– Значит, это вы. Наконец-то нас свел жребий! Я весь вечер надеялся на нашу встречу.
У него был высокий и очень звонкий голос. Недавно Анна Мария уже слышала этот голос, однако забыла где. Он говорил так быстро, что приходилось быть предельно внимательной, чтобы ничего не упустить. Что он сказал? Он надеялся. Значит, надеялся. Надеялся весь вечер. Что бы это значило?
– Вы надеялись, что сможете поужинать со мной?
– Ну конечно, все это время.
– Почему же? Почему вы хотели поужинать именно со мной?
– Почему? Потому что вы единственная, кого я не знаю.
– Единственная?
– Разумеется, единственная. Многих я узнал с первого взгляда. Однако с вами я не знаком. Я даже не догадываюсь, кто вы. Кроме того, вы прекрасней всех на балу. Простите мою смелость, однако это правда. Лучше сказать все сразу, иначе я задохнусь и не смогу попробовать эти блюда. Эту, как ее, рыбу, о которой он говорит без умолку.
– Вы имеете в виду синьора Джакомо?
– Верно, его. Он полчаса рассказывал мне о своей рыбной мешанине. Вы можете понять подобное? Вы можете понять, что кому-то доставляет удовольствие снова и снова описывать блюда? Будто с каждым словом он помешивает венчиком, а с каждым слогом солит суп? Так много слов. Мы же стоим перед ним с раскрытыми ртами, а рыба извивается перед нами, потому что никому не удается ее попробовать! Я хотел бы вам признаться: я вообще не люблю так называемые дары моря. Мне нет никакого дела до его каракатиц, усачей или морских чертей. Мне нравится кое-что другое. Я люблю фазанов и съел их столько, что у меня нет никакого желания пробовать эту угрюмую рыбу, о которой мне все уши прожужжали. Ну ладно, посмотрим. Вот наш приют. Нет, неужели я сказал «приют»? Я говорю слишком быстро. Я знаю. Это из-за шампанского. После трех бокалов шампанского вам придется привыкнуть к моим триолям. Итак, проходите. В этой комнате мы встретимся с рыбой. Они уже зашли в комнату, а Моцарт все не умолкал. Анна Мария не понимала, о чем он говорит. Маэстро произносил слова слишком быстро. Кроме того, у графини кружилась голова от такого темпа. Кого он ей напоминал? Все это время графиня не могла избавиться от мысли, что уже слышала этот голос и видела эти жесты. Нужно прервать его и попытаться направить разговор в нужное русло. При этом нельзя и словом обмолвиться, что ей известно, кто перед ней.
– Вы друг синьора Джакомо?
– Нет, пока еще нет. Но я признаюсь, что мне очень хотелось бы этого. Кстати, сегодня я не встретил ни одного человека, который не хотел бы стать его другом. Некоторые мечтают совершать с ним прогулки. Другие не прочь узнать его мнение о тех или иных предметах. Синьору Джакомо в самом деле удалось расположить к себе всех гостей. А вы? Вы уже давно знакомы с ним? Говорят, что вы его близкая подруга.
– Его близкая подруга? Какое безобразие! Я тоже едва с ним знакома. Может, совсем чуть-чуть.
– О чем же вы так доверительно шептались?
– Шептались? Ну да, это останется нашей тайной. Порой даже такой мужчина, как синьор Джакомо, нуждается в совете.
– Я понимаю. И могу сделать умозаключение, как древние логики… О чем же? Скажем так: вам хорошо знаком этот город!
– Верно, я отсюда родом.
– Ага, я нашел зацепку.
– Угадывайте дальше!
– Вы подруга Йозефы Душек?
– Нет, я бы так не сказала. Я уважаю ее и преклоняюсь перед ее талантом. Но я не дружу с ней.
– Знакомы ли вы с ее мужем Францем?
– Немного, совсем немного.
– Итак, совсем немного. Значит, я сделал неправильный вывод.
– О чем же вы думали?
– Что вы подруга Йозефы и ученица ее супруга. Я полагал, что вы певица.
– Вы увидели меня в компании Йозефы и поэтому сделали такой вывод, не так ли?
– Вы правы. Помогите же мне, пока я не отчаялся. Я попробовал рыбу, и она вывела меня на ошибочный след. Когда я ел фазана, то рассуждал более здраво.
Анна Мария хотела ответить, как вдруг Моцарт перестал жевать. Он поднял голову и подвинулся на край стула. Что с ним случилось? О чем он думал? Маэстро уставился в потолок. Анна Мария тоже подняла голову, но ничего не заметила.
– Что с вами?
– Молчите, пожалуйста, молчите!
Моцарт поднялся и потер правой рукой лоб, будто хотел избавиться от каких-то мыслей. Анна Мария не смела шелохнуться. Маэстро тоже застыл на месте. Казалось, он был очарован какими-то звуками.
– Кто-то играет на валторне. Разве вы не слышите?
Графиня закрыла глаза. Нет, она ничего не слышала.
– Кто-то вдали прекрасно играет на валторне. Он исполняет отрывок, который я отлично знаю. Разве вы по-прежнему ничего не слышите?
Моцарт взял ее за руку и заставил подняться. Они стояли неподвижно. Анна Мария втянула голову в плечи. Она так напряженно прислушивалась, что ей стало больно.
– Это Паоло! Только Паоло может так играть!
– Паоло? Кто это Паоло?
– Он… личный слуга синьора Джакомо.
– Тот парень с приятной наружностью, которого я пару раз видел в театре?
– Да, это он.
– Вы узнаёте, что он играет?
Анна Мария еще раз прислушалась. Нет, она не знала эту мелодию, никогда ее раньше не слышала. Мелодия была похожа на медленные, неторопливые шаги. Такие грациозные, словно кто-то очень осторожно касался земли.
– Как она прекрасна. Мелодия великолепна!
– Прекрасна? Она вам нравится? Для меня это честь. Большая честь. Ведь… Ах, простите, я не могу больше скрывать…
Моцарт снял маску и поклонился. Анна Мария посмотрела на него и не могла понять, кто стоял перед ней.
Моцарт? Это был Моцарт? Но это не Моцарт. Нет, точно, это Траутман. Мужчина, с которым она познакомилась в винном погребке на берегу Влтавы.
Графиня ничего не сказала. Она была слишком напугана. Неужели этот мужчина тоже был частью темной игры, затеянной этой ночью? Неужели его пригласил синьор Джакомо? Или, может, синьор да Понте? Но Йозефа Душек была уверена, что этот невысокий человек с неброской внешностью – именно Моцарт.
– Синьор, я все еще не узнаю вас. Вы должны объясниться.
– Я так и сделаю. Сию минуту. Но сперва послушайте. Послушайте. Давайте проследим за звуками. Да, пойдемте навстречу им. Я должен увидеть этого Паоло и поговорить с ним.
Они вышли из комнаты. Только теперь Анна Мария заметила, что капелла перестала играть. Другие гости тоже вышли из своих комнат и стояли, молча прислушиваясь, в коридоре. Лишь синьор Джакомо дирижировал правой рукой. Да, казалось, что он дирижировал доносившимися издали звуками.
– Но это же «La ci darem…», – прошептал синьор да Понте и снова умолк; когда на него посмотрели с упреком.
«La ci darem…»? Что он хотел этим сказать? Гости были похожи на марионеток. На дорого одетых марионеток, которых забыли завести. Среди их синих и розовых платьев вдруг появился холодный, колющий белый цвет. Он становился все ярче, принимая желтоватым оттенок. Словно первобытная белизна, испугавшая Анну Марию…
Траутман шагнул вперед. Держа ее за руку, он шел на цыпочках за звуками. И графиня послушно следовала за ним. Тоже тихо, очень тихо. Тем временем теплые глухие звуки валторны заполняли дворец, становясь все громче.
Оцепеневшие гости остались позади. Анна Мария и Траутман повернули за угол и поднялись по лестнице. Музыка усилилась. Графине не пришлось показывать дорогу: казалось, что ее спутник точно знал, где был Паоло – в самой дальней части дворца, в комнатах для прислуги.
Когда же маэстро на миг засомневался, Анна Мария повела его. Он шел за ней. Они делали шаг за шагом навстречу звукам, не разжимая рук. Погружались в музыку, словно эти звуки были мягкими, податливыми телами, с которыми можно пуститься в пляс.
Графиня и Траутман еще раз повернули за угол и оказались перед Паоло. Он доиграл отрывок. Издали доносились ликующие крики.
Траутман тоже хлопал. Казалось, он был в восторге, как будто именно ему было приятнее всего слушать эту музыку. Паоло отложил валторну. Он был немного смущен, но Траутман обнял его, словно они были друзьями.
– Тебя зовут Паоло, ведь так? Благодарю тебя, Паоло. Сюрприз удался. Ты слышал отрывок во время репетиций. Я прав? И сразу же запомнил его? Это говорит в пользу музыки. Надеюсь, что жителям Праги она понравится так же, как и тебе.
– Так и будет, господин Моцарт. Это прекраснейшая из мелодий, которую я играл на своей валторне.
Неужели Анна Мария ослышалась? Что сказал Паоло? Неужели он тоже считал этого переписчика нот Моцартом? Графиня подошла к Паоло и схватила его за руку.
– Паоло, я спрошу тебя кое о чем, и ты должен сказать мне всю правду, которая тебе известна. Скажи мне, кто этот человек?
– О чем вы спрашиваете, госпожа? Все в Праге знают его. Это ни для кого не секрет. Это господин Моцарт, разумеется, господин Моцарт.
Анна Мария посмотрела на Траутмана. Он немного наклонил голову набок и затем подошел к ней.
– Сударыня, меня раскрыли. Ничего не поделаешь. Паоло прав, я Моцарт. К сожалению, в Праге меня знает каждый ребенок.
Анна Мария отступила назад и сняла маску. Она заметила, как Моцарт прищурился. У него был такой взгляд, словно он встретился с привидением.
– Можно, я приглашу вас, друг мой? – спросила Анна Мария. – Приглашу вас на ветчину и… Вы знаете, что я еще имею в виду.
– Ветчина? О Боже, да. И пучок редиса… Верно, мы знакомы! Вы Анна Мария. Камеристка… Помогите мне, где вы служите?
– Вы ошибаетесь, господин Моцарт, – сказал Паоло. – Вы говорите не со служанкой. Это юная графиня. Вы у нее в гостях.
– Кто это? Но вы же Анна Мария!
– Анна Мария, графиня Пахта. Дорогой маэстро, рада приветствовать вас в доме моего отца!
Моцарт открыл рот от удивления. Казалось, он до сих пор ничего не понимал. Затем маэстро ударил себя по лбу.
– О Боже, вот оно как! Вы меня обманули!
– А вы меня!
– Анна Мария, испуганная служанка!
– Господин Траутман, старательный переписчик нот!
– Какая ирония судьбы!
– В самом деле, ну и сцена!
– Кто же из нас был режиссером?
– Никто.
– Никто? Может, всему виной музыка?
– Музыка? Да, скажем так: всему виной музыка!
Паоло стоял рядом с ними и не мог понять, о чем они говорили. Наверное, речь шла об игре, о какой-то шалости. Может, о фантах, гости как раз играли в фанты. Маэстро даже положил руку на плечо госпожи. А затем они вернулись к своим странным играм. Они смеялись и болтали, перебивая друг друга, словно пытались о чем-то вспомнить. Наверное, это было связано с музыкой. Да, именно с музыкой.
Глава 7
Снова заиграла капелла, но комнаты опустели. Музыка Паоло напомнила гостям об опере. Теперь только о ней и говорили. Гости собрались группками в салоне, большинство сняло свои маски.
Однако Лоренцо да Понте не хотел ни с кем беседовать. И тем более об опере. Он съел довольно много рыбы. И выпил большое количество шампанского и бургундского.
С каждым часом его волнение возрастало. Сейчас ему с трудом удавалось сдерживаться.
Игра на валторне произвела на гостей огромное впечатление. Было видно, что они старались подобрать слова, чтобы по достоинству оценить идею хозяина вечера. Далекие звуки напомнили им собственные роли и игру. Гости принялись обсуждать оперу, повторять сцены, даже напевали ноты. Они так волновались, словно только недавно впервые услышали музыку и текст.
Да Понте не мог понять их волнения. Гости вели себя, как шаловливые дети, которым наконец-то позволили играть в запрещенные игры. Некоторые поодиночке гордо ходили по салону и что-то тихо напевали, другие перебивали друг друга своими партиями. Капелле с трудом удавалось перекрывать эту какофонию.
Каким отвратительным это казалось да Понте! Гости поддались очарованию небольшого простого отрывка. Он же ничего из себя не представлял, если не было слов! Без текста «La ci darem…» музыка казалась смешным номером, который сразу же забывали, как только она умолкала! Но все продолжали ее напевать. Как будто не могли выбросить из головы эти ноты или звуки были у них в крови! Да Понте отвернулся от гостей и незаметно вышел на улицу. Ужасно, что вообще нужны актеры и актрисы для того, чтобы поставить его текст на сцене! Конечно, через несколько лет они полностью позабудут слова. Да, они станут напевать про себя музыку, одряхлев от старости и не в состоянии вспомнить ни единого слова!
Где же Иоанна? Да Понте скучал по ней. Он не видел ее больше часа. Может быть, она уже давно ждала его?
Лоренцо решил воспользоваться всеобщим смятением, чтобы поискать Иоанну. Он медленно пошел по коридорам мимо открытых комнат. Слуги как раз убирали со столов и сервировали десерт. Да Понте шел очень тихо, держась поближе к стене, и поднялся по лестнице. Он достал из кармана перчатку и вынул из нее ключ. Аромат пудры окутал его, словно душистое облако. Казалось, что это облако несло его к Иоанне.
Да Понте подошел к двери и осторожно опустил ручку. Дверь поддалась без труда. И верно, Иоанна ждала его! Во всяком случае, девушка стояла у окна и улыбалась, когда Лоренцо вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Иоанна, отлично! Ты ждала меня?
– Молчите, синьор да Понте. Нельзя, чтобы нас услышали.
– Тсс, тсс. Очень тихо. Меня никто не заметил. Я пробрался к тебе незаметно, как кошка. Наконец-то я рядом с тобой. Наконец-то мы вдвоем. Подойди, подойди же ко мне и излечи мужчину от боли, вызванной желанием быть с тобой! Я неспокойно спал по ночам и мечтал лишь о том, чтобы прикоснуться к тебе.
– Но синьор да Понте, не говорите этого!
– Подойди, милая, подойди же. Поцелуй меня. Я хочу почувствовать твои медоточивые уста…
– Синьор да Понте!
– Твои нежные прекрасные губы… Как я хочу их поцеловать…
– Синьор!
– Позволь мне, позволь!
Да Понте подошел к Иоанне и попытался обнять ее. Она все еще сопротивлялась, очень умело отклоняясь назад. Лоренцо попытался схватить ее покрепче, удержать и прижать к себе, крепко прижать это тело к своему. Затем стал медленно расстегивать платье. Его рука опустилась под тонкое кружево, и да Понте почувствовал кожу Иоанны. Пальцы медленно пробирались дальше. Одно плечо было обнажено. Да Понте поцеловал его. Затем его губы повторили очертания шеи. Сейчас упадет платье. Да Понте закрыл глаза и представил, что Иоанна уже была обнажена. Ее грудь, бедра… Лоренцо больше не владел собой. Все зашло слишком далеко – он полностью подчинился своему желанию наконец-то завладеть этим извивающимся и разгоряченным телом…
Одним сильным движением да Понте сорвал с Иоанны платье. Тут же он сам начал раздеваться, снял тяжелые сапоги и этот смешной костюм, который только мешал. Иоанна дрожала. Как прекрасно она дрожала! Такого с ней еще не случалось. Она была возбуждена. Да, Лоренцо чувствовал, как росло ее возбуждение под его настойчивыми руками. Руки стали двигаться быстрее, освобождая их тела от ненужной, мешавшей одежды. Еще одна рубашка, чулки. Прочь… Что случилось? Что с Иоанной? Что она собиралась делать?..
Иоанна закричала. Она закричала что было духу. Да Понте тотчас остановился и замер. Ему еще никогда не приходилось слышать, чтобы женщина так кричала. Это был пронзительный, стремящийся ввысь крик. Долгий и беспрерывный плач. Такой невыносимый, что да Понте даже не осмелился закрыть ей рот. Иоанна кричала снова и снова. Казалось, что она хорошо отрепетировала этот крик. Сейчас она выступала, кричала с закрытыми глазами… И конечно, кто-то начал стучать в дверь. Ворвался Паоло, этот глупый парень. Что он здесь забыл?
Паоло не колебался. Он схватил да Понте и швырнул его одним движением на пол. Затем набросился на него с кулаками. Господи, Лоренцо еще никто так не бил! Этот слуга сошел с ума! Он стучал головой Лоренцо о пол, лупил его кулаками в живот, рвал одежду. Видимо, Паоло собирался прикончить да Понте. Да, этот парень, не задумываясь, покончит с Лоренцо. Здесь, прямо во дворце. Тогда да Понте тоже громко закричал. Но его крик был совсем другим. Это был плач, бессильный, глухой плач! Придет ли кто-нибудь ему на помощь? Дикарь вскочил и схватил да Понте за шиворот, вытащил его из комнаты в коридор и бросил там, словно падаль, которую бросают на съедение бродячим псам. Все тело да Понте болело. Он до сих пор чувствовал на себе удары, из носа текла кровь. Кроме того, шумело в ушах. Шум не утихал, как будто стучали барабаны и кто-то продолжал бить его головой о каменный пол. Джакомо! Только Джакомо мог помочь Лоренцо. Наконец-то он появился в конце коридора в сопровождении толпы зевак. О Боже, неужели все увидят его в таком состоянии? «Уходите, возвращайтесь к своему десерту. Оставьте меня! Оставьте меня в покое!» Да Понте увидел, что Паоло вывел Иоанну из комнаты. Как она выглядела? Что с ней произошло? На ней была только нижняя рубашка, полностью разорванная. Иоанна распустила волосы, и они тусклыми прядями спадали на вспотевшее лицо. Ну нет, это не вина да Понте. Он тут ни при чем. Иоанна сама привела себя в такой вид.
Все молчали. Гости смотрели на эту ужасную, отвратительную сцену. Все подумают, что это он, Лоренцо да Понте, так оскорбил несчастное создание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34