– Остерегайтесь змея Баламута. Слышал я, что он вырвался и в городе куролесит. Надо вам, братцы, непременно штуковину эту на место вернуть.
– Всё зависит от того, куда поставить, – мяукнул Белый Кот, передвигая шашку.
– Переходи, разрешаю, – шепнул дед Белому Коту, пробегая мимо. – Мальчика с собой возьмите, объясните ему что сможете, а что не сможете объяснить – сам поймёт.
– Будет сделано, дедушка, – в один голос ответили ?эрмиты.
– А сам-то ты не против небольшого, но опасного путешествия? – пробасил дед над ухом Феди.
– Совсем не против, а даже очень за! – не раздумывая ответил мальчик.
– Ну, тогда рыба! – торжествующе завопил дед и, выхватив из основания башни фишку домино, стукнул ею об стол.
В ту же секунду башня рассыпалась на тысячу кубиков, треугольников и шариков, шпилек, гребёнок и костяшек домино.
– Жалко башню, – огорчился Федя.
– За последнюю неделю уже третья, – меланхолично отметил Белый Кот.
– «Арт-объект» называется, – улыбнулся в усы Рыжий Кот.

Глава третья
ОБРЫВ
– ЧТОБЫ забрать почту, надо спуститься на крышу, – объяснил Теодор. Федю эти слова насторожили. – Ты хотел сказать, что мы должны подняться на крышу? – переспросил мальчик.
Но ?эрмит, хитро улыбаясь, отдал ему рюкзак с ядром и зашагал к одной из дверей зала.
Это была даже не дверь, а настоящие ворота.
«Ого! Да здесь и слон пройдёт, не то что малыши-?эрмиты», – подумал Федя.
– Слоны не ходят через эту дверь – слишком холодно, – неожиданно ответил ему рыжий Теодор, как будто прочитал мысли мальчика.
И действительно, чем ближе Федя подходил к створкам, тем прохладней становился воздух. Сама же исполинская дверь была украшена затейливыми узорами инея, какие бывают зимой на окнах.
– Ну что, покатаемся? – развеселился Теодор. Он нажал едва заметную кнопку в стене, и дверь с грохотом ушла в пол.
– Ого! – Федя открыл рот и вытянул шею.
У самого порога начиналась ледяная горка. Она уходила вниз, пропадая в темноте.
– Ура-а-а!!! – закричал Теодор и с разбегу нырнул в дверной проём. Федя стоял в нерешительности.
– Ничего не бойся, это весело, – улыбнулся Иоанн и тоже плюхнулся на горку.
– Не боулинг, так бобслей – тоже здорово, – рассудил Федя. Разбежался, задержал дыхание – и прыгнул очертя голову в бездну. Страх как ветром сдуло. Вокруг всё зашумело, завертелось. Лёд искрился в полумраке. То тут, то там проносились разноцветные огоньки. Мальчику показалось, что он не падает, не съезжает по льду, а летит.
Внезапно горка кончилась. Федя зажмурился и, совершив кульбит, со всего маху врезался во что-то мягкое. Открыв глаза, понял, что уже стоит на ногах, а чем-то мягким оказался неизвестно как очутившийся здесь Рыжий Кот, заботливо смахивавший пышным хвостом снежинки с Фединых ботинок. Отворилась ещё одна дверь, и оттуда хлынул поток тёплого летнего воздуха…
Федя вышел на крышу Эрмитажа и огляделся: сверху – глубокое небо, вокруг, насколько хватало взора, – крыши огромного города, а перед ним – статуи античных героев и нимф. Они стояли, как и подобает, в разных героических позах. А один атлет даже сидел в вазе.
– Пойдём у них спросим, что это за шар, – Иоанн показал на статуи и пояснил Феде:
– Они очень многое видели, много знают и потому-то такие важные. Дедушка говорил, что с ними надо почтительно разговаривать. Я начну… – но брат не слушал его.
– Привет, девчонки! – весело закричал Теодор.
На это статуи не обратили ровным счётом никакого внимания, только тот, что сидел в вазе, презрительно фыркнул.
– Здравствуйте, достопочтенные статуи, мы… – попытался исправить положение Иоанн, но тут же запнулся, не зная как продолжить. – Э-э-э, не правда ли, сегодня вороны летают очень низко? – Иоанн понял, что окончательно запутался, да и статуи оставались равнодушными и не желали оценить его манеры.
– О высокородные! Мы наслышаны о ваших знаниях и пришли спросить об одной вещице, – Иоанн изысканно поклонился. Заметив это, Федя тоже отвесил неуклюжий поклон.
– Ну, что же, странники, – статуи медленно повернулись, – представьте нам предмет, а мы растолкуем, что есть сие, если оно в самом деле есть.
– Ибо знаем всё, – надменно добавил сидящий в вазе.
– А если не всё? – усомнился Теодор.
– То многое, – донеслось из вазы, – показывайте.
Федя достал из рюкзака ядро и только тут почувствовал, какое оно тяжёлое.
– Вот… На шар для боулинга похоже…
Стоявшие вокруг статуи вдруг неподвижно застыли в трагических позах, и только через несколько мгновений одна из нимф испуганно заговорила:
– Сей шар не для игрушек создан! Он как Ареса грозный меч, что осенью ненастной угрозу нёс нам страшным львиным рыком!
– А-а-а! – закричали статуи хором и, отскочив к самому краю крыши, закрылись от Феди руками.
– Чего это они так испугались? – удивился Теодор.
– От страха чуть живой! – перевёл дух один из героев. – Но чу! Где друг наш верный, что Демиургом в вазе поселён?
– Увы же мне, увы… – донеслось из-под крыши. Герой из вазы так перепугался, что чуть было не свалился вниз, но чудом успел ухватиться за карниз.
Статуи бросились выручать его.
– Что-то я не понял, – сказал Теодор, – это они кругляка боятся?
– Тоже не пойму, – размышлял Федя. – Говорили об игрушках, о львах каких-то… И кто такой Демиург? Вы его знаете?
– Эх вы! – Иоанн постарался придать себе умный вид. – Всё просто: помните, для чего статуям львов – шары?

– Я знаю! То есть я знал, но забыл, – тут же ответил Теодор.
– Шары им для того, – назидательно заговорил Иоанн, – чтобы львы на посту не уснули, продолжали охранять и защищать город. Вот статуи, наверное, и подумали, что шарик потерялся, львы спят, а город остался без охраны.
– Судя по всему, этот шар принадлежит одному из тех львов, – Иоанн указал пальцем на набережную возле Дворцового моста. – Скорей за почтой – и в путь!
– Спасибо, девчонки! – крикнул Теодор, но статуи уже вновь приняли героический облик и застыли.
– А где почта? – спросил Федя, оглядываясь.
– Вон в той трубе, – указал Иоанн.
Теодор уже вскарабкался на неё и закричал внутрь трубы что было сил:
– Э-э-эй, мы за почтой!
– Кто вы? – гулко протянула труба.
– ?Эрмиты мы.
– Тогда спускайте свою почтовую сумку.
Федя передал рюкзак Теодору, и тот протиснул его в трубу. Через несколько секунд из глубины послышалось:
– Ловите, – рюкзак вылетел прямо Феде в руки.
«Как будто ничего не прибавилось», – подумал Федя. Он хотел заглянуть в рюкзак, но Иоанн его остановил.
– Почта – это всегда загадка. Никогда не знаешь, что там…
…Выбравшись из Эрмитажа, вся компания отправилась к Адмиралтейству – ко львам. Федя всё гадал: как же люди будут реагировать на ?эрмитов? Неужели маленькие жители Эрмитажа могут преспокойно разгуливать по самым людным улицам города и их никто не замечает?
Действительно, появление Феди с такими странными спутниками не произвело на прохожих ровно никакого впечатления. Машины всё так же торопились быстрее проскочить перекрёсток, пешеходы с важным видом спешили по своим делам и ни малейшего внимания не обращали на двух забавных ?эрмитов, держащих Федю за руки. «Вот это да! Они для всех остаются невидимыми! Или люди стали такими равнодушными, что перестали верить в чудеса?..»
Рыжий проказник Теодор на улице шалил: подбежал к фонтану, запрыгнул на бортик, набрал в ладошки воды и выплеснул на голову девочке, проходившей мимо. Потом вспугнул стаю воробьев, а в довершение всего попытался подложить жёлудь в детскую коляску, дождавшись, пока беспечная мамаша отвернётся. Но тут вмешался Иоанн и строго-настрого запретил братцу баловаться.
– У нас тут дела наиважнейшие, а ты опять дурака валяешь! Нам бы до ночи успеть посылки разнести да со штуковиной этой разобраться!
Теодор сунул жёлудь в один из своих многочисленных карманов и попытался сделать серьёзную мину.
Через дорогу компания перебиралась с приключениями. Теодор не захотел идти до пешеходного перехода и потащил ребят напролом. Только совместными усилиями Иоанна и Феди удалось удержать расшалившегося Теодора и не отпускать до тех пор, пока для пешеходов не загорелся зелёный свет.
– Вообще-то мы, ?эрмиты, всегда ходим только на зелёный, – отдышавшись, назидательно сказал Теодор.
Львы стояли, гордо подняв головы, и смотрели вперёд: на Неву, на Кунсткамеру и на здание Двенадцати коллегий. На секунду Феде показалось, будто тот, что слева, помахивал хвостом, как живой. Кошки так выражают свое волнение или недовольство.
– Кажется, Дафин и Авер сегодня не в настроении… – угадал его мысли Теодор. – Я к ним подходить не буду. Наверное, ещё не забыли, как я им банты на хвосты повязал, пока они с туристами фотографировались.
– Такие серьёзные, город охраняют… И статуи их уважают. А почему их так странно зовут? – удивился Федя.
– А ты пойди за хвост дёрни да спроси, – подначивал Теодор, – заодно познакомитесь!
– Да они котята ещё! Разве не видишь? Просто большие котята, – перебил Иоанн брата.
– Эй, вы! – отойдя на приличное расстояние, вдруг завопил Теодор. – Кис-кис-кис. Кто тут из вас свой шар потерял?
Ответа не последовало.
– А шары-то на месте. – приглядевшись, заключил Иоанн. Он тоже предпочёл не подходить к «котятам» близко. – Нет. они бы шары терять не стали, они с ними играть любят – по ночам гоняют, как кошки мышек!
– Значит, это не их шарик, – решил Федя.
– Или вообще не шарик, – выпалил Иоанн.
– Как это не шарик?
– Ну, что-нибудь другое…
– Да вот же он: круглый, тяжёлый. Что же это тогда?.. – Федя совсем растерялся.
– Пока не знаю. Но видно, что вещь важная, раз дед Фасад велел вернуть!
– Ладно, что делать, пошли дальше искать. Мам теперь надо к Исаакиевскому собору, к бабушке Солее, – сказал Теодор, – может, она чего подскажет.
И друзья продолжили своё путешествие.

…А в это время до Адмиралтейства как раз добрался бравый артиллерист Семён Пантелеймонович. Под полуденным солнцем путь от Петропавловской показался неблизким. Пантелеймоныч решил искать своё ядро со стороны Александровского сада. Одно за другим обследовал он старые орудия, стоящие там, каждому осторожно заглянул в дуло, осмотрел сложенные пирамидками ядра, но заветного среди них не обнаружил.
Ох, и надо же было такому случиться, – горестно произнёс старик, усаживаясь на скамейку в тени. – Вишь, улетело, закатилось, а я, пожилой человек, за выслугой лет, дважды контуженный, бегай ищи его по городу… Куда дальше-то путь держать?
– Ка-ар! – ответила ему ворона Карла. – Да тут какие-то мальчуганы ростом с аршин с твоим снарядом бегают! Ты их ищи!
Но Семён Пантелеймонович птичьего языка не знал и потому ничего ей не ответил.

Глава четвёртая
МЕДНЫЙ ВСАДНИК
ТЕОДОР носился как угорелый, находя для себя всё более неожиданные развлечения, а потом и вовсе куда-то пропал. Иоанн же рассказывал Феде давние петербургские истории. Оказывается, Исаакиевский собор строили три раза, но никак у царских зодчих не получалось его выстроить. То Нева выходила из берегов и подмывала фундамент, то молния сжигала храм дотла…
– И тогда наш прадед, дедушка Неф, который на Адмиралтейских верфях тогда трудился, придумал в фундамент положить маленький сердечный камушек.
– Сердечный камушек? – переспросил Федя.
– Да. И с тех пор ?эрмиты в фундаменты новых домов прячут такие камушки. Если сердечный камушек есть, то мы этот дом оберегаем и охраняем.
Иоанн не успел окончить свой рассказ, поскольку внезапно навстречу им выскочил Теодор – верхом на чёрном пуделе, со свежим зелёным огурцом в руках.
– Смотрите, как я умею! – прокричал счастливый Теодор и принялся ловко кувыркаться на пуделе, а тот был вовсе и не против – приветливо вилял хвостом и, кажется, улыбался. Теодор сделал последний кульбит, ловко спрыгнул на землю и поклонился. Пудель лизнул мальчика в щёку и побежал по своим собачьим делам.
– А огурчики-то бабушкины созрели! – весело сказал Теодор и с хрустом надкусил огурец.
Ребята стояли у Медного всадника и смотрели на величественный и гордый Исаакиевский собор, который возвышался перед ними. И тут рядом послышалось зловещее шипение.
– Кажется, у кого-то колесо спустило, – неуверенно сказал Иоанн. В этот момент Федя почувствовал, как что-то холодное коснулось его руки. Он повернул голову и остолбенел…
– А-а-а! – завопили ребята хором. – Змей ожил! Бежим! Мальчики не сговариваясь бросились к собору в поисках защиты.
Ноги, вдруг одеревеневшие от страха, не слушались Федю, да ещё и ?эрмиты тянули его в разные стороны. За спиной слышалось гадкое шипение змея:
– От меня не уйдёш-ш-шь, отдайте ш-ш-шар, ш-ш-шалопаи!
От этого шипения ужас стискивал грудь, не позволяя дышать. Но Иоанн, Теодор и Федя всё-таки достигли укрытия. Они шмыгнули в кусты, где обнаружили вход в пещеру и каменные ступени, ведущие вниз.
– Уф-ф. Сюда он не пролезет – побоится сердечного камушка в фундаменте храма, – отдышавшись, сказал Иоанн.
– Кажется, про этого Баламута-змея и говорил нам дедушка Фасад, – вспомнил Федя. – И зачем ему шар?..
А змей, остановившийся прямо перед входом в подземелье, с досады размахнулся хвостом – и стукнул по земле, да так сильно, что в другой части Петербурга, в Смольном соборе, зазвенели колокола на колокольне, а по фасаду старого дома на Литейном проспекте поползла большая трещина. И изо всех самых тёмных уголков города Баламуту откликнулись тысячи голосов – писком, оханьем, скрежетом и мерзким хохотом…
…Под Исаакиевским собором на много метров вниз простирается пещера. Своды её украшают картины ночного неба с россыпью серебряных звёзд. В середине пещеры из потолка растёт огромное дерево. Но не вверх, а совсем наоборот, кроной вниз. И, по преданию, заканчивается оно в самом центре Земли. Вокруг же огромного ствола плещется озеро, растекающееся каналами во множество арок. Из пещеры по воде можно попасть в любую часть города.
Это дерево и было домом бабушки Солеи.

Кругленькая, улыбчивая, седая, с блестящими глазами, румяными щёчками и пухлыми ручками, она была точь-в-точь как многие бабушки. Но для Теодора и Иоанна бабушка была единственная и самая любимая. Кстати, у них была ещё одна бабушка, живущая в старом литераторском доме в Коломне, – не похожая на бабушку Солею и, может, потому тоже горячо любимая и единственная.
– Как же мы войдём? Двери-то нет, – удивился Федя, разглядывая дерево.
– А ты забыл, как входят к бабушке? – засмеялся Иоанн.
Федя увидел шнурок, свисающий с сучка. «Дерни за верёвочку – дверь и откроется», – вспомнилось ему. Маленькая дверь со скрипом отворилась. Феде опять пришлось пригнуться. В дереве оказалось тесно, но очень уютно. В спальне стояла кроватка с перинами и пуховыми подушками. В гостиной – дубовый стол и старая магнитола, покрытая кружевной салфеткой. На кухне вкусно пахло свежим, ещё горячим вареньем, а в печке пеклись пирожки. Все полочки и этажерки были заставлены фарфоровыми чашечками. Было видно, что бабушка любит принимать гостей, а гости любят у неё бывать – пить чай с вкуснейшими пирожками и замечательным бабушкиным вареньем.
– Проходите в гостиную, внучки! А то Феде тесно в прихожей. Чай готов, – приветствовала гостей бабушка. – Садитесь за стол. Я сейчас.
Федя с трудом примостился на крошечном табурете, и тут… произошло непоправимое: он нечаянно махнул рукой, и с десяток чашек с блюдцами рухнули на пол и превратились в груду фарфоровых черепков…

Федя собрался уж было расстроиться и даже, может быть, расплакаться, но заливистый смех братцев Теодора и Иоанна заставил его повременить:
– Ура! – дружно закричали ?эрмиты. – Бабушка! Иди быстрее – пока не поздно!!!
– Сейчас, сейчас, внучки. – ласково отвечала бабушка. – я всё успею.
Она наклонилась над черепками и принялась бормотать какой-то странный стишок:
– Поли-Оли-Рец,
Цеви-Еми-Лекс.
Мли-Ними-Гунгер…
Последних слов из бабушкиного стишка Федя не услышал, так как с черепками начали происходить странные вещи: они вдруг зашевелились и, позвякивая, приподнялись над полом, выстроились вокруг бабушки Солеи в хоровод – и к тому моменту, когда ?эрмитесса замолчала, в хороводе кружились совершенно целые и невредимые чашки и блюдца. Они сами попрыгали на этажерку и замерли на своих привычных местах.
– Вот это да, вот это фокусы! – Федя с трудом опомнился от увиденного.
– Да не фокусы это вовсе, – возразил Феде Теодор, – просто бабушка знает заговор на фарфор и может любую разбившуюся чашку сделать целой!
– Только нужно успеть заговор произнести не позже, чем через семьдесят восемь секунд после того, как фарфор разбился. – уточнил Иоанн.
Федя решил пересесть в большое удобное кресло и тут же вместе с ?эрмитамн принялся уплетать пирожки. Бабушка, улыбаясь, присела рядом.

– Ой, бабушка, а откуда ты узнала, что Федя с нами? – поинтересовался Теодор.
1 2 3 4 5 6