В ее движениях чувствовались легкость и грация, выработанные годами практики. Одним из самых ярких ее достоинств были густые, шелковистые, темно-рыжие волосы. Она сделала глубокий реверанс перед герцогом так, чтобы он мог заглянуть в вырез ее платья. Шарлотта была очаровательна. Казалось, над ее образом усердно потрудился умелый мастер. Герцог был явно доволен ее обществом.
Куртизанки редко терпели неудачу, даже если были сильно измотаны. Эти женщины отличались красотой и изысканными манерами. Они одевались по последней моде в довольно рискованные наряды, граничащие с непристойностью. Мадам обладала дальновидностью, создавая свой бордель как место, где мужчинам из высшего общества оказывали изысканный, радушный прием. Здесь богатые и титулованные особы могли наслаждаться компанией женщин, не пересекаясь с представителями низшего класса. Заведение мадам отличалось от сотен других подобных мест в Лондоне чистотой, изысканностью и ограниченным доступом. Джентльмены щедро платили за удовольствия, зная, что выбранные ими женщины не провели предыдущую ночь с их слугами.
Мадам из противоположного конца комнаты жестом подозвала Минну.
– Да, мадам? – спросила она, остановившись перед Лолли и довольно толстым мужчиной.
– Мистер Харгривз хотел бы съесть что-нибудь остренькое. Пожалуйста, попроси повара приготовить соответствующее блюдо.
Мужчина повертел в руках свой галстук.
– Благодарю вас, мадам Финч. А пока не будете ли вы столь любезны показать мне, где у вас туалет?
– Конечно, мистер Харгривз, он находится прямо за этой дверью.
– Не задерживайся слишком, Персиваль, – сказала Лолли.
– Я долго терпел, Лолли, – ответил он. – Но когда я останусь с тобой наедине, постараюсь, чтобы наше удовольствие длилось как можно дольше.
Лолли рассмеялась ему вслед, но когда дверь за ним закрылась, ее улыбка исчезла.
– Что он вообразил? Этот старый козел способен только простыни измять.
– Лолли! – предостерегла ее мадам сердитым шепотом. – Я не позволю тебе отзываться о клиенте таким непочтительным образом в пределах слышимости других джентльменов. Понятно?
– Да, мадам.
– Я вынуждена второй раз за последние дни делать тебе замечание. Я не намерена повторять одно и то же. Понятно?
– Да, мадам.
Глаза мадам Финч округлились.
– И постарайся избавиться от этого ужасного акцента кокни. Твоя речь звучит как кошачье мяуканье.
– Хорошо, мадам, – сказала Лолли, воздержавшись от резкого ответа, вертевшегося у нее на языке. – Вы можете не беспокоиться по поводу мистера Харгривза. Ему нравится просторечие. Как и другому парню, что часто к нам приходит.
Мадам покачала головой:
– Не «что», а «который».
– Я не помню его имени, мадам.
– Я имею в виду – «который часто к нам приходит».
– Я же сказала, что не знаю.
Мадам Финч тяжело вздохнула и отошла.
Минна усмехнулась:
– Знаешь, Лолли, иногда ты бываешь изрядно тупой.
– Нет, я прекрасно поняла, что она имела в виду. Просто мне нравится ее дразнить.
Лолли подмигнула, и Минна хихикнула. Лолли была уличной проституткой до того, как мадам взяла ее к себе за исключительную красоту. Она обладала редкими по красоте волосами: они были светлыми и вьющимися. Ее лицо с высокими скулами, чувственными губами и густыми ресницами имело изысканные черты. С такой внешностью она вполне могла бы сойти за датскую королеву или норвежскую принцессу.
Пока не откроет рот.
К великому ужасу мадам, акцент кокни в речи Лолли был так же неукротим, как закон гравитации. И хотя мадам Финч заставляла Лолли разговаривать с клиентами более изысканно, тем не менее невозможно было полностью исключить влияние улицы. Иными словами, можно удалить девушку с Ковент-Гарден, но невозможно удалить Ковент-Гарден из нее.
Другие женщины в заведении не были такими вульгарными, как Лолли. Мэдлин являлась внебрачной дочерью французского придворного, и все называли ее графиней, потому что она никому не позволяла забывать о своем благородном происхождении. Серафина была испанской дворянкой, которая, будучи замужем, сбежала с любовником в Англию, где тот вскоре избавился от нее. Эви и Шарлотта, ставшие близкими подругами, развелись со скандалом со своими мужьями-аристократами. Остальные тоже имели свои истории падения.
Минна направилась в кухню, чтобы передать распоряжение мадам Финч. При этом она прошла мимо входной двери, где мадам передавала письма в руки посыльного. Кровь побежала быстрее в ее жилах, когда она подумала о значении письма, адресованного лорду Родерику Прескотту. Она невольно представила, какому тяжелому испытанию подвергается отец под ударами хлыста безжалостного тюремного надсмотрщика, и сердце ее сжалось от боли. Она непременно должна найти коварного негодяя, который отправил ее отца в этот ад. Если он смог разрушить жизнь отца, то сможет и восстановить ее. Или по крайней мере должен позволить ей установить контакт с отцом. Все ее надежды были связаны с этим письмом.
Она исключала неудачу. Лорд Прескотт обязательно должен прийти в заведение.
Глава 2
Солтер Лэмбрик склонился над телом мертвого человека, чтобы заглянуть в его лицо. Ошибки нет – это лорд Прескотт.
Солтер потер густую темную щетину на щеках, напомнившую ему о поспешности вызова. Он выпрямился, чтобы лучше осмотреть сцену убийства, и почувствовал разочарование, но не от того, что увидел, а от того, что ему не удалось увидеть. Тот, с кем встретился здесь Прескотт, был чрезвычайно осторожен и не оставил никаких следов своего присутствия.
Солтер медленно прошелся по комнате, стараясь представить картину того, что произошло прошлым вечером. Жертва и убийца находились в кабинете Прескотта. Прескотт сидел за письменным столом. В какой-то момент убийца зашел сзади и начал душить его с помощью жгута. Прескотт, сопротивляясь, упал на пол лицом вниз. Оказавшись в выгодной позиции, убийца прижал его своим весом, удерживая и сжимая жгут вокруг шеи. Судя по следам от сапог на мраморном полу, можно было сказать, что Прескотт отчаянно боролся, но, придавленный коленями убийцы, не смог защититься.
Кожаные черные сапоги Солтера издали скрип, когда он согнулся и перевернул безжизненное тело, оказавшееся в квадрате солнечного света, проникающего через окно. Лицо Прескотта было мертвенно-бледным, как воск. Его язык вывалился изо рта на посиневшие губы. Все это выглядело ужасно, однако Солтер давно избавился от чувства страха перед смертью, еще на войне. Он приподнял подбородок мужчины, чтобы лучше рассмотреть орудие убийства. Складка между густыми бровями Солтера углубилась, когда он снял жгут, врезавшийся в шею мертвеца. Это была не просто удавка, а кожаный кнут: не такой, каким пользуется кучер кареты, и даже не такой, каким наказывают непослушных солдат. Это был особенный кнут: с прочной ручкой и ремнем длиной около трех футов, подобный тому, каким порют школьников.
Солтер нахмурился. Почему убийца принес с собой эту вещь для совершения убийства? Если он хотел прикончить Прескотта без шума, то мог бы воспользоваться кинжалом, или ядом, или по крайней мере специальной удавкой, а не кнутом.
Солтер выпустил кожаный ремень из рук. Может быть, убийца решил пронести его незаметно? Или, может быть, кнут принадлежал Прескотту и убийца взял его здесь? Ответ на этот вопрос мог бы прояснить, было ли убийство, запланировано или явилось трагическим результатом бурной ссоры.
Солтер проверил карманы лорда Прескотта и обнаружил в кармане сюртука нетронутый бумажник. Очевидно, ограбление не являлось мотивом убийства. В другом, нагрудном, кармане Солтер нашел сложенный листок бумаги и кожаную плетку. Солтер развернул листок, и то, что он увидел, поразило его.
«Дорогой лорд Прескотт,
мне потребовалось достаточно много времени, чтобы набраться храбрости и написать это письмо…»
Прочитав это послание до конца, Солтер улыбнулся. Так вот, значит, куда направлялся Прескотт со всеми этими средствами пыток – в бордель! Если верить этому письму, Прескотт имел своеобразную склонность господствовать над женщинами.
Солтер покачал головой, удивляясь распутству автора письма. Он никогда не пользовался борделем, но если бы такое письмо было адресовано ему, то, возможно, поддался бы искушению посетить это заведение.
Он сложил листок и нахмурился, задумавшись не столько над сексуальным предложением, сколько над появлением этого письма. Что, если убийцей Прескотта был кто-то из этого борделя? Может быть, разгневанная мадам, которой он задолжал деньги? Или другой ревнивый клиент, разозлившийся на Прескотта из-за того, что тот выбрал его куртизанку? Или, может быть, сама женщина, написавшая это письмо…
– Олкотт! – крикнул Солтер.
В двери появился молодой констебль в поношенном коричневом мундире.
– Да, сэр?
– Вы поговорили со слугами?
– Да, сэр, – ответил тот, листая большим пальцем странички блокнота. – Их показания звучат правдиво. Никто из них ничего не знает об убийстве. Отправившись вечером спать, никто не слышал ни звука до самого утра, когда дворецкий поднял тревогу. Откровенно говоря, – он понизил голос, – я не думаю, что кто-то из них мог это сделать. Кухарка – слабая женщина, служанки – хрупкие девушки вроде моей сестры, а дворецкий – ужасно старый.
Солтер усмехнулся:
– Хорошо. Вы можете отпустить их выполнять свои обязанности. Скажите им, что их хозяин умер, и они должны начать подыскивать себе работу в другом месте.
– Вы правы. – Чейз Олкотт кивнул в сторону трупа: – Есть какое-нибудь мнение относительно этого убийства, сэр?
Солтер положил письмо себе в карман.
– Думаю, это дело будет нелегким. Лорд Прескотт был старшим помощником лорд-мэра Лондона. И мэру едва ли понравится скандал, который может вызвать это убийство. Кроме того, поскольку он является главой исполнительной власти Лондона, его ведомство станет объектом пристального внимания общественности. Полагаю, нам следует приготовиться к тому, что от нас потребуют расследовать это дело как можно скорее и тише.
– Кто, по-вашему, мог совершить это убийство?
– Пока нет никаких предположений, но я получил некоторую зацепку и придумал кое-что. Попроси дворецкого принести мне какую-нибудь верхнюю одежду Прескотта. Я хочу выступить в роли убитого.
Солтер взглянул на плеть в своей руке. На конце эластичная кожа раздваивалась для усиления боли. Тот, кто написал это письмо, вероятно, знал, какие возможны последствия.
Глава 3
Это был оживленный пятничный вечер в «Империи страсти» мадам Финч. Четыре девушки уже удалились в свои спальни, а шестеро все еще беседовали с клиентами в большой гостиной. Трио музыкантов с завязанными глазами играло тихую мелодию в центре зала. Лолли только что освободилась и, освежившись, отдыхала в баре. Минна тайком налила ей стаканчик пива – любимый напиток Лолли.
– Сегодня мне потребуется гораздо больше пива, – сказала Лолли, расправляя свое светло-желтое платье.
Ее головной убор и одежда в греческом стиле, казалось, были специально созданы для ее светлых волос и пышной груди. В этот вечер она выглядела особенно восхитительной. Из всех девушек Минне больше всех нравилась Лолли, и она завидовала ей.
Лолли залпом выпила пиво, и Минна налила ей еще.
– Ты можешь пить сколько хочешь. Думаю, мадам ничего не заметит.
Глаза Лолли округлились.
– Я знаю, что она может сказать: «Лолли, – начала она, имитируя укоризненный голос мадам, – леди не пьют пиво. Я не хочу, чтобы ты рыгала в лицо джентльмена». Черт побери, если он может дышать на меня перегаром, почему я не могу отвечать ему тем же?
Минна воздержалась от смеха в ответ на эти язвительные слова. Хотя Лолли была довольно вульгарной, она тем не менее пользовалась наибольшим спросом из всех девушек в борделе. Что касается Минны, то, хотя она не была одета как служанка, никто из мужчин не замечал ее. Даже когда она наливала вино, ни один не взглянул на ее лицо.
Внезапно раздался резкий стук с улицы. Минна услышала, как одна из служанок открыла дверь, затем поспешила в гостиную и постучалась в дверь кабинета мадам.
– Вас хочет видеть лорд Прескотт, мадам.
Минна, вытиравшая хрустальные бокалы, едва не уронила один. Она повернулась.
И застыла.
В дверном проеме появилась темная мужская фигура с широкими плечами, узкими бедрами и длинными ногами. Разумеется, это не был силуэт одного из старых, толстых, страдающих подагрой мужчин, составляющих основную клиентуру мадам.
Тот, кого она увидела, был настоящим атлетом. Весь его облик выражал твердую уверенность в себе. В его осанке безошибочно угадывалась военная выправка, и казалось, его мужественный вид не соответствовал изысканной одежде. Черты его лица выглядели жесткими и грубоватыми. Хотя пиджак цвета морской волны и расшитый золотом жилет были высочайшего качества, они не делали этого мужчину более благородным.
Лицо его имело такое выражение, словно он только что дрался с кинжалом в руке. Густые темные волосы и смуглая кожа придавали ему пиратский вид, а безжалостные карие глаза говорили о том, что он привык к агрессивным действиям. Однако что-то в нем потрясло Минну до глубины души, и она замерла, охваченная противоречивыми чувствами. Возможно, это был тот негодяй, из-за которого она лишилась отца, уверенности в будущем и счастья. Минна ощутила жар во всем теле, и щеки ее покраснели.
– Это он, – прошептала она Лолли. – Это тот человек, которому я писала от твоего имени.
Лолли повернулась и взглянула на вошедшего мужчину:
– Тот самый любитель бить женщин?
Минна кивнула. Они обе наблюдали, как мадам Финч провожала его в свой кабинет, чтобы открыть счет. В этом заведении деньги никогда не передавались непосредственно в руки; это было неотъемлемым правилом заведения. Дверь за ними закрылась.
– О, чтоб он провалился, этот садист!
Лолли одним глотком допила пиво и встала.
– Лолли? Куда ты?
– Считай, что меня здесь нет.
У Минны защемило сердце.
– Ты не можешь подвести меня сейчас!
– Ты видела, какой он огромный? Я не хочу, чтобы он колотил меня.
– О, пожалуйста, Лолли, не отказывайся. Ведь он просто клиент. Займи его разговором, как любого другого мужчину.
– Да, но любой другой мужчина не выглядит так, что, оставшись с ним, ты будешь скорее кричать от боли, чем стонать от удовольствия.
– Не говори глупости. Ты вообразила бог знает что.
– Это действительно так.
– Тебе надо только заставить его говорить.
– А если он не захочет говорить, что тогда? Что, если он решит сразу пойти в комнату-конюшню и привяжет меня к стойкам?
– Мы не допустим этого. Я буду постоянно угощать его спиртным. Не беспокойся, – сказала Минна.
Однако она сама беспокоилась, что ее решимость может ослабеть. Она затеяла это дело и теперь должна во что бы то ни стало действовать. У нее есть план мести, и она будет следовать ему. Правда, этот мужчина оказался более суровым и недоступным, чем она представляла. Тем не менее, она не должна терять уверенность, что одержит верх. Мадам Финч вышла из своего кабинета в сопровождении лорда Прескотта. Она плавной походкой приблизилась к Лолли, которая замерла на своем стуле.
– Лолли, – начала мадам, – позволь представить лорда Прескотта. Лорд Прескотт, это Лолли.
Лолли протянула руку, и на лице ее появилась любезная улыбка.
– Я очень рада познакомиться с вами.
Выражение его глаз смягчилось, когда он окинул оценивающим взглядом красивое лицо и фигуру Лолли.
– Так вот вы какая. Впечатляет. Я получил ваше письмо, мисс Лолли, и хотел бы поговорить с вами наедине, если вы будете столь любезны.
В его тоне чувствовалась привычка командовать.
– Хорошо, сэр.
Лолли бросила сердитый взгляд на Минну, прежде чем двинуться в конец гостиной к нише, скрытой за пальмами и папоротниками. Минна мысленно поблагодарила Лолли за такую предусмотрительность. Ниша была тем местом, где Минна могла подслушать разговор, оставаясь незамеченной.
Не отрывая глаз от этого места, Минна поспешно наполнила вином два хрустальных бокала. Нет! Надо взять бокалы поменьше, чтобы можно было чаще подливать в них вино. Она воспользовалась бокалами с узким верхом и поставила их вместе с графином на серебряный поднос, прежде чем двинуться к нише.
– …довольно нескромное письмо для молодой женщины.
– Я хотела встретиться с вами, – сказала Лолли, – и должна была как-то привлечь вас, чтобы вы пришли.
– И выбрали для этого самый нескромный способ.
– Мне так посоветовали.
Минна подошла к ним с подносом. Как и все другие мужчины, лорд Прескотт даже не взглянул на нее, когда она поставила поднос. Но в данном случае она была рада оставаться незаметной.
– А вам говорили, что я строго наказываю тех, кто распускает свой язык?
– Да, сэр. Маленькая птичка напела мне это.
Колкость в словах Лолли относилась к Минне.
1 2 3 4
Куртизанки редко терпели неудачу, даже если были сильно измотаны. Эти женщины отличались красотой и изысканными манерами. Они одевались по последней моде в довольно рискованные наряды, граничащие с непристойностью. Мадам обладала дальновидностью, создавая свой бордель как место, где мужчинам из высшего общества оказывали изысканный, радушный прием. Здесь богатые и титулованные особы могли наслаждаться компанией женщин, не пересекаясь с представителями низшего класса. Заведение мадам отличалось от сотен других подобных мест в Лондоне чистотой, изысканностью и ограниченным доступом. Джентльмены щедро платили за удовольствия, зная, что выбранные ими женщины не провели предыдущую ночь с их слугами.
Мадам из противоположного конца комнаты жестом подозвала Минну.
– Да, мадам? – спросила она, остановившись перед Лолли и довольно толстым мужчиной.
– Мистер Харгривз хотел бы съесть что-нибудь остренькое. Пожалуйста, попроси повара приготовить соответствующее блюдо.
Мужчина повертел в руках свой галстук.
– Благодарю вас, мадам Финч. А пока не будете ли вы столь любезны показать мне, где у вас туалет?
– Конечно, мистер Харгривз, он находится прямо за этой дверью.
– Не задерживайся слишком, Персиваль, – сказала Лолли.
– Я долго терпел, Лолли, – ответил он. – Но когда я останусь с тобой наедине, постараюсь, чтобы наше удовольствие длилось как можно дольше.
Лолли рассмеялась ему вслед, но когда дверь за ним закрылась, ее улыбка исчезла.
– Что он вообразил? Этот старый козел способен только простыни измять.
– Лолли! – предостерегла ее мадам сердитым шепотом. – Я не позволю тебе отзываться о клиенте таким непочтительным образом в пределах слышимости других джентльменов. Понятно?
– Да, мадам.
– Я вынуждена второй раз за последние дни делать тебе замечание. Я не намерена повторять одно и то же. Понятно?
– Да, мадам.
Глаза мадам Финч округлились.
– И постарайся избавиться от этого ужасного акцента кокни. Твоя речь звучит как кошачье мяуканье.
– Хорошо, мадам, – сказала Лолли, воздержавшись от резкого ответа, вертевшегося у нее на языке. – Вы можете не беспокоиться по поводу мистера Харгривза. Ему нравится просторечие. Как и другому парню, что часто к нам приходит.
Мадам покачала головой:
– Не «что», а «который».
– Я не помню его имени, мадам.
– Я имею в виду – «который часто к нам приходит».
– Я же сказала, что не знаю.
Мадам Финч тяжело вздохнула и отошла.
Минна усмехнулась:
– Знаешь, Лолли, иногда ты бываешь изрядно тупой.
– Нет, я прекрасно поняла, что она имела в виду. Просто мне нравится ее дразнить.
Лолли подмигнула, и Минна хихикнула. Лолли была уличной проституткой до того, как мадам взяла ее к себе за исключительную красоту. Она обладала редкими по красоте волосами: они были светлыми и вьющимися. Ее лицо с высокими скулами, чувственными губами и густыми ресницами имело изысканные черты. С такой внешностью она вполне могла бы сойти за датскую королеву или норвежскую принцессу.
Пока не откроет рот.
К великому ужасу мадам, акцент кокни в речи Лолли был так же неукротим, как закон гравитации. И хотя мадам Финч заставляла Лолли разговаривать с клиентами более изысканно, тем не менее невозможно было полностью исключить влияние улицы. Иными словами, можно удалить девушку с Ковент-Гарден, но невозможно удалить Ковент-Гарден из нее.
Другие женщины в заведении не были такими вульгарными, как Лолли. Мэдлин являлась внебрачной дочерью французского придворного, и все называли ее графиней, потому что она никому не позволяла забывать о своем благородном происхождении. Серафина была испанской дворянкой, которая, будучи замужем, сбежала с любовником в Англию, где тот вскоре избавился от нее. Эви и Шарлотта, ставшие близкими подругами, развелись со скандалом со своими мужьями-аристократами. Остальные тоже имели свои истории падения.
Минна направилась в кухню, чтобы передать распоряжение мадам Финч. При этом она прошла мимо входной двери, где мадам передавала письма в руки посыльного. Кровь побежала быстрее в ее жилах, когда она подумала о значении письма, адресованного лорду Родерику Прескотту. Она невольно представила, какому тяжелому испытанию подвергается отец под ударами хлыста безжалостного тюремного надсмотрщика, и сердце ее сжалось от боли. Она непременно должна найти коварного негодяя, который отправил ее отца в этот ад. Если он смог разрушить жизнь отца, то сможет и восстановить ее. Или по крайней мере должен позволить ей установить контакт с отцом. Все ее надежды были связаны с этим письмом.
Она исключала неудачу. Лорд Прескотт обязательно должен прийти в заведение.
Глава 2
Солтер Лэмбрик склонился над телом мертвого человека, чтобы заглянуть в его лицо. Ошибки нет – это лорд Прескотт.
Солтер потер густую темную щетину на щеках, напомнившую ему о поспешности вызова. Он выпрямился, чтобы лучше осмотреть сцену убийства, и почувствовал разочарование, но не от того, что увидел, а от того, что ему не удалось увидеть. Тот, с кем встретился здесь Прескотт, был чрезвычайно осторожен и не оставил никаких следов своего присутствия.
Солтер медленно прошелся по комнате, стараясь представить картину того, что произошло прошлым вечером. Жертва и убийца находились в кабинете Прескотта. Прескотт сидел за письменным столом. В какой-то момент убийца зашел сзади и начал душить его с помощью жгута. Прескотт, сопротивляясь, упал на пол лицом вниз. Оказавшись в выгодной позиции, убийца прижал его своим весом, удерживая и сжимая жгут вокруг шеи. Судя по следам от сапог на мраморном полу, можно было сказать, что Прескотт отчаянно боролся, но, придавленный коленями убийцы, не смог защититься.
Кожаные черные сапоги Солтера издали скрип, когда он согнулся и перевернул безжизненное тело, оказавшееся в квадрате солнечного света, проникающего через окно. Лицо Прескотта было мертвенно-бледным, как воск. Его язык вывалился изо рта на посиневшие губы. Все это выглядело ужасно, однако Солтер давно избавился от чувства страха перед смертью, еще на войне. Он приподнял подбородок мужчины, чтобы лучше рассмотреть орудие убийства. Складка между густыми бровями Солтера углубилась, когда он снял жгут, врезавшийся в шею мертвеца. Это была не просто удавка, а кожаный кнут: не такой, каким пользуется кучер кареты, и даже не такой, каким наказывают непослушных солдат. Это был особенный кнут: с прочной ручкой и ремнем длиной около трех футов, подобный тому, каким порют школьников.
Солтер нахмурился. Почему убийца принес с собой эту вещь для совершения убийства? Если он хотел прикончить Прескотта без шума, то мог бы воспользоваться кинжалом, или ядом, или по крайней мере специальной удавкой, а не кнутом.
Солтер выпустил кожаный ремень из рук. Может быть, убийца решил пронести его незаметно? Или, может быть, кнут принадлежал Прескотту и убийца взял его здесь? Ответ на этот вопрос мог бы прояснить, было ли убийство, запланировано или явилось трагическим результатом бурной ссоры.
Солтер проверил карманы лорда Прескотта и обнаружил в кармане сюртука нетронутый бумажник. Очевидно, ограбление не являлось мотивом убийства. В другом, нагрудном, кармане Солтер нашел сложенный листок бумаги и кожаную плетку. Солтер развернул листок, и то, что он увидел, поразило его.
«Дорогой лорд Прескотт,
мне потребовалось достаточно много времени, чтобы набраться храбрости и написать это письмо…»
Прочитав это послание до конца, Солтер улыбнулся. Так вот, значит, куда направлялся Прескотт со всеми этими средствами пыток – в бордель! Если верить этому письму, Прескотт имел своеобразную склонность господствовать над женщинами.
Солтер покачал головой, удивляясь распутству автора письма. Он никогда не пользовался борделем, но если бы такое письмо было адресовано ему, то, возможно, поддался бы искушению посетить это заведение.
Он сложил листок и нахмурился, задумавшись не столько над сексуальным предложением, сколько над появлением этого письма. Что, если убийцей Прескотта был кто-то из этого борделя? Может быть, разгневанная мадам, которой он задолжал деньги? Или другой ревнивый клиент, разозлившийся на Прескотта из-за того, что тот выбрал его куртизанку? Или, может быть, сама женщина, написавшая это письмо…
– Олкотт! – крикнул Солтер.
В двери появился молодой констебль в поношенном коричневом мундире.
– Да, сэр?
– Вы поговорили со слугами?
– Да, сэр, – ответил тот, листая большим пальцем странички блокнота. – Их показания звучат правдиво. Никто из них ничего не знает об убийстве. Отправившись вечером спать, никто не слышал ни звука до самого утра, когда дворецкий поднял тревогу. Откровенно говоря, – он понизил голос, – я не думаю, что кто-то из них мог это сделать. Кухарка – слабая женщина, служанки – хрупкие девушки вроде моей сестры, а дворецкий – ужасно старый.
Солтер усмехнулся:
– Хорошо. Вы можете отпустить их выполнять свои обязанности. Скажите им, что их хозяин умер, и они должны начать подыскивать себе работу в другом месте.
– Вы правы. – Чейз Олкотт кивнул в сторону трупа: – Есть какое-нибудь мнение относительно этого убийства, сэр?
Солтер положил письмо себе в карман.
– Думаю, это дело будет нелегким. Лорд Прескотт был старшим помощником лорд-мэра Лондона. И мэру едва ли понравится скандал, который может вызвать это убийство. Кроме того, поскольку он является главой исполнительной власти Лондона, его ведомство станет объектом пристального внимания общественности. Полагаю, нам следует приготовиться к тому, что от нас потребуют расследовать это дело как можно скорее и тише.
– Кто, по-вашему, мог совершить это убийство?
– Пока нет никаких предположений, но я получил некоторую зацепку и придумал кое-что. Попроси дворецкого принести мне какую-нибудь верхнюю одежду Прескотта. Я хочу выступить в роли убитого.
Солтер взглянул на плеть в своей руке. На конце эластичная кожа раздваивалась для усиления боли. Тот, кто написал это письмо, вероятно, знал, какие возможны последствия.
Глава 3
Это был оживленный пятничный вечер в «Империи страсти» мадам Финч. Четыре девушки уже удалились в свои спальни, а шестеро все еще беседовали с клиентами в большой гостиной. Трио музыкантов с завязанными глазами играло тихую мелодию в центре зала. Лолли только что освободилась и, освежившись, отдыхала в баре. Минна тайком налила ей стаканчик пива – любимый напиток Лолли.
– Сегодня мне потребуется гораздо больше пива, – сказала Лолли, расправляя свое светло-желтое платье.
Ее головной убор и одежда в греческом стиле, казалось, были специально созданы для ее светлых волос и пышной груди. В этот вечер она выглядела особенно восхитительной. Из всех девушек Минне больше всех нравилась Лолли, и она завидовала ей.
Лолли залпом выпила пиво, и Минна налила ей еще.
– Ты можешь пить сколько хочешь. Думаю, мадам ничего не заметит.
Глаза Лолли округлились.
– Я знаю, что она может сказать: «Лолли, – начала она, имитируя укоризненный голос мадам, – леди не пьют пиво. Я не хочу, чтобы ты рыгала в лицо джентльмена». Черт побери, если он может дышать на меня перегаром, почему я не могу отвечать ему тем же?
Минна воздержалась от смеха в ответ на эти язвительные слова. Хотя Лолли была довольно вульгарной, она тем не менее пользовалась наибольшим спросом из всех девушек в борделе. Что касается Минны, то, хотя она не была одета как служанка, никто из мужчин не замечал ее. Даже когда она наливала вино, ни один не взглянул на ее лицо.
Внезапно раздался резкий стук с улицы. Минна услышала, как одна из служанок открыла дверь, затем поспешила в гостиную и постучалась в дверь кабинета мадам.
– Вас хочет видеть лорд Прескотт, мадам.
Минна, вытиравшая хрустальные бокалы, едва не уронила один. Она повернулась.
И застыла.
В дверном проеме появилась темная мужская фигура с широкими плечами, узкими бедрами и длинными ногами. Разумеется, это не был силуэт одного из старых, толстых, страдающих подагрой мужчин, составляющих основную клиентуру мадам.
Тот, кого она увидела, был настоящим атлетом. Весь его облик выражал твердую уверенность в себе. В его осанке безошибочно угадывалась военная выправка, и казалось, его мужественный вид не соответствовал изысканной одежде. Черты его лица выглядели жесткими и грубоватыми. Хотя пиджак цвета морской волны и расшитый золотом жилет были высочайшего качества, они не делали этого мужчину более благородным.
Лицо его имело такое выражение, словно он только что дрался с кинжалом в руке. Густые темные волосы и смуглая кожа придавали ему пиратский вид, а безжалостные карие глаза говорили о том, что он привык к агрессивным действиям. Однако что-то в нем потрясло Минну до глубины души, и она замерла, охваченная противоречивыми чувствами. Возможно, это был тот негодяй, из-за которого она лишилась отца, уверенности в будущем и счастья. Минна ощутила жар во всем теле, и щеки ее покраснели.
– Это он, – прошептала она Лолли. – Это тот человек, которому я писала от твоего имени.
Лолли повернулась и взглянула на вошедшего мужчину:
– Тот самый любитель бить женщин?
Минна кивнула. Они обе наблюдали, как мадам Финч провожала его в свой кабинет, чтобы открыть счет. В этом заведении деньги никогда не передавались непосредственно в руки; это было неотъемлемым правилом заведения. Дверь за ними закрылась.
– О, чтоб он провалился, этот садист!
Лолли одним глотком допила пиво и встала.
– Лолли? Куда ты?
– Считай, что меня здесь нет.
У Минны защемило сердце.
– Ты не можешь подвести меня сейчас!
– Ты видела, какой он огромный? Я не хочу, чтобы он колотил меня.
– О, пожалуйста, Лолли, не отказывайся. Ведь он просто клиент. Займи его разговором, как любого другого мужчину.
– Да, но любой другой мужчина не выглядит так, что, оставшись с ним, ты будешь скорее кричать от боли, чем стонать от удовольствия.
– Не говори глупости. Ты вообразила бог знает что.
– Это действительно так.
– Тебе надо только заставить его говорить.
– А если он не захочет говорить, что тогда? Что, если он решит сразу пойти в комнату-конюшню и привяжет меня к стойкам?
– Мы не допустим этого. Я буду постоянно угощать его спиртным. Не беспокойся, – сказала Минна.
Однако она сама беспокоилась, что ее решимость может ослабеть. Она затеяла это дело и теперь должна во что бы то ни стало действовать. У нее есть план мести, и она будет следовать ему. Правда, этот мужчина оказался более суровым и недоступным, чем она представляла. Тем не менее, она не должна терять уверенность, что одержит верх. Мадам Финч вышла из своего кабинета в сопровождении лорда Прескотта. Она плавной походкой приблизилась к Лолли, которая замерла на своем стуле.
– Лолли, – начала мадам, – позволь представить лорда Прескотта. Лорд Прескотт, это Лолли.
Лолли протянула руку, и на лице ее появилась любезная улыбка.
– Я очень рада познакомиться с вами.
Выражение его глаз смягчилось, когда он окинул оценивающим взглядом красивое лицо и фигуру Лолли.
– Так вот вы какая. Впечатляет. Я получил ваше письмо, мисс Лолли, и хотел бы поговорить с вами наедине, если вы будете столь любезны.
В его тоне чувствовалась привычка командовать.
– Хорошо, сэр.
Лолли бросила сердитый взгляд на Минну, прежде чем двинуться в конец гостиной к нише, скрытой за пальмами и папоротниками. Минна мысленно поблагодарила Лолли за такую предусмотрительность. Ниша была тем местом, где Минна могла подслушать разговор, оставаясь незамеченной.
Не отрывая глаз от этого места, Минна поспешно наполнила вином два хрустальных бокала. Нет! Надо взять бокалы поменьше, чтобы можно было чаще подливать в них вино. Она воспользовалась бокалами с узким верхом и поставила их вместе с графином на серебряный поднос, прежде чем двинуться к нише.
– …довольно нескромное письмо для молодой женщины.
– Я хотела встретиться с вами, – сказала Лолли, – и должна была как-то привлечь вас, чтобы вы пришли.
– И выбрали для этого самый нескромный способ.
– Мне так посоветовали.
Минна подошла к ним с подносом. Как и все другие мужчины, лорд Прескотт даже не взглянул на нее, когда она поставила поднос. Но в данном случае она была рада оставаться незаметной.
– А вам говорили, что я строго наказываю тех, кто распускает свой язык?
– Да, сэр. Маленькая птичка напела мне это.
Колкость в словах Лолли относилась к Минне.
1 2 3 4