Хелен Смолетт: «Похищение строптивой»

Хелен Смолетт
Похищение строптивой



OCR: Dinny; SpellCheck: Margo
«Хелен Смолетт «Похищение строптивой»»: Русич; Смоленск; 2010

ISBN 978-5-8138-0930-9 Аннотация Единственному наследнику старинного аристократического рода Уильяму Мидлсборо предстояло стать заложником той судьбы, которую выбрал для него отец. Однако молодой человек мечтал о море и дальних странствиях, и однажды он покинул родной дом, чтобы стать пиратом. Хелен СмолеттПохищение строптивой Пролог Лондон, 1776 г. Двухэтажный дом в восточной части Лондона с фамильным гербом на фронтоне был для Уильяма Мидлсборо тюрьмой. Ему, единственному наследнику старинного аристократического рода, предстояло стать заложником. Заложником той судьбы, которую уготовило ему происхождение, которой желал ему отец, но не он сам.Впервые оказавшись в порту в девятилетнем возрасте, Уильям потерял покой. Эта манящая синяя даль стала для него недосягаемой мечтой и символом свободы. Мальчик потом неоднократно просил гувернера мистера Клеменса нанять кеб и отвезти его к докам (о том, чтобы воспользоваться каретой, на которой также красовался герб, не было и речи), но пожилой человек слишком дорожил своим местом, поэтому занятия по географии отныне проходили в душной библиотеке, среди старинных и современных фолиантов, рукописей, карт и портретов великих мыслителей.Повзрослев, Уильям убегал из дома в предрассветные сумерки, нанимал экипаж и мчался в свой любимый порт, еще тихий и малолюдный, чтобы встретить первые лучи солнца, и снова мчался домой, боясь выдать свое отсутствие.Пожалуй, отец сделал большую ошибку, что отправил его в Кембридж. Через год Уильяма выгнали за дерзость и непослушание. Сэр Филипп Мидлсборо задействовал тогда все связи, чтобы его единственного отпрыска простили. Во второй раз Уильям продержался чуть больше полугода. Вернувшись в Лондон, он больше не скрывал своего увлечения кораблями. Молодой человек свел дружбу с моряками. Старый Уолтер Малли научил его всему, что знал, а за это получил в подарок от «славного малого Уильяма» клипер.Потом появилась другая страсть, такая же изменчивая и такая же волнующая, как море. Женщины. Нет, не те бледные барышни с жеманными улыбками или почтенные матроны с едкой усмешкой в уголках губ, которых встретишь на балах или в салонах, манили его, хотя, надо признаться, среди них оказывались весьма очаровательные создания (и об одной из этих женщин он хотел забыть навсегда). Не привлекали Уильяма Мидлсборо и развязные портовые шлюхи, боже упаси. Ему нравились просто женщины. Дочь пекаря, цветочница, жена лавочника, модистка… Естественный румянец, живая речь и отсутствие ложного стыда привлекали Уильяма. Ах, какой восхитительный запах у Оливии, молочницы из предместья! А Грета, сестра мясника, всегда весела и приветлива. У Флоранс, швеи из мастерской мистера Бринкинса, такие нежные пальчики! Да, наверное, все эти наслаждения могла дать ему всего одна, но как можно променять такую жизнь на заседания Парламента? В Верхней палате прекрасно могут обойтись и без него.Однако барон Филипп Мидлсборо думал иначе. Слухи, которые поползли по Лондону о его единственном наследнике, могли помешать политической карьере сэра Филиппа, да и самого Уильяма. Да, его сын молод, необуздан, но, в конце концов, перебесится. И что тогда? Подмоченная репутация и загубленная карьера – не те вершины, к которым следует стремиться Уильяму. В двадцать четыре года пора, наконец, взяться за ум. Филипп Мидлсборо, к слову, в этом возрасте уже был женат. Да, это выход – женить шалопая, пока еще весть о его похождениях не разнеслась по всему Лондону! И невесту сыну он найдет сам.После завтрака отец и сын уединились в библиотеке для серьезного разговора. Оба уселись в массивные кожаные кресла напротив друг друга и закурили яванские сигары. Миссис Мидлсборо также хотела присутствовать при этом, однако супруг остановил ее взглядом, от которого сердце ее сжалось.– Так о чем ты хотел со мной поговорить, отец? – беспечно спросил Уильям, выпуская кольца дыма. – Прекрасный табак.Сэр Филипп посмотрел сыну прямо в глаза и медленно, тщательно подыскивая нужные слова, заговорил:– Уильям, ты мой единственный наследник, и я хочу, чтобы ты занял достойное место в обществе.При этих словах лицо Уильяма стало каменным, и весь он напрягся от внутреннего беспокойства.– Я не понимаю…Глава семейства предупреждающе поднял руку и продолжил:– Твой образ жизни не достоин аристократического сословия. Не забывай, мы бароны Редбриджи.Уильям сжал кулаки.– Я долго закрывал глаза на твои шалости, думая, что все это скоро пройдет. Я сам был молод. Но, как вижу, ты встал не на ту дорогу, дорогой мой. И я готов помочь своему единственному сыну, а если понадобится, и заставить – образумиться. Первым делом, тебе нужно изменить статус.– Отец, уж не намекаешь ли ты, что… Нет, не думаю, что человека можно силой заставить…Беспечная улыбка мигом слетела с лица Уильяма.– Я вижу, ты догадываешься, к чему я клоню. Что ж, тем лучше.Филипп Мидлсборо озабоченно потер руки. Синий сапфир, вправленный в массивное золотое кольцо на безымянном пальце левой руки, зловеще подмигнул Уильяму, а сэр Филипп продолжил:– Думаю, граф Валленстайн будет счастлив породниться с нами.– Но я не горю желанием породниться с Валленстайном и с кем бы то ни было. Тем более дочь графа… Это ужас, отец!– Сьюзан Хемпшир, например, и Нора Локк внешне довольно привлекательны. Как видишь, у тебя даже есть выбор. Как бы то ни было, накануне Рождества мы должны объявить о твоей помолвке. Иначе…– Иначе? И что же иначе?Лицо Уильяма обрело прежнее высокомерное выражение. Он слегка наклонился вперед, словно приготовился сделать резкий прыжок.– Я лишу тебя наследства, – теперь голос сэра Филиппа гремел. – Я прокляну тебя!Уильям вскочил с кресла, как будто только и ждал внезапного гнева отца:– Сделай же это немедленно, так будет лучше для всех!Неожиданно Уильям рассмеялся. Казалось, молодой человек сошел с ума. Страх в глазах отца еще больше развеселил его. Давясь от смеха, Уильям произнес:– Мой кузен Арчибальд должен наследовать тебе. Может быть, так он станет меньше думать о рогах, которыми я его увенчал.Разрыв с отцом, семьей и даже со своей страной Уильям воспринял на удивление спокойно. Может быть, потому, что это был сознательный выбор, а главное – это был ЕГО выбор! Пересекая Атлантический океан на пассажирском фрегате «Вольный ветер», молодой человек в полной мере осознал, к чему все эти годы стремился. Название корабля отражало настроение молодого пассажира. Да, теперь он может изъявлять свою волю: он свободен от условностей света, от необходимости делать карьеру и заседать в Парламенте, он свободен от обязанности жениться, наконец, и свободен от денег.Но теперь это не имело значения. У него есть несколько безделушек, продав которые, он может несколько месяцев безбедно существовать. А потом с божьей помощью он найдет выход, и, может быть, даже не один. Свобода, Новый Свет и новая жизнь – вот что сейчас главное.Погода стояла великолепная, и на палубе фрегата после обеда появилось несколько пассажирок, причем две из них были без сопровождения и явно скучали. Глава 1 Ричард Смартон, товарищ Уильяма Мидлсборо по Кембриджу, был землевладельцем и жил неподалеку от Бостона. Именно к нему и решил в первую очередь наведаться Уильям. Собственно, больше на американской земле у него знакомых и не было. Ричард в отличие от Уильяма университет все-таки закончил, хотя имел скверную привычку спорить с вышестоящими, а его склонность к риску и авантюре отталкивала от него всех, кроме, конечно, Уильяма. Молодой Мидлсборо предпочитал дружбу с сыном сквайра отношениям с отпрысками аристократических семейств и, как оказалось, не напрасно.Друзья не виделись всего три года, и Уильям несказанно удивился, когда, лишь только он покинул дилижанс, в объятья его сгреб здоровенный детина и знакомым баском Ричарда Смартона произнес, вернее, прокричал:– Уил, дружище, как я рад! Из всех англичан только ты человек!– Ты как всегда бестактен и как всегда прав, – рассмеялся в ответ Уильям.Одноэтажный просторный дом Смартона, окруженный открытой верандой, гостю сразу же понравился. Здесь было уютно и светло, а от неизящной добротной мебели веяло спокойствием и основательностью. За то время, что друзья не виделись, Ричард не только раздался вширь сам, но и приумножил свою фамилию. Его жена Маргарет, такая же дородная и простоватая на вид, три месяца назад родила чудесных близнецов – Уильяма и Ричарда.