OCR Angelbooks
Аннотация
Как известно, от любви до ненависти один шаг — женщина, которая сделала своей главной целью в жизни месть человеку, погубившему ