Здесь выложена электронная книга Советы ближних автора по имени ГОфф Инна. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу ГОфф Инна - Советы ближних.
Размер архива с книгой Советы ближних равняется 61.12 KB
Советы ближних - ГОфф Инна => скачать бесплатную электронную книгу
СОВЕТЫ БЛИЖНИХ
Повесть
Нет, он совсем не похож на Колю. Коля был человек! Если бы меня спросили, какое главное качество было у брата, я бы сказала — чувство долга...
А этот!.. Вы только посмотрите на него... Жених! Дурачок какой-то!.. Вы видели что-нибудь подобное? Ты, герой! Надень китель, покажись гостям!..
Он спит, лежа на спине, приоткрыв рот и слегка посапывая. Он вырос, и тахта стала коротковата, а лицо все такое же детское. Даже не верится, что ему уже двадцать. Я смотрю на него и думаю: вот так он спал на койке в казарме...
Китель с голубыми петлицами висит на спинке стула. Много всяких значков — я в них не разбираюсь. Знаю только комсомольский значок, И десантный — парашют на синей эмали и подвеска с цифрой «восемь». Восемь прыжков. Он мне про них не писал, и я усомнилась — прыгал ли? Может, выпросил у кого значок?.. Он рассердился. Сказал, что, конечно, мог и не прыгать — для радиомеханика это не обязательно. Просто хотелось все испытать.
Два года я ждала его писем. Считала месяцы, дни, часы. Стояла в очереди к почтовому окошку — сигареты «Прима», карамель «Снежок», сапожный крем. Девушка сочувственно улыбалась, оформляя квитанцию с номером полевой почты. В каждом письме я посылала ему рубль, в праздники — три рубля. Борис говорил: «Ты его балуешь!..»
Витька учится на вечернем юридическом, а днем работает в мастерской по ремонту телевизоров и радиоаппаратуры. В тот вечер ему не надо было идти на занятия.
Бориса еще не было дома. Его организация перебралась на другой конец города, и он не приходит раньше восьми. Мы с Витькой поужинали вдвоем и пили чай. И вдруг он сказал, что, пожалуй, уедет. Я обалдела.
— Далеко собрался? — спросила я.
— Хотя бы к Симке Чижову, на Север. Вот такой парень! Тоже дембель семьдесят пять. Посмотри мой альбом, там он есть.
Мне знакомо это словцо, производное от слова демобилизация.
— Ты решил бросить институт? — спросила я, как могла, спокойно.
— В общем, да.— Он встал из-за стола и, отодвинув чайник, прикурил от горелки.— Все эти талмуды не для меня. Если б можно было стать судьей, не зубря все эти статьи...
— Ты имеешь в виду суд Линча? — Я еще пыталась шутить.
— Ну, зачем же? Просто мне надоело, понимаешь? Я радиомеханик. Но это не все. Я умею косить, асфальтировать улицы и дороги, укладывать рельсы... Мне дала это армия за два года! Не находишь ли ты, что система высшего образования...
— И что ты будешь делать на Севере? — перебила я.— Штукатурить или косить? — Он меня раздражал все больше.
— Возможно, пойду в лесничество. У Чижова отец лесничий. Он даже Симке писал: если кто из ребят изъявит желание...
— А я-то мечтала, что мой сын станет культурным, образованным человеком!
— Культурным! — Он усмехнулся.— Ты знаешь, что сказал один мудрец? Культура — это то, что остается после того, как человек забыл все, что сдавал на экзаменах...
Он смотрел на меня. Я чувствовала, он чего-то не договаривает.
— Ну, чего уж там! Добивай! — сказала я.— Жениться надумал, что ли?
Мне казалось, что я безумно сострила. Что он расхохочется и поперхнется горячим чаем. А я буду хлопать его по спине, чтобы он прокашлялся, как в детстве.
— В общем, да,— сказал он. И комната поплыла.
