- Ты его, Володя, не бойся. А вот и баба Лиза. Я подожду,
посмотрю, чем кончатся ваши переговоры. Если не захочет тебя взять,
что-нибудь придумаем.
Сухонькая старушка в мешковатом платье торопливо семенила к калитке,
недоуменно поглядывая на поджавшую хвост собаку.

2
За глухим зеленым забором, в виноградных лозах прятался большой
кирпичный дом экскаваторщика Фридриха Клейна, рядом с калиткой лежало
толстое бревно, тщательно очищенное от коры и сучьев. Хозяин дома считал,
что бревно гораздо красивее обычной лавочки.
Поздним вечером на этом бревне сидели, обнявшись, участковый Иван
Потапов и его невеста, дочь Фридриха Клейна Катя.
- Хорошо-то как! - вздохнул Иван, глядя на яркие звезды в небе. - Так
бы и сидел с тобой до утра, Катюша.
- И я бы сидела до утра, - мечтательно сказала Катя. - Сентябрь уже,
а тепло. Ну, куда ты собираешься, Иван? Вот похолодает скоро, тогда следи
за порядком по ночам, а сейчас могли бы еще посидеть.
Иван с грустью посмотрел на стоящий неподалеку мотоцикл, потом
перевел взгляд на Катю:
- Когда похолодает, ты станешь моей женой, Катюша. Мы ведь как
договорились? В конце сентября.
- В конце сентября, - улыбнулась Катя.
- Ну вот. Я тогда вечерами вообще не буду выходить из дому и даже
отходить от тебя не буду.
- А когда я во вторую смену, будешь по вечерам приезжать на завод и
сидеть вместе со мной в кабине крана? - Катя рассмеялась.
Иван с восхищением смотрел в ее красивые голубые глаза, легонько
поцеловал длинные белокурые пряди.
- Какая же ты у меня красавица, Катюша. Я так люблю тебя, что уже сил
нет ждать до конца сентября. - Он крепко прижал ее к себе, жадно поцеловал
в пухлые губы.
- Ох, медведь, задушишь, - сказала Катя, и не думая вырываться из
объятий Ивана. Лишь склонила голову ему на грудь. - И я люблю тебя, Ваня,
хоть завтра стану твоей женой, но ты же знаешь, папа сказал, что нужно
подождать, посмотреть... он вообще человек осторожный.
- А мне из-за этого мучиться приходится, - пробурчал Иван.
- И мне тоже. Но ведь недолго уже осталось, а там будем вместе. И
стану я милиционершей.
Иван наклонился, снова поцеловал ее в губы. Такую легкость и такую
силу чувствовал он в своем теле, что прикажи она поднять это огромное
бревно и отнести на другой конец поселка, он бы сделал это шутя. Катя
Клейн, гордая, неприступная красавица Катя Клейн скоро станет его женой! С
ума сойти! Сколько парней увивались вокруг нее, сколько сил пришлось
затратить ему, Ивану Потапову, чтобы отбить охоту у кавалеров провожать
Катю до калитки. И зарезать его обещали, и застрелить, да дважды и
стреляли, но разве этим испугаешь бывшего десантника? Он даже уголовных
дел возбуждать не стал: у обоих "снайперов" отнял ружья, разбил вдребезги
о бетонные ступеньки веранды, а парням набил морды так, что неделю на
улицу не выходили. И это было гораздо действеннее официального ареста:
другие поняли, с кем имеют дело. И конечно, никто не побежал в район
жаловаться. Парни-то в милиционера стреляли, спасибо еще, что не посадил
дураков.
И вот уже скоро, через две недели, Катя станет его женой. Его
милиционершей.
- Катюша, - взмолился Иван, - прогони меня, пожалуйста. Не могу я от
тебя уйти, честное слово.
- Боишься, что люди увидят, как суровый наш участковый целуется с
девушкой? - кокетливо спросила Катя.
- Но сегодня же среда, танцы. А там наши сорви-головы непременно
какую-нибудь бузу устроят. За ними глаз да глаз нужен, сама понимаешь.
Твой братец Роман где сейчас?
- Дома его нет, наверное, на танцах:
- Вот балбес растет! - вздохнул Иван. - Не понимаю, почему Федор
Петрович потакает ему? Семнадцать лет парню, учиться не хочет - разве это
дело? Совсем от рук отобьется.
- Ты прав, Ваня, - с досадой сказала Катя. - Но что я могу поделать?
Роман очень похож внешне на нашу покойную маму, и папа в нем души не чает.
