Обратимся же к тому дню, когда первосвященники в лице Каиафы подали Понтию Пилату жалобу на человека, возмущающему народ. Первым движением прокуратора было немедленно арестовать бунтаря, что и было сделано в Гефсиманском саду по наводке Иуды.
Затем Пилат, как и следовало ответственному должностному лицу, лично допросил Иисуса. Вновь и вновь перечитывая Евангелия, мы не видим со стороны этого человека никаких явных признаков садизма или пристрастия. Более того, произошедшая беседа если не переродила римского сановника, то явно не оставила его равнодушным. Он убедился, что учение Назорея не представляет опасности для императора и потому велел для проформы отдубасить его кнутом и послать прочь со двора. Но тут в дело вновь вмешиваются церковники, и Пилат оказывается в двойственном положении. Римские законы того времени не подразумевали ответственности за отправление како-го-либо культа. «Не бунтуй и вовремя плати налоги, а там можешь веровать хоть в Тота, хоть в Сераписа». Недоразумение с титулом «Царя Иудейского» быстро прояснилось. По всем законам Иисус должен был быть отпущен, Однако первосвященники собрали толпу черни, которой хлебом не корми, дай пошуметь, особенно если каждому пообещали выдать по лепешке… И прокуратор оказался в сложном положении. С одной стороны, конечно, Иисус не нарушил никаких законов. С другой же — неприятие мер могло повлечь против него кляузы в адрес императора. А Тиберий… Прочтите Тацита, это был очень крутой и, наверное, самый безжалостный император первого столетия. Пытаясь найти компромисс, Пилат вспоминает об обычаях праздника Пасхи и предлагает отпустить одного из двух — Христа или разбойника Варавву. Но израильский народ, жаждя крови, беснуется и требует «Распни его!»
И Пилат, опасаясь вызвать народное возмущение, поддается требованиям первосвященников и повелевает подвергнуть ни в чем неповинного человека позорной казни на кресте вместе в двумя бандитами из шайки Вараввы, который благополучно скрылся.
Древние римляне не грешили изнеженностью, утонченность их натур не простиралась далее риторики и стихосложения, во всем остальном (и в отношении к крови) это были дети своего раннего железного века, они любили кровавые зрелища и изысканный разврат. Наверное, мировая история повернулась бы иначе, если бы Иисуса продали в гладиаторы, как поступали с бандитами, или заставили бы мести улицы или чистить канавы вместе с другими уголовниками. Но нет, ненависть первосвященников была уж слишком велика, Пилат не отважился открыто противостоять им.
И Иисус прошествовал через весь город Иерусалим, неся на себе тяжеленный крест, под плевки и глумление соотечественников, в сопровождении озлобленных и раздраженных римских солдат, которым, наверное, приходилось поминутно отгонять самых ретивых из толпы, прямо на гору Голгофу, где ему, чтобы долго не мучился, перебили предплечья и голени и прибили (по другим данным, привязали, что в общем-то было немногим милосерднее) запястья и ступни к кресту. На солнцепеке распятые умирают быстро. Но Иисус промучился довольно долго, отпустил грехи висевшим рядом разбойникам, когда же он начал агонизировать, один из солдат прекратил его страдания ударом пилума под ребро. И для Иисуса началась жизнь вечная.
А что же Каиафа? Как потом жил Понтий Пилат? История умалчивает об их дальнейших судьбах. Однако не думаем, что первого могла мучить совесть, в конце концов твердолобость иудейских раввинов вошла в поговорку. Что же касается Пилата, то нам не верится в то, что он так быстро смог забыть казнь этого «варвара» (для римлян того времени все не римляне и не греки были «варварами»). В конце концов, что она для него изменила? Новый император обязательно сместит всех ставленников прежнего, а неровен час еще и конфискует их имущество. Чернь успокоилась, но ненадолго, более того, первосвященники увидели, что имеют в руках инструмент давления на римского наместника, и наверняка еще долго потом шантажировали его. Наверняка он еще долгими ночами вспоминал беседу с Иисусом, и просыпался в холодном поту, и каялся перед масками своих лавров и пенатов, вопрошая: «А мог ли я поступить иначе?»
История решила спор не в его пользу. И все христиане проклинают Пилата не менее рьяно, чем его истинных убийц. В конце концов Пилат, хоть вначале и сопротивлялся этому убийству, затем попустительствовал его совершению и тем самым сам стал в ряд убийц.
В заключение скажем, что нам очень хотелось бы, чтобы Пилат прожил бы после описанных нами событий возможно дольше, чтобы увидеть, как его слабость стала причиной заката и гибели Римской империи и возвышения на ее обломках нового христианского мира.
Век людей краток, и ни Пилат, ни Тиберий, ни Кайфа вечной жизни явно не заслужили. Однако риторическая фраза «Я умываю руки» стала основополагающим, позорным правилом для судей, неправедно судящих из опасения перед власть предержащими.
АПОСТОЛ ПЕТР
Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит как рыкающий лев, ища, кого поглотить.
1 Пет 5
Если у некоторых исследователей-материалистов когда-то возникали сомнения относительно существования самой личности Иисуса Христа, то сомнений в существовании апостола Петра никогда и ни у кого не было. Он был реальной исторической личностью и сделал для проповеди христианства более, чем кто-либо иной, исключая, разумеется самого Христа Беспрестанно переходя с места на место, проповедуя перед рабами и вольноотпущенниками, он буквально сеял семена христианства, которые тут же восходили в пресыщенной и в принципе атеистичной Римской империи. Строго говоря, религиозные обряды в ней разумеется соблюдались, и строже прочих — обожествление самого императора вне зависимости от его моральных качеств. Однако ввиду того, что особыми моральными качествами принцепсы не отличались, то и к прочим богам отношение у народа было прохладное.
Простонародье веровало в своих домашних и сельских божков, люди же образованные если и веровали во что либо, то лишь во власть денег. Прозвучавшая в этот период страстная проповедь христианства с истовой верой в искупление грехов через страдание, в Царство Небесное, в жизнь вечную стала стремительно завоевывать популярность среди рабов и вольноотпущенников.
Согласно Евангелию от Иоанна, первые ученики перешли к Иисусу от проповедника Иоанна Крестителя. Это были галилейские рыбаки по имени Андрей и Иоанн. Затем Андрей пошел к своему брату Симону, тоже рыбаку, и привел его к Иисусу. Взглянув на Симона, Иисус сразу определил его душевные качества и решил его переименовать, сказав: «Ты Симон, сын Иоанна; наречешься Петр, что значит „камень“».
В Риме в те времена в числе официально узаконенных культов насчитывались до миллиона богов и божков. Не возбранялось поклоняться никому, если (!) сектанты не будут оспаривать божественной сущности императора (и тем самым подвергать сомнению его полномочия). Однако в силу самой сути своего учения христиане не могли согласиться с этим тезисом. Для преследования их нужен был только повод, и вскоре он представился.
Из-за большой скученности, узости улиц и высоты многоквартирных домов Рим в пожарном отношении был очень опасным городом; он горел неоднократно, хотя его постоянно охраняла специальная противопожарная стража. В 64 году на Рим обрушилось страшное бедствие: вспыхнул грандиозный пожар, который бушевал девять дней. Значительная часть города выгорела полностью. Современников изумляло, что нашлись люди, которые мешали тушить пожар, а были и такие, которые, как писал Тацит, «открыто кидали в еще не тронутые огнем дома горящие факелы, крича, что они выполняют приказ, либо для того, чтобы беспрепятственно грабить, либо и в самом деле послушные чужой воле» (Тац. Анн. XV, 38).
Когда пожар начался, Нерон находился вне Рима. Прибыв в город, он распорядился оказать помощь пострадавшему населению и открыть для народа Марсово поле, крупные здания и императорские сады.
«Из Остии и других городов было доставлено продовольствие, и цена на зерно снижена до трех сестерциев. Принятые ради снискания народного расположения эти мероприятия, однако, не достигли поставленной цели, так как распространился слух, будто в то самое время, когда Рим был объят пламенем, Нерон поднялся на дворцовую стену и стал петь о гибели Трои, сравнивая постигшее Рим несчастье с бедствиями древних времен» (Тац. Анн. XV, 39).
В народе поползли слухи, обвинявшие Нерона в намеренном поджоге Рима якобы для того, чтобы на месте старого города построить новый и назвать его своим именем.
Тогда Нерон, как рассказывал Тацит, писавший в начале II века, чтобы снять с себя обвинения молвы, объявил виновниками пожара сектантов, приверженцев одного из восточных культов; Тацит первый назвал их «христианами».
Вот что он писал:
«И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому» (Тац. Анн. XV, 44).
Это первое упоминание о христианах в древней латиноязычной литературе. История возникновения христианства известна плохо, и слова Иосифа Флавия и Тацита в науке трактовали по-разному; слова Тацита пытались даже признать позднейшей вставкой, но серьезных оснований для этого нет. В современной науке принято считать, что заметное распространение христианских общин по Римской империи начинается в последней трети I века. Раннехристианские общины состояли главным образом из низов населения (рабов и свободных бедняков), ибо они больше всех нуждались в том утешении, которое давала христианская религия и которое полностью отсутствовало в римской религии. Так как христиане держались обособленно, отказывались участвовать в общегосударственном культе императоров, сходки их были окружены таинственностью и непосвященные на них не допускались, то это послужило основанием для возникновения кривотолков и подозрений в неблаговидных действиях. Главными преступлениями христиан молва считала то, что они якобы приносят в жертву новорожденных римских младенцев, вкушают их плоти и крови и предаются массовому разврату.
Петр во время Нероновских гонений по настойчивым уговорам единоверцев, которые боялись за его жизнь, согласился уйти из Рима 29 и ночью незаметно вышел из города. Но пройдя городские ворота, повествует далее легенда, он вдруг увидел видение: навстречу ему сам Иисус Христос, неся свой крест. Петр спросил: «Куда ты идешь?» («Quo vadis?» — лат.) «Я иду в Рим, — ответил Иисус, — чтобы меня там опять распяли», — и скрылся. Петр понял, что неправильно поступил, не пожелав разделить участи собратьев, и вернулся в Рим. Заключенный в темницу, Петр не провел время даром, а, по преданию, сумел обратить в христианство своего тюремщика и даже крестить его, вызвав чудом источник из каменного пола темницы.
Когда Петр был приговорен к распятию, он попросил, чтобы его пригвоздили к кресту не так, как Иисуса Христа, а вниз головой, потому что считал себя недостойным принять смерть одинаковым образом со своим учителем. Просьба его, как говорит об этом впервые только церковный писатель III века Ориген, была удовлетворена.
Казнь Петра и других его сподвижников имела колоссальное значение для будущего христианского движения. С радостью принимая мученический венец, первохристиане словно воочию показывали сомневающимся все радости Царства Небесного и всю пустоту и суетность мира земного. Святые мученики за веру во главе с Петром поистине стали краеугольным камнем христианского учения и снискали себе в душах и памяти людской жизнь вечную.
Однако история о пребывании апостола Петра в Риме стала поводом для притязаний на главенство западной, римско-католической церкви в ее столкновениях с восточным, греко-православным духовенством.
В V веке возвысившийся над другими римский епископ добился того, что он один стал носить титул «папы», означающий старшинство и происходящий от греческого слова «паппас», что значит отец. Сравнивая себя с верховным апостолом Петром, римские папы заявили о своем первенстве среди остальных епископов. В связи с этим римские епископы стали принимать в свой адрес все якобы произнесенные Иисусом Христом фразы, где подчеркивается приоритет Петра как главного из апостолов перед другими апостолами:
«Ты камень, Петр, и на камне сем я создам церковь мою».
«Ты, обращенный прежде, укрепляй веру братьев твоих».
«И дам тебе ключи царства небесного».
«Петр, любишь ли ты меня?.. Паси овец моих».
Католическая версия легенды о Петре стала со временем церковной доктриной, обосновавшей саму идею папства. Появилось учение о том, что Петр, этот «князь апостолов», двадцать пять лет был первым епископом Рима, основателем «римской кафедры» («римского престола»), а папа стал его непосредственным преемником, которому будто сам Петр передал свою власть и поручил главенствовать над христианским миром.
Так римские папы объявили себя «наместниками святого Петра на земле». А поскольку сам Петр был только «камнем», на котором Иисус Христос воздвиг свою церковь, то формула главенства папы звучит иногда еще прямее: «Папа римский — наместник Христа на земле», так сказать, его земной представитель. Католическая церковь утверждает, что, после того как Петра постигла мученическая кончина в Риме, он продолжает вечно царить в этом центре своей земной славы как невидимый глава христианской церкви.
Папы и свои земельные владения стали называть «вотчиной», или «наследием», святого Петра.
Интересно, что, возражая католикам и отстаивая интересы своих церквей от притязаний папства, протестантские и православные богословы оспаривали легенду о Петре.
Так, протестанты говорили, что Петр вовсе не бывал в Риме, а православные церковники заявляли, что епископство Петра в Риме никак не могло продолжаться двадцать пять лет, и в доказательство приводили «хронологию»: в 50 году Петр находился в Иерусалиме и присутствовал на апостольском соборе, а не позднее чем через четырнадцать лет был распят.
Православная и протестантские церкви не признают важнейший догмат католицизма о преемственности власти и наместничестве пап.
В ответ на заявления западной церкви, что только католики неизменно сохраняли в чистоте учение Христа и установления апостола Петра и что западная церковь поэтому католическая, то есть вселенская, всеобщая, главная, восточное духовенство уличало католиков в обратном и приводило примеры введения недопустимых новшеств в христианском вероучении (например, третьей, промежуточной, «инстанции» на «том свете» — чистилища, на которое нет ни малейшего намека в Библии) и говорило, что только на Востоке правильно славят веру Христову, отчего и церковь стала называть себя православной (ортодоксальной, правоверной).
СЕНЕКА И ПЕТРОНИЙ
Тем не менее все принимали его слабость и нерешительность за мудрость…
Корнелий Тацит
Бесчеловечность римских цезарей, беспристрастно описанная римскими историками, до сих пор заставляет содрогнуться неподготовленных читателей. Трудно понять, чего больше было в характере прославленных пурпуроносных императоров — первобытной дикости или просвещенного бесстыдства.
Казалось, что все эти качества объединил в себе император Нерон, сочетавший в себе звериную жестокость с наглым лицемерием. Он приговорил к смерти собственную мать и отправил ее в плавание на корабле, который развалился на воде. Однако женщина спаслась, и тогда он устроил за ней настоящую охоту. Затем (когда приспешники его все же умертвили ее он сделал вид, что гибель матери повергла его в скорбь, и от своего имени направил послание римскому сенату. В послании он обвинял мать в попытке захвата власти и в покушении на его жизнь, и заявлял при этом, что она сама покончила с собой. Текст этого позорного документа сочинил для Нерона его близкий друг и наставник Сенека.
«Косвенно выказав порицание временам Клавдия, вину за все творившиеся в ею правление безобразия Нерон возложил на свою мать, утверждая, что ее смерть послужит ко благу народа. Более того, он поведал и о злосчастном происшествии на корабле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Затем Пилат, как и следовало ответственному должностному лицу, лично допросил Иисуса. Вновь и вновь перечитывая Евангелия, мы не видим со стороны этого человека никаких явных признаков садизма или пристрастия. Более того, произошедшая беседа если не переродила римского сановника, то явно не оставила его равнодушным. Он убедился, что учение Назорея не представляет опасности для императора и потому велел для проформы отдубасить его кнутом и послать прочь со двора. Но тут в дело вновь вмешиваются церковники, и Пилат оказывается в двойственном положении. Римские законы того времени не подразумевали ответственности за отправление како-го-либо культа. «Не бунтуй и вовремя плати налоги, а там можешь веровать хоть в Тота, хоть в Сераписа». Недоразумение с титулом «Царя Иудейского» быстро прояснилось. По всем законам Иисус должен был быть отпущен, Однако первосвященники собрали толпу черни, которой хлебом не корми, дай пошуметь, особенно если каждому пообещали выдать по лепешке… И прокуратор оказался в сложном положении. С одной стороны, конечно, Иисус не нарушил никаких законов. С другой же — неприятие мер могло повлечь против него кляузы в адрес императора. А Тиберий… Прочтите Тацита, это был очень крутой и, наверное, самый безжалостный император первого столетия. Пытаясь найти компромисс, Пилат вспоминает об обычаях праздника Пасхи и предлагает отпустить одного из двух — Христа или разбойника Варавву. Но израильский народ, жаждя крови, беснуется и требует «Распни его!»
И Пилат, опасаясь вызвать народное возмущение, поддается требованиям первосвященников и повелевает подвергнуть ни в чем неповинного человека позорной казни на кресте вместе в двумя бандитами из шайки Вараввы, который благополучно скрылся.
Древние римляне не грешили изнеженностью, утонченность их натур не простиралась далее риторики и стихосложения, во всем остальном (и в отношении к крови) это были дети своего раннего железного века, они любили кровавые зрелища и изысканный разврат. Наверное, мировая история повернулась бы иначе, если бы Иисуса продали в гладиаторы, как поступали с бандитами, или заставили бы мести улицы или чистить канавы вместе с другими уголовниками. Но нет, ненависть первосвященников была уж слишком велика, Пилат не отважился открыто противостоять им.
И Иисус прошествовал через весь город Иерусалим, неся на себе тяжеленный крест, под плевки и глумление соотечественников, в сопровождении озлобленных и раздраженных римских солдат, которым, наверное, приходилось поминутно отгонять самых ретивых из толпы, прямо на гору Голгофу, где ему, чтобы долго не мучился, перебили предплечья и голени и прибили (по другим данным, привязали, что в общем-то было немногим милосерднее) запястья и ступни к кресту. На солнцепеке распятые умирают быстро. Но Иисус промучился довольно долго, отпустил грехи висевшим рядом разбойникам, когда же он начал агонизировать, один из солдат прекратил его страдания ударом пилума под ребро. И для Иисуса началась жизнь вечная.
А что же Каиафа? Как потом жил Понтий Пилат? История умалчивает об их дальнейших судьбах. Однако не думаем, что первого могла мучить совесть, в конце концов твердолобость иудейских раввинов вошла в поговорку. Что же касается Пилата, то нам не верится в то, что он так быстро смог забыть казнь этого «варвара» (для римлян того времени все не римляне и не греки были «варварами»). В конце концов, что она для него изменила? Новый император обязательно сместит всех ставленников прежнего, а неровен час еще и конфискует их имущество. Чернь успокоилась, но ненадолго, более того, первосвященники увидели, что имеют в руках инструмент давления на римского наместника, и наверняка еще долго потом шантажировали его. Наверняка он еще долгими ночами вспоминал беседу с Иисусом, и просыпался в холодном поту, и каялся перед масками своих лавров и пенатов, вопрошая: «А мог ли я поступить иначе?»
История решила спор не в его пользу. И все христиане проклинают Пилата не менее рьяно, чем его истинных убийц. В конце концов Пилат, хоть вначале и сопротивлялся этому убийству, затем попустительствовал его совершению и тем самым сам стал в ряд убийц.
В заключение скажем, что нам очень хотелось бы, чтобы Пилат прожил бы после описанных нами событий возможно дольше, чтобы увидеть, как его слабость стала причиной заката и гибели Римской империи и возвышения на ее обломках нового христианского мира.
Век людей краток, и ни Пилат, ни Тиберий, ни Кайфа вечной жизни явно не заслужили. Однако риторическая фраза «Я умываю руки» стала основополагающим, позорным правилом для судей, неправедно судящих из опасения перед власть предержащими.
АПОСТОЛ ПЕТР
Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит как рыкающий лев, ища, кого поглотить.
1 Пет 5
Если у некоторых исследователей-материалистов когда-то возникали сомнения относительно существования самой личности Иисуса Христа, то сомнений в существовании апостола Петра никогда и ни у кого не было. Он был реальной исторической личностью и сделал для проповеди христианства более, чем кто-либо иной, исключая, разумеется самого Христа Беспрестанно переходя с места на место, проповедуя перед рабами и вольноотпущенниками, он буквально сеял семена христианства, которые тут же восходили в пресыщенной и в принципе атеистичной Римской империи. Строго говоря, религиозные обряды в ней разумеется соблюдались, и строже прочих — обожествление самого императора вне зависимости от его моральных качеств. Однако ввиду того, что особыми моральными качествами принцепсы не отличались, то и к прочим богам отношение у народа было прохладное.
Простонародье веровало в своих домашних и сельских божков, люди же образованные если и веровали во что либо, то лишь во власть денег. Прозвучавшая в этот период страстная проповедь христианства с истовой верой в искупление грехов через страдание, в Царство Небесное, в жизнь вечную стала стремительно завоевывать популярность среди рабов и вольноотпущенников.
Согласно Евангелию от Иоанна, первые ученики перешли к Иисусу от проповедника Иоанна Крестителя. Это были галилейские рыбаки по имени Андрей и Иоанн. Затем Андрей пошел к своему брату Симону, тоже рыбаку, и привел его к Иисусу. Взглянув на Симона, Иисус сразу определил его душевные качества и решил его переименовать, сказав: «Ты Симон, сын Иоанна; наречешься Петр, что значит „камень“».
В Риме в те времена в числе официально узаконенных культов насчитывались до миллиона богов и божков. Не возбранялось поклоняться никому, если (!) сектанты не будут оспаривать божественной сущности императора (и тем самым подвергать сомнению его полномочия). Однако в силу самой сути своего учения христиане не могли согласиться с этим тезисом. Для преследования их нужен был только повод, и вскоре он представился.
Из-за большой скученности, узости улиц и высоты многоквартирных домов Рим в пожарном отношении был очень опасным городом; он горел неоднократно, хотя его постоянно охраняла специальная противопожарная стража. В 64 году на Рим обрушилось страшное бедствие: вспыхнул грандиозный пожар, который бушевал девять дней. Значительная часть города выгорела полностью. Современников изумляло, что нашлись люди, которые мешали тушить пожар, а были и такие, которые, как писал Тацит, «открыто кидали в еще не тронутые огнем дома горящие факелы, крича, что они выполняют приказ, либо для того, чтобы беспрепятственно грабить, либо и в самом деле послушные чужой воле» (Тац. Анн. XV, 38).
Когда пожар начался, Нерон находился вне Рима. Прибыв в город, он распорядился оказать помощь пострадавшему населению и открыть для народа Марсово поле, крупные здания и императорские сады.
«Из Остии и других городов было доставлено продовольствие, и цена на зерно снижена до трех сестерциев. Принятые ради снискания народного расположения эти мероприятия, однако, не достигли поставленной цели, так как распространился слух, будто в то самое время, когда Рим был объят пламенем, Нерон поднялся на дворцовую стену и стал петь о гибели Трои, сравнивая постигшее Рим несчастье с бедствиями древних времен» (Тац. Анн. XV, 39).
В народе поползли слухи, обвинявшие Нерона в намеренном поджоге Рима якобы для того, чтобы на месте старого города построить новый и назвать его своим именем.
Тогда Нерон, как рассказывал Тацит, писавший в начале II века, чтобы снять с себя обвинения молвы, объявил виновниками пожара сектантов, приверженцев одного из восточных культов; Тацит первый назвал их «христианами».
Вот что он писал:
«И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому» (Тац. Анн. XV, 44).
Это первое упоминание о христианах в древней латиноязычной литературе. История возникновения христианства известна плохо, и слова Иосифа Флавия и Тацита в науке трактовали по-разному; слова Тацита пытались даже признать позднейшей вставкой, но серьезных оснований для этого нет. В современной науке принято считать, что заметное распространение христианских общин по Римской империи начинается в последней трети I века. Раннехристианские общины состояли главным образом из низов населения (рабов и свободных бедняков), ибо они больше всех нуждались в том утешении, которое давала христианская религия и которое полностью отсутствовало в римской религии. Так как христиане держались обособленно, отказывались участвовать в общегосударственном культе императоров, сходки их были окружены таинственностью и непосвященные на них не допускались, то это послужило основанием для возникновения кривотолков и подозрений в неблаговидных действиях. Главными преступлениями христиан молва считала то, что они якобы приносят в жертву новорожденных римских младенцев, вкушают их плоти и крови и предаются массовому разврату.
Петр во время Нероновских гонений по настойчивым уговорам единоверцев, которые боялись за его жизнь, согласился уйти из Рима 29 и ночью незаметно вышел из города. Но пройдя городские ворота, повествует далее легенда, он вдруг увидел видение: навстречу ему сам Иисус Христос, неся свой крест. Петр спросил: «Куда ты идешь?» («Quo vadis?» — лат.) «Я иду в Рим, — ответил Иисус, — чтобы меня там опять распяли», — и скрылся. Петр понял, что неправильно поступил, не пожелав разделить участи собратьев, и вернулся в Рим. Заключенный в темницу, Петр не провел время даром, а, по преданию, сумел обратить в христианство своего тюремщика и даже крестить его, вызвав чудом источник из каменного пола темницы.
Когда Петр был приговорен к распятию, он попросил, чтобы его пригвоздили к кресту не так, как Иисуса Христа, а вниз головой, потому что считал себя недостойным принять смерть одинаковым образом со своим учителем. Просьба его, как говорит об этом впервые только церковный писатель III века Ориген, была удовлетворена.
Казнь Петра и других его сподвижников имела колоссальное значение для будущего христианского движения. С радостью принимая мученический венец, первохристиане словно воочию показывали сомневающимся все радости Царства Небесного и всю пустоту и суетность мира земного. Святые мученики за веру во главе с Петром поистине стали краеугольным камнем христианского учения и снискали себе в душах и памяти людской жизнь вечную.
Однако история о пребывании апостола Петра в Риме стала поводом для притязаний на главенство западной, римско-католической церкви в ее столкновениях с восточным, греко-православным духовенством.
В V веке возвысившийся над другими римский епископ добился того, что он один стал носить титул «папы», означающий старшинство и происходящий от греческого слова «паппас», что значит отец. Сравнивая себя с верховным апостолом Петром, римские папы заявили о своем первенстве среди остальных епископов. В связи с этим римские епископы стали принимать в свой адрес все якобы произнесенные Иисусом Христом фразы, где подчеркивается приоритет Петра как главного из апостолов перед другими апостолами:
«Ты камень, Петр, и на камне сем я создам церковь мою».
«Ты, обращенный прежде, укрепляй веру братьев твоих».
«И дам тебе ключи царства небесного».
«Петр, любишь ли ты меня?.. Паси овец моих».
Католическая версия легенды о Петре стала со временем церковной доктриной, обосновавшей саму идею папства. Появилось учение о том, что Петр, этот «князь апостолов», двадцать пять лет был первым епископом Рима, основателем «римской кафедры» («римского престола»), а папа стал его непосредственным преемником, которому будто сам Петр передал свою власть и поручил главенствовать над христианским миром.
Так римские папы объявили себя «наместниками святого Петра на земле». А поскольку сам Петр был только «камнем», на котором Иисус Христос воздвиг свою церковь, то формула главенства папы звучит иногда еще прямее: «Папа римский — наместник Христа на земле», так сказать, его земной представитель. Католическая церковь утверждает, что, после того как Петра постигла мученическая кончина в Риме, он продолжает вечно царить в этом центре своей земной славы как невидимый глава христианской церкви.
Папы и свои земельные владения стали называть «вотчиной», или «наследием», святого Петра.
Интересно, что, возражая католикам и отстаивая интересы своих церквей от притязаний папства, протестантские и православные богословы оспаривали легенду о Петре.
Так, протестанты говорили, что Петр вовсе не бывал в Риме, а православные церковники заявляли, что епископство Петра в Риме никак не могло продолжаться двадцать пять лет, и в доказательство приводили «хронологию»: в 50 году Петр находился в Иерусалиме и присутствовал на апостольском соборе, а не позднее чем через четырнадцать лет был распят.
Православная и протестантские церкви не признают важнейший догмат католицизма о преемственности власти и наместничестве пап.
В ответ на заявления западной церкви, что только католики неизменно сохраняли в чистоте учение Христа и установления апостола Петра и что западная церковь поэтому католическая, то есть вселенская, всеобщая, главная, восточное духовенство уличало католиков в обратном и приводило примеры введения недопустимых новшеств в христианском вероучении (например, третьей, промежуточной, «инстанции» на «том свете» — чистилища, на которое нет ни малейшего намека в Библии) и говорило, что только на Востоке правильно славят веру Христову, отчего и церковь стала называть себя православной (ортодоксальной, правоверной).
СЕНЕКА И ПЕТРОНИЙ
Тем не менее все принимали его слабость и нерешительность за мудрость…
Корнелий Тацит
Бесчеловечность римских цезарей, беспристрастно описанная римскими историками, до сих пор заставляет содрогнуться неподготовленных читателей. Трудно понять, чего больше было в характере прославленных пурпуроносных императоров — первобытной дикости или просвещенного бесстыдства.
Казалось, что все эти качества объединил в себе император Нерон, сочетавший в себе звериную жестокость с наглым лицемерием. Он приговорил к смерти собственную мать и отправил ее в плавание на корабле, который развалился на воде. Однако женщина спаслась, и тогда он устроил за ней настоящую охоту. Затем (когда приспешники его все же умертвили ее он сделал вид, что гибель матери повергла его в скорбь, и от своего имени направил послание римскому сенату. В послании он обвинял мать в попытке захвата власти и в покушении на его жизнь, и заявлял при этом, что она сама покончила с собой. Текст этого позорного документа сочинил для Нерона его близкий друг и наставник Сенека.
«Косвенно выказав порицание временам Клавдия, вину за все творившиеся в ею правление безобразия Нерон возложил на свою мать, утверждая, что ее смерть послужит ко благу народа. Более того, он поведал и о злосчастном происшествии на корабле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12