Вот только выпьет аспиринчику да вздремнет с полчасика. Жаль, если он десерт пропустит! Так славно было бы посидеть вдвоем за чашечкой кофе, как в добрые старые времена…
– Мы здесь не для того, чтобы флиртовать с собственными мужьями, – одернула родственницу Беренгария.
Иногда – вот как сегодня! – слащавая сентиментальность Агаты Свитинг действовала ей на нервы. Такое ощущение, что ни о чем, кроме свиданий, «валентинок» и голливудских мелодрам, эта женщина думать просто не способна. Впрочем, Лавиния не лучше: вечно разглагольствует о еде, о дамских журналах и о детях!
Сама Беренгария предпочитала слову действие. Неутомимый организатор всевозможных мероприятий городского масштаба, миссис Ричардз состояла по меньшей мере в четырех клубах и трех обществах и с добровольно взятыми на себя обязанностями справлялась на отлично. А уж устройство личной жизни своих близких и дальних родственников почитала своим первейшим гражданским долгом! Она чопорно выпрямилась и вновь устремила зоркий, проницательный взгляд на Вернона с Лаурой.
6
Вернон выругался сквозь зубы: уж пинка от своей спутницы он никоим образом не заслужил! Не то чтобы удар оказался таким уж сильным, хотя многострадальная коленка тут же отозвалась ноющей болью, но сама атака застала его врасплох. Эта женщина и впрямь полна сюрпризов!
И вообще, нельзя смотреть на мать с двумя детьми и думать о сексе. Вот наедине с дамой – другое дело… а малышей лучше всего услать куда-нибудь подальше. Нет, Вернон ничего не имел против детей, лишь бы невинные крошки не мешали осуществлению его коварных замыслов.
Кроме того, и место для обольщения прекрасной итальянки выбрано крайне неудачно. Ежегодный ужин в клубе любителей патефонов, подумать только! Сюда собираются все замшелые стариканы и старушенции Сент-Огюстена, ничего респектабельнее и зануднее представить невозможно! Здесь полагается наедаться до отвала индейкой и салатиками и жертвовать на покупку очередной музейной редкости для городской коллекции патефонных пластинок. Да он бы выписал председательнице чек на любую сумму, если бы только после этого все до единого седовласые ветераны убрались восвояси и оставили его наедине с Лаурой!
Но куда там! По залу уже вовсю расхаживали официантки с подносами, оделяя желающих чаем и кофе. Разве побеседуешь с дамой по душам, если тебя то и дело прерывают? А в довершение «удовольствия» Вернон вдруг обнаружил, что слова не идут с языка…
– Кофе, пожалуйста. – Лаура улыбнулась официантке, принимая из ее рук аппетитно дымящуюся чашку.
– И мне тоже, спасибо. – Вернон учтиво кивнул официантке.
Лаура пригубила кофе и поспешно отставила напиток в сторону.
– Что, невкусно? – усмехнулся Вернон. – Ты, наверное, привыкла к итальянскому капуччино со всякими там выкрутасами? – Но молодая женщина ничего на это не ответила. Она поспешно вскочила, едва не сдернув со стола скатерть. – Как, ты уже уходишь?
– Детей пора кое-куда сводить.
– Ты ведь вернешься, правда? – В голосе Вернона отчетливо прозвучали жалобные нотки.
– Боишься, тетушки до тебя доберутся? – отшутилась Лаура, не поднимая глаз.
Вернон вспомнил, как ликовал дед, сообщая непутевому внуку, что вступил в заговор с его тетушками и твердо намерен женить повесу на Лауре Фортман. Интересно, что на это сказала бы сама Лаура? Надо думать, она – далеко не худший вариант… если бы он и вправду собирался подыскать себе подругу жизни.
Да только на что ему сдалась подруга жизни?
– Боюсь ли я тетушек? – эхом повторил Вернон. – Еще как, и не стыжусь в этом признаться. А кто их не боится? Перед Беренгарией с Гермионой сам мэр на цыпочках ходит. Даже Джозеф перед ними тушуется, а уж деду-то храбрости не занимать! Слово этих божьих одуванчиков для всего города закон! И вся четверка – заметь, вся кошмарная четверка! – имеет на меня зуб! Они и до тебя доберутся, если не остережешься. Проанализируют родословную, зачислят в родственницы – и примутся подыскивать тебе пару!
И надо заметить, задача эта не из сложных. Вернон своими глазами видел, как некоторые мужчины постарше пялятся на Лауру, точно голодный бродяга – на витрину мясной лавки. По счастью, тридцатилетних холостяков у них в городе не то чтобы много. Конкурентов – раз-два, и обчелся… Если, конечно, Лаура Фортман не предпочитает убеленных сединами старцев…
– По-моему, ты преувеличиваешь. Доброй ночи.
Лаура подхватила сумочку, взяла детей за руки и повела к выходу. А Вернон остался размышлять в одиночестве над собственной горестной судьбой. По всей видимости, его дама возвращаться не собирается. Подоспевшая официантка собрала на поднос грязную посуду и протерла столик, одним взмахом полотенца уничтожив все следы присутствия красавицы итальянки.
Вернон некстати вспомнил о собственном кухонном столе и о том, что происходило под ним минувшей ночью, и тотчас же ощутил знакомые симптомы. А Лаура, как нарочно, сегодня выглядела просто ослепительно! Длинная черная юбка, в которой на первый взгляд не было ничего сексапильного, смотрелась на ней так, что упадешь – не встанешь! А разрез сбоку так и манил запустить руку и погладить округлое бедро…
Надо думать, при попытке осуществить задуманное я удостоился бы очередного пинка, подумал Вернон. И вообще, хватит думать о сексе… ведь ему еще надо вручать приз победителю лотереи. В качестве приза счастливцу предстояло получить тяжеленное седло, если верить Джозефу Паркинсону, некогда принадлежавшее героическому Вильяму Лиону Макензи, тому самому Макензи, что в тысяча восемьсот тридцать седьмом году, когда фермеры, недовольные притеснениями со стороны правительства, взялись за оружие, встал во главе повстанцев Верхней Канады. Где дед раздобыл упомянутое седло и откуда узнал о его происхождении, оставалось только гадать. Подобным старьем Джозеф Паркинсон набил сарай доверху и трясся над каждой реликвией, точно над невесть каким сокровищем. В глубине души Вернон подозревал, что дед его неисправимый выдумщик, но был не прочь подыграть старику.
– Вернон! – Мэр города энергично замахал рукой, привлекая внимание конезаводчика. Этот гулкий, выразительный голос обеспечил ему уже седьмое переизбрание. Похоже, в народе красноречие и мощь голосовых связок ценятся не меньше, чем интеллект…
Молодой Паркинсон махнул в ответ и украдкой поддернул брюки. Может, разменяв четвертый десяток, он утратил всякую привлекательность в глазах женщин и Лаура Фортман – живой тому пример? Не она ли ушла от него, неотразимого Вернона Паркинсона, даже не оглянувшись через плечо, ни словечком не намекнув, что не прочь увидеться с ним еще раз… Даже в кондитерскую свою не пригласила на чашку кофе с пирожными!
Что ж, ничего тут не попишешь. Вернон со вздохом выпрямился и приготовился очаровывать присутствующих, один из которых окажется счастливым обладателем исторической реликвии из запасов Джозефа. А что до Лауры, остается лишь выбросить из головы минувшую ночь и не строить несбыточных надежд на ее повторение.
Лаура ни на минуту не верила в возможность такого. Но когда от одного только запаха кофе желудок ее едва не вывернулся наизнанку, молодая женщина поняла, что с ней не все ладно, и поспешно обратилась в бегство. Лауре Фортман хотелось одного: оказаться как можно дальше от Вернона в момент, когда ее и впрямь начнет тошнить.
Туалеты находились в дальнем конце коридора. Вот оно, надежное укрытие, куда Вернон Паркинсон за нею не последует!
– Я не хочу пи-пи, – заявил Паоло, останавливаясь у двери и отказываясь идти дальше.
– А я хочу, – возразила Лаура. – Подожди нас здесь. И не вздумай никуда убегать.
– И я хочу, – нетерпеливо запрыгала Виолетта.
Лаура проводила дочь в кабинку, дождалась ее возвращения, включила воду, не слишком горячую и не слишком холодную, и помогла вымыть руки. Затем взглянула сквозь приоткрытую дверь на Паоло, не сбежал ли маленький непоседа. Но тут в дамскую комнату вошла еще одна женщина, и тоже с маленькой девочкой. Виолетта радостно захлопала в ладоши, узнав детсадовскую подружку.
– Здравствуйте, – улыбнулась Лауре вновь вошедшая. Ее огненно-рыжие волосы, казалось, вобрали в себя весь солнечный свет; зеленые глаза озорно поблескивали. – Я Кэрол Бэкшот, мама Беаты.
– А мы дружим, – сообщила Виолетта. – Помнишь, мама, я тебе рассказывала про Беату: у нее лошадка есть!
– Конечно, помню. – Лаура поспешно вытерла руки салфеткой и пожала не по-женски твердую ладонь Кэрол. – Очень рада с вами познакомиться.
– А Виолетта живет в магазинчике, где пончики делают! – с восторгом поведала Беата матери.
– Знаю, – улыбнулась Кэрол. – Надо будет как-нибудь зайти в гости, правда?
Паоло, недовольный тем, что про него забыли, просунул голову в дверь и тут же, засмущавшись, снова вернулся «на пост».
– Какие они у вас похожие! – весело заметила Кэрол. – Прямо близняшки! И оба просто ваши копии!
Лаура собиралась в свой черед сказать собеседнице что-нибудь приятное, но тут на нее снова накатила тошнота. Правой рукой молодая женщина до боли вцепилась в раковину, усиленно делая вид, что ничего особенного с ней не происходит.
– Вы очень бледны, – озабоченно произнесла Кэрол.
На вид ей можно было дать столько же, сколько Лауре. Рыжеволосая, эффектная, улыбчивая Кэрол Бэкшот буквально лучилась здоровьем и оптимизмом. Судя по всему, большую часть времени она проводила на свежем воздухе. И для Большого Лося подходила куда больше миссис Фортман, судя по соблазнительным округлостям фигуры. – Вы хорошо себя чувствуете?
– Не то чтобы. Видимо, слегка устала. – И неудивительно, напомнила себе Лаура. Прошлой ночью она глаз не сомкнула, а с половины пятого уже на ногах. Словом, у нее полным-полно причин для скверного самочувствия – помимо той, единственной, что внушала молодой женщине страх. – День выдался тяжелый.
– Вы ведь в кондитерской все делаете сами: и стряпаете, и убираете, и клиентов обслуживаете? – сочувственно осведомилась Кэрол.
– У меня есть помощница, – сообщила Лаура. – Но иногда я задумываюсь, не нанять ли еще одну. А то и двух.
– Приезжайте как-нибудь к нам в гости на ферму, – пригласила Кэрол. – Посидим, чайку попьем, а девочки вместе поиграют.
– С удовольствием, – ответила молодая женщина, нимало не погрешив против истины.
Лаура очень скучала по оставшимся в Чикаго подругам, расстаться с Мейбл, Розлин и Реней оказалось тяжелее всего. Веселая, приветливая Кэрол Бэкшот с первой минуты расположила ее к себе. Миссис Фортман окинула одобрительным взглядом дочурку Кэрол – крепенькую, коротко подстриженную, темноволосую девчушку в ковбойских сапожках и в вязаном джемпере.
– А вы заходите к нам в «Гондолу», – в свой черед пригласила Лаура. – Для друзей у нас в запасе немало вкусностей.
– Здорово, – застенчиво улыбнулась Беата.
– Еще как здорово! – со знанием дела заверила Виолетта, любуясь сапожками подруги. Когда Беата скрылась в кабинке, Виолетта нагнулась и продолжала завороженно разглядывать это чудо из чудес сквозь широкую щель между полом и дверью.
– Очень приятно было познакомиться, – сказала Лаура, обращаясь к матери девочки. – А нам пора домой.
– Вы не станете дожидаться розыгрыша лотереи?
– О нет. – Ведь это означало вновь увидеть Вернона Паркинсона, а данное зрелище представляло явную угрозу для ее здоровья, как физического, так и душевного.
– Жалость какая! Сдается мне, мы на этом сборище самая что ни на есть молодежь, так что славно было бы держаться вместе. Я вижу, с Верноном вы уже познакомились.
– Я обслуживала его вчерашнюю вечеринку.
– Незаурядная личность, этот наш Вернон, проговорила Кэрол с искренней теплотой в голосе. – Правда, ловелас каких мало.
– Выходит, вы и он…
– О Господи, нет конечно! – со смехом запротестовала Кэрол. – Мы же почитай что выросли вместе. Кроме того, вроде бы в родстве… правда, что называется, седьмая вода на киселе. – Рыжеволосая фермерша озорно подмигнула. – Если вам понадобится что-нибудь узнать об этом разгильдяе, сразу звоните мне!
Лаура облегченно вздохнула и тут же в сердцах обругала себя за то, что ни с того ни с сего так обрадовалась словам Кэрол. Можно подумать, ее хоть сколько-то интересует Вернон Паркинсон; можно подумать, ее физически влечет к этому мужчине! Если что и было, так уже прошло и быльем поросло!
– Спасибо большое. Но сдается мне, я знаю достаточно, чтобы держаться от него подальше.
– А это вы зря! Вернона все обожают. Он парень неплохой, – запротестовала рыжеволосая фермерша. – Просто не остепенился еще. – Кэрол не сводила с собеседницы встревоженного взгляда, словно всерьез опасалась за ее здоровье. – Может, вам водички принести или аспирину?
Лаура покачала головой. А в следующий миг уже пожалела о содеянном: вновь накатила тошнота и перед глазами заплясали цветные пятна.
– Видимо, я устала сильнее, чем мне казалось.
– Мама принесла целую сумку вкуснятины! – с гордостью сообщила Виолетта.
– Для того чтобы печь, нужен настоящий талант, – вздохнула Кэрол. – Я вот умею только самое простое… Кондитерские изыски мне не по силам. Сегодня, например, меня назначили в комитет по чистке картошки.
– Пойдем, Виолетта, – окликнула дочку Лаура. Если сегодня как следует выспаться, завтра утром ей непременно полегчает. На завтрак она выпьет хоть три чашки кофе и ничего ей от этого не сделается! – Нам домой пора. Да и Паоло уже заждался.
– Если вам что понадобится, звоните не стесняйтесь, – предложила Кэрол. Из кабинки вышла маленькая Беата и направилась прямиком к раковине. – Вы уверены, что сумеете вести машину?
– Мы пешком пришли. Кафе всего в нескольких кварталах отсюда, а мы прямо там, на втором этаже, и живем, – сказала молодая женщина, вручая Беате бумажную салфетку.
– Квартирка ваша, надо думать, так и благоухает всякими аппетитными запахами, – мечтательно предположила Кэрол.
– Да, корицей, имбирем и кофе, – улыбнулась Лаура, открывая дверь и пропуская вперед девочек. Молодая женщина от души надеялась, что завтра сможет наслаждаться ароматом кофе безо всяких пагубных последствий.
– А ты сегодня рано. Как все прошло?
Вернон ждал от деда этого вопроса, но не с порога. И мстительно притворился, будто речь идет о лотерее.
– О, седло произвело фурор. Не знаю точно, сколько уж они там денег собрали, но, кажется, целую кучу. Учитывая, сколько этой штуковине лет.
– Антикварная вещь, – с гордостью произнес Джозеф, закрывая за внуком дверь. Вернон подошел к раковине, налил стакан воды и проглотил три таблетки аспирина. – Но я, собственно, про миссис Фортман. Как там дела?
– Ну… – протянул Вернон, изображая глубокую задумчивость. Дед всю эту историю воспринимал явно чересчур серьезно, даже ложиться не стал, ждал у двери: не терпится ему, видите ли, узнать подробности! – Мы вместе поужинали. Я, она и дети.
Джозеф просиял. По загорелому лицу во все стороны разбежались морщинки.
– Картинка хоть куда: мой непутевый внучок ужинает с детишками! Прямо как примерный семьянин!
– Да, сэр, – серьезно кивнул Вернон. – Всякий раз, рыгнув, я не забывал извиниться. Старался не говорить с полным ртом. И не слишком часто вытирать губы рукавом.
– Перестань дразнить старика! – одернул его Джозеф. – Надеюсь, ты на самом деле ничего подобного не вытворял?
– Нет, конечно, – ободряюще подмигнул Вернон. – Я был просто воплощение респектабельности. Но миссис Фортман ушла довольно рано и детей с собой забрала, а теперь я иду спать. Один, между прочим. – Собственно говоря, эта перспектива такой уж удручающей ему не казалась. Либо я чертовски устал, либо и впрямь старею, подумал Вернон и добавил вслух: – Прямо с ног валюсь.
– А Гермиона с Беренгарией там были? Про Лавинию с Агатой не спрашиваю: они члены клуба.
– Жди, пропустят они такое событие, как же! – состроил гримасу Вернон. Миссис Ричардз толкнула речь минут на пятнадцать об истории города, как-то умудрившись втиснуть туда и патефоны, и, по мнению молодого Паркинсона, ровно пятнадцать минут в этой речи были лишними. – Мне пришлось высидеть длинный и занудный статистический доклад, а потом еще седло вручать. И вообще, этим тебе полагалось заниматься, а вовсе не мне.
– У меня что-то с желудком не то, – посетовал Джозеф, похлопывая себя по животу. – Оно и к лучшему, что я дома остался.
– Ага, чтобы слопать без присмотра две тарелки кассуле и остатки кремовых рулетиков, – хмыкнул Вернон, избавляясь от ослепительно белой накрахмаленной рубашки. Зря он наряжался, все равно Лаура за весь вечер не задержала на нем одобрительного взгляда.
– А кто выиграл седло?
– Кэрол. – И радовалась выигрышу так, словно «банк» сорвала. А еще принесла ему кофе и материнским тоном сообщила, что он не молодеет. – Я помог ей погрузить эту штуку в машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Мы здесь не для того, чтобы флиртовать с собственными мужьями, – одернула родственницу Беренгария.
Иногда – вот как сегодня! – слащавая сентиментальность Агаты Свитинг действовала ей на нервы. Такое ощущение, что ни о чем, кроме свиданий, «валентинок» и голливудских мелодрам, эта женщина думать просто не способна. Впрочем, Лавиния не лучше: вечно разглагольствует о еде, о дамских журналах и о детях!
Сама Беренгария предпочитала слову действие. Неутомимый организатор всевозможных мероприятий городского масштаба, миссис Ричардз состояла по меньшей мере в четырех клубах и трех обществах и с добровольно взятыми на себя обязанностями справлялась на отлично. А уж устройство личной жизни своих близких и дальних родственников почитала своим первейшим гражданским долгом! Она чопорно выпрямилась и вновь устремила зоркий, проницательный взгляд на Вернона с Лаурой.
6
Вернон выругался сквозь зубы: уж пинка от своей спутницы он никоим образом не заслужил! Не то чтобы удар оказался таким уж сильным, хотя многострадальная коленка тут же отозвалась ноющей болью, но сама атака застала его врасплох. Эта женщина и впрямь полна сюрпризов!
И вообще, нельзя смотреть на мать с двумя детьми и думать о сексе. Вот наедине с дамой – другое дело… а малышей лучше всего услать куда-нибудь подальше. Нет, Вернон ничего не имел против детей, лишь бы невинные крошки не мешали осуществлению его коварных замыслов.
Кроме того, и место для обольщения прекрасной итальянки выбрано крайне неудачно. Ежегодный ужин в клубе любителей патефонов, подумать только! Сюда собираются все замшелые стариканы и старушенции Сент-Огюстена, ничего респектабельнее и зануднее представить невозможно! Здесь полагается наедаться до отвала индейкой и салатиками и жертвовать на покупку очередной музейной редкости для городской коллекции патефонных пластинок. Да он бы выписал председательнице чек на любую сумму, если бы только после этого все до единого седовласые ветераны убрались восвояси и оставили его наедине с Лаурой!
Но куда там! По залу уже вовсю расхаживали официантки с подносами, оделяя желающих чаем и кофе. Разве побеседуешь с дамой по душам, если тебя то и дело прерывают? А в довершение «удовольствия» Вернон вдруг обнаружил, что слова не идут с языка…
– Кофе, пожалуйста. – Лаура улыбнулась официантке, принимая из ее рук аппетитно дымящуюся чашку.
– И мне тоже, спасибо. – Вернон учтиво кивнул официантке.
Лаура пригубила кофе и поспешно отставила напиток в сторону.
– Что, невкусно? – усмехнулся Вернон. – Ты, наверное, привыкла к итальянскому капуччино со всякими там выкрутасами? – Но молодая женщина ничего на это не ответила. Она поспешно вскочила, едва не сдернув со стола скатерть. – Как, ты уже уходишь?
– Детей пора кое-куда сводить.
– Ты ведь вернешься, правда? – В голосе Вернона отчетливо прозвучали жалобные нотки.
– Боишься, тетушки до тебя доберутся? – отшутилась Лаура, не поднимая глаз.
Вернон вспомнил, как ликовал дед, сообщая непутевому внуку, что вступил в заговор с его тетушками и твердо намерен женить повесу на Лауре Фортман. Интересно, что на это сказала бы сама Лаура? Надо думать, она – далеко не худший вариант… если бы он и вправду собирался подыскать себе подругу жизни.
Да только на что ему сдалась подруга жизни?
– Боюсь ли я тетушек? – эхом повторил Вернон. – Еще как, и не стыжусь в этом признаться. А кто их не боится? Перед Беренгарией с Гермионой сам мэр на цыпочках ходит. Даже Джозеф перед ними тушуется, а уж деду-то храбрости не занимать! Слово этих божьих одуванчиков для всего города закон! И вся четверка – заметь, вся кошмарная четверка! – имеет на меня зуб! Они и до тебя доберутся, если не остережешься. Проанализируют родословную, зачислят в родственницы – и примутся подыскивать тебе пару!
И надо заметить, задача эта не из сложных. Вернон своими глазами видел, как некоторые мужчины постарше пялятся на Лауру, точно голодный бродяга – на витрину мясной лавки. По счастью, тридцатилетних холостяков у них в городе не то чтобы много. Конкурентов – раз-два, и обчелся… Если, конечно, Лаура Фортман не предпочитает убеленных сединами старцев…
– По-моему, ты преувеличиваешь. Доброй ночи.
Лаура подхватила сумочку, взяла детей за руки и повела к выходу. А Вернон остался размышлять в одиночестве над собственной горестной судьбой. По всей видимости, его дама возвращаться не собирается. Подоспевшая официантка собрала на поднос грязную посуду и протерла столик, одним взмахом полотенца уничтожив все следы присутствия красавицы итальянки.
Вернон некстати вспомнил о собственном кухонном столе и о том, что происходило под ним минувшей ночью, и тотчас же ощутил знакомые симптомы. А Лаура, как нарочно, сегодня выглядела просто ослепительно! Длинная черная юбка, в которой на первый взгляд не было ничего сексапильного, смотрелась на ней так, что упадешь – не встанешь! А разрез сбоку так и манил запустить руку и погладить округлое бедро…
Надо думать, при попытке осуществить задуманное я удостоился бы очередного пинка, подумал Вернон. И вообще, хватит думать о сексе… ведь ему еще надо вручать приз победителю лотереи. В качестве приза счастливцу предстояло получить тяжеленное седло, если верить Джозефу Паркинсону, некогда принадлежавшее героическому Вильяму Лиону Макензи, тому самому Макензи, что в тысяча восемьсот тридцать седьмом году, когда фермеры, недовольные притеснениями со стороны правительства, взялись за оружие, встал во главе повстанцев Верхней Канады. Где дед раздобыл упомянутое седло и откуда узнал о его происхождении, оставалось только гадать. Подобным старьем Джозеф Паркинсон набил сарай доверху и трясся над каждой реликвией, точно над невесть каким сокровищем. В глубине души Вернон подозревал, что дед его неисправимый выдумщик, но был не прочь подыграть старику.
– Вернон! – Мэр города энергично замахал рукой, привлекая внимание конезаводчика. Этот гулкий, выразительный голос обеспечил ему уже седьмое переизбрание. Похоже, в народе красноречие и мощь голосовых связок ценятся не меньше, чем интеллект…
Молодой Паркинсон махнул в ответ и украдкой поддернул брюки. Может, разменяв четвертый десяток, он утратил всякую привлекательность в глазах женщин и Лаура Фортман – живой тому пример? Не она ли ушла от него, неотразимого Вернона Паркинсона, даже не оглянувшись через плечо, ни словечком не намекнув, что не прочь увидеться с ним еще раз… Даже в кондитерскую свою не пригласила на чашку кофе с пирожными!
Что ж, ничего тут не попишешь. Вернон со вздохом выпрямился и приготовился очаровывать присутствующих, один из которых окажется счастливым обладателем исторической реликвии из запасов Джозефа. А что до Лауры, остается лишь выбросить из головы минувшую ночь и не строить несбыточных надежд на ее повторение.
Лаура ни на минуту не верила в возможность такого. Но когда от одного только запаха кофе желудок ее едва не вывернулся наизнанку, молодая женщина поняла, что с ней не все ладно, и поспешно обратилась в бегство. Лауре Фортман хотелось одного: оказаться как можно дальше от Вернона в момент, когда ее и впрямь начнет тошнить.
Туалеты находились в дальнем конце коридора. Вот оно, надежное укрытие, куда Вернон Паркинсон за нею не последует!
– Я не хочу пи-пи, – заявил Паоло, останавливаясь у двери и отказываясь идти дальше.
– А я хочу, – возразила Лаура. – Подожди нас здесь. И не вздумай никуда убегать.
– И я хочу, – нетерпеливо запрыгала Виолетта.
Лаура проводила дочь в кабинку, дождалась ее возвращения, включила воду, не слишком горячую и не слишком холодную, и помогла вымыть руки. Затем взглянула сквозь приоткрытую дверь на Паоло, не сбежал ли маленький непоседа. Но тут в дамскую комнату вошла еще одна женщина, и тоже с маленькой девочкой. Виолетта радостно захлопала в ладоши, узнав детсадовскую подружку.
– Здравствуйте, – улыбнулась Лауре вновь вошедшая. Ее огненно-рыжие волосы, казалось, вобрали в себя весь солнечный свет; зеленые глаза озорно поблескивали. – Я Кэрол Бэкшот, мама Беаты.
– А мы дружим, – сообщила Виолетта. – Помнишь, мама, я тебе рассказывала про Беату: у нее лошадка есть!
– Конечно, помню. – Лаура поспешно вытерла руки салфеткой и пожала не по-женски твердую ладонь Кэрол. – Очень рада с вами познакомиться.
– А Виолетта живет в магазинчике, где пончики делают! – с восторгом поведала Беата матери.
– Знаю, – улыбнулась Кэрол. – Надо будет как-нибудь зайти в гости, правда?
Паоло, недовольный тем, что про него забыли, просунул голову в дверь и тут же, засмущавшись, снова вернулся «на пост».
– Какие они у вас похожие! – весело заметила Кэрол. – Прямо близняшки! И оба просто ваши копии!
Лаура собиралась в свой черед сказать собеседнице что-нибудь приятное, но тут на нее снова накатила тошнота. Правой рукой молодая женщина до боли вцепилась в раковину, усиленно делая вид, что ничего особенного с ней не происходит.
– Вы очень бледны, – озабоченно произнесла Кэрол.
На вид ей можно было дать столько же, сколько Лауре. Рыжеволосая, эффектная, улыбчивая Кэрол Бэкшот буквально лучилась здоровьем и оптимизмом. Судя по всему, большую часть времени она проводила на свежем воздухе. И для Большого Лося подходила куда больше миссис Фортман, судя по соблазнительным округлостям фигуры. – Вы хорошо себя чувствуете?
– Не то чтобы. Видимо, слегка устала. – И неудивительно, напомнила себе Лаура. Прошлой ночью она глаз не сомкнула, а с половины пятого уже на ногах. Словом, у нее полным-полно причин для скверного самочувствия – помимо той, единственной, что внушала молодой женщине страх. – День выдался тяжелый.
– Вы ведь в кондитерской все делаете сами: и стряпаете, и убираете, и клиентов обслуживаете? – сочувственно осведомилась Кэрол.
– У меня есть помощница, – сообщила Лаура. – Но иногда я задумываюсь, не нанять ли еще одну. А то и двух.
– Приезжайте как-нибудь к нам в гости на ферму, – пригласила Кэрол. – Посидим, чайку попьем, а девочки вместе поиграют.
– С удовольствием, – ответила молодая женщина, нимало не погрешив против истины.
Лаура очень скучала по оставшимся в Чикаго подругам, расстаться с Мейбл, Розлин и Реней оказалось тяжелее всего. Веселая, приветливая Кэрол Бэкшот с первой минуты расположила ее к себе. Миссис Фортман окинула одобрительным взглядом дочурку Кэрол – крепенькую, коротко подстриженную, темноволосую девчушку в ковбойских сапожках и в вязаном джемпере.
– А вы заходите к нам в «Гондолу», – в свой черед пригласила Лаура. – Для друзей у нас в запасе немало вкусностей.
– Здорово, – застенчиво улыбнулась Беата.
– Еще как здорово! – со знанием дела заверила Виолетта, любуясь сапожками подруги. Когда Беата скрылась в кабинке, Виолетта нагнулась и продолжала завороженно разглядывать это чудо из чудес сквозь широкую щель между полом и дверью.
– Очень приятно было познакомиться, – сказала Лаура, обращаясь к матери девочки. – А нам пора домой.
– Вы не станете дожидаться розыгрыша лотереи?
– О нет. – Ведь это означало вновь увидеть Вернона Паркинсона, а данное зрелище представляло явную угрозу для ее здоровья, как физического, так и душевного.
– Жалость какая! Сдается мне, мы на этом сборище самая что ни на есть молодежь, так что славно было бы держаться вместе. Я вижу, с Верноном вы уже познакомились.
– Я обслуживала его вчерашнюю вечеринку.
– Незаурядная личность, этот наш Вернон, проговорила Кэрол с искренней теплотой в голосе. – Правда, ловелас каких мало.
– Выходит, вы и он…
– О Господи, нет конечно! – со смехом запротестовала Кэрол. – Мы же почитай что выросли вместе. Кроме того, вроде бы в родстве… правда, что называется, седьмая вода на киселе. – Рыжеволосая фермерша озорно подмигнула. – Если вам понадобится что-нибудь узнать об этом разгильдяе, сразу звоните мне!
Лаура облегченно вздохнула и тут же в сердцах обругала себя за то, что ни с того ни с сего так обрадовалась словам Кэрол. Можно подумать, ее хоть сколько-то интересует Вернон Паркинсон; можно подумать, ее физически влечет к этому мужчине! Если что и было, так уже прошло и быльем поросло!
– Спасибо большое. Но сдается мне, я знаю достаточно, чтобы держаться от него подальше.
– А это вы зря! Вернона все обожают. Он парень неплохой, – запротестовала рыжеволосая фермерша. – Просто не остепенился еще. – Кэрол не сводила с собеседницы встревоженного взгляда, словно всерьез опасалась за ее здоровье. – Может, вам водички принести или аспирину?
Лаура покачала головой. А в следующий миг уже пожалела о содеянном: вновь накатила тошнота и перед глазами заплясали цветные пятна.
– Видимо, я устала сильнее, чем мне казалось.
– Мама принесла целую сумку вкуснятины! – с гордостью сообщила Виолетта.
– Для того чтобы печь, нужен настоящий талант, – вздохнула Кэрол. – Я вот умею только самое простое… Кондитерские изыски мне не по силам. Сегодня, например, меня назначили в комитет по чистке картошки.
– Пойдем, Виолетта, – окликнула дочку Лаура. Если сегодня как следует выспаться, завтра утром ей непременно полегчает. На завтрак она выпьет хоть три чашки кофе и ничего ей от этого не сделается! – Нам домой пора. Да и Паоло уже заждался.
– Если вам что понадобится, звоните не стесняйтесь, – предложила Кэрол. Из кабинки вышла маленькая Беата и направилась прямиком к раковине. – Вы уверены, что сумеете вести машину?
– Мы пешком пришли. Кафе всего в нескольких кварталах отсюда, а мы прямо там, на втором этаже, и живем, – сказала молодая женщина, вручая Беате бумажную салфетку.
– Квартирка ваша, надо думать, так и благоухает всякими аппетитными запахами, – мечтательно предположила Кэрол.
– Да, корицей, имбирем и кофе, – улыбнулась Лаура, открывая дверь и пропуская вперед девочек. Молодая женщина от души надеялась, что завтра сможет наслаждаться ароматом кофе безо всяких пагубных последствий.
– А ты сегодня рано. Как все прошло?
Вернон ждал от деда этого вопроса, но не с порога. И мстительно притворился, будто речь идет о лотерее.
– О, седло произвело фурор. Не знаю точно, сколько уж они там денег собрали, но, кажется, целую кучу. Учитывая, сколько этой штуковине лет.
– Антикварная вещь, – с гордостью произнес Джозеф, закрывая за внуком дверь. Вернон подошел к раковине, налил стакан воды и проглотил три таблетки аспирина. – Но я, собственно, про миссис Фортман. Как там дела?
– Ну… – протянул Вернон, изображая глубокую задумчивость. Дед всю эту историю воспринимал явно чересчур серьезно, даже ложиться не стал, ждал у двери: не терпится ему, видите ли, узнать подробности! – Мы вместе поужинали. Я, она и дети.
Джозеф просиял. По загорелому лицу во все стороны разбежались морщинки.
– Картинка хоть куда: мой непутевый внучок ужинает с детишками! Прямо как примерный семьянин!
– Да, сэр, – серьезно кивнул Вернон. – Всякий раз, рыгнув, я не забывал извиниться. Старался не говорить с полным ртом. И не слишком часто вытирать губы рукавом.
– Перестань дразнить старика! – одернул его Джозеф. – Надеюсь, ты на самом деле ничего подобного не вытворял?
– Нет, конечно, – ободряюще подмигнул Вернон. – Я был просто воплощение респектабельности. Но миссис Фортман ушла довольно рано и детей с собой забрала, а теперь я иду спать. Один, между прочим. – Собственно говоря, эта перспектива такой уж удручающей ему не казалась. Либо я чертовски устал, либо и впрямь старею, подумал Вернон и добавил вслух: – Прямо с ног валюсь.
– А Гермиона с Беренгарией там были? Про Лавинию с Агатой не спрашиваю: они члены клуба.
– Жди, пропустят они такое событие, как же! – состроил гримасу Вернон. Миссис Ричардз толкнула речь минут на пятнадцать об истории города, как-то умудрившись втиснуть туда и патефоны, и, по мнению молодого Паркинсона, ровно пятнадцать минут в этой речи были лишними. – Мне пришлось высидеть длинный и занудный статистический доклад, а потом еще седло вручать. И вообще, этим тебе полагалось заниматься, а вовсе не мне.
– У меня что-то с желудком не то, – посетовал Джозеф, похлопывая себя по животу. – Оно и к лучшему, что я дома остался.
– Ага, чтобы слопать без присмотра две тарелки кассуле и остатки кремовых рулетиков, – хмыкнул Вернон, избавляясь от ослепительно белой накрахмаленной рубашки. Зря он наряжался, все равно Лаура за весь вечер не задержала на нем одобрительного взгляда.
– А кто выиграл седло?
– Кэрол. – И радовалась выигрышу так, словно «банк» сорвала. А еще принесла ему кофе и материнским тоном сообщила, что он не молодеет. – Я помог ей погрузить эту штуку в машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16