Хочет отправить в ноябре на курсы экскаваторщиков. А Роман, ты же знаешь,
спит и видит, как бы уехать в Германию. Но папа не может ехать без меня, а
я - без тебя. А ты, мой суровый милиционер, я знаю, никуда отсюда на
поедешь...
- Так я же не немец, - развел руками Иван.
- Это неважно, - возразила Катя. - Хуже, что Роман ничего не желает
понимать. Папа говорит, что нужно подождать. Возраст у него такой.
- Занялся бы делом, не было бы дурных мыслей в голове, - пробурчал
Иван.
- Ваня, милый мой... - Катя всем телом прижалась к нему. - Мне так не
хочется тебя прогонять. Но, если нужно - поезжай. Увидишь там Романа,
скажи, чтобы немедленно шел домой. Скажешь?
- Я люблю тебя, Катя...
- И я тебя, Ваня... Скажешь?
- Ну конечно, скажу. - Иван нехотя поднялся. - Да еще и уши надеру.
По-родственному, чтобы отца не позорил своими выходками.
- Только не очень, а то наябедничает отцу. - Катя тоже встала, ее
гибкие белые руки обвили шею Ивана. - Мне так хорошо с тобой, Ваня...

Танцплощадка находилась за поселковым клубом: асфальтовый круг,
обнесенный высоким забором из металлической сетки. Внутри играл
магнитофон, подсоединенный к усилителю и двум громкоговорителям на
столбах, по краям площадки стояли парни и девчонки, которые приходили сюда
не столько для того, чтобы танцевать, сколько чтобы себя показать и на
людей посмотреть.
В общем-то, порядок там соблюдался почти всегда. С одной стороны,
дружинники, назначенные Иваном, дежурили у входа и не пускали на площадку
пьяных, а с другой - все ссоры только начинались внутри, а заканчивались,
как правило, за забором, на пустыре неподалеку от танцплощадки. Вот там, в
густых сиреневых зарослях, могло случиться все, что угодно.
Туда-то и направлялся Иван Потапов, проклиная службу и хулиганистую
молодежь, которая не только пила больше, чем следовало, но и почти открыто
курила "план", благо конопли в заброшенных карьерах было много. Ну а потом
разгоряченные головы рвались выяснять отношения друг с другом при помощи
ножей, самодельных кастетов и всего, что под руку попадется. Такая вот
молодежь была в поселке Карьер. А где она лучше?
Иван остановил мотоцикл у входа на танцплощадку. Там, с красной
повязкой на рукаве пиджака, стоял на посту Сергей Маринин, сорокалетний
слесарь с ЖБИ-7.
- Какие дела? - спросил Иван. - Порядок?
- Здесь - вроде бы да, - мрачно ответил Маринин. - А там, - он махнул
рукой в сторону пустыря, - черт его знает. Я туда соваться не собираюсь,
стукнут сзади палкой по башке, потом ищи виноватых... И вообще стою я тут
и понять не могу: ради чего? У меня что, семьи, детей нету? Дел дома нету?
Я, может, отдохнуть хочу после смены, телевизор посмотреть. Так нет, стой
здесь, наблюдай, как молодежь бесится.
- Ну, давай закроем танцы, - предложил Иван. - Пусть они бесятся на
улицах. Стекла в домах вышибают, огороды вытаптывают, велосипеды и
мотоциклы воруют. Ты этого хочешь, Сергей?
- Это твоя работа - следить за порядком. Тебе за это деньги платят. А
у меня своих дел по горло. Я тут два часа простоял, посмотрел на ихние
выкрутасы - тошно стало.
- Моя работа, - согласился Иван. - Да только один я не справлюсь. Тут
на каждую улицу патруль нужен, а где его взять? Негде. Поэтому, чтобы всем
нам спокойно жилось, всем и надо за порядком следить, вот так-то, Маринин.
Я ведь тоже могу плюнуть на это дело и пойти на завод бригадиром. Получать
буду столько же, а работы раза в три поменьше. Не согласен?
- Да ладно тебе, - махнул рукой Маринин. - Если ты уйдешь, тут такое
начнется - не дай, не приведи! Тебя-то они хоть знают и боятся. А придет
кто другой...
- Значит, не возражаешь против дежурства на танцах?
- Да какие там возражения. Пойми меня правильно: постоял тут пару
часов - ни черта понять не могу! Вроде в наше время все по-другому было...
- Все думают, что раньше было по-другому, - усмехнулся Иван. - Ты мне
скажи, Романа Клейна не видел?
- Крутился тут. Поддатый или курнул где-то, я не принюхивался, но
глаза уже квадратные.
- Домой пошел? - нетерпеливо спросил Иван.
- Похоже, в кусты, там народу много, чем заняты - не знаю.
- Ладно. Присмотри за мотоциклом, чтобы колеса не открутили, а я
пойду гляну, что там, потом отпущу тебя домой.
Иван оставил мотоцикл под присмотром Маринина, а сам неторопливо
двинулся в сторону пустыря. На тропинке, среди густых кустов сирени, он
остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, а нестройный гомон
впереди прояснит обстановку. Недолго пришлось ему стоять в засаде: резкие
выкрики, треск ломающихся ветвей, пьяные вопли заставали Ивана рвануться
вперед.
Он с ходу врезался в толпу воинственных подростков, выбил палку из
рук одного и тут же пинком отправил его в кусты. Хлесткими оплеухами
свалил с ног еще двоих, краем глаза успел заметить тускло блеснувший нож,
летящий в траву. Знают, что если попадешься участковому с ножом в кармане
- пощады на жди, потому и выбросили его сразу, как только поняли, кто к
ним пожаловал.
- Шуба, пацаны! Потапыч! Атас! - раздались испуганные голоса.
Подростки бросились врассыпную. Однако Иван успел поймать взглядом
того, кто был ему нужен, в два прыжка настиг Романа, схватил за плечо.
- Далеко направился, будущий родственничек?
- Да пошел ты!.. - злобно выкрикнул Роман и заскулил. - Ой, ты мне
все кости сломаешь... Отпусти, кому сказал? Отпусти!
Иван чуть ослабил железную хватку, развернул парня, подтолкнул его
обратно, к танцплощадке, где по-прежнему играла музыка.
- Пошли. Катя разрешила мне надрать тебе уши. И так будет всегда,
когда ты вздумаешь дурью маяться. Понял?
- Не понял! - еще больше озлобился Роман. - Кто ты такой, чтобы
следить за мной? Мент? Ну вот и занимайся своими делами, а шпионить за
людьми кончай! Никто тебя об этом не просил.
- Я же сказал: по-родственному займусь твоим воспитанием. Чтобы ты не
испортил себе будущее. И не возражай, я старше тебя, знаю, что делаю.
Они вышли к мотоциклу. Там, в свете фонарей, Иван заметил, что Роман
изрядно пострадал в драке: под левым глазом красовался большой синяк, щека
поцарапана, на скуле ссадина.
- Ого! - присвистнул стоящий на посту Маринин. - А я, между прочим,
знал, что этим дело кончится.
- Все, Сергей, - сказал ему Иван, - топай до дому. Сегодня они навряд
ли снова соберутся здесь. Разогнал кодлу, теперь у них есть время остыть,
подумать. Иди, привет жене передавай. Счастливо.
- Я тоже пойду, - дернулся Роман, но Потапов крепче сжал его плечо. -
Ну, что еще? Чего ты ко мне привязался? Проходу не даешь, все выискиваешь,
к чему бы придраться!
- Садись в коляску, - строго сказал Иван. - Так уж и быть, подброшу
тебя домой.
- С чего ты взял, что я хочу домой?
- С того! - Иван легонько шлепнул парня по затылку. - Пойдешь искать
на свою задницу приключений - еще получишь. А на сегодняшний вечер тебе
вполне достаточно. Садись, кому сказал!
Роман покосился на участкового и нехотя подчинился. Прежде чем
завести мотоцикл, Иван внимательно огляделся - все было спокойно, на
площадке звучала музыка, кто-то танцевал, кто-то дурачился, ничто не
предвещало возможных происшествий. Иван взялся за руль и направил мотоцикл
к дому Кати Клейн.
- Ты мне жить не даешь! - истерически крикнул Роман. - Я все расскажу
отцу!
- Не сомневаюсь, что Федор Петрович спасибо мне скажет за то, что
вытащил тебя сегодня из этой драки, - невозмутимо сказал Иван.
- Не Федор Петрович, а Фридрих Петро... Питерович!
- Заткнись, Роман, все уже устали от твоих выходок.
- Не Роман, а Рейнгольд!
Иван резко затормозил, внимательно посмотрел на парня.
- Ну, что ты хочешь этим сказать?
- Что ты мне надоел своими выходками, приставаниями к моей сестре!
Из-за тебя я... торчу в этой дурацкой стране, в этом дурацком поселке!
Отец уже согласился уехать в Германию, собирался визу получить, а Катька
его отговорила! Потому что собирается замуж за тебя и не хочет уезжать.
Если б не ты, я бы давно уже был в Германии!
- И что бы ты там делал?
- Нашел бы себе занятие!
- Между прочим, там конопля возле заборов не растет. Ты бы оказался
безработным. Ты же ничего не умеешь делать и, самое главное, не хочешь
ничему учиться.