Он что-то говорил. О какой-то девушке, которая писала ему в армию письма, а потом взяла и приехала... Да, на три дня! Только затем, чтобы повидать... «Ты вот приехать не догадалась, а она...»
Что-то случилось со мной. Я бросала в него чем попало, и он ловил на лету все эти предметы — мочалки, кастрюли, тарелки. Не зря в детстве он был вратарем в своей школьной команде.
Кое-что все же разбилось — две чашки и блюдечко для варенья. Я выделяла адреналин в страшном количестве. И наконец он иссяк, а может быть, просто иссякли силы. Мы оба тяжело дышали.
— Ну, мать, ты даешь! — сказал он.— Валерьянки накапать?
— Дурак! — сказала я и заплакала.
Хорошо, что Бориса не было дома. Когда он пришел, все было уже на своих местах. Борис любит порядок. Он у нас исключительно правильный. Уходя, гасит свет. Не ломает насаждений, не перегружает последние вагоны метро и не дает детям играть с огнем. Детей у нас в доме нет, если не считать Витьку, который собрался жениться...
И ни в одном письме, ни разу!.. А может быть, я пропустила? Нет, я знаю все его письма, каждое наизусть. Он писал мне обо всем — о погоде, о том, как прошли учения и как они строем ходили в театр. И сообщал, на что потратил мою рублевку, хотя такого отчета я от него не требовала. Рублевку он тратил на пряники и конфеты — он любит сладкое. Его письма казались такими детскими!.. Об этой девчонке — ни слова. Нет, что-то было! Короткая приписка, я не придала ей значения. Возможно, потому, что это была всего лишь приписка.
Постскриптум...
Мне не терпелось остаться одной и перечитать эти письма под иным углом зрения. Но они, Борис и Витька, как назло, были дома и, глядя на экран телевизора — шла какая-то муть,—- лениво перебрасывались словами.
— У вас в роте был телевизор? — спрашивал Борис.
— Даже цветной. Подарок соседней части. Я же об этом писал...
— Да, вспоминаю. Избаловали вас. В мое время телевизоров не было, тем более цветных.
-— Но печатный станок уже изобрели? И этот, как его... дагерротип?..
— Ефрейтор Звонцов, два наряда вне очереди!.. Борис не служил в армии. Верней, служил очень
недолго, вскоре после войны. Он заболел гриппом, начались шумы в сердце, и его уволили в запас. Да и что это была за служба! Какая-то хозяйственная часть при Доме офицеров... Но он любит говорить об армии: «В мое время...» — и знает много солдатских баек. Одна из них про ефрейтора. Попросился солдат к бабке в хату переночевать. Она ему: «Заходи, внучек».— «Я, бабушка, не один. Мы с ефрейтором».— «А ты Ефрейтора к забору привяжи...»
С тех пор как мы узнали, что Витьке, как отличному солдату, присвоили звание ефрейтора, я это слышала раз двести.
«Бабка, пусти переночевать».— «Заходи, внучек».— «Я с ефрейтором...»
Витька смотрит на меня ожидающе — когда я начну посвящать отца в его планы? Но я не спешу. Во-первых, я за себя не ручаюсь. Во-вторых, у Бориса больное сердце, по крайней мере он так считает. И потом... Может, это еще не очень серьезно? Мне хочется лишь одного — перечитать его письма.
Наконец все стихает. Борис, шурша вечерними газетами, удаляется в нашу комнату. Витька достает из постельного ящика простыни и с непривычной для меня ловкостью застилает свою тахту — до армии я всегда стелила ему постель.
Нагнувшись к моему уху, он шепчет:
— Привет чемпиону по метанию тарелок! Я небольно щелкаю его по носу.
Он засыпает мгновенно, предоставив мне мучиться и не спать всю ночь.
— Ты скоро? — спрашивает Борис— Я гашу свет. Можно не смотреть на часы — Борис гасит свет ровно в двенадцать.
— Скоро,— говорю я. И достаю из книжного шкафа альбом и связку писем.
Как тесно спрессована в них двухлетняя жизнь моего сына!..
Я листаю альбом. «Дембельский альбом» — так называет его Витька. Фотографии, рисунки, афоризмы. И конечно, самолеты. Они на каждой странице — то взмывающие в небо, то пикирующие к земле. Одним словом, авиация. И за каждым смелый росчерк — по-научному, как я уже знаю теперь, инверсионный след.
На первой странице лозунг: «Два года, 24 месяца, 730 дней, 17 520 часов, 1 051 200 минут, 63 072 000 секунд без капремонта!»
Фотокарточки ребят, служивших с Витькой. Под каждой фамилия и несколько слов на память. Некоторые парни мне знакомы по письмам. Я даже знаю их клички — Эллипс, Болт, Тезка. Ашота Боряна звали ласково — Ашотик. У моего была кличка Москвич. «Как ты понимаешь, это ко многому обязывает,— писал он тогда,— но что поделать, в нашем взводе больше нет москвичей». Вот и Симка Чижов!.. Грубоватые черты, белесые ресницы и брови. И дурацкое прозвище — Оклахома. Под фотографией: «Салют, Москвич! До скорой встречи на наших широтах! Жму краба! Серафим Чижов, он же Оклахома...»
— Вот тебе — «до скорой встречи»! — Я показала Оклахоме фигу и захлопнула альбом.
Из крана капало, но не было сил встать и прикрутить его до конца.
Почему нет спокойной жизни? Когда в доме тишина, и дыхание сына за моей спиной, и мерцание фонарей за окном...
Нет, я не вынесу, если он женится и уедет!
Перебираю письма в поисках злополучной приписки. «Ничего теплого не нужно, это не по форме — старшина отберет». Не то... «К нам приезжал начальник штаба. Чистили, драили все до блеска...» Это первый год службы...
Вот она, черт ее побери!..
«Р. 8. Срочно!
Я вам недавно прислал свое фото, где снят со всеми знаками и значками — «Специалист первого класса», «Отличник ВВС», «Гвардия» и другие. Мать, будь добра, пересними на хорошей бумаге и вышли мне. В принципе мне нужна одна фотография. Поезжай в Марьину рощу. Второй проезд, дальше не помню... Эта фотография нужна мне немедленно...»
Я сижу, уставясь в четвертушку тетрадного листа. Одна фотография, на хорошей бумаге, срочно!
Только слепая курица могла не заметить, что сын влюбился!
«...А какие тут закаты! Вокруг ночь, только на западе пламенеет горизонт — закат. Несколько часов назад здесь пролетели бомбардировщики, оставив за собой газовый шлейф. И вот ярко-малиновый горизонт весь исчерчен этими темно-фиолетовыми полосами. Впечатление такое! как будто стоишь на гигантской эстакаде в окружении! звездного неба и смотришь на планету Марс, медленно! выплывающую из черноты космоса, всю изрезанную тайнами и каналами...»
Господи, это же все о любви!
— Борис! — позвала я, устав смотреть в темный потолок.— Боря, случилась ужасная вещь!..
— Мм-м? — спросил он.
— Ужасная вещь, Боря! Витька женится!..
— Спать! Спать! — сказал Борис и, не открывая глаз, похлопал меня по плечу.
— Он сказал, что бросит институт...
— Почему обязательно ночью? — пробормотал Борис и шумно повернулся на другой бок.
Наше утро начинается в семь. Борис поднимается первый. Он принимает душ, бреется и ставит чайник. Когда чайник вскипает, он будит меня. Мы вместе завтракаем, и Борис убегает. После чего я бужу Витьку. Он неплохо устроился, работает в трех кварталах от нас. Неторопливым шагом минут пятнадцать. Ну, а мне вообще к часу дня. Я логопед — занимаюсь исправлением речи у младших школьников.
— Слушай, мне приснилось, что Витька надумал жениться? — спрашивает Борис, помешивая ложечкой в стакане.
— Если бы! — говорю я.— К сожалению, это явь!.. Борис приготовляет себе бутерброды. Намазывает хлеб
маслом и сверху кладет ломтик колбасы без жира.
— Как ее зовут? — спрашивает он.
Я ожидала любой реакции, только не этой.
— Неужели тебе не безразлично, как ее зовут? Можно подумать, что дело в имени! Остальное тебя вполне устраивает!..
Меня просто бесит спокойствие, с которым он жует свой бутерброд.
— Так вот, твой сын вчера заявил, что хочет бросить институт, жениться и уехать на Север с молодой женой, говорю я. И мстительно замечаю, что процесс жевания прекращается.
Борис смотрит на меня ошарашенно, потом делает глотательное движение и наконец произносит:
— Это надо поломать!..
— А как ты это поломаешь? Как? — Я прикрываю кухонную дверь, чтобы не разбудить Витьку.— Она к нему приезжала! Да, брала три дня за свой счет. И он уже ставит ее мне в пример!.. Откуда я знаю, до чего у них там дошло?
— Не делай большие глаза,— говорит Борис.— Мы это поломаем!
Он смотрит на часы. Ему пора. Он целует меня в щеку и на цыпочках пересекает проходную комнату, где стоит Витькина тахта. Я провожаю его до передней. Зимний плащ на подстежке тесноват ему в груди — верхняя пуговица всегда отрывается. И сейчас она висит на честном слове.
— Не застегивайся на верхнюю,— говорю я.— Вечером пришью...
Я привожу себя в порядок. Грею воду для термических бигуди. Тоня, у которой я причесываюсь к праздникам, их презирает. «Разве чтоб добежать до парикмахерской»,— говорит она. Все же они меня выручают. Я смотрю на себя в зеркало без отвращения. Красивой я никогда не была. Красивой считает меня только Борис, хотя именно он дал мне прозвище Обезьянка. У него это звучит ласково. Иногда и Витька пытается называть меня так, вслед за отцом. Но я ему запрещаю. Нечего фамильярничать! Конечно, ему повезло, что у него молодая мама!, но это еще ничего не значит!..
Мне жалко его будить. Он спит, обняв подушку, как-то подмяв ее под себя, словно боится, что ее у него отнимут. Внешне он похож на меня, такой же смуглый и темнобровый. Волосы тоже темные, только начали отрастать. Босая нога — сорок третий размер — торчит из-под простыни. Да, тахту придется менять! Придется ли?..
Я все время думаю о вчерашнем. Слова Бориса меня слегка обнадежили. Может, и правда поломаем?.. И я принимаю решение — с Витькой об этом ни слова. Пока он сам не заговорит.
— Ефрейтор Звонцов! — зову я и исполняю сигнал «подъем». Он меня обучал этим сигналам.
— Ты все перепутала,— говорит он, приоткрыв один глаз.— Ты сыграла «отбой», и теперь я должен еще вздремнуть!..
Я включаю радио на полную мощность передают увертюру к опере «Аида» ~ и убегаю готовить завтрак. Витьке ничего не остается, как вскочить с постели и убрать звук.
Он делает зарядку, пуская в ход гантели и растягивая на груди эспандер. Иногда снимает с гвоздя боксерские перчатки — он их приобрел еще до армии — и тузит дверной косяк со зверским выражением лица.
Потом он плещется под душем, и, когда возникает передо мной в тренировочном костюме, с ясным и детским лицом, я весело рапортую:
— Ефрейтор Звонцов! Разрешите доложить — кушать подано!..
Сегодня его любимый завтрак: взбитая яичница и кофе.
— Ну, что? Дома лучше, чем в армии? спрашиваю я ревниво.
— Смотря в каком смысле,— говорит он.— Если в смысле еды, то нас кормили неплохо. Питание в армии — дело государственной важности!
— Но такой яичницы ты там не ел? Сознайся!
