 – Что тебе там делать? Нечего тебе там делать, – заявил шеф после моего доклада. Он взял со стола листок, на котором делал пометки во время моего не слишком продолжительного рассказа, и вложил его в папку.– Пока я не вижу другого продолжения поиска, – честно ответил я. – Я выделил два возможных направления: книга и автор.– А читатели? Хоть какие-то читатели у нее есть, у этой книги?Я ответил, что, как ни странно, книгу спрашивают довольно часто, и на всякий случай, по данным тех библиотек, где учет ведется, мною составлен список читателей «Десанта из прошлого». Список довольно обширный: до двух с половиной – трех тысяч человек.Шеф на мгновение задумался.– Чем это объясняешь?– Только жанром. Практически любой детективный или фантастический роман пользуется популярностью.– Состав читательской аудитории проанализирован?– Нет.– Почему?Я объяснил, что это направление поиска представляется мне бесперспективным, и был вынужден выслушать наставление по методике работы: всякая линия расследования, если уж она намечена, должна быть исчерпывающе проанализирована; бросать что-либо на полдороге – признак непрофессионализма, и т. д. и т. п. Наконец я вновь получил слово, однако похвастать мне было нечем: книгу разыскать не удалось, автора тоже, хотя проверено сотни три возможных претендентов на роль Гонсалеса…– Людям ты умеешь задавать ненужную работу, – оценил шеф мои усилия. – Триста Гонсалесов проверили для тебя! Деятель! Да ты же с самого начала не за то взялся: зачем нам эта книга? Ты сам доложил, что невелика потеря. И автор, наверное, нам не понадобится. Разве что он собственноручно выкрал свою книгу, что маловероятно. Тоже мне, «Мечты и звуки». «Ганц Кюхельгартен»!Временами шеф поражает эрудицией.– Твоя задача – найти тех, кто изъял книгу, и выяснить, зачем.– Как? – тупо спросил я.Шеф несколько секунд смотрел на меня уничтожающим взглядом.– Идите и работайте, – сказал он. Я повернулся на деревянных ногах и понял, что дело провалено. Тогда я вновь обратился лицом к шефу.– В чем дело? – поднял он голову.– Не вижу иного способа продолжить дело, чем познакомиться с библиотекой ИАВ, – сообщил я осипшим голосом.Должен был последовать взрыв негодования, фонтан презрения – и он последовал. Признаться, терпеть шефа в больших дозах – сложное искусство.Шеф динамично развивал ту мысль, что да, конечно, у меня есть определенные данные для того, чтобы работать в Интерполе – оперативным работником на подхвате. Однако караулить в переулке торговца наркотиками, когда тебя уже вывели на него – это одно, а поисковая работа – нечто иное. Это только самому тупому полицейскому кажется, будто поисковая работа одно удовольствие, особенно когда тебе достаточно дать задание, чтобы три сотни людей бросились проверять факты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14