Здесь выложена электронная книга Час судьбы автора по имени Бубнис Витаутас. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Бубнис Витаутас - Час судьбы.
Размер архива с книгой Час судьбы равняется 343.76 KB
Час судьбы - Бубнис Витаутас => скачать бесплатную электронную книгу
Час судьбы
Роман
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сейчас он, пожалуй, не сказал бы, о чем именно думал, глядя на эти горные хребты. Белое солнце Пиренеев слепило, терпкий дух исходил от чахлой травы и раскаленных утесов; зной обжигал глаза, отяжелевшие веки ныли, а взгляд, словно удирающий от ястреба голубь, метался над корявыми сосенками и запыленными кустами терновника, над красными крышами домишек, уютно расположившихся в долине, над поблескивающей прохладным серебром рекой. Глаз стремился объять как можно больше, даже то, что скрывалось за зубчатой каменистой стеной гор на горизонте. И всплыло воспоминание многолетней давности, между далеким прошлым и этим днем протянулись ниточки, но они путались и рвались. И тогда мелькнула мысль, будто молнией прорезавшая душную мглу: поскорей бы вернуться домой!
«Я хочу домой...»
Что же все-таки напомнило о доме? Почему тоска по нему, казалось, нараставшая с детских дней, пронзила сейчас не только сердце — обожгла все тело?
«Я хочу домой...»
— Саулюс!
Голос прилетел от бетонной стоянки автомобилей, растворился в мерцающем воздухе. Чужой голос, произнесший его имя. Ведь оставалось одно лишь слово, заслонившее все другие,— «домой!».
«Я хочу домой...»
— Саулюс, поехали!
Он сделал шаг в сторону, медленно повернулся.
Все уже сидели в автомобиле. Саулюс устроился рядом с Беатой.
— «Я хочу домой...»,— сказал он по-литовски. Никто не понял; Беата покосилась на него с любопытством, тронула за руку. Руку Саулюс отнял; когда заворчал двигатель, посмотрел в окно и прочитал надпись на белой стене дома. Он вспомнил, что купил сувенир, безделушку. Достал из кармана пестрый бумажный мешочек с миниатюрной каравеллой, поставил ее на ладонь. И так ехал, глядя на нее, как на игрушку ребячьих лет.
Саулюс сжал пальцы, острые мачты и надутые ветром металлические паруса каравеллы вонзились в ладонь. Но боли он не почувствовал...
Не раз он ездил по Советскому Союзу и зарубежным странам — проводил в поездках по месяцу, а то и больше, но никогда еще так остро не скучал по дому. Самое странное, что это случилось с ним в час, когда реальность опередила мечту,— ведь он никогда не надеялся увидеть Пиренеи, окинуть взором эту каменистую страну, о которой ему было известно не только из книг. Еще ребенком он узнал: «Здесь люди бедствуют, но крови они горячей и все как один сражаются за Республику...» Подростком Саулюс, тайком достав из маминого сундука письмо, прочитал эти слова, и далекая жизнь показалась ему сказкой. И вот сейчас они снова мелькнули в памяти, когда он оказался лицом к лицу с этими горными хребтами, с Испанией. Подумал, что надо бы сделать хоть несколько набросков, но не мог оторвать взгляда от гор, да и слишком уж он был взбудоражен. А поздним вечером, валяясь в изнеможении в номере «Континенталя» и не засыпая, решил, что это стремление домой — не что иное, как желание побыстрее засесть за работу. Подумал и о Дагне. Соскучился; казалось, он в чем-то провинился перед ней; наверно, мало уделяет внимания, слишком часто закрывается у себя в мастерской, не находит минуты, чтобы поговорить по-человечески, просто посидеть вместе. С друзьями и то больше времени проводит. Конечно, виноват; вернется — все начнет сначала. Почему — все сначала? Он испугался этой мысли. Но ведь начнется новый этап и в его творчестве и в жизни. Саулюс верил в это. Да, новый этап! Должен же он быть хоть когда-нибудь. Революции, перевороты потрясают не только государства, но и людей. Саулюсу казалось, что этот час уже близок. Неизбежно дрогнет фундамент крохотного государства его «я». Он снова вспомнил жену, так отчетливо увидел, что захотелось лечь с ней на эту широкую кровать из черного дерева. Перед глазами мелькнула Беата. За последние три дня она стала на удивление близкой, словно он знал ее давно и сюда ехал лишь для того, чтобы встретиться с ней. Почувствовал жаркое прикосновение руки Беаты, ее лукавый взгляд. Забыться... Хоть на минутку забыться. И снова подумал о жене...
Да, да, Саулюс, ты мчался сломя голову, надеясь все начать сначала. В аэропорту даже не заглянул в бар, чтобы выпить бутылку пива. Нетерпеливо ждал такси, и, когда женщина с ребенком села без очереди, ты принялся доказывать, что у нее нет на это права, потому что ребенок не грудной. Потом сам на себя рассердился, что из-за такой чепухи портишь себе настроение. Ведь тебя ждет праздник, праздник возвращения; в комнатах прибрано, в вазах свежие цветы, в холодильнике бутылка сухого вина, торт. Этот вечер будет принадлежать тебе и ей. Хорошо возвращаться, когда знаешь, что тебя ждут. Расставание на неделю или две сдувает пыль повседневности, стирает с лица старые поднадоевшие морщинки и рисует новые, не виденные еще и потому дорогие. Да и сам ты как бы становишься лучше, как в детстве, когда в воскресенье возвращаешься из костела; и другие хорошеют, даже в привычных одеждах выглядят как-то лучше...
Дагна открыла дверь сразу же,— казалось, стояла в прихожей и ждала звонка. На лестничную площадку не выбежала, попятилась на несколько шагов. Саулюс, входя, задел плечом за косяк, пошатнулся, захлопнул за собой дверь. Чемодан с глухим стуком опустился на коврик.
— Вот и я...
Он ждал, что Дагна бросится ему на грудь, обнимет и, глядя влюбленными глазами, прошепчет: «Родной ты мой...» Как раньше, когда он возвращался. Как всегда. Правда, случалось, что простые слова жены, полные преданности и самопожертвования, на минутку подавляли его, и Саулюс думал, что недостоин этой великой любви, едва не плакал и по-детски клялся про себя: «Чтоб я хоть раз еще... Господи, ведь нет на свете женщины лучше ее!»
Хлынувший из гостиной вечерний свет струился по плечам Дагны, трепетал в темных пушистых волосах. Хотя лицо жены было погружено в тень, Саулюс видел ее щеки, бледные и бархатистые, и четкие дуги бровей, прочерченные чуть странно, как бы второпях,— одна выше, другая ниже. И губы, приоткрытые для этих дорогих слов: «Родной ты мой...» Только глаза ее было не рассмотреть.
— Вот и я,— повторил он и вдруг испугался: то ли своего погасшего голоса, то ли тишины, которая показалась ему грозной и тяжелой, длящейся так долго, что он, пожалуй, быстрее вернулся бы с края света.
Он поднял руку к выключателю — нестерпимо захотелось увидеть ее глаза. Но надо было сделать шаг вперед, и Саулюс вдруг забыл про свет, схватил Дагну за плечи, привлек к себе. Дагна прохладными губами коснулась его щеки около уха, прижалась лбом к груди, и Саулюс обеими руками, крепко держащими жену, ощутил, как что-то екнуло в легком ее теле, напрягшемся, словно струна; как бы оборвалось что-то там, глубоко внутри, и все еще подрагивает, но уже стихает; исчезнет дрожь — и угаснет жизнь...
— Дагна,— сказал Саулюс, отгоняя это странное наваждение,— никуда я больше не поеду и тебя одну не оставлю. Последний раз, Дагна.
Это не были только красивые слова, сказанные в минуту особой радости, радости встречи. Саулюс, конечно, мог выразиться и точнее: «в ближайшие годы никуда не поеду». Или еще точнее: «не поеду потому, что я должен работать, работать». Но разве не приятно женщине, когда будничные, тяжкие труды хоть ненадолго отступают перед любовью?
Дагна мягко высвободилась из его жестких рук, повернувшись, ушла в гостиную. Она похудела — Саулюс заметил, что темный цветастый костюмчик жены стал свободнее в талии. Но почему она надела этот костюмчик, словно собралась куда-то уходить? Или только что вернулась из города? Да она же бегала в парикмахерскую. Дагна всегда встречает его нарядная и праздничная, будто та самая девчонка, что ждала его
семнадцать лет назад в Каунасе, в Дубовой роще, на желтой скамье.
На шоколадного цвета столике лежала телеграмма. Саулюс не взял ее, знал — его телеграмма: «В пятницу около девятнадцати часов буду дома. Жди. Целую».
— Утром принесли?
— Час назад.
— Только?! Ведь я вчера ее дал из Москвы... Конечно, мог вечером сесть в поезд и утром был бы в Вильнюсе. Но ты на работе. Неприятно возвращаться в пустой дом.
Саулюс устало развалился в кресле, всем телом ощущая благодать семейной обители, струившуюся от привычного дивана, столика с газетами на нижней полочке, от стен, увешанных его и приятелей картинами, от телевизора, освещенного закатным солнцем. Хотелось откинуть голову, зажмуриться и молча блаженствовать: наконец ты дома; тебе же так хотелось домой («Я хочу домой»,— там, в горах, ты услышал этот голос — свой... а может, не свой?) — и вот ты здесь. Только вздохни поглубже, втяни в легкие воздух семейной обители, и тогда ты сможешь встать и крепко стоять на ногах. А вы все посторонитесь, скажешь всем, всем, и даже ты, Дагна, и ни о чем меня не спрашивай, потому что все сплошная чепуха, суета сует... И только одно... Одно...
— Тяжелая была поездка, да?
Руки Дагны — на сомкнутых коленях, сама она подалась вперед, кажется, вот-вот вскочит с краешка дивана.
— Тяжелая? Почему тяжелая?
— У тебя такой вид...
— Когда-нибудь расскажу тебе.
— Кофе принесу.
Саулюс стиснул поручни кресла, дерево застонало, выскочила лакированная дощечка. Поглядел на нее, хотел отшвырнуть как ненужную деревяшку, но тут же растерянно вставил в пазы, пристукнул кулаком — он аккуратный хозяин, и каждая вещь должна быть на своем месте.
Вернулась Дагна с серебряным подносом. Запахло кофе. По краешку чашки дзинь носик кофейника.
— Что с тобой?..— растянул губы в улыбке Саулюс и тут же замолк — как он раньше не заметил скорбных глаз Дагны, страдальчески поджатых губ? И этих морщинок... нарисованных как будто только что...
Саулюс поднял бокал белого вина, не спуская глаз с Дагны. Тревога закралась в сердце, холодила, стискивала его. Дагна не выбежала из двери навстречу ему, не обняла в прихожей, не прошептала: «Родной ты мой...» — не посмотрела преданными глазами ни в первый миг встречи, ни потом... ни сейчас... Как мог Саулюс быть таким слепым? «Ты поразительно ненаблюдателен»,— поговаривала Дагна. Да, он все время занят, погружен в собственный мир. Но сейчас... Как он мог ничего не заметить сейчас, перешагнув порог после трехнедельного отсутствия?..
Он не чувствовал вкуса вина. Перед глазами мелькнули солнечные виноградники Сент-Эмильона на юге Франции и холодные винные погреба, запотевшие хрустальные бокалы и влажные губы Беаты. Но вдруг все исчезло, нестерпимо захотелось спросить: что с тобой, Дагна, что случилось? Однако не спросил, почему-то медлил.
Он наполнил свой бокал и снова сказал то, что уже говорил в прихожей:
— Я нередко заставляю тебя ждать, но с этих пор, поверь, Дагна, больше тебе не придется...
Дагна приподняла руку, изящным, но нервным движением умоляя его помолчать. Пальцы ее сжались, кулачок в бессилии упал на колени.
— Несколько раз я начинала писать тебе письмо.
— Ты же не знала адреса.
— Письмо ты бы нашел на этом столике.— Плечи ее вздрогнули, Дагна испугалась своих слов, они так жутко прозвучали в этот долгожданный час.— Начинала и рвала. Лучше сказать... Теперь вижу, и сказать не смогу.— В серой, пригасшей голубизне глаз тихая мольба — понять.— Права была твоя мама, которая сказала когда-то: «Боюсь, как бы вы не усохли, оторвавшись от корней».
Снежный обвал обрушился на Саулюса, смял, потащил, покатил в ущелье.
— О чем ты говоришь, Дагна? Почему ты вдруг вспомнила мою маму и эти наивные слова?
— Тогда нам ее слова правда казались смешными. Но сейчас... Саулюс, мы с тобой не можем... вместе... жить.
Саулюс, съежившись, оглянулся на балконную дверь, словно кто-то прятался за ней. Открыть... Но не встал, только повел головой, унимая сковавшую горло судорогу.
— Подумай, Дагна...
— Я думала.
— Но почему ты?.. Почему, Дагна?
Глаза Дагны спрятаны под длинными ресницами; она прижала кончики пальцев к вискам, перламутровые ногти блестят словно драгоценное ожерелье. Дагна была прекрасна в этот час, женственно хрупка, и Саулюс испугался, что заставит ее сказать что-то чудовищное; слова эти взорвутся и разнесут все... все уничтожат, во что он верил, ради чего жил.
— Лучше не отвечай, Дагна. Лучше ничего не говори и не объясняй. Хотя бы пока... помолчим...
Пальцы Дагны медленно соскользнули с висков и впились в бледные щеки. Она встала.
— Я должна уйти.
— Сейчас?
Она кивнула.
— Побудь еще. Хотя бы полчаса.
— Я думала, вернешься, и я все... Не могу, Саулюс, сейчас не могу, когда ты так... когда я тебя вижу...
— Дагна!
— Ты все узнаешь и без меня.
— Подожди!..
— Когда-нибудь при встрече поговорим.
Оттолкнув кресло, Саулюс бросился к распахнутой
двери, собираясь удержать Дагну, не выпустить. Ведь это недоразумение, просто недоразумение, нельзя же так... вверх тормашками опрокинуть всю жизнь.
— Тебе что-то наболтали обо мне и ты поверила,
да?
Дагна стояла перед ним потупившись, вращая колечко на левой руке,— казалось, снимет и протянет — возьми, мне оно не нужно...
— Мало ли что набрешут... Я же не говорю, что я святой... Всякое могло случиться, но есть вещи, которые нельзя... Есть наша жизнь, Дагна, прожитые нами семнадцать лет, и я не знаю... почему ты уходишь... когда все так... Хотя, может, у тебя кто-то есть... может, за углом тебя ждет машина...
Он говорил задыхаясь, путаясь, пока наконец самому не стало тошно оттого, что несет черт знает что и Дагна сейчас посмотрит на него с омерзением.
— Не думай обо мне плохо,— ее рука коснулась отворота пиджака Саулюса.
От звука удаляющихся по цементной лестнице шагов у Саулюса подкосились ноги, он опустился на чемодан с подарками из Парижа и долго сидел в оцепенении, словно в гулком зале аэропорта в ожидании своего рейса.
