у Александра даже стали закрадываться подозрения — все ли хорошо у Эммануила Викторовича? Оказалось — хорошо, настолько, насколько только может быть у фанатика от станкостроения: господин Герт, выполняя *небольшую* просьбу князя, успешно освоил все выделенные на это дело средства, и даже немного залез в долги, покупая необходимую ему литературу и какие-то, баснословной стоимости, справочники.
— То есть работа выполнена?
— Да! Изволите принять?
Заказчик осторожно кивнул и приготовился увидеть внушительную стопку чертежей и техдокументации. Вместо этого его провели в соседний кабинет, используемый как архив и… минуты через две Александр понял, что стоит с открытым ртом и хлопает глазами. Для начала — стопок было четыре. Каждая состояла из больших, толстых картонных укладок альбомного формата и была выше… гм, значительно выше человеческого роста.
— А… мда, внушительно… я вижу, вы изрядно постарались, Эммануил Викторович. Пожалуй… я пришлю за всем этим специальных людей — простым грузчикам как-то доверия нет, ещё чего перепутают.
Вернувшись обратно в кабинет и отойдя от вида натуральных колонн, только из бумаги, князь вспомнил одно обстоятельство… вернее, важную часть своей "просьбы".
— А по поводу малого перерабатывающего… кхм, центра?
— Да-да, это я выполнил в первую очередь. Не угодно ли ознакомиться?
— Нет, что вы, я вам полностью доверяю.
"Все равно ни черта не пойму, особенно вот так, с наскоку"
— Если можно — своими словами, так сказать основное?
— Воля ваша, Александр Яковлевич, почему бы и нет… кхе: значит так — я спроектировал три варианта, у каждого свои преимущества. Первый в основном является маслобойней, сыроварней и совсем немного — консервным заводиком… самый дорогой вариант, между прочим. Вы спросите почему?
Герт забыл о своей хоть и слабой, но всё же застенчивости, и напористо вещал.
— Потому что вы хотели лучшее оборудование и материалы — а им, на данный момент, являются сепараторы господина Лаваля, ваша нержавеющая сталь и… опять же турбины господина Лаваля: она будут приводить в действие все механизмы, и одновременно вырабатывать электричество… немного, но на освещение хватит. Второй вариант предназначен для нужд лесопереработки, и выделки арборита малыми… или большими партиями… так же, с турбиной Лаваля, возможна установка небольшой мельницы и консервного производства. Ну и третий, по сути своей — малый консервный завод… конечно, всё это можно комбинировать или увеличивать до серьезного производства, было бы желание… вот. А, я ещё забыл рассказать про стоимость: первый вариант будет стоить порядка двадцати тысяч — ежели будете заказывать у нас на заводе, второй на шесть тысяч дешевле, ну и третий — семь тысяч рублей. Вот теперь точно всё.
Александр захлопнул блокнот, в котором делал заметки, немного повертел свой Паркер с золотым пером в руках и выдал неожиданное для Герта предложение:
— Почему бы вам не перейти на работу ко мне? Сами же и реализуете свои чертежи… кстати, у меня для вас вскоре будет ещё один интересный и достаточно крупный заказ. А ещё у меня почти готов свой собственный станкостроительный завод, раза в два больше и гораздо современнее вашего — помните, я как-то упоминал о нем? Ну а как я отношусь к своим служащим, вы уж наверняка знаете.
— Ваше Сиятельство, я бы с радостью — тем более такие условия…
— Так в чем же дело?
Конструктор (талантливый конструктор!) помялся и почти стыдливо выдавил из себя:
— Больно велика неустойка в случае моего досрочного увольнения.
— Пфе! Я-то уж подумал — что-то серьёзное… и сколько же?
— Пятнадцать тысяч, ваше сиятельство.
— Эммануил Викторович, да как я погляжу, вас тут и не ценят совсем?! Эту мелочь я беру на себя — считайте это премией за отличную работу. Более препятствий нет?
Собеседник князя, вначале нерешительно, а потом и энергично помотал головой, глядя как тот быстро заполняет листы своей чековой книжки.
— Ну вот и хорошо. Вот, прошу принять чек — это ваше вознаграждение за труды. А вот ваша неустойка… а вот подъемные — вам ведь придется немного потратиться на переезд? И вот ещё что: ежели вы захотите уйти не один… и это будет ценный специалист — я помогу с неустойкой и для него.
— А кто именно нужен?
— Это уж на ваше усмотрение, Эммануил Викторович. Хорошим мастерам у меня всегда работа найдется — как и достойное их трудов жалование. Ну — надеюсь вскоре вас увидеть, в Сестрорецке. И — вот визитка моего юриста, это на случай… на всякий случай, мало ли что решат владельцы завода? Всего хорошего…
***
— Думм-думм-думм…
Кувырок на полном ходу, недолгий бег в рваном ритме, перекат за дощатый щит, изображающий надёжное укрытие — и короткая очередь выбила щепки из последней мишени… последней в этом упражнении. Александр немного перевел дух и выпрямился во весь рост, потирая левое предплечье — во время последнего переката именно оно познакомилось с торчащей из земли каменюгой. Недолгий отдых — как раз дойти к столику с оружием и подготовиться к следующему этапу тренировки. Добавив на пояс второго Орла, и заменив стандартные магазины на удлиненные, стрелок подошёл к ветеранам — *операторам* мишенного поля (и весьма… своеобразных приспособлений, для отработки разного рода задумок князя).
— Готовы?
— Так точно, Вашбродь!
Для солдат из его взвода жизнь с увольнением со службы изменилась, и изменилась сильно: хотя обязанности остались почти теми же, прав и жалования прибавилось. Причём, прибавилось очень даже ощутимо, особенно первого. Попробуй они всего полгода назад, без долгих разговоров двинуть в зубы какому штатскому — самое меньшее с недельку бы посидели в холодной. А теперь, ежели такое приключилось на территории фабрики, и было обосновано (пьяный там, или излишне любопытный) — можно было и премию получить. Правда, кое-что менять они не захотели сами — в том числе и обращение к Александру, так и оставшемуся для них командиром и офицером, видя в этом своеобразный отличительный знак. Точнее — один из многих. Мастеровые тоже не отставали, и теперь князь зачастую слышал от них короткое — Хозяин, причём звучало это очень уважительно и без всяких там униженно-лакейских ноток.
— Тогда приступим.
Следующее упражнение начиналось с коридора, стенки которого были выложены из туго набитых глиноземом дерюжных мешков. В стенках были предусмотрены ниши, наподобие длинных и узких бойниц — вот из них и выскакивали иногда мишени. А иногда и не выскакивали — тут уж как ветеран, дергающий за веревки с безопасного места, решит. В любом случае, лениться не приходилось. Пройдя по коридорчику три десятка шагов и полторы дюжины мишеней (а что бы жизнь малиной не казалась — под ногами был толстый слой рыхлого песка. А ещё недавно лежал крупный гравий… так сказать — все для удобства пользования), стрелок попадал в небольшой круг, в котором и начиналось главное веселье. Мало того что мишени появлялись без системы и со всех сторон, так среди них ещё и "пустышки" попадались — изображавшие ребенка или собачку какую, и дырявить их было нельзя. Когда Александр только-только придумал этот — по выражению Григория, цирк, он был очень доволен именно повышенной сложностью его прохождения — и из принципа не пользовался в нем "холодом". Потому как — давно уже вывел для себя интересную закономерность: чем лучше он стреляет в обычном состоянии, тем больше его возможности в состоянии транса. К примеру, освоившись с последней модификацией Орла, он смог довольно изящно изобразить неприличное (и довольно длинное) слово на ростовой мишени, на расстоянии в десять саженей. Причем его "кисточка" рисовала исключительно трехпатронными очередями. Гриша, когда увидел такое произведение искусства, не поленился его осмотреть поближе… после чего унес мишень с собой, и весь следующий день охрана была подозрительно весёлой.
— Думм-думм-думм…
Появившийся вскоре Греве, нашел своего шефа слегка злым (опять не получилось!) и занятым чисткой оружия. Тут же подошёл Григорий, вместе с ним подтянулось ещё несколько ветеранов из особо доверенных и все они с ожиданием уставились на сразу два кейса (в которых обычно переносились и хранились новые образцы стрелковки), появившихся на стрельбище вместе с оружейником.
— Александр Яковлевич, вам господин Грейт подарок прислал.
— Нда?
Быстро прочитав сопроводительное письмо, князь удивленно хмыкнул и поглядел на кейсы.
— И где?
— Вот, прошу.
В руку Александра лег пистолет, а все присутствующие удивленно загомонили — это был ЧУЖОЙ пистолет. Непривычно длинный ствол, далеко выдвинутая вперед рукоятка, общая… несуразность конструкции, что ли? Одним словом, конкурент всеобщей любви не получил.
— Опа! Командир, смотри, а патроны-то от Плетки!
Валентин Иванович тут же довольно заметил:
— Что не может не радовать — значит, приняли как стандарт. Это у нас пистолет системы господина Борхарда. Господи, ну и убожест… гхм, нда.
Князь тем временем держал в руках другой пистолет, и опознал его сам.
— Как я понимаю, это творение господина Браунинга? Занятно — под девять миллиметров… и тоже наш патрон. Интересно, как это Мозес умудрился обойти мои патенты?
Перечитав письмо ещё раз, князь ещё раз хмыкнул.
— Надо же, опытные образцы. Ну-ну. Все равно, надо бы разобрать и поковыряться. Кхм, пожалуй, сейчас и опробуем подарки. Григорий, займешься? А во втором что?
— Готовые варианты пистолета-карабина — кстати, вы так и не дали ему имени, и ваш особый заказ.
— Ага!
Настроение Александра стремительно поползло вверх, а когда он увидел содержимое большого кейса, и вовсе остановилось на отметке — жизнь прекрасна.
— Эт чего такое, командир?
Григорий удивленно разглядывал нечто, похожее на сильно исхудавшую банку тушёнки, в которую к тому же вбили короткую и нетолстую палку — а тот, кого он спрашивал, уже вытащил на свет очередное оружие.
— Это, Гриша, называется "толкушка" — правда похожа? Так!
Князь деловито откинул в боевое положение приклад, выщелкнул магазин, быстро набил его патронами и вернул на законное место, слегка подрегулировал прицел, передёрнул затвор и завертел головой, выбирая подходящую цель. За следующие десять минут, с краткими перерывами на перезарядку, Александр напрочь испортил пяток мишеней и основательно обтесал пулями средней толщины столб — а в конце исполнил недолгий, но по-настоящему зажигательный танец, доставая из-за пазухи неудачно отлетевшую гильзу. Главный инспектор охраны и условий труда, в это же время опробовал подарки от Вальтера Грейта, разочарованно покривил лицом (в очередной, сотый по счету раз убедившись, что его любимый Рокот лучше всех) и опять стал кружить рядом с непонятными "толкушками". Греве делал то же самое, только вокруг начальства.
— Так что по поводу названия, Александр Яковлевич?
— Название? Хм. Питается этот красавец патронами от Плетки, опять же звук выстрела хлесткий… а дальность саженей пятьдесят-семьдесят? Да, не меньше. Вот пусть и будет — Кнутом.
Григория интересовало другое: ощупав жестянку со всех сторон, он потряс её, попробовал закреплённую в ней палочку на излом, и только после всех этих процедур заметил, что у той на конце латунный колпачок.
— Ну и… не понял. Ей чего, по голове чтоль бить надо?
— Тогда бы ее назвали колотушкой. Впрочем, этой штучке подходят оба прозвища. Валентин Иванович, вы не продемонстрируете?
Оружейник медленно, явно напоказ, свинтил колпачок, вытянул что-то вроде гайки с привязанной к ней верёвочкой и вопросительно поглядел вокруг.
— Куда?
— А вон, в сторону вала.
Греве ещё раз огляделся, отошел в сторону на три шага, резко рванул за шнурок с гайкой, выдергивая его напрочь, и запустил свою непонятную ерундовину в маленький ровик, рядом с ограждающей стрельбище земляной насыпью. Вот только сил в бросок вложил маловато, отчего и недокинул: она покатилась, подпрыгивая, и… осталась спокойно лежать. Общее недоумение, как и всегда, выразил штатный рупор "обчества" Григорий:
— Что, и все?!
Засуетившийся оружейник дернулся было к мирно валяющейся жестянке, примерно на полпути вспомнил — для чего она предназначена и тут же припустил обратно. Наконец, окончательно что-то решив для себя, Валентин Иванович забрал остальные гранаты, в количестве трех штук, быстро снарядил их взрывателями (периодически кося взглядом на работодателя) и в пять секунд переправил всю троицу к первой.
— Бумс, бумс!!!
От неожиданности Гриша с ветеранами чуток пригнулись и дружно, с отменной синхронностью, сотворили крестное знамение. Греве обошёлся облегченной ухмылкой, а главный… гм, стрелок и вовсе остался невозмутим, только потянулся за Кнутом.
— Валентин Иванович, взрыватели надо немного доработать.
— Тцданг-тцданг!
У вала взметнулись два новых столба из пыли и мелких комочков земли. Тут же нашлись желающие освидетельствовать место подрыва "толкушек", а после короткого и оживленного обсуждения все "эксперты" единогласно постановили: эта штука будет поудобнее пироксилиновой, или там — динамитной шашки. Солидно кашлянув, Григорий поинтересовался у оружейного мастера:
— Ещё "толкушки" есть? Надо бы, кхе, самому опробовать!
— Послезавтра будут, я сразу дюжину выделаю.
— Эх, нам бы такое, когда за "несунами" гонялись, али караваны перехватывали!
Обсуждение перспектив и возможных способов боевого применения очередной новинки — на самом интересном месте прервал вестовой, от старшего охранника: из командировки вернулся господин управляющий. Да не один, а в сопровождении личности, по поводу которой у охраны были четкие инструкции: максимальная почтительность и вежливость! По такому случаю и сам Александр не поленился быстренько дойти (он бы и бегом не постеснялся — да потом пересудов на полгода будет) до своего коттеджа и переодеться, в более подобающий для встречи такого дорогого гостя костюм. Человек, который на военной службе дорос до генерал-майора, а в промышленности стал главой пусть и маленькой, но все же империи — этого человека князь уважал. Сильно. И даже не из-за прошлых заслуг, нет: КАЖДЫЙ совет, который он слышал от не по годам бодрого (до восьмидесяти лет не каждому удается дожить) Сергея Ивановича Мальцова — так вот, каждый его совет был по делу. И неизменно помогал: наладить ли производство или избежать возможных проблем в будущем.
***
Когда по окрестностям Людиново прошелся слушок о том, что набирают рабочий люд на новую фабрику, один из мастеровых паровозостроительного завода по имени Мартын как раз вернулся с очередного приработка. Услыхав такую новость, он поначалу обрадовался — но когда узнал, в какую даль придется ехать, то посомневался малость да и успокоился. Чего лишний раз дергаться? Дома-то оно конечно — на заводе работы мало да и нерегулярно, только что и хватало на еду… как и в окрестностях, сейчас куда не подайся, везде с этим делом плохо. Если бы не огород за домом да корова-кормилица… мда. Зато вся родня под боком, друзья-соседи — случись чего, так хоть помощи какой попросить можно. А там — кому он нужен? Однако время шло и глухие шепотки превратились в негромкие пересуды, а после того как потянулись на станцию первые рекруты и выяснилось что берут далеко не всех, эта тема и вовсе стала главной во всех без исключения разговорах. Непонятно народу было, почему от одного работяги нос воротят, а другому и руку пожать не гнушаются. Подумал Мартын хорошенько, да и пошел в вербовочную контору — за спрос ведь денег не берут? Пришел, отстоял небольшую очередь, а с ним даже и разговаривать толком не стали — спросили только как зовут, где живет да кем работал. Пошуршали немного бумагами на столе, перебросились парой непонятных фраз, после чего объявили:
— Принят, с испытательным сроком в полгода.
Коротко рассказали, как платят да про остальное, после чего подозвали к столу, шлепнули на него внушительного вида документ и ошеломили указанием.
— Подписывай.
— Неграмотные мы…
— Тогда палец приложи. Да не этот… чернилами хорошо намазал? Вот так. Договор давай сюда. Послезавтра приходи за авансом, а пока вон туда иди, там на пару вопросов ответишь и свободен. Следующий!
Упоминание денег мигом вывело мастерового из недолгой прострации. В следующей комнатенке конторы ему задали не два, а добрую дюжину вопросов — кого из хороших мастеровых он знает, где они живут, в чем еще у него есть сноровка да опыт. Ответили и на его вопросы, вернее вопрос, так сказать о самом главном — о жаловании.
— Пока никто не жаловался. Кто с оружейным железом дело имеет, те конечно побольше, вроде как и до ста рублей доходит, но и остальным грех жаловаться — меньше сорока никто не получает.
Окинув взглядом собеседника и не увидев особой разницы между ним и собой (писарь он и есть писарь, тем более что его вроде уже приняли), Мартын позволил себе немного и очень вежливо усомниться, на что получил короткий и равнодушный ответ.
1 2 3 4 5 6 7