— Пусти… кх… задушишь, сволочь…Корсаков хлестко врезал ему по губам тыльной стороной ладони. Славич поперхнулся и заскулил.— Я не хотел, Игорек… вот чем хочешь поклянусь…— Не трать клятвы, Виталик. Куда ехать?— Я не знаю. Они знали, а ты их того… замочил…— А ты видел, что с ними стало? Ты знал, кто они.Глаза Славича забегали. Корсаков понял — сейчас соврет и снова врезал ему по губам.— Ну, знал?— Знал.— Дерьмо ты, Виталик, — брезгливо сказал Корсаков. — За что продался, а?— Тебе то какая разница, — внезапно рассвирепел Славич, но, задохнувшись, снова заскулил: — У них сила, они придут, рано или поздно…— Чьи это люди: Горланга или Хельгры?— Я не знаю.— Ладно, куда ехать? Ну, не молчи, Виталик. Я ведь могу и больно сделать.— На Левобережье, — решившись, прохрипел Славич, — там место есть, где в тридцатых годах врагов народа расстреливали пачками. Вот там и держат девку твою.— Хорошее место вы выбрали, хранители славянских традиций, — Корсаков включил зажигание.— Плевать мне на традиции! — презрительно скривив губы, сказал Славич. — Я давно уже ушел от этих славян замшелых. Слишком щепетильны оказались — чистоту предков блюдут, мать их!— Да, судя по всему, ты нашел себе друзей по душе, если она у тебя еще осталась.Ночь накрыла город. Машин убавилось, но Корсаков ехал, не нарушая правила, — не хватало еще, чтобы его остановили со связанным Славичем в салоне и мечом на заднем сиденье. По Тверской бродили любители ночных приключений, работали кафе, за столиками на улицах пили пиво, кофе. Возле стадиона «Динамо» клубилась толпа, группками стояли бойцы ОМОНа — видно, сегодня был футбольный матч, и фанаты никак не могли разойтись, переживая заново перипетии игры.За Соколом Корсаков свернул на Ленинградское шоссе. Славич сопел, закрыв глаза, изредка пробуя пальцами удавку, обвивавшую горло.— Может, отпустишь? — он скосил глаза на Игоря. — Ведь замочат меня. Они знаешь, какие…— Знаю, — кивнул Корсаков, — но это твои проблемы. Впрочем, если будешь себя хорошо вести — отпущу, как подъедем. Там что, дом заброшенный, подвалы какие или что?— Лес там, поляна, камни в круг лежат. Там раньше славяне свои праздники устраивали, пока не узнали, что по костям ходят. Я же говорю: сильно привередливые оказались.— А ты, значит, не привередливый, — усмехнулся Корсаков.— Нет, мне все равно. За кольцевой покажу, как с тылу подъехать. Через лес пойдем, а как к поляне выйдем, ты меня отпусти. Не то замочат, уроды.— Единожды предав… — пробормотал Корсаков, останавливаясь перед светофором недалеко от метро «Речной вокзал». Глава 16 За кольцевой автодорогой воздух стал прохладней. Славич уже несколько минут подсказывал Корсакову, куда ехать. Наконец свернули к темной громаде леса. Именно леса, поскольку парком назвать неухоженный участок, поросший елями, осинами, березами и орешником, было никак нельзя.Корсаков остановил машину, выключил двигатель и прислушался. Вокруг царила тишина. Шум города не долетал сюда, да и от кольцевой они отъехали по грунтовке на порядочное расстояние. Лес, замерший было при вторжении чужеродного тела, вновь ожил: заскрипел ветвями под несильным ветром, зашуршал хвоей под лапами ночных хищников, заухал голосами ночных птиц.Игорь вышел из машины, достал меч, затем отвязал Славича и за шиворот вытащил его из салона. Тот слабо корчился под рукой.— Что, страшно? — спросил Корсаков.— Страшно, — сознался Славич.Зубы у него выстукивали дробь, и можно было бы подумать, что он замерз, если бы вокруг не стояла июльская душная ночь.Корсаков заломил ему кисть левой руки и толкнул вперед:— Веди.Славич осмотрелся, подавшись вперед, пробормотал: «Кажись, сюда», — и медленно пошел вперед по едва различимой тропинке. Впрочем, Корсаков через несколько шагов убедился, что видит неплохо, несмотря на то, что ветви деревьев над головой скрыли даже звезды, а луна еще не взошла.— Сколько у нас времени? — шепотом спросил он.— Обряд начнется с восходом луны.— Что за обряд?— Не знаю. Я сам должен был участвовать впервые. Мы, когда откололись от язычников, организовали собственную группу. Мои сподвижники…— Представляю, каковы сподвижники, если ты руководитель. Хватит трепаться, шагай!Повеяло прохладой. Сквозь деревья Корсаков различил водную поверхность. Вдалеке, на другом берегу, высились городские многоэтажки, из-за них уже показался серебристый край луны.— Торопиться надо, как бы не опоздать, — проворчал Славич, пытаясь освободить руку, зажатую Корсаковым.— Не дергайся, — предупредил Игорь, кольнул его в зад острием меча, но хватку ослабил.Славич ойкнул, подпрыгнул и потрусил вперед. Вскоре они свернули вглубь леса, который становился все дремучее. Поваленные стволы, покрытые мхом, скользили под ногами, кустарник цеплялся за одежду, вязал ноги, под ногами иногда чавкало, будто они пробирались по болоту.Наконец деревья впереди поредели. Прошли еще несколько шагов. Сквозь редкие кроны сосен Корсаков увидел полную луну, круглую и красноватую, окруженную серебристым ореолом. Подлесок закончился, под ногами была земля, едва присыпанная павшей хвоей. Впереди между стволов сосен задрожал, затрепетал далекий огонек. Славич остановился.— Все, дальше не пойду, иначе убьют они меня.— А дальше и не надо, — раздался за их спинами негромкий голос.Корсаков обернулся, и в тот же миг его схватили крепкие руки, у горла он ощутил холодную сталь. Меч у него отобрали, он выпустил рукоять без сопротивления. Он уже давно понял, что за ними следят и сопровождают, — примерно с тех пор, как они выбрались из бурелома и решил, что так оказаться рядом с Анютой будет проще, чем искать ее в темном лесу.По стволу огромной сосны скользнула тень, затрепетал плащ. Высокий человек мягко опустился на землю прямо перед Корсаковым. Свет луны тускло отразился в кожаных доспехах.— Приветствую тебя, Бальгард, — сказал мужчина, наклонив голову. — Мы ждали вас.— Я обещал — я сделал, — забормотал Славич. — Привел его и…Мужчина в плаще сделал знак. Раздался глухой удар, на лицо Корсакову брызнуло чем-то горячим, мерзким.Удар боевой палицы по затылку проломил Славичу голову. Он умер мгновенно, не успев еще осесть на землю. Корсаков угрюмо посмотрел на лежавшее возле ног тело.— Единожды предав… — пробормотал он.— Ты прав, Бальгард. Он был предателем. Кроме того, мы добились, чего хотели, и теперь уходим из этого мира. Следов оставлять мы не должны, а тем более свидетелей. Мы вернемся под твоим предводительством, когда настанет час.— Зачем вы похитили девушку?— Нам нужна твоя сила, Бальгард. Знание, переданное девушке Белой Праматерью, бесценно, но бесполезно до определенного момента. Мы помним посещение подземного мира Праматерью шестьдесят лет назад. Она испугалась, она не поняла наших целей, устрашилась того, что увидела в наших душах. Наследница Праматери бесполезна для нас на данном этапе…Корсаков мгновенно оказался возле него, занося кулак. Мужчина, не дрогнув, смотрел ему в глаза. Браслет на правой руке Корсакова налился оранжевым светом.— Если ты ударишь меня этой рукой, я умру, — спокойно сказал мужчина. — Я умру для этого мира, но никто из наших не может умереть здесь, не восстав в мире без солнца. Даже те, кому в грудь вбивали осиновый кол. Смерть означает запрещение появляться здесь. Это страшная кара, поверь, довольствоваться только рассказами тех, кому удается проскользнуть сюда, минуя Врата. Я исчезну, но Наследницу Праматери ты не увидишь.— Кто ты?— Я — Горланг. Я лишь хочу стать твоим другом.Корсаков выругался длинно и витиевато. Острие меча снова уперлось между лопатками, и он расслабился, исподлобья глядя в черные провалы глаз Горланга.— Ты так ничего и не понял, — тихо сказал Горланг. — Белая Праматерь дала тебе силу, но не дала знаний. Сила без знаний лишена смысла, но нас это устраивает. Здравого смысла достаточно и у нас, а высший смысл — понятие отвлеченное. Мы постигнем его, когда добьемся цели с твоей помощью, и тогда знания Наследницы пригодятся. Не раньше. Твоя девушка поняла все правильно, она жаждет воссоединиться с тобой, но время еще не пришло.— Вы рискнете шантажировать меня? — спросил Корсаков.— Никто не рискнет шантажировать Бальгарда, мы лишь хотим, чтобы ты принял нашу сторону. Ты не пожалеешь, сын Асдина.— Хельгра умнее тебя, — заметил Корсаков.— Но мы дальновиднее. Ты не пресытишься Наследницей Праматери и хотя бы потому не перейдешь на сторону Хельгры.— Где Анна?