То, что университетский приятель назвал старшего сына в честь него, Уильяма Мидлсборо даже растрогало. Но он не любил в себе этой «проклятой сентиментальности», потому что именно из-за нее его отвергла женщина, с которой он собирался однажды связать свою судьбу.Вместо того чтобы предаваться глупым воспоминаниям, Уильям подмигнул Ричарду:– Так, свадьба, говоришь, полгода назад была?Смартон добродушно рассмеялся:– Да уж! Папаша Маргарет до сих пор меня за глаза чудовищем называет, но, поверь, это был единственный способ заставить старика отдать свою дочку за меня! Правда, когда старый лис увидел моих мальчиков, прослезился. У него-то самого только три дочки, и ни одна, кроме Маргарет, внука ему не подарила. Так-то!И все же радость приятеля показалась Уильяму Мидлсборо несколько натянутой, причем связано это было, скорее всего, с его прибытием. Ричард явно чего-то недоговаривал.Только на четвертый день пребывания на ранчо Смартона Уильям наконец понял, чем занимается его друг, – контрабандой. Да, колониальная политика Англии не оставляла таким, как Ричард Смартон, другого выхода. Необычайно высокие налоги и пошлина на товары попросту разоряли их.– Я только пытаюсь обеспечить свою семью должным образом, – оправдывался Смартон. – Я просто торговец, у меня даже нет каперского свидетельства.По тону здоровяка Уильям догадался, что тот действительно напуган его визитом. Уильям англичанин и вполне может выдать Смартона красным мундирам. Соединенные Американские штаты не имели своего военно-морского флота, поэтому правительство для защиты интересов страны разрешило частным торговым судам нападать на неприятельские корабли. И, конечно же, больше всего доставалось англичанам.– Я тоже сторонник беспошлинной торговли и считаю блокаду ваших портов чудовищной ошибкой, – поспешил успокоить Смартона Уильям. – Если не возражаешь, я бы хотел присоединиться к твоей команде. Отличный повод вспомнить все, чему меня учил старина Уолтер Мали. Так, когда мы выходим?– Завтра на рассвете. Повезем французам шерсть, а обратно ром, – Смартон пожал протянутую руку Уильяма и обменялся с ним многозначительными взглядами.Теперь Уильям Мидлсборо не беспокоился о своем будущем. Он с детства грезил морем и у него, как и у многих, живущих на этой земле, есть свой счет к Британии (и бывшие соотечественники заплатят за свою жадность!).Над Ла-Маншем стояла ненастная ночь. Шлюп контрабандистов, преследуемый сторожевым таможенным судном под названием «Шторм», перекатывался по гребням волн, пытаясь удержаться на плаву. Ночь была то, что надо, пока противный ветер не спутал команде Смартона все карты. Вначале выползла блудница-луна и позволила таможенникам их обнаружить, а теперь еще и буря разыгралась не на шутку. Корабль, преследовавший шлюп Смартона, мог запросто столкнуться с ним. Это понимали и контрабандисты, и таможенники. По иронии судьбы шторм сыграл со «Штормом» злую шутку.Команда сторожевого судна была крайне озабочена тем, чтобы благополучно добраться до гавани, не упустив при этом контрабандистов и их товар. Эта странная погоня с риском для жизни настолько увлекла и преследователей и преследуемых, что никто не заметил маячивший позади парусник. А когда капитан «Шторма» послал за подзорной трубой, то увидел мощную бригантину без каких-либо опознавательных знаков. Судя по очертаниям, корабль водоизмещением был на пятьдесят тонн больше, чем «Шторм». Капитан благоразумно приказал прекратить преследование шлюпа и что есть мочи гнать в порт.Не успел шлюп отвязаться от одной погони, как пришлось снова менять курс: бригантина, похоже, всерьез заинтересовалась судном Смартона. После изнурительной полуторачасовой гонки бригантина подняла пиратский флаг и, прибавив скорость, пошла вровень со шлюпом. Весь левый борт пиратского корабля ощетинился пушками. Затем события стали развиваться стремительно. Пираты в считанные секунды взяли шлюп на абордаж и, изрыгая проклятия и угрозы, устремились на судно. Замелькали ножи, сабли, но все закончилось без человеческих жертв. Людей Смартона попросту связали, всех до одного. Вскоре морские разбойники уже деловито шныряли по захваченному шлюпу контрабандистов.– Так-так, что у нас здесь?К связанным контрабандистам подошел здоровенный детина, на могучих плечах которого красовался красный мундир капитана английской армии. Левый глаз пирата закрывала черная повязка.– Ну и не везет же вам, а? Сначала таможенники, теперь мы. – Он задумчиво поскреб поросший щетиной подбородок. – У вас довольно приличный шлюп. Кто же его капитан?– Я, – раздался в ответ звучный голос.Пират с любопытством оглядел с головы до ног высокого, стройного, поразительно красивого юношу. Его светлые волосы при свете луны блестели, как золотые дублоны.– Что же ты отправился на дело при полной луне, сынок? – назидательно произнес бывалый «морской волк».У него явно поднялось настроение: судя по всему, громила считал, что отхватил неплохую добычу.Капитан шлюпа с вызовом посмотрел на одноглазого:– Когда мы вышли в море, стояла кромешная тьма. Проклятый ветер разогнал облака, и сторожевой корабль обнаружил нас.– Как тебя зовут, приятель? – добродушно спросил дородный пират.– Мидлсборо, Уильям Мидлсборо, – нехотя ответил капитан шлюпа.– Ого! К нам в сети попала благородная рыбка, – крепкие белые зубы пирата заблестели в широкой улыбке.– А я Клайв Ларсон, – пират выразительно взмахнул при этом рукой.По-видимому, он ожидал, что его имя произведет должное впечатление. Когда не последовало никакой реакции, детина недоуменно замер.– Одноглазый дьявол… – подчеркнул он, желая вызвать трепет у пленников.К Ларсону подскочил одетый в лохмотья тщедушный морячок с саблей за поясом.– Капитан! Тюки с шерстью! Одни тюки! – закричал он тоненьким голоском, и Уильям усмехнулся, глядя на этого «грозного» пирата.В слабом свете зарождающегося утра было видно, как посерело обветренное лицо Клайва Ларсона. Игривая улыбка разом слетела с его лица.– Шерсть?! Проклятье!Он злобно уставился на Уильяма.– Проклятые полуночники! Тайком продаете вонючую шерсть, чтобы не платить пошлину. Жалкие торгаши.– Да, я приверженец беспошлинной торговли, – с вызовом заявил Мидлсборо.– Приверженец… Тьфу! Видать, слишком начитанный.Клайв Ларсон сплюнул, как будто само слово «начитанный» оскверняло его язык, затем окинул внимательным взглядом остальных пленников: из некоторых получились бы неплохие моряки. Да, люди ему нужны. После того как люди Грязного Вилли прирезали Али и Рика, Джо смыло волной во время шторма, а Бади внезапно умер от какой-то неизвестной болезни, охотников поступить к ним на корабль поубавилось.Ларсон отошел к поручням и задумчиво уставился вдаль, а его команда сгрудилась возле пленных контрабандистов, ожидая дальнейших приказаний относительно никчемного трофея. Проще всего было бы выбросить шерсть за борт, и дело с концом!Тот же тщедушный пират подошел к Ларсону и, отчаянно жестикулируя, начал что-то горячо шептать ему на ухо, указывая при этом на Уильяма. Лицо Ларсона снова расплылось в широкой улыбке, и он направился к красавцу-капитану захваченного шлюпа.– И все же ночь прошла не зря. Оказывается, к нам в сети попалась благородная рыбка, за которую дадут хороший выкуп. Один из моих моряков узнал тебя, ты известный лондонский кутила, сын барона. Ведь это ты подарил старине Уолтеру клипер, не так ли? Видать, у твоего папаши слишком много денег.Точеные черты лица Мидлсборо исказила едкая усмешка.– А твой всезнающий моряк разве не сказал тебе, что я лишен наследства? Тем более мой отец не станет выкупать контрабандиста, по которому плачет тюрьма.Мидлсборо говорил это слишком спокойно и даже отстраненно, как будто речь шла совсем о другом человеке. Это заставило Ларсона взглянуть на молодого капитана другими глазами. Да, довольно хладнокровный тип, подумалось ему. Интересно, что может вывести из себя этого повесу?– Куда ты вез свой товар?– Тебя это не касается, – контрабандист «благородных кровей» высокомерно вскинул голову.Широкое лицо Клайва Ларсона расплылось в хитрой улыбке.– Вот тут ты ошибаешься, приятель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25