- Я там на пособие по безработице проживу в тыщу раз лучше, чем
здесь! - крикнул Роман. Глаза его злобно блестели.
- Может, и так, - вздохнул Иван. - А как быть с тем, что ты здесь
родился, вырос, что отец твой - уважаемый человек в карьероуправлении?
- Плевал я на ваше карьероуправление!
- Ну и дурак, - сказал Иван. Покачал головой и добавил: - Твой отец
никогда бы такого не сказал. А ты - просто глупый и невоспитанный пацан.
Даже говорить с тобой неинтересно.
- Мне с тобой тоже.
- Почему же, можем и поговорить, раз уж так получается, что скоро
станем родственниками. Но сперва хочу тебя предупредить: еще раз скажешь
"Катька" или что-то подобное, я из тебя мозги вышибу. Учти. Катя
прекрасная девушка, и она для тебя - как мать. А теперь расскажи, чем же
тебя прельщает Германия? Почему ты так стремишься уехать? Насколько я
понимаю, Федор Петрович и не задумывался об этом, и Катя никогда не
собиралась. А ты?
- Не твое дело.
- А все же поделись своими мыслями.
- Там по крайней мере человек может вечером пойти в приличный бар,
или казино, и вообще... нормально жить. И никто немца не станет называть
фашистом!
- Почему же? Если заслуживает - назовут. Это у нас запрещено. И если
кто-то сказал тебе "фашист" - давай фамилию, я его завтра вызову, и,
можешь не сомневаться, больше он такого не скажет.
- Я сам с ним разберусь.
- Давай вместе попробуем. Мне самому подобные оскорбления не по душе.
- Чтобы я менту жаловался? Чего ты привязался ко мне? Не лезь, куда
тебя не просят! Ну, давай, вези меня домой, если уж захотелось таксистом
поработать! - Роман никак не мог успокоиться.
Иван вздохнул. Плохой из него получался воспитатель. Не так он привык
разговаривать с нахалами. В принципе научить этого парня хотя бы вежливо
разговаривать особого труда не составляло, да нельзя. Все же будущий
родственник, любимый сынок будущего тестя. Черт бы его побрал!
- Успокойся, - рявкнул Иван, включая скорость. - Между прочим, не
такой уж паршивый у нас поселок. Недавно человек из Краснодара к нам
приехал, начальником электроцеха будет работать на ЖБИ. Нравится ему
здесь. С высшим образованием человек, понимает что к чему.
- Какой-нибудь двинутый чувак, - хмыкнул Роман.
- Да нет, вполне нормальный, интеллигентный и не старый.
- Ну, вот я его встречу как-нибудь вечерком, пощекочу немного, он
быстренько сдернет отсюда. Аж пятки засверкают.
- Нет, - замотал головой Иван. - С тобой действительно невозможно
разговаривать! Все! Замолчи, иначе я тебя...
- Попробуй! Ну, давай, давай! Отец тебе этого не простит. Я ему и про
сегодняшнее расскажу.
Иван прибавил скорость, чувствуя, что еще пара минут разговора с этим
парнем, кончится плохо. Быстрая езда отвлекала от невеселых мыслей о
будущем родственника. Черт бы его побрал!
Резко тормознув у зеленого забора, Иван приказал:
- Домой. И не вздумай шляться по поселку. Поймаю - считай, пятнадцать
суток тебе обеспечено.
- За что?!
- За драку, за курение "плана", за оскорбление сотрудника милиции и
еще много за что. Ну, иди. И помни, что я сказал!

3
Егорову не спалось. Он лежал на скрипучей железной кровати,
уставившись неподвижным взглядом в низкий белый потолок с просевшими
балками, но виделось ему совсем другое. Картины недавнего прошлого стояли
перед глазами. И требовали ответа: кто же ты, Владимир Егоров? Точнее, кем
ты стал?
Этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, когда Вартан гнал машину по
ночному шоссе к травмпункту поселка Джубга. Егоров сидел на заднем сиденье
между Зиной и Галей, зажимая правой ладонью наспех перебинтованную рваную
рану на левом плече. Он уже очнулся от шока и пытался рассказать, что
напал на него страшный, неведомый зверь с красными глазами. Зина согласно
кивала и ласково говорила, что вот скоро они приедут в травмпункт и там
ему непременно помогут. Галя же прямо сказала, что он человек
впечатлительный, а сегодня полнолуние, вот и получилось, что принял
слишком близко к сердцу рассказ Вартана о красных глазах какого-то идиота.
Оттого дикий кабан или одичавшая собака показались ему страшным чудовищем.
Показались...
А чьи же тяжелые, громадные лапы, придавившие его к земле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15