Горланг развел руками. Лес расступился, словно деревья шагнули назад, открывая вход на большую поляну.В центре поляны горел костер. Пламя озаряло семь массивных валунов, выглядывавших из травы, как спины затаившихся животных. Вокруг камней кружил хоровод из семи девушек, одетых в длинные белые рубахи. Волосы их были распущены, заунывная песня вплеталась в шум ветра.По очереди подходя к стоявшему рядом чану, девушки снимали рубашки, окунали их в чан и шли к костру. Отжимая мокрую ткань, они гасили огонь, и когда он почти исчез, оставив отдельные языки, по поляне пополз удушливый аромат трав. Девушки вышли из круга и поднялись на камни, спиной к костру, каждая на свой, раскинув руки и запрокинув головы к повисшей над поляной луне.Из темноты леса появились три фигуры. Две женщины вели под руки Анюту.Корсаков рванулся вперед, но к горлу ему приставили клинок.— Ты узнаешь этот меч, Бальгард? — голос Горланга был спокоен и немного насмешлив. — Ты нужен нам живой, но сойдет и тело Бальгарда. Оно заменит нам знамя — тело павшего героя.«Ладно, подождем, что дальше», — подумал Корсаков, гася вспыхнувшую в груди ярость.Анюта двигаясь вдоль камней, обошла девушек. Каждая при ее приближении становилась на колени и дарила ей поцелуй… Анюта словно прощалась с подругами, прощалась с тем, чего больше никогда не увидит. Лицо у нее было спокойное и отрешенное.Она вошла в круг. Угли парили, дым стелился над травой. Кое-где из костра выбивались редкие языки пламени. Анюта шагнула вперед, встала на угли и, медленно притоптывая, затянула странную песню. На ее груди Корсаков заметил медальон с драконами. Постепенно ритм убыстрялся, голос девушки взлетел над поляной, дым, что стелился по земле, стал собираться вокруг ее ног, подниматься все выше и столбом вытягиваться в небо. Пронзаемый лунным светом, он стал похож на колонну, что упиралась вершиной в звездное небо.Девушки сорвались с камней и завели вокруг них новый хоровод. Шаги их все убыстрялись, пока они не перешли на бег, кружась в диком танце.Камни дрогнули. Сбрасывая с боков траву, корни и землю, они поднялись и медленно закружились вокруг костра с танцующей на углях Анютой. Поднимаясь все выше, они вращались стремительней и стремительней и вот уже воздвигли вокруг девушки непроходимую стену.Из— под земли вырвался поток света, окутал фигуру Анюты. Она замерла, воздев руки. Свет налился багрянцем.На глазах Корсакова земля разверзлась, и Анюта медленно, словно стояла в тонущей лодке, погрузилась в нее. Вот в последний раз мелькнуло милое лицо, спокойное, но смертельно бледное, и она исчезла, словно земля затянула ее. Из провала ударили багрово-черные языки огня.— Ты увидишь ее, — шепнул Горланг. — Она будет ждать своего героя.Все та же плохо скрытая насмешка окончательно взбесила Корсакова.Подавшись головой назад, он закусил приставленное к горлу лезвие меча зубами и локтем со всей силы двинул того, кто стоял сзади. Позади охнули, хрустнули кости. Рукоять меча привычно, словно только и ждала этого, легла в ладонь. Горланг отшатнулся, Корсаков рубанул сверху. Возникшая сбоку палица отвела смертельный удар — острие меча прочертило от плеча к животу Горланга ровную линию. Доспехи разошлись ветхим тряпьем, края раны раскрылись, и Горланг, глухо вскрикнув, завалился назад. Корсаков прыгнул, мечтая об одном — пригвоздить его к земле, увидеть, как зашипит, испаряясь плоть, но перед ним выросла пригнувшаяся к земле коренастая фигура. Палица уже летела в лицо, и Корсаков смог только отпрянуть в сторону, пропуская удар мимо. Горланга подхватили под руки и потащили в темноту. Корсаков полоснул поперек уродливой морды, увернулся от топора, с горечью видя, что теперь от врага его отделяет толпа монстров. Он яростно крикнул, бросился прямо на толпу, рубя и протыкая ставшие внезапно медлительными и неуклюжими фигуры, но их было слишком много.Внезапно передний ряд латников Горланга рассыпался. Корсаков пригнулся, уловив знакомый звук лопнувшей струны. Над головой со стороны леса полетели арбалетные болты. Мимо Корсакова пронеслись одетые в кожаные куртки солдаты ордена с мечами и боевыми топорами в руках. Монстры встретили их бешеным ревом.— Не теряйте времени, Игорь Алексеевич, — голос магистра покрыл шум битвы. — Вы еще сможете спасти Наследницу Праматери.Не раздумывая Корсаков бросился к костру, проскользнул между стремительно вращающимися камнями. В последний момент он почувствовал, как земля подалась под ногами и полетел в бездонную пропасть.— Спасибо, магистр, — успел крикнуть он, пока земля не сомкнулась над головой. * * * Схватка между солдатами ордена и монстрами стихала. Клыкастые твари оседали грудами пепла под ударами мечей и топоров. Горланг лежал на краю поляны, зажимая длинную рану, нанесенную Корсаковым. Лицо его подергивалось, и по мере того, как силы оставляли его, сквозь человеческое лицо все чаще проступала бесстрастная багровая маска с синими прожилками. В фасеточных глазах была покорность судьбе, но светилось в них и торжество.Магистр опустился рядом с ним на одно колено.— Все было честно, Инквизитор, ты видел, — прохрипел Горланг.— Если не считать того, что ты обманом заманил Бальгарда. Он не простит вам похищения Наследницы.— Даже если Наследницу не успеют спрятать от него, он слишком щепетилен, чтобы поддаться чувствам и принять чью-то сторону, поддавшись сиюминутному порыву.— Ты получил личного врага, враг этот — Бальгард, — напомнил магистр.— Что мне личный враг, что мне смерть в этом мире? Мне хватит и моего. Зато я открыл сыну Асдина Врата в мир без солнца. Я сумел заставить его войти, не оставив времени на размышления.— Он и так был бы нейтрален, но теперь, прежде, чем рассудить вас, он прольет реки крови — месть для него новое чувство, а всесилие развращает. Я оставлю тебе возможность появляться здесь, если ты скажешь, чем вы воздействовали на память Наследницы.— Никогда! — Горланг хрипло закашлялся, но в глазах по-прежнему светилось торжество. — Никогда я не открою тебе этого. Память вернется к ней нескоро, а пока пусть правит в мире без солнца сила, не замутненная знанием.— Так отправляйся в преисподнюю! — магистр выхватил из-под плаща кинжал с рукоятью в форме креста, схватил Горланга за волосы и, откинув ему голову, полоснул по горлу.Он успел отпрянуть, прежде чем из разверстой раны выплеснулась тугая струя крови. Горланг забился, заскреб ногами, взрывая землю. Черные глаза, разделенные шестигранной сеткой, помутились. В ране вспыхнул огонь, побежал по телу, расширяясь, оставляя за собой пепел.Магистр не отвел взгляд, пока враг полностью не обратился в прах. Лицо его дергалось, на виске билась вена.Спрятав кинжал, он резко повернулся и не оглядываясь пошел прочь. * * * Темнота уступила место искрящемуся туману. Было тепло и безветренно, незнакомые запахи окружали Корсакова. Сжимая в руке меч, он шагнул вперед, всматриваясь в туман.— Анюта! — позвал он негромко.Туман поглотил его голос без остатка, без эха, без отголоска.Осторожно ступая, Игорь сделал несколько шагов вперед, и пелена внезапно кончилась, будто кто-то поднял занавес. Он стоял на вершине холма, а внизу расстилалось зеленое лесное море. Кроны деревьев казались мягким ковром. Справа лес обрывался на берегу океана, и изумрудная зелень уступала место белоснежной полоске песка. А дальше катились лазурные волны.— Это куда ж я попал? — пробормотал Корсаков.— Здравствуй, Бальгард.Он резко обернулся.— Черт возьми, радость моя! — воскликнул он при виде подходящей к нему Анюты. — Нельзя же так людей пугать!— Тебя невозможно испугать, сын Асдина, — сказала девушка. — Наконец-то мы вместе, и пророчество начнет исполняться.Корсаков поймал ее взгляд, и по спине побежали мурашки — глаза Анюты были по-прежнему прекрасны, но он не нашел в них того, что было в ее взгляде прежде: живости, ума, энергии. Не было в ней и прежней взбалмошности, скрытого своеволия, бесшабашности, присущей современным московским девчонкам.— Что они с тобой сделали? — прошептал Корсаков, привлекая девушку к себе.— О чем ты? Мы же вместе, мы рядом, и мы не дадим погибнуть этому миру во вражде и злобе, Бальгард.Игорь снял с ее шеи медальон и зашвырнул его в туман.— Ты помнишь мое имя? — с затаенной надеждой спросил он.— Твое имя знают все, сын Асдина, великий Бальгард.— Ну, мать вашу за ногу, господин Горланг…— Что ты сказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28