— Сознаюсь! О такой яичнице я мечтал два года! Каждое утро, когда я зачеркивал масло, я приближал к себе миг, когда смогу ее съесть в условиях нашей кухни!..
— Да, тогда ты мечтал о доме,— говорю я. И умолкаю. Нет, ни слова о вчерашнем! Возможно, это его удивляет. Ну что ж, вчера он удивил меня. Так удивил, что я всю ночь не могла уснуть!..
По утрам он зачеркивал масло. Кто-то из остряков подсчитал, сколько за два года службы солдат должен съесть масла. Проглотив свою порцию, они зачеркивали в самодельном календарике очередную цифру. Эта игра особенно утешала салаг-первогодков в первые месяцы службы в армии. Салага, Солобон, Салапет, Чижик насмешливо-нежные прозвища новобранцев. Год прослужил, и ты уже на полпути к дому Ты уже не Салапет какой-нибудь, а Шнурок, Черпак, Фазан!.. И служить тебе веселее. Но дни идут, и вот ты уже Старик, а там и Дед — это уже после того, как опубликован приказ министра обороны об увольнении в запас твоего призыва.. Два месяца до гражданки! Нижняя койка в казарме — уважение и почет! И вместе с нетерпеливым желанием увидеть своих, по которым соскучился, легкая грусть -— прощание с друзьями по службе...
Я все это знаю из Витькиных писем. Таких откровенных, как мне казалось.
— Ну, я пошел,— говорит он.— Если мне будут звонить, скажи, придет поздно...
— Ты не зайдешь домой после работы? Прямо в институт? — спрашиваю я.
— Еще не знаю,— говорит он. И достает новый свитер — наш с отцом подарок к его возвращению.— Возможно, я на занятия не попаду...
Я смотрю на него. Как он тщательно причесывает перед зеркалом свои вихры. Как придирчиво разглядывает себя, нахмурив брови и придав лицу строгое выражение.
— Что значит — не попадешь? — Я помню свое решение и сдерживаю себя изо всех сил.— Разве это зависит не от тебя? Сегодня четверг!..
— Да, сегодня четверг. А завтра пятница. А послезавтра, как ты сама понимаешь, суб... Чур, не драться!..
Я делаю вид, что хочу бросить в него табуреткой, и он выскакивает за дверь. Сейчас он промелькнет во дворе и скроется в арке ворот. На весь долгий день, до позднего вечера...
Нет, надо что-то предпринимать! И как можно скорее!..
Я брожу по дому в своих термических бигуди. Скоро и мне на работу. Может быть, там хоть слегка отвлекусь со своими милыми крошками!.. Эти детки соскучиться не дадут. В прошлый раз я велела им сочинить предложение, где бы часто встречалась буква «ж». И третьеклассница Аня Еголина тут же мне выдала: «Мужчины не могут жить без женщин»...
Надо собрать родню и друзей, устроить совет! Друзья у нас есть, а вот с родней не густо. У Бориса всего лишь брат и тетя, у меня вообще никого. Если бы у меня был брат! Когда мне трудно, я всегда вспоминаю о том, что у меня был брат!.. Мой Коля!..
Он лежит в братской могиле на берегу Донца. На мраморной доске обелиска его имя стоит первым, потому что он гвардии лейтенант, а остальные восемнадцать — сержанты и рядовые.
Когда он погиб, ему было как сейчас Витьке!..
Они ушли в один день — мой папа и брат.
Советы ближних - ГОфф Инна => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Советы ближних автора ГОфф Инна дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Советы ближних у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Советы ближних своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: ГОфф Инна - Советы ближних.
Если после завершения чтения книги Советы ближних вы захотите почитать и другие книги ГОфф Инна, тогда зайдите на страницу писателя ГОфф Инна - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Советы ближних, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора ГОфф Инна, написавшего книгу Советы ближних, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Советы ближних; ГОфф Инна, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн