Лучше бы ей его не видеть! Он стоял, сложив руки на груди, взбешенный до предела. Огромный, мрачный, безжалостный и взбешенный! Все ее оправдания, что, дескать, она пришла по просьбе Гейл, потому что та за него беспокоится, казались сейчас просто смешными — из них двоих в опасности был явно не он.
— Просто не верится! — В раздражении он провел рукой по волосам. — «Живи у меня», — Джейк с отвращением передразнил Гейл. — «Тебе там будет спокойно, никто тебя не потревожит». Это называется «не потревожит»! — повторил он, подняв глаза к небу. — Да меня беспокоят с той самой минуты, как я здесь появился. В гостиничном вестибюле в разгар сезона и то спокойнее!
Оттого, что его недовольство было вполне законным и что главным виновником его была она, Фин не стало легче.
— Кто вы, Фин? — Он сердито посмотрел на нее. — Вы похожи на женщину, способную в одиночку разрушить мирную и спокойную жизнь всякого. Вы как будто специально выискиваете людей, желающих, чтобы их оставили в покое, и прилагаете все усилия к тому, чтобы этого не случилось. Это что, входит в перечень услуг, оказываемых «Маленьким народцем», — гарантировать всем нуждающимся в покое его отсутствие?
Его гнев не ослабевал — напротив!
— Забавно вы рассуждаете, — усмехнулась Фин, осторожно отступая от него.
— Забавного тут ничего нет! — сердито возразил Джейк.
Неужели он думает, что ей весело?
— И чего же вы желаете на этот раз? Фин даже прикусила язык, чтобы удержаться от гневной отповеди. Ей вовсе не хотелось сейчас опускаться до вульгарных пререканий с этим человеком, что неизбежно, если она станет отвечать ему в таком же тоне. И кроме того — Фин попыталась взглянуть на все его глазами, — он ведь наткнулся на нее в тот момент, когда она действительно отпирала дверь дома, где он сейчас живет. Вероятно, он вышел через заднюю дверь.
— Мне позвонила Гейл, — сказала она сухо, стараясь, чтобы голос не выдавал ее чувств. — Она боится, что тут могут быть… ну, какие-нибудь сложности.
Джейк прищурился.
— Какие, например?
А вот, скажем, самоубийство! Сейчас, когда Фин снова столкнулась с Джейком, мысль о его самоубийстве показалась ей еще более нелепой. Нужно было настоять, чтобы Гейл вызвала полицию, а не идти самой и вкушать плоды ее чрезмерной заботы о нем. Спасибо, но ей этот наглый и самодовольный тип даром не нужен!
Фин пожала плечами и провела языком по пересохшим губам.
— Кажется, у вас отключили телефон…
— Я сам его отключил.
Это, будь он неладен, она уже сообразила.
— Вы не считаете, что в данном случае это небезопасно?
— Какой такой «данный случай»? Фин не была уверена, что стоит говорить ему правду.
— Коттедж стоит в уединенном месте и…
— Я и без вас знаю, что в уединенном.
Иначе на черта мне сюда приезжать, ответьте, пожалуйста? — взъярился он. — Боже милостивый, но я и здесь не имею возможности выспаться! Утром две незнакомые мне дамочки вламываются ко мне в спальню и бесцеремонно меня будят. А днем, когда я снова прилег, я слышу, как кто-то ломится во все двери и заглядывает в окна, пытаясь…
— Я не заглядывала! — запротестовала Фин, щеки ее пылали от негодования. — Просто Гейл забеспокоилась, обнаружив, что телефон не работает, и попросила меня…
— Что значит, забеспокоилась? — спросил он подозрительно тихо, голос его стал опасно вкрадчивым. — Почему Гейл придала такое значение отключенному телефону, — его глаза превратились в стальные щелки, — что заставила вас проверять дом? Боже мой! — Он заскрежетал зубами, поскольку виноватый румянец на ее щеках подсказал ему ответ. — Боже мой! Я хотел покоя, хотел уединения, хотел, чтобы никто не мешал мне думать. Вместо этого нахожу двух баб с чрезмерно развитым воображением, которые…
— С чрезмерно развитым воображением — одна, — негодующе перебила Фин, решив, что она в последний раз убеждает Джейка, что он ей неинтересен, что, придя сюда, она только выполняла просьбу своей клиентки. — Я же сказала, мистер Денверз, что о вас беспокоилась Гейл, — добавила она холодно. — К сожалению, вы этого не заслуживаете.
Напрасно она думала, что устыдит его.
— К сожалению, — прошипел он, — я не нуждаюсь, чтобы маленькая мисс Благотворительность являлась сюда с проверкой только потому, что я не отметился у Гейл и меня нельзя достать по телефону!
Тварь неблагодарная! Она вообще не обязана была приходить сюда, у нее и без того дел по горло.
— Вы предпочли бы здесь полицейских? Других вариантов у Гейл не было. Джейк недовольно поджал губы.
— Дурочка!
Фин испепелила его взглядом:
— Еще какая!
Зря Гейл о нем беспокоилась, и уж благодарности она не дождется.
К удивлению Фин, его гнев внезапно утих, трудно было представить, что минуту назад он кипел от негодования, — теперь на лице его было грустное недоумение. Когда он заговорил, ей все стало ясно.
— Обо мне уже столько лет никто не беспокоился.
Нет, она ни в коем случае не должна огорчаться только из-за того, что никто не заботится об этом человеке, не волнуется, если он не подходит к телефону. К тому же, как она теперь понимает, звонить он предпочитает сам.
— Не могли бы вы позвонить Гейл и сказать, что все в порядке, а то она уйдет в театр? — попросила Фин и повернулась, чтобы уйти.
— Фин…
Она с опаской посмотрела на него.
— Да?
— Вы что-то забыли.
Он бросил ей связку ключей.
Фин едва сумела поймать их. Она в это время потешалась над собой, осознав, что ждала чего-то от Джейка, когда он ее окликнул.
Неужели она надеялась, что он все-таки поблагодарит ее за визит?
По его лицу Фин поняла, что он угадал ее мысли и смеется над ней!
Ей казалось, что он продолжал смеяться ей вдогонку, пока она шла к своему фургону, держась подчеркнуто прямо, и разворачивала машину, стараясь не смотреть в его сторону. Но она не могла не чувствовать, как пылают ее щеки, так же как не могла не заметить, как он насмешливо салютовал ей, когда она проезжала мимо него.
Руки ее дрожали, ладони были мокрые, пунцовые щеки совсем ее не красили — и нес из-за этого невыносимого субъекта!
«Дядюшка» Гейл может теперь хоть подыхать в тишине и спокойствии — ее это больше не касается.
Когда Фин пришла наконец домой, ее мать и Дэвид пили на кухне чай. Дэвид, судя по всему, тоже только недавно вернулся из офиса. Он возглавлял огромную фирму, занимавшуюся по всему свету операциями с недвижимостью и оставлявшую ему очень мало свободного времени.
Дэвид Маккензи был высоким седовласым мужчиной, на пятнадцать лет старше матери Фин. Когда он познакомился с Дженни, он был вдовцом, своих детей у него не было.
Они пытались это исправить, но после девяти лет совместной жизни поняли, что нужно смириться. Фин чувствовала, что оба тяжело переживают свою бездетность. Ее мать была из тех женщин, которые просто созданы для материнства.
В свои сорок два года Дженни Маккензи была стройной, очень энергичной и такой же маленькой и хрупкой, как ее дочь, только волосы у нее были светлыми и шелковистыми и рассыпались по плечам, зато глаза такие же зеленые, как у Фин.
— Здравствуй, дорогая, — приветствовала она дочь, налив ей чаю. — День был трудный? — спросила она, участливо глядя на хмурую и озабоченную Фин.
Фин почувствовала себя виноватой, потому что озабочена она была своими мыслями. Ей очень хотелось поскорее пойти к себе и взглянуть на фотографии — мама даже не догадывается, что она хранит их. Она покраснела от волнения.
— Нет, просто я…
— Просто она влюблена, — поддразнил ее Дэвид — красивый мужчина, раньше времени поседевший еще десять лет назад. А все из-за того, шутил он, что очень хлопотно быть отчимом Фин. Он, конечно, понимал, что она ему не верит, ей ведь известно, что его отец и младший брат тоже рано поседели. Важно другое — седые волосы делали его особенно привлекательным.
Фин радовалась и гордилась, когда этот добрый и такой замечательный человек появился у них в доме девять лет назад и сказал ей, что он хочет жениться на ее маме, а если она не возражает, будет рад удочерить ее. Еще бы она возражала! День, когда она сменила фамилию на Маккензи и этот человек стал ее отцом, был самым счастливым в жизни Фин.
— Надеешься избавиться от меня, — с улыбкой парировала Фин, присаживаясь к столу.
— Как ты догадалась? — Он нежно взъерошил ее волосы и встал, чтобы пойти принять душ и переодеться. По всему было видно, что слова его нельзя принимать всерьез. — Надо будет предложить ему денег, чтобы поскорее сбыть тебя, только боюсь, он их возьмет. — Послав жене воздушный поцелуй и тихонько насвистывая, он вышел из кухни, и стало слышно, как он поднимается по лестнице.
— Дурачится, ты же понимаешь, — ласково сказала Дженни, видя, что дочь угрюмо смотрит в чашку.
Фин подняла глаза и, заметив, что мать волнуется за нее, постаралась улыбнуться.
— Конечно, понимаю. Я, наверно, просто устала. Почти каждый день возвращаюсь поздно, потому что гоним пьесу.
Говорю, словно оправдываюсь, подумала Фин. Да, Джейк Денверз ее достал.
— Что-то ты такая оживленная сегодня? — Фин вопросительно посмотрела на мать, заметив, как блестят ее глаза. — Может, я вам помешала? — спросила она.
Дженни покачала головой.
— Ну что ты, Дэвид пришел за пять минут до тебя, так что ты ни в чем нам не помешала. Тут другое… Ой, Фин, — воскликнула она взволнованно, — если я сейчас же не скажу тебе, я умру. — Судя по тому, как она сжала руки Фин, это вполне могло произойти.
С тех пор как мать вышла замуж за Дэвида, Фин ни разу не усомнилась, что ей хорошо с ним. Но такой радостной она ее еще не видела.
— Да что же случилось? — Фин ничего не могла понять, но возбуждение Дженни передалось ей.
Прежде чем сказать, мать закрыла кухонную дверь.
— Не надо, чтобы Дэвид нас слышал, — пояснила она, заметив недоумение дочери.
У Дженни и Дэвида никогда не было друг от друга секретов. Это было главное, на чем строились их отношения. Причину Фин знала так же хорошо, как и они: родной отец Фин никогда не понимал, зачем нужно говорить правду, если обманом можно добиться большего.
— Не подумай ничего плохого. — Мать явно была недовольна, и Фин посмеялась над собой. — Ты знаешь, мне кажется, что это наконец свершилось.
Фин вопросительно взглянула на мать, догадываясь, что от нее ждут реакции, но не понимая, о чем вдет речь.
— По-моему, я беременна. Дженни произнесла это так, словно боялась сглазить.
— Мамочка! — Фин так обрадовалась, что вскочила на ноги и сжала мать в объятиях. — Это чудесно! Это просто великолепно! Когда же…
— Подожди, дорогая, полной уверенности у меня еще нет. Не исключено, что у меня всего-навсего «возрастные изменения» или как там говорят, — поморщилась Дженни. — Правда, доктор Эмброуз считает, что анализ все равно сделать надо. Он обещал сразу же сообщить мне о результатах — они будут известны утром. А Дэвиду я не хочу пока говорить потому, что завтра девять лет, как мы поженились, и ты только представь его лицо, когда я за праздничным ужином, при свечах, скажу ему, что он скоро будет отцом!
Фин не сомневалась, что если ее мать беременна, то лучшего подарка к годовщине их свадьбы не придумаешь.
— Фин, я боюсь даже надеяться, — сказала Дженни дрожащим голосом, глаза у нее стали влажными.
Одна только мысль омрачала радость Фин. Мысль о человеке, жившем сейчас в «Роуз-Котидж». О Джейке Денверзе. Если его действительно так зовут, хотя она ему не верит. Она считает, что на самом деле это Джекоб Дэлтон, кинорежиссер, который уехал из Голливуда десять лет назад и о котором, насколько знала Фин, с тех пор ничего не было известно.
Этот человек одним своим присутствием здесь мог разрушить счастье мамы, счастье, которое сейчас словно обновилось.
Или того хуже…
Глава 3
Да, это он. Никаких сомнений быть не может. Человек в «Роуз-Котидж» — Джекоб Дэлтон.
Перед Фин лежали на кровати два журнала десятилетней давности. Бумага пожелтела, но люди на черно-белых фотографиях были легко узнаваемы. В обоих журналах на видном месте помещены сообщения о фильме, который снимал находившийся тогда в зените славы Джекоб Дэлтон. На главные роли были приглашены Анджела Рипли и Пол Холлиуэлл. Жена Джекоба Дэлтона и отец Фин…
Фин запомнила Анджелу красавицей с волосами цвета воронова крыла и темно-синими глазами. Она всех приводила в восхищение. На фотографии Анджела выглядела стройной и элегантной, из тех женщин, чья фигура заставляет мужчин оглядываться. Пол Холлиуэлл был высоким темноволосым англичанином, которого природа с избытком наделила изысканным, чисто английским обаянием, так ценившимся в Голливуде в восьмидесятые годы. На таких мужчин обычно оглядываются женщины.
Рядом с этими яркими звездами стоял на фотографии Джекоб Дэлтон, муж Анджелы и режиссер фильма. Ростом выше Пола, темные волосы коротко подстрижены — потому Фин и сомневалась утром, действительно ли человек в «Роуз-Котидж» Джекоб Дэлтон. В свои двадцать девять лет — именно столько ему должно было быть десять лет назад — это был человек абсолютно опустошенный, которого, если верить фотографии, раздражала скучная необходимость делать рекламу своему новому фильму и которого буквально заставили позировать перед фотоаппаратом, хотя он сам предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте.
Так оно и получилось — через несколько недель. Получилось с ними со всеми. Пол и Анджела ушли из жизни, Джекоб Дэлтон попал в больницу.
Пол и Анджела погибли во время пожара, случившегося в доме Дэлтона в Беверли-Хиллз. Джекоб избежал этой участи только потому, что успел выпрыгнуть в окно, хотя получил ожоги. Ожоги, правда, оказались несерьезными и не оставили следов — Фин убедилась в этом сегодня утром, когда увидела его обнаженным.
Голливуд скорбел о смерти красивой женщины, из исполнительницы детских ролей, какой она была на рубеже 60 — 70-х, превратившейся в 80-е в одну из самых популярных и высокооплачиваемых актрис. Страшная трагедия, унесшая их любимицу, потрясла всех.
Пол Холлиуэлл был звездой хотя и яркой, но пока еще новой, ему еще нужно было доказывать, на что он способен. На родине, в Англии, у него оставались жена и маленькая дочка. Когда Голливуд оправился от шока, только жена Пола и его дочь, казалось, помнили еще, что он тоже погиб во время пожара. Мать Фин была убита горем. Она никак не могла поверить, что ее беспечный и очаровательный муж ушел от нее навсегда.
Фин помнила его улыбчивым человеком, который осыпал ее подарками и часто смеялся, когда у него была работа, и впадал в глубокую меланхолию и не замечал ее в те периоды, когда вынужден был простаивать.
В те полгода, что предшествовали его смерти, Фин почти не видела отца, он снимался в Голливуде, график съемок был таким напряженным, что не оставлял ему времени съездить в Англию. Занятия в школе не давали и Фин с матерью часто наведываться в Америку; по правде сказать, Дженни отказалась ездить туда после первого же раза, ее покоробила неестественность этого мишурного города и его обитателей, Они продолжали жить почти так же, как жили, когда Пол был с ними: он присылал им деньги, Фин ходила в школу, мать была занята в различных благотворительных комитетах, а кроме того, бесплатно работала в местном магазине для бедных. Жизнь была вполне сносной.
Все рухнуло с гибелью Пола Холлиуэлла и Анджелы Рипли.
Оглушенная этим известием, мать Фин настояла на том, чтобы ехать в Америку за телом мужа одной. Пока она выполняла там все необходимые формальности, Фин находилась в семье своей школьной подруги.
Вернулась мать тоже одна, без ожидавшегося печального груза. У нее было совершенно белое лицо, и она находилась в глубокой депрессии. Она похоронила мужа в стране, которая стала его второй родиной, где он жил среди людей, которых, судя по всему, любил. В основном это были женщины: до Дженни дошли слухи о его многочисленных романах — к Голливуде любят посплетничать на эту тему. Десятки женщин! Похоже, ни одна не способна была противостоять роковому обаянию Холлиуэлла!
Вернувшись домой, вдова начала методически уничтожать все свидетельства присутствия Пола в их жизни. Она выбросила все его фотографии, всю одежду, все его вещи. Она с грустью поведала дочери, что обнаружила среди его вещей письмо к ней, которое он не успел отправить и из которого ей стало ясно, что он собирался их бросить. Он очень сожалеет, говорилось в письме, но он полюбил другую женщину и просит развода. «Другой женщиной» — об этом Пол тоже сообщал — была Анджела Рипли.
Фин снова взглянула на журнальные фотографии. Она купила эти журналы еще тогда и сумела утаить их от матери, в ярости уничтожавшей все, что могло напомнить ей о Поле. Улыбающаяся Анджела любящими глазами смотрит на Джекоба и никак не походит на женщину, переживающую бурный роман с человеком, стоящим рядом. Но она была актрисой, и более талантливой, чем ее считали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14