Ладонь широка, изборождена глубокими морщинами, и маленькая испанская каравелла с поднятыми парусами плывет, как через Атлантику. Саулюс провожает ее взглядом, а каравелла удаляется, растворяясь в теплом тумане...
Автострада тянулась по берегу океана, мимо проносились автомобили, мелькали высокомерные пальмы и увитые плющом террасы домов, грозно маячили торчащие из воды скалы, отражающие натиск яростных пенистых волн. Саулюс издали узнал приближающийся Биарриц, в котором три часа назад они останавливались; Беата снова напомнила, что город основал Наполеон III, у которого была жена испанка... Саулюс молчал, а его спутник ленинградец Леонид Васильевич, сидевший сзади, хлопнул его по плечу: о чем она говорит? Саулюс пересказал в нескольких словах. Беата кивнула на роскошные виллы у подножия горы:
— Здесь можно чудесно провести время. Днем пляж, купанье в бассейне с морской водой на вилле, вечером казино. Мы с Робертом любили...
— У него был толстый бумажник, верно?
— Роберт умел жить. Конечно, вам из России...
— Я — из Вильнюса. Из Литвы.
— Вам, оттуда, нелегко понять. Человек нуждается в смене эмоций. Ведь Роберт был художником, кинорежиссером...
— О чем она? — снова спросил Леонид Васильевич.
— Ее муж был кинорежиссером,— Саулюс обернулся и увидел, что второй его спутник, Нурахмет, преспокойно спит, прислонясь головой к стеклу дверцы.
— Про мужа она уже рассказывала,—напомнил Леонид Васильевич.
— Видно, не может забыть,— ответил Саулюс.
Беата не правила своим «рено», а словно играла им,
кончиками пальцев едва касаясь руля. Автомобиль летел с тихим гудением; взвизгнув на повороте тормозами, кренился набок, и у Саулюса по спине пробегал холодок.
— Роберт наверняка любил скорость.
— Когда-то он был гонщиком.
— А если бы вы тогда вместе ехали?
— Вместе бы нас и похоронили.
— Тебе повезло, Беата.
— Конечно, я получила страховку,— она рассмеялась и, не сбавляя скорости, достала из сумочки пачку сигарет.
— Я не это хотел сказать,— оправдался Саулюс и зажег спичку.
— Понимаю,— ответила она спокойно, выпустив дым в открытое оконце.— Это было три года назад, но я не люблю прошлое. Мы каждый день летим, летим, и нам некогда оглядываться назад. Да и не стоит, дорогой.
Последние слова Беата сказала наставительно, тоном человека, больше видевшего в жизни и лучше все понимающего, но мягко, стараясь не обидеть.
— Что она сказала? — полюбопытствовал Леонид Васильевич.
— Все еще о муже говорит.
— Нет, это вы, Саулюс Казимирович, начинаете романчик... Вижу, чувствую,— захихикал за спиной добродушный и немного наивный Леонид Васильевич.
Нурахмет, словно соглашаясь с ним, всхрапнул во сне и зачмокал пухлыми губами.
— Не надо оглядываться на прошлое,— со значением повторила Беата и встряхнула головой, словно отгоняя ненужные воспоминания.
Мышцы Саулюса напряглись, ему стало тесно на сиденье.
— Почему ты предложила поехать в горы?
— Пиренеи!.. Думала, они тебе понравятся. Всем вам понравятся, думала.
— Ты ничего не знаешь, Беата. Ты ничего не знаешь.
Час судьбы - Бубнис Витаутас => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Час судьбы автора Бубнис Витаутас дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Час судьбы у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Час судьбы своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Бубнис Витаутас - Час судьбы.
Если после завершения чтения книги Час судьбы вы захотите почитать и другие книги Бубнис Витаутас, тогда зайдите на страницу писателя Бубнис Витаутас - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Час судьбы, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Бубнис Витаутас, написавшего книгу Час судьбы, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Час судьбы; Бубнис Витаутас, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн