)
‹о боже, ты уже так осмелел? Поздравляю, но тогда, может, вернемся к бюсту, а? Ой, я не представляю себе встречи с тобой после таких разговоров… на чем мы остановились? Кажется, на том, что мы возвращаемся к бюсту, но, может, теперь моя очередь, раз уж ты всюду был?›
‹приглашаю›
(Очень вовремя она это предложила, потому что моя фантазия уже практически исчерпалась.)
‹начну с поцелуев сперва в один глазик, потом в другой, потом носик, жаркий поцелуй в жаркие губки, очень жаркий, теперь в шейку с левой стороны, как я это люблю… ну и как? чувствуешь уже?›
‹чувствую и еще как… ой›
(Только бы сотрудница, сидящая сбоку, не обратила внимания на мое странное поведение, на то, как я ерзаю на стуле, какие у меня на щеках красные пятна.)
‹тогда двигаемся дальше… спускаюсь к грудной клетке, а там неожиданность: два неподвижно торчащих прыщика, зная, что это возбуждает, языком я продвигаюсь ниже и ниже, до пупка и еще ниже…›
‹о-о…›
(Я начинаю тереть ногами торчащий, как не знаю что, в хлопчатобумажных трусах затвердевший цилиндрический орган для мочеиспускания.)
‹я забыла, что там ниже пупка, можешь мне напомнить?›
‹…›
‹нет, вспомнила, ниже, кажется, находится… такое сладкое, гм, гм, зависит только, любит ли это мужчина›
‹вот только что с этим делают?›
‹берут пальчиками и совершают чудеса›
(Откуда взялась такая смелость? Ох, придется исповедаться, но ведь один раз в жизни живем!)
‹а я видела еще и по-другому, не хотел бы? вот только как это сделать через сеть?›
‹картинкой или описать словами›
(Не прекращай, прошу тебя, потому что я уже начинаю тебя любить, нет, правда! Да, да, я действительно всем сердцем люблю ее и обожаю и не расстанусь с ней до самой клинической смерти!)
‹так, может, ты опишешь мне встречу двух разных органов в этот решающий момент, потому что тут я бы уже начинала, но ты, как мне кажется, хочешь еще поиграть, да?›
‹я мог бы тоже начать, чего уж там›
(Что? Что? Я не слышу вопросов сотрудницы, совершенно уже выпав из реального мира. «Что? Нет, у меня нету блокнота», – отвечаю ей, чтоб отвязаться.)
‹напиши, котик, как ты себе представляешь финал›
‹как это как›
(И правда, как?)
‹весь потный, ты падаешь на постель, если это происходит в постели, – потный и усталый, но я лично люблю в ванной›
‹ой, беби!›
(Господи, что происходит с моим мочевыводящим органом!!)
‹кончаю, котик, до завтра, надеюсь, ты не преподнесешь мне какой-нибудь сюрприз вроде отпуска… никогда бы не простила, целую, целую!!›
Весь день какой-то вялый, и сам я ошалевший, как муха после зимнего сна, и даже клиенты лишь зудят вокруг, а у меня нет к ним внутренних претензий и упреков, которые нельзя высказывать. А после работы я возвращаюсь домой и яростно мастурбирую в ванной, избавляясь от огромных залежей стресса. До свидания, до завтра, крошка! Ибо все завтра обещают быть сказочно о двух яйцах.
среда
Мир перестал существовать для меня. Я жажду электронного тепла твоего тела. Жажду умереть в объятьях проводов и датчиков на покрытых гелем висках.
‹кажется, кто-то обещал мне утром написать?› ‹интересно кто?›
(Поверьте мне, им нравится, когда ты холодно держишь дистанцию, как будто ничего, а между тем ух.)
‹ума не приложу, но кто-то вчера обещал, ну как после вчерашнего сеанса?›
‹здорово, отлично, как будто заново родился, а не писал, потому что не мог войти со своего пульта и сейчас работаю на месте нашей сотрудницы, поэтому, возможно, играть и переписываться сегодня не получится›
‹вчера было действительно супер ‹‹Плик: garfield04.gif.›››
‹надеюсь, это не было твоей реакцией на наш вчерашний день?›
‹может, да, а может, нет›
(В джифе бешено онанирующий гарфильд04, и в одной из ролей путается мышка, ой, да как же я мог ей это послать? Похоже, я слегка переборщил. Ой, худо, нехорошо.)
‹ну что ж, поздравляю тебя и себя, а что сейчас?›
‹сейчас ничего›
(Даже не отреагировала на это, не оскорбилась! До чего же клевая и пикантная!)
‹что это значит? не могу работать без разговоров с тобой, «…ты, как наркотик…», могу ли я рассчитывать сегодня еще на разговор? у меня есть кое-что для услады ‹‹Плик: ACD Wallpaper. bmp›››
Ото ты на картинке??›
(Снова картинка, на ней буферастая негритянка энергично орудует между ногами искусственным членом изрядных размеров.)
‹говорила я тебе, что я чернокожая?›
‹колоссально›
(Как зачарованный, смотрю на рисунок. Во дает! Такого я еще не видел!)
‹что, красиво? Симпатично выгляжу?›
‹ну›
‹…›
‹алло, алло›
‹…›
‹ты больше меня не любишь?›
Электричество на миг выключилось, я уж подумала, что не знаю, что со мной станет, если я не смогу разговаривать с тобой, и знаешь, я так давно ждала этих слов, что уже забыла, как они звучат, а ответ на вопрос… я давно уже хотела тебе сказать – люблю»
‹я чувствую жар, который возникает между нами, такой жгучий и возбуждающий›
‹я тоже это чувствую, это чудесно, вижу, что наша дружба переходит в пылкий роман, что ты на это скажешь?›
За тридевять земель есть Баб-эль-Мандебский пролив, на берегу которого находится королевство баб, мужчинам туда вход воспрещен! Но я туда, будь что будет, доберусь! Я, позвольте представиться, изможденный воздержанием рядовой сотрудник банка, который образцово обслуживает индивидуальных клиентов! Разнообразные предложения! Наиболее выгодные! Ну чего там притворяться и жеманничать. Я лечу на такие приманки, как пчела на мед или муха на навоз.
четверг
Я и оглянуться не успел, как речь пошла об этом. Как говорится, ближе к телу.
‹хочется на минутку забыться… мяу›
‹а ты придумал что-нибудь, как осуществить наше решение? Надеюсь, ты не передумал, потому что я этого не переживу›
‹каакое решение?›
(Ну скажи же! Хочу еще раз услышать.)
‹превратить дружбу в пылкий роман›
‹нет, не передумал, я полон решимости и готов›
‹может, назначим какую-нибудь дату?›
(Да, да, конечно, немедленно.)
‹дату? я человек свободный, так что никаких проблем, но ты, наверно, не можешь запросто делать, что хочешь… ну, там, муж и всякое прочее…›
(Неожиданно меня начинает преследовать видение мужа-шахтера, который отрезает мне яйца под самый корень, заодно окончательно загубив старательно отглаженные темные присутственные брюки.)
‹муж работает в три смены, я всегда смогу найти время, чтобы ненадолго отлучиться›
‹Хочешь приехать ко мне? Муж по субботам работает?›
(Муж отрезает мне яйца под корень, а потом жарит ароматную яичницу. Само собой, с лучком.)
‹ой, не дразни меня, потому что если я решусь, то вскочу в первый попавшийся поезд, естественно, в сторону Кракова и – приеду! И тогда окажется, что ты не так все это себе представлял›
‹а как?… так? ‹‹Плик: tom and jerri.gif›››
(Том энд Джерри, обуянные демоном секса, взаимоублажают друг друга. На щекотливые темы я предпочитаю говорить забавным, но выразительным языком движущихся картинок.)
‹ну, не знаю, вдруг тебя разочарует моя внешность – тебя охватит паника! – и мне придется возвращаться туда, откуда я приехала, а эта картинка, наверно, немножко чересчур? может быть, добавить к этому чуточку романтики?›
‹ну, раз хочешь романтики… ‹‹Плик: kacper.gif›»
(Добрый дух Кацпер делает нечто неприличное, устроившись между астральными конечностями мадам Кацпер.)
‹а ты дух? все говорят, что я даже очень и очень, так что, наверно, ты не сбежишь, а что касается тебя, то слышала, у тебя все на месте›
‹ну›
(Да с чего бы мне убегать от тебя, сладостная моя? Ты – смуглокожая ангелица, ты – распутная мулатка с торчащими грудями и большими, вызывающими, насмехающимися над миром сосками, ты – до предела распаленная красотка в отеле, что стоит в трехстах метрах от моря, ты спускаешься по лестнице в шубке, прикрывающей твою наготу по морковку, которую ты сейчас вонзишь туда, где у тебя сильней всего свербит, вонзишь до самой зеленой ботвы. Ты – Лилит, которая по ночам мучает в снах срамной дословностью ассоциаций в кондиционированном помещении пустого банка. Как ты можешь меня разочаровать?)
‹вижу, у тебя исчерпываются темы для разговоров со мной, о чем же тогда мы будем говорить, когда я приеду к тебе? о погоде?›
‹нам некогда будет разговаривать›
‹мы с тобой одной крови, солнышко›
‹никогда в этом не сомневался›
‹это я и хотела услышать›
В сердце и кишках весна. Взгляни, по широким улицам несут свое счастье влюбленные! Оо-оо… взгляни! Вижу! Floral fantasy late night! Она спускается по лестнице в шубке, укрывающей ее наготу до свежей двадцатисантиметровой морковки, но внизу, в холле, встречает кудесника-водопроводчика, обхотевшегося сотрудника… который… с которым… ты медленно поднимаешься в затененный красными гардинами номер, в котором ты этой ночью лежала в одиночестве на смятых алых простынях, но сейчас ты жадно стискиваешь мою руку горячими ляжками, а я…
– Мама! Ну что такое? Чего? Телефон? Кто? Хорошо, сейчас подойду… Алло! Да? Кто это? Ах, вот… До какого? Сколько? Да, могу одолжить…
Ну сволочи, жить спокойно не дают! А моя жизнь наполнилась новым светом и смыслом, я с особым тщанием моюсь и бреюсь, надеваю чистые белые носки и слежу, чтобы не запачкать трусы в окрестностях паха.
пятница
‹хочешь сюрприз?›
‹да!›
‹я смотрела расписание поездов! ›
‹получится? никаких проблем с зятем, деверем и остальными?›
(Потным, мускулистым, как обезьяна, мужем-шахтером, который требует подать на второй завтрак мой теплый мозг.)
‹в 20.30, к приходу мужа, я должна быть дома, но я же говорила тебе, что люблю действовать стремительно›
‹нормально›
(Что бы это могло значить? Наверное, только одно!)
‹ну так что? По-прежнему хочешь, чтобы я приехала?›
‹еще как›
‹если ты не придешь, я тебя найду и…›
‹убьешь меня?›
‹изнасилую, убью и съем, в такой вот очередности
‹добро пожаловать, я тоже не прочь перекусить›
‹ты хотел бы меня съесть?›
‹скорей отведать›
‹то есть ты согласен, что если ты не придешь, то между нами все кончено?›
‹полностью›
(Дают – бери. Такой шанс нельзя упустить! Передо мной возникает мистическое видение космического петуха, оплодотворяющего космическую курицу, которая сносит, как яйца, неизведанные вселенные.)
‹хорошо, что ты согласен со мной. Ты не боишься нашего свидания?›
‹боюсь›
(Это может закончиться мучительным недержанием мочи!)
Однако госпожа Куликова головка не так пуглива. Госпожа Куликова головка звонит голове и сообщает важную весть или, скорей, директиву: после бурной гормональной дискуссии она безоговорочно за.
Так держать! Не согласиться было бы неприлично. Тем более что тело этой принцессы покрыто потрясающе равномерным загаром и так жаждет плотского наслаждения, что не способно сдерживаться и в самозабвении этом пьянит ярким, диким, животным обаянием. Впрочем, я уже одолжил ключи от квартиры, уже стою в садике – садочке, уже приветствую мою цыпочку (в черных нейлоновых секс-чулочках), уже подготовил брачный матрац и два предбрачных спальных мешка, один под, другой над, вот там-то все и будут клокотать. Госпожа Куликова головка, имею честь доложить, что боеголовки подготовлены к запуску.
воскресенье
Слоняюсь, как бездомный пес, у вокзала, и что-то мне не по себе, весь я какой-то дерганый, нервный, раздираемый противоречивыми чувствами, полный страха, но шишка стоит, как часовой на посту, а госпожа Куликова головка ждет кровавой жертвы и компенсаций за потерянные годы добродетельной молодости. Так что брожу я, дрожу, но стараюсь, очень стараюсь быть sport-cool, чтобы профессионально, киношно, уверенно приветствовать ее, однако с тем подпороговым сигналом насчет секса и обворожительной гримасой на лице. И еще возникает нешуточный вопрос: как побыстрей довезти эту пылкую принцессу в квартиру, на широкий матрац? Трамваем? Слишком долго. Такси? Слишком уж дорого. Значит, на перекладных… но… вот и…
Всесильный Боже, Ты слишком, Ты чересчур добр ко мне! Я не заслуживаю такой! Но иду навстречу, поигрывая плечами, как ковбой из макаронного вестерна. До чего хороша! Именно такая, какой я ее и представлял, и даже более того! Похожа как две капли воды! Буфера – простите некоторую пряность терминологии, но как иначе назвать эти шары? – большие, свободно чувствующие себя в обтягивающем костюмчике, попка выкроена по форме сердечка и, на взгляд, упругая, как тесто, смазливенькая и очаровательно распутная мордашка, длинные темные волосы, ну и прочее. И все это так соблазнительно подчеркнуто секси-костюмчиком, а к тому же, как явствует из е-мейловой переписки (я точно запомнил), она любит этим заниматься. Ой-ей, легко с нее не слезешь! Что ж, выжму тюбик до последней капли, а она будет стонать, кричать: ich komme, schnella, arbeit bitte, noch, noch!
Я сжимаю в потном кулаке ключи от пустой квартиры. Уже собираюсь сказать «привет», только стоп… стоп… куда это она идет? Мы же договорились на углу! Эй!
Ушла. Не она? Господи Боже и все вы там, занимающиеся предназначением, в какую игру вы играете? Ушла. А ведь так была похожа. Как две капли воды. На ту шлюху с телевидения, что танцует голая у стойки, у меня еще есть записи с ней.
Сижу дальше на оградке перед Центральным вокзалом, и как-то мне не по себе, и рассудок мне подсказывает: может, лучше спрятаться? Придет какой-нибудь паштет, студень с горчицей, и что тогда? А так можно будет тихонько отступить. Но нет. Госпожа Куликова головка с негодованием опровергает неподтвержденные слухи и выдает новые директивы: просим оставаться на исходной позиции. Это приказ!
В совершеннейшем параличе – остаюсь.
А времени сейчас, дай-ка гляну, уже десять минут, но тут как раз что-то появилось и неуверенно озирается.
Нет, нет, нет. Это не то. Ну совершенно не то. Это что-то, мягко выражаясь, крупноформатное, довольно толстое, скорей, даже кряжистое и несколько топорное, слишком большое, неумело накрашенное, в свинскопольской кожаной куртке с боковыми карманами на молнии, одним внутренним для документов и с крохотным воротником, который выглядит как стойка, не желающая держаться вертикально, а мы в нашей модной городской экосистеме таких курток не любим.
Скверно, однако – может, рвануть когти? Но я ничего. Есть еще шанс. Что это не то. Мало ли таких вот страшилищ под дурью крутится на вокзале. К тому же это точно не она. Она? И я незаметно, не привлекая к себе внимания, направляюсь к телефону. Отрываю задницу от оградки, как любой другой случайный турист. Разве про меня можно подумать, будто я кого-то жду? Да нет, определенно нет. Я просто человек, который присел на несколько минут на оградку, а теперь поднимаюсь с нее и пойду к вокзалу. Я – случайный человек, который предположительно ждет поезда. Или, в крайнем случае, хрен знает чего.
До эвакуационного выхода справа буквально два шага. Уже не рассудок, уже все тело отчаянно вопит: смывайся! Однако госпожа Куликова головка выдвигает другую генеральную диспозицию: ты хотя бы позвони – убедись, ведь ты же не хочешь упустить такую оказию, не хочешь потом жалеть, биться головой о стену и впасть в бело-красную, цвета национального флага, депрессию. Ясное дело, не хочу. Потому звоню. Алло? Да. Она. Выходи из телефонной будки, из здания вокзала и быстро иди сюда – говорит мне моя грузная королева. В калгане мечется единственный панический вопрос: что делать, делать что?
Сесть и плакать. Возвращаюсь, как зомби, словно в сонном параличе, когда хочешь бежать, однако ноги тяжелей свинца, возвращаюсь, исполненный некоего воскресного чувства приличия, мол, ежели сказано А, надо говорить Б. Возвращаюсь и стою, страшно разочарованный, но что гораздо хуже, это видно по мне, по лицу, на котором совсем недавно была профессиональная улыбка, а сейчас страдальческое выражение – это уже, знаете ли. не лицо, а какой-то изъян лица, изъян выражения. Крах! Провал! Не то, не сейчас, не это вовсе имелось в виду. Должны были быть сиськи, попы, танец, пение и музыка, коник мой должен был пастись, но не на таком же лужке!
А она уже почувствовала этим своим женским чутьем, что мне не больно-то хочется ее и так далее, и, верно, я тоже перестал для нее быть этаким загорелым Бандерасом из грез с темными кудрями до плеч, который выстукивает на клавиатуре «люблю» так легко, словно родился с этим, и ей уже неохота идти в пустую квартиру – потому что, в конце концов, говорю я, двум смертям не бывать, пошли займемся тем, чем мы собирались заняться, – ох, как трудно это произнести! – где нас дожидается широкий двухспальный матрац из пениснооральной губки и дефлорационные спальные мешки. Пошли, говорю, в квартиру, по крайней мере спущу задаром, но она, ничего не показывая, всхлипывает, садится, смертельно разобиженная, в первый попавшийся поезд nach Osten и уезжает, прокричав мне еще из окна, чтобы я приготовился к встрече с ее замечательным, безупречным, прямодушным мужем, который работает в шахте, а по ночам дерет ее от чистого сердца, сам два метра ростом и с такими, как я, разбирается одной левой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
‹о боже, ты уже так осмелел? Поздравляю, но тогда, может, вернемся к бюсту, а? Ой, я не представляю себе встречи с тобой после таких разговоров… на чем мы остановились? Кажется, на том, что мы возвращаемся к бюсту, но, может, теперь моя очередь, раз уж ты всюду был?›
‹приглашаю›
(Очень вовремя она это предложила, потому что моя фантазия уже практически исчерпалась.)
‹начну с поцелуев сперва в один глазик, потом в другой, потом носик, жаркий поцелуй в жаркие губки, очень жаркий, теперь в шейку с левой стороны, как я это люблю… ну и как? чувствуешь уже?›
‹чувствую и еще как… ой›
(Только бы сотрудница, сидящая сбоку, не обратила внимания на мое странное поведение, на то, как я ерзаю на стуле, какие у меня на щеках красные пятна.)
‹тогда двигаемся дальше… спускаюсь к грудной клетке, а там неожиданность: два неподвижно торчащих прыщика, зная, что это возбуждает, языком я продвигаюсь ниже и ниже, до пупка и еще ниже…›
‹о-о…›
(Я начинаю тереть ногами торчащий, как не знаю что, в хлопчатобумажных трусах затвердевший цилиндрический орган для мочеиспускания.)
‹я забыла, что там ниже пупка, можешь мне напомнить?›
‹…›
‹нет, вспомнила, ниже, кажется, находится… такое сладкое, гм, гм, зависит только, любит ли это мужчина›
‹вот только что с этим делают?›
‹берут пальчиками и совершают чудеса›
(Откуда взялась такая смелость? Ох, придется исповедаться, но ведь один раз в жизни живем!)
‹а я видела еще и по-другому, не хотел бы? вот только как это сделать через сеть?›
‹картинкой или описать словами›
(Не прекращай, прошу тебя, потому что я уже начинаю тебя любить, нет, правда! Да, да, я действительно всем сердцем люблю ее и обожаю и не расстанусь с ней до самой клинической смерти!)
‹так, может, ты опишешь мне встречу двух разных органов в этот решающий момент, потому что тут я бы уже начинала, но ты, как мне кажется, хочешь еще поиграть, да?›
‹я мог бы тоже начать, чего уж там›
(Что? Что? Я не слышу вопросов сотрудницы, совершенно уже выпав из реального мира. «Что? Нет, у меня нету блокнота», – отвечаю ей, чтоб отвязаться.)
‹напиши, котик, как ты себе представляешь финал›
‹как это как›
(И правда, как?)
‹весь потный, ты падаешь на постель, если это происходит в постели, – потный и усталый, но я лично люблю в ванной›
‹ой, беби!›
(Господи, что происходит с моим мочевыводящим органом!!)
‹кончаю, котик, до завтра, надеюсь, ты не преподнесешь мне какой-нибудь сюрприз вроде отпуска… никогда бы не простила, целую, целую!!›
Весь день какой-то вялый, и сам я ошалевший, как муха после зимнего сна, и даже клиенты лишь зудят вокруг, а у меня нет к ним внутренних претензий и упреков, которые нельзя высказывать. А после работы я возвращаюсь домой и яростно мастурбирую в ванной, избавляясь от огромных залежей стресса. До свидания, до завтра, крошка! Ибо все завтра обещают быть сказочно о двух яйцах.
среда
Мир перестал существовать для меня. Я жажду электронного тепла твоего тела. Жажду умереть в объятьях проводов и датчиков на покрытых гелем висках.
‹кажется, кто-то обещал мне утром написать?› ‹интересно кто?›
(Поверьте мне, им нравится, когда ты холодно держишь дистанцию, как будто ничего, а между тем ух.)
‹ума не приложу, но кто-то вчера обещал, ну как после вчерашнего сеанса?›
‹здорово, отлично, как будто заново родился, а не писал, потому что не мог войти со своего пульта и сейчас работаю на месте нашей сотрудницы, поэтому, возможно, играть и переписываться сегодня не получится›
‹вчера было действительно супер ‹‹Плик: garfield04.gif.›››
‹надеюсь, это не было твоей реакцией на наш вчерашний день?›
‹может, да, а может, нет›
(В джифе бешено онанирующий гарфильд04, и в одной из ролей путается мышка, ой, да как же я мог ей это послать? Похоже, я слегка переборщил. Ой, худо, нехорошо.)
‹ну что ж, поздравляю тебя и себя, а что сейчас?›
‹сейчас ничего›
(Даже не отреагировала на это, не оскорбилась! До чего же клевая и пикантная!)
‹что это значит? не могу работать без разговоров с тобой, «…ты, как наркотик…», могу ли я рассчитывать сегодня еще на разговор? у меня есть кое-что для услады ‹‹Плик: ACD Wallpaper. bmp›››
Ото ты на картинке??›
(Снова картинка, на ней буферастая негритянка энергично орудует между ногами искусственным членом изрядных размеров.)
‹говорила я тебе, что я чернокожая?›
‹колоссально›
(Как зачарованный, смотрю на рисунок. Во дает! Такого я еще не видел!)
‹что, красиво? Симпатично выгляжу?›
‹ну›
‹…›
‹алло, алло›
‹…›
‹ты больше меня не любишь?›
Электричество на миг выключилось, я уж подумала, что не знаю, что со мной станет, если я не смогу разговаривать с тобой, и знаешь, я так давно ждала этих слов, что уже забыла, как они звучат, а ответ на вопрос… я давно уже хотела тебе сказать – люблю»
‹я чувствую жар, который возникает между нами, такой жгучий и возбуждающий›
‹я тоже это чувствую, это чудесно, вижу, что наша дружба переходит в пылкий роман, что ты на это скажешь?›
За тридевять земель есть Баб-эль-Мандебский пролив, на берегу которого находится королевство баб, мужчинам туда вход воспрещен! Но я туда, будь что будет, доберусь! Я, позвольте представиться, изможденный воздержанием рядовой сотрудник банка, который образцово обслуживает индивидуальных клиентов! Разнообразные предложения! Наиболее выгодные! Ну чего там притворяться и жеманничать. Я лечу на такие приманки, как пчела на мед или муха на навоз.
четверг
Я и оглянуться не успел, как речь пошла об этом. Как говорится, ближе к телу.
‹хочется на минутку забыться… мяу›
‹а ты придумал что-нибудь, как осуществить наше решение? Надеюсь, ты не передумал, потому что я этого не переживу›
‹каакое решение?›
(Ну скажи же! Хочу еще раз услышать.)
‹превратить дружбу в пылкий роман›
‹нет, не передумал, я полон решимости и готов›
‹может, назначим какую-нибудь дату?›
(Да, да, конечно, немедленно.)
‹дату? я человек свободный, так что никаких проблем, но ты, наверно, не можешь запросто делать, что хочешь… ну, там, муж и всякое прочее…›
(Неожиданно меня начинает преследовать видение мужа-шахтера, который отрезает мне яйца под самый корень, заодно окончательно загубив старательно отглаженные темные присутственные брюки.)
‹муж работает в три смены, я всегда смогу найти время, чтобы ненадолго отлучиться›
‹Хочешь приехать ко мне? Муж по субботам работает?›
(Муж отрезает мне яйца под корень, а потом жарит ароматную яичницу. Само собой, с лучком.)
‹ой, не дразни меня, потому что если я решусь, то вскочу в первый попавшийся поезд, естественно, в сторону Кракова и – приеду! И тогда окажется, что ты не так все это себе представлял›
‹а как?… так? ‹‹Плик: tom and jerri.gif›››
(Том энд Джерри, обуянные демоном секса, взаимоублажают друг друга. На щекотливые темы я предпочитаю говорить забавным, но выразительным языком движущихся картинок.)
‹ну, не знаю, вдруг тебя разочарует моя внешность – тебя охватит паника! – и мне придется возвращаться туда, откуда я приехала, а эта картинка, наверно, немножко чересчур? может быть, добавить к этому чуточку романтики?›
‹ну, раз хочешь романтики… ‹‹Плик: kacper.gif›»
(Добрый дух Кацпер делает нечто неприличное, устроившись между астральными конечностями мадам Кацпер.)
‹а ты дух? все говорят, что я даже очень и очень, так что, наверно, ты не сбежишь, а что касается тебя, то слышала, у тебя все на месте›
‹ну›
(Да с чего бы мне убегать от тебя, сладостная моя? Ты – смуглокожая ангелица, ты – распутная мулатка с торчащими грудями и большими, вызывающими, насмехающимися над миром сосками, ты – до предела распаленная красотка в отеле, что стоит в трехстах метрах от моря, ты спускаешься по лестнице в шубке, прикрывающей твою наготу по морковку, которую ты сейчас вонзишь туда, где у тебя сильней всего свербит, вонзишь до самой зеленой ботвы. Ты – Лилит, которая по ночам мучает в снах срамной дословностью ассоциаций в кондиционированном помещении пустого банка. Как ты можешь меня разочаровать?)
‹вижу, у тебя исчерпываются темы для разговоров со мной, о чем же тогда мы будем говорить, когда я приеду к тебе? о погоде?›
‹нам некогда будет разговаривать›
‹мы с тобой одной крови, солнышко›
‹никогда в этом не сомневался›
‹это я и хотела услышать›
В сердце и кишках весна. Взгляни, по широким улицам несут свое счастье влюбленные! Оо-оо… взгляни! Вижу! Floral fantasy late night! Она спускается по лестнице в шубке, укрывающей ее наготу до свежей двадцатисантиметровой морковки, но внизу, в холле, встречает кудесника-водопроводчика, обхотевшегося сотрудника… который… с которым… ты медленно поднимаешься в затененный красными гардинами номер, в котором ты этой ночью лежала в одиночестве на смятых алых простынях, но сейчас ты жадно стискиваешь мою руку горячими ляжками, а я…
– Мама! Ну что такое? Чего? Телефон? Кто? Хорошо, сейчас подойду… Алло! Да? Кто это? Ах, вот… До какого? Сколько? Да, могу одолжить…
Ну сволочи, жить спокойно не дают! А моя жизнь наполнилась новым светом и смыслом, я с особым тщанием моюсь и бреюсь, надеваю чистые белые носки и слежу, чтобы не запачкать трусы в окрестностях паха.
пятница
‹хочешь сюрприз?›
‹да!›
‹я смотрела расписание поездов! ›
‹получится? никаких проблем с зятем, деверем и остальными?›
(Потным, мускулистым, как обезьяна, мужем-шахтером, который требует подать на второй завтрак мой теплый мозг.)
‹в 20.30, к приходу мужа, я должна быть дома, но я же говорила тебе, что люблю действовать стремительно›
‹нормально›
(Что бы это могло значить? Наверное, только одно!)
‹ну так что? По-прежнему хочешь, чтобы я приехала?›
‹еще как›
‹если ты не придешь, я тебя найду и…›
‹убьешь меня?›
‹изнасилую, убью и съем, в такой вот очередности
‹добро пожаловать, я тоже не прочь перекусить›
‹ты хотел бы меня съесть?›
‹скорей отведать›
‹то есть ты согласен, что если ты не придешь, то между нами все кончено?›
‹полностью›
(Дают – бери. Такой шанс нельзя упустить! Передо мной возникает мистическое видение космического петуха, оплодотворяющего космическую курицу, которая сносит, как яйца, неизведанные вселенные.)
‹хорошо, что ты согласен со мной. Ты не боишься нашего свидания?›
‹боюсь›
(Это может закончиться мучительным недержанием мочи!)
Однако госпожа Куликова головка не так пуглива. Госпожа Куликова головка звонит голове и сообщает важную весть или, скорей, директиву: после бурной гормональной дискуссии она безоговорочно за.
Так держать! Не согласиться было бы неприлично. Тем более что тело этой принцессы покрыто потрясающе равномерным загаром и так жаждет плотского наслаждения, что не способно сдерживаться и в самозабвении этом пьянит ярким, диким, животным обаянием. Впрочем, я уже одолжил ключи от квартиры, уже стою в садике – садочке, уже приветствую мою цыпочку (в черных нейлоновых секс-чулочках), уже подготовил брачный матрац и два предбрачных спальных мешка, один под, другой над, вот там-то все и будут клокотать. Госпожа Куликова головка, имею честь доложить, что боеголовки подготовлены к запуску.
воскресенье
Слоняюсь, как бездомный пес, у вокзала, и что-то мне не по себе, весь я какой-то дерганый, нервный, раздираемый противоречивыми чувствами, полный страха, но шишка стоит, как часовой на посту, а госпожа Куликова головка ждет кровавой жертвы и компенсаций за потерянные годы добродетельной молодости. Так что брожу я, дрожу, но стараюсь, очень стараюсь быть sport-cool, чтобы профессионально, киношно, уверенно приветствовать ее, однако с тем подпороговым сигналом насчет секса и обворожительной гримасой на лице. И еще возникает нешуточный вопрос: как побыстрей довезти эту пылкую принцессу в квартиру, на широкий матрац? Трамваем? Слишком долго. Такси? Слишком уж дорого. Значит, на перекладных… но… вот и…
Всесильный Боже, Ты слишком, Ты чересчур добр ко мне! Я не заслуживаю такой! Но иду навстречу, поигрывая плечами, как ковбой из макаронного вестерна. До чего хороша! Именно такая, какой я ее и представлял, и даже более того! Похожа как две капли воды! Буфера – простите некоторую пряность терминологии, но как иначе назвать эти шары? – большие, свободно чувствующие себя в обтягивающем костюмчике, попка выкроена по форме сердечка и, на взгляд, упругая, как тесто, смазливенькая и очаровательно распутная мордашка, длинные темные волосы, ну и прочее. И все это так соблазнительно подчеркнуто секси-костюмчиком, а к тому же, как явствует из е-мейловой переписки (я точно запомнил), она любит этим заниматься. Ой-ей, легко с нее не слезешь! Что ж, выжму тюбик до последней капли, а она будет стонать, кричать: ich komme, schnella, arbeit bitte, noch, noch!
Я сжимаю в потном кулаке ключи от пустой квартиры. Уже собираюсь сказать «привет», только стоп… стоп… куда это она идет? Мы же договорились на углу! Эй!
Ушла. Не она? Господи Боже и все вы там, занимающиеся предназначением, в какую игру вы играете? Ушла. А ведь так была похожа. Как две капли воды. На ту шлюху с телевидения, что танцует голая у стойки, у меня еще есть записи с ней.
Сижу дальше на оградке перед Центральным вокзалом, и как-то мне не по себе, и рассудок мне подсказывает: может, лучше спрятаться? Придет какой-нибудь паштет, студень с горчицей, и что тогда? А так можно будет тихонько отступить. Но нет. Госпожа Куликова головка с негодованием опровергает неподтвержденные слухи и выдает новые директивы: просим оставаться на исходной позиции. Это приказ!
В совершеннейшем параличе – остаюсь.
А времени сейчас, дай-ка гляну, уже десять минут, но тут как раз что-то появилось и неуверенно озирается.
Нет, нет, нет. Это не то. Ну совершенно не то. Это что-то, мягко выражаясь, крупноформатное, довольно толстое, скорей, даже кряжистое и несколько топорное, слишком большое, неумело накрашенное, в свинскопольской кожаной куртке с боковыми карманами на молнии, одним внутренним для документов и с крохотным воротником, который выглядит как стойка, не желающая держаться вертикально, а мы в нашей модной городской экосистеме таких курток не любим.
Скверно, однако – может, рвануть когти? Но я ничего. Есть еще шанс. Что это не то. Мало ли таких вот страшилищ под дурью крутится на вокзале. К тому же это точно не она. Она? И я незаметно, не привлекая к себе внимания, направляюсь к телефону. Отрываю задницу от оградки, как любой другой случайный турист. Разве про меня можно подумать, будто я кого-то жду? Да нет, определенно нет. Я просто человек, который присел на несколько минут на оградку, а теперь поднимаюсь с нее и пойду к вокзалу. Я – случайный человек, который предположительно ждет поезда. Или, в крайнем случае, хрен знает чего.
До эвакуационного выхода справа буквально два шага. Уже не рассудок, уже все тело отчаянно вопит: смывайся! Однако госпожа Куликова головка выдвигает другую генеральную диспозицию: ты хотя бы позвони – убедись, ведь ты же не хочешь упустить такую оказию, не хочешь потом жалеть, биться головой о стену и впасть в бело-красную, цвета национального флага, депрессию. Ясное дело, не хочу. Потому звоню. Алло? Да. Она. Выходи из телефонной будки, из здания вокзала и быстро иди сюда – говорит мне моя грузная королева. В калгане мечется единственный панический вопрос: что делать, делать что?
Сесть и плакать. Возвращаюсь, как зомби, словно в сонном параличе, когда хочешь бежать, однако ноги тяжелей свинца, возвращаюсь, исполненный некоего воскресного чувства приличия, мол, ежели сказано А, надо говорить Б. Возвращаюсь и стою, страшно разочарованный, но что гораздо хуже, это видно по мне, по лицу, на котором совсем недавно была профессиональная улыбка, а сейчас страдальческое выражение – это уже, знаете ли. не лицо, а какой-то изъян лица, изъян выражения. Крах! Провал! Не то, не сейчас, не это вовсе имелось в виду. Должны были быть сиськи, попы, танец, пение и музыка, коник мой должен был пастись, но не на таком же лужке!
А она уже почувствовала этим своим женским чутьем, что мне не больно-то хочется ее и так далее, и, верно, я тоже перестал для нее быть этаким загорелым Бандерасом из грез с темными кудрями до плеч, который выстукивает на клавиатуре «люблю» так легко, словно родился с этим, и ей уже неохота идти в пустую квартиру – потому что, в конце концов, говорю я, двум смертям не бывать, пошли займемся тем, чем мы собирались заняться, – ох, как трудно это произнести! – где нас дожидается широкий двухспальный матрац из пениснооральной губки и дефлорационные спальные мешки. Пошли, говорю, в квартиру, по крайней мере спущу задаром, но она, ничего не показывая, всхлипывает, садится, смертельно разобиженная, в первый попавшийся поезд nach Osten и уезжает, прокричав мне еще из окна, чтобы я приготовился к встрече с ее замечательным, безупречным, прямодушным мужем, который работает в шахте, а по ночам дерет ее от чистого сердца, сам два метра ростом и с такими, как я, разбирается одной левой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18