- Мое имя тебе известно, - гордо ответил человек. - Я - Эльвереза
Тозер!
- Ну и ну! - герцог Кельнский не смог скрыть изумления.

3. ЭЛЬВЕРЕЗА ТОЗЕР
По мнению Хокмуна, величайший драматург Гранбретании должен был
выглядеть совсем иначе. Пьесы Эльверезы Тозера пользовались успехом по
всей Европе; ими восхищались даже те, кто ненавидел Гранбретанию. Но в
последнее время, возможно, из-за войны, об авторе "Короля Сталина",
"Трагедии Катины и Карны", "Последнего из Бралдуров", "Анналов", "Чиршиля
и Адульфа", "Комедии о Стали" ничего не было слышно. Хокмун полагал, что
известнейший драматург должен быть элегантно одет, уверен в себе, спокоен
и остроумен. Этот же человек, казалось, лучше владеет мечом, чем словами,
он тщеславен, глуповат, болтлив и к тому же одет в лохмотья.
По тропе через болото они направились в замок Брасс. Хокмун шел
сзади, сжимая рукоять меча. Он был озадачен. Говорит ли человек правду?
Если нет, то почему выдает себя именно за прославленного драматурга?
Весело посвистывая, Тозер шел впереди. По-видимому, его совсем не
беспокоил такой поворот дел.
- Минутку, - Хокмун остановился и взял за повод коня, который брел
следом.
Тозер обернулся. Лицо его все еще скрывала маска. Хокмун вспомнил,
что, услышав имя драматурга, он от удивления даже не заставил незнакомца
снять ее.
- Да, - сказал Тозер, оглядываясь вокруг. - Красивая страна. Но,
думается, зрителей маловато.
- Э, да, - в замешательстве ответил Хокмун. - Да... Садитесь-ка в
седло, господин Тозер. Кажется, лучше нам поехать верхом.
Тозер забрался в седло. Сев позади пленника, Хокмун взял поводья и
пустил коня рысью.
Вскоре они миновали городские ворота, медленным шагом проследовали по
извилистым улочкам и по скользкой дороге направились к замку Брасс.
Спешившись во внутреннем дворе, Хокмун бросил повод конюху и пошел к
двери, ведущей в главный зал замка.
- Следуйте за мной, - сказал он Тозеру.
Чуть заметно пожав плечами, Тозер вошел в зал, поклонился двум
мужчинам, стоявшим у большого камина, в котором горел огонь. Хокмун тоже
кивнул им.
- Доброе утро, господин Богенталь, господин д'Аверк. Со мной
пленник...
- Видим, - ответил д'Аверк. На его осунувшемся, но по-прежнему
красивом лице мелькнул интерес. - Воины Гранбретании снова у стен Камарга?
- Насколько я могу судить, пока только один, - сказал Хокмун. - Он
утверждает, что его имя - Эльвереза Тозер...
- В самом деле? - Даже сдержанный Богенталь не мог скрыть
любопытства. - Автор "Чиршиля и Адульфа"? Что-то не верится.
Худой рукой Тозер дернул за ремешок маски.
- Я знаю вас, сэр, - сказал он. - Мы встречались лет десять назад,
когда я приезжал в Малагу со своей пьесой.
- Да, припоминаю. Мы говорили о стихах, которые вы незадолго до этого
опубликовали и которые мне очень понравились, - Богенталь покачал головой.
- Вы в самом деле Эльвереза Тозер, но...
Тозер снял маску и окружающие увидели исхудалое лицо с бегающими
глазами. Куцая бороденка не могла скрыть безвольный, маленький подбородок.
У Тозера был длинный острый нос, нездорового цвета кожа, усеянная
оспинками...
- Я вспоминаю вас, но тогда вы выглядели цветущим, преуспевающим...
Боже, что случилось, сэр? - тихо произнес Богенталь. - Вы стали беженцем?
Подвергались гонениям?
- Ах, - вздохнул Тозер, бросая взгляд на Богенталя. Казалось, он
обдумывает план действий. - Возможно. Не найдется ли у вас стаканчика
вина, сэр? После встречи с вашим воинственным другом у меня в горле
пересохло.
- Что? - подал голос д'Аверк. - Вы сражались?
- Насмерть, - мрачно ответил Хокмун. - Он прятался в камышах...
Боюсь, господин Тозер прибыл в Камарг с недобрыми намерениями. Думаю, это
шпион.
- С какой стати Эльверезе Тозеру, величайшему драматургу мира,
становиться шпионом?
Этим словам, сказанным Тозером в презрительном тоне, как-то
недоставало уверенности.
Богенталь закусил губу и позвонил слуге.
- Это вам предстоит объяснить, сэр, - весело сказал Хьюлам д'Аверк и
притворно закашлялся. - Прошу прощения: легкая простуда. В замке полно
щелей, и такие сквозняки гуляют...
- Я бы также хотел объясниться, - ответил Тозер, - если, конечно,
найду щелочку для себя. - Он выжидательно взглянул на них. - Щелочку,
которая помогла бы нам забыть о щели, если вы меня понимаете...
- Посмотрим, - отозвался Богенталь и приказал вошедшему слуге
принести вина. - Вы голодны, господин Тозер?
- "Я буду есть хлеб Бабеля и мараханское мясо..." - мечтательно
ответил Тозер. - "Ибо все, что подают дураки, просто..."
- В этот час мы можем предложить вам сыру, - с иронией прервал его
д'Аверк.
- "Анналы", акт шестой, сцена пятая, - сказал Тозер. - Помните эту
сцену?
- Помню, - кивнул д'Аверк. - Мне всегда казалось, что эта часть
слабее всего остального.
- Утонченнее, - важно ответил Тозер. - Утонченнее.
Слуга принес вино. Без зазрения совести Тозер налил себе полный
кубок.
- Смысл литературы, - сказал он, - не всегда понятен простым людям.
Через сто лет они поймут, что последний акт "Анналов" - это, на самом
деле, не плохо продуманное и написанное в спешке произведение, как
посчитали некоторые тупые критики, а сложная структура...
- Я тоже немного пишу, - сказал Богенталь, - но должен признаться,
что и я не увидел никакого скрытого смысла. Может быть, вы объясните нам?
- В другой раз, - сказал Тозер, безразлично махнув рукой. Он выпил
вино и снова налил полный кубок.
- А пока, - твердо сказал Хокмун, - расскажите, как вы попали в
Камарг. Мы считали, что сюда невозможно проникнуть, но теперь...
- О, не беспокойтесь, - ответил Тозер. - Сделать это смог только я -
благодаря силе своего ума.
Д'Аверк скептически посмотрел на него и почесал подбородок.
- Благодаря силе вашего... ума? И каким образом?
- Древнее искусство, которому меня обучил один философ, живущий в
недоступных долинах Йеля... - Тозер рыгнул и налил себе еще вина.
- Йель - это юго-западная провинция Гранбретании, не так ли? -
спросил Богенталь.
- Да. Далекая, почти безлюдная страна. Несколько темнокожих дикарей,
живущих в землянках, и больше никого. После того, как моя пьеса "Чиршиль и
Адульф" вызвала недовольство некоторых лиц при дворе, я решил исчезнуть на
какое-то время и оставил моим врагам имущество, деньги и всех своих
любовниц. В таких мелочах, как политика, я не разбираюсь. Почем мне было
знать, что я описал в пьесе кое-какие придворные интриги?
- Вы впали в немилость? - спросил Хокмун, пристально разглядывая
Тозера. Этот рассказ мог быть частью заранее придуманной лжи.
- Более того, я чуть не лишился головы. Да и деревенская жизнь почти
доконала меня, потому что...
- И вы встретили философа, который научил вас путешествовать сквозь
измерения? И прибыли сюда искать защиты? - Хокмун внимательно следил за
реакцией Тозера на эти вопросы.
- Нет, ну да... - ответил драматург. - Я хочу сказать, что точно не
знал, куда попаду...
- Думаю, вас послал король-император, чтобы уничтожить нас, - сказал
Хокмун. - Думаю, господин Тозер, вы лжете.
- Лгу? А что такое ложь? И что такое правда? - Тозер кисло улыбнулся
Хокмуну и икнул.
- Правда - это то, что по вашей шее плачет веревка, - спокойно сказал
Хокмун. - Вас надо повесить, Тозер. - Он коснулся рукой тусклого Черного
Камня у себя во лбу. - Я знаю, на что способна Темная Империя. Я много раз
попадал в ее ловушки и не желаю быть обманутым еще раз. - Он посмотрел на
остальных. - Короче, я за то, чтобы его повесить.
- Но надо узнать, не сможет ли кто-нибудь еще добраться до нас, -
резонно возразил д'Аверк. - Не стоит торопиться, Хокмун.
- Клянусь, я единственный! - Тозер заволновался. - Скажу откровенно,
добрый господин, мне приказали проникнуть сюда. У меня был выбор: либо
соглашаться, либо до самой смерти гнить в тюремных подвалах дворца. Узнав
секрет старика, я вернулся в Лондру, полагая, что приобретенная
способность позволит договориться с теми, кто был недоволен мною. Я только
хотел, чтобы мне вернули прежнее положение при дворе, а у моих пьес вновь
появились зрители. Однако когда я рассказал о том, чему научился, владыки
Гранбретании стали угрожать мне. Поэтому пришлось пообещать, что я
перенесусь сюда и разрушу машину, которая перенесла вас в это измерение...
И вот я здесь. Признаюсь, я рад, что убежал от них. Очень не хочется
рисковать своей шкурой, досаждая вам, добрые люди, но...
- Неужели они не сделали все возможное для того, чтобы вы выполнили
приказ? - спросил Хокмун. - Странно.
- Сказать по правде, - ответил Тозер, потупив взор, - я не думаю,
чтобы они поверили мне - просто хотели проверить. Когда же я согласился и
мгновенно исчез, они, наверное, были потрясены.
- Не похоже, чтобы властелины Темной Империи были настолько
неосмотрительны, - задумчиво сказал д'Аверк и нахмурился. - Однако, если
вы не можете убедить нас, то нет основания полагать, что и они вам
поверили. Тем не менее, я сомневаюсь в вашей искренности.
- Вы ведь рассказали им об этом старике? - спросил Богенталь. -
Значит, они сами смогут узнать его секрет!
- Отнюдь, - гордо ответил Тозер. - Я сказал им, что приобрел эту
способность за много месяцев одиночества.
- Не мудрено, что они не приняли вас всерьез, - улыбнулся д'Аверк.
Тозер казался оскорбленным. Он выпил еще вина.
- Трудно поверить, что вы оказались здесь только благодаря силе воли,
- признался Богенталь. - Вы уверены, что не пользовались никакими другими
средствами?
- Никакими.
- Мне это совсем не нравится, - хмуро сказал Хокмун. - Даже если
Тозер сказал правду, владыки Гранбретании уже думают над тем, где он
приобрел эту способность и будут следить за каждым его шагом. Я почти
уверен, что они найдут старика - и тогда у них будет возможность
перенестись сюда со всем своим войском. Мы обречены!
- Да, тяжкие времена, - сказал Тозер, вновь наполняя кубок. -
Вспомните "Короля Сталина", акт четвертый, сцена вторая: "Безумные дни,
безумные всадники, и смрад войны по миру всему!" Да, я был провидцем и не
знал этого!
Он явно захмелел. Хокмун внимательно посмотрел на пьяницу с
безвольным подбородком, все еще не веря, что перед ним великий драматург
Тозер.
- Вижу, вы удивлены моей бедностью, - сказал Тозер заплетающимся
языком. - В этом виноваты несколько строк в "Чиршиле и Адульфе", как я уже
говорил. О, превратности судьбы! Несколько честных строчек, и вот я здесь,
и меня грозятся повесить. Вы, конечно, помните эту сцену и слова? "Двор и
король, продажны тот и этот..." Акт первый, сцена первая. Пожалейте меня,
сэр, не вешайте. Перед вами великий художник, погубленный силой своего
таланта.
- Этот старик, - сказал Богенталь, - кто он? Где именно он живет?
- Старик... - Тозер влил в себя еще вина. - Старик напоминал мне Йони
из "Комедии о Стали". Акт второй, сцена шестая...
- Кто он? - нетерпеливо спросил Хокмун.
- "Он души не чаял в механизмах, он отдавал им все свое время и не
заметил, как постарел". Понимаете, он живет только наукой. Делает
кольца... - Тозер закрыл рот рукой.
- Кольца? Какие кольца? - быстро спросил д'Аверк.
- Вы должны простить меня, - сказал Тозер и поднялся, пытаясь
сохранить гордую осанку. - Вино оказалось не под силу моему пустому
желудку. Пожалейте меня и разрешите мне выйти.
Лицо Тозера на самом деле приняло зеленоватый оттенок.
- Хорошо, - устало сказал Богенталь, - я провожу вас.
- Прежде, чем он уйдет, - раздался немного приглушенный, ироничный
голос, - заставьте его снять кольцо со среднего пальца левой руки.
Хокмун сразу же узнал говорившего и обернулся.
У Тозера отвисла челюсть, он в испуге закрыл кольцо ладонью и
спросил:
- Что вы знаете об этом? Кто вы такой?
- Герцог Дориан, - сказал вошедший, кивнув Хокмуну, - называет меня
Рыцарем в Черном и Золотом.
Рыцарь казался выше любого из присутствующих и был одет в доспехи и
шлем черного и золотого цветов. Рыцарь поднял руку и указал на Тозера:
- Отдайте герцогу это кольцо.
- Это же стекляшка, ничего особенного...
Д'Аверк сказал:
- Он упоминал какие-то кольца. Значит, кольцо перенесло его сюда?
Тозер все еще колебался. От волнения и выпитого вина лицо его приняло
глупое выражение.
- Говорю вам, это стекло, дешевая безделушка...
- Приказываю тебе именем Рунного Посоха! - грозно прокричал Рыцарь.
Эльвереза Тозер нервно снял кольцо и бросил на каменный пол. Д'Аверк
поднял его, и, повертев в пальцах, сказал:
- Это хрусталь, а не стекло. Что-то мне он напоминает...
- Оно сделано из того же минерала, что и машина, которая перенесла
вас сюда, - сказал Рыцарь в Черном и Золотом. Он поднял руку в латной
рукавице - на среднем пальце блестело такое же кольцо. - И оно обладает
теми же свойствами - может переносить человека в иные измерения.
- Я так и думал, - сказал Хокмун. - Не сила ума перенесла сюда этого
писаку, а кусок хрусталя. Ну, Тозер, теперь-то уж точно я тебя повешу! Где
ты достал перстень?
- У одного человека... Майгана из Лландара. Клянусь, это правда! У
него много таких... и он может еще сделать! - закричал Тозер. - Не вешайте
меня, умоляю. Я скажу, где найти старика.
- Да уж, извольте, - задумчиво сказал Богенталь. - Мы должны
добраться до него раньше Темной Империи. Он и его секреты будут
принадлежать нам - для нашей же безопасности.
- Что? Так мы отправляемся в Гранбретанию? - удивленно спросил
Д'Аверк.
- Боюсь, это необходимо, - объявил Хокмун.

4. ФЛАНА МИКОСЕВААР
Флана Микосеваар, графиня Канберийская, поправила сплетенную из
золотых нитей маску и огляделась. От пестро разодетых гостей рябило в
глазах.
Оркестр в центре бальной залы играл быструю, сложную мелодию - одно
из последних произведений Лондена Джона, величайшего композитора
Гранбретании, почившего два века тому назад.
Графиня носила богато украшенную маску Цапли, глаза которой сверкали
тысячами граней редких драгоценных камней. Тяжелое парчовое платье
переливалось всеми цветами радуги. Будучи вдовой Азровака Микосеваара,
погибшего от меча Дориана Хокмуна в первой битве за Камарг, Флана
Канберийская не оплакивала супруга и не держала зла на его убийцу. В конце
концов, он был ее двенадцатым мужем, и, хотя любовные утехи этого злого,
кровожадного человека долгое время доставляли ей удовольствие, но после
того, как он отправился на войну с Камаргом, Флана, разумеется, не стала
вести жизнь затворницы. Поэтому образ графа быстро потускнел в ее сердце -
впрочем, как и воспоминания о многих других ее любовниках: Флана была
ветреной натурой.
Она привыкла к тому, что мужья и фавориты, как только начинают
надоедать, немедленно устраняются со сцены. Однако, повинуясь скорее
инстинкту, нежели соображениям морали, она не прибегала к убийству
наиболее влиятельных из них...
Все это не означает, что графиня не знала, что такое любовь. О, Флана
могла любить страстно, беззаветно... просто ее не хватало надолго. И слово
"ненависть" было для нее таким же пустым звуком, как и слово "жалость".
Женщина с грацией дикой кошки и холодной душой паука... Многие
мечтали отомстить ей - за отравленного брата, за уведенного мужа (и,
несомненно, отомстили бы, не будь она двоюродной сестрой императора Хуона
- бессмертного монарха, пребывающего в чреве Тронной Сферы); другие видели
в ней лишь единственную живую родственницу короля и хотели использовать в
своих интересах - ведь она могла стать императрицей в случае гибели
Хуона...
Флана, графиня Канберийская, и не подозревала о плетущихся вокруг нее
заговорах. Впрочем, узнав о них, она бы и глазом не моргнула - какое ей
дело до чужих забот, если они не приносят наслаждения, не облегчают
странное томление духа, в котором она сама не может разобраться? Многие
подкупали слуг, чтобы только увидеть Флану без маски - в надежде узнать
тайну ее обаяния. Но прекрасное лицо графини - чистое, с чуть впалыми
щеками, с большими золотистыми глазами - неизменно хранило загадочное,
отрешенное выражение и скрывало куда больше, чем маска.
Музыка смолкла. Гости начали вставать со своих мест; разноцветные
пятна их одежд задвигались. Изящные женские маски собрались вокруг
воинственных шлемов, скрывающих лица владык Гранбретании.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Рунный посох 3. Меч Зари'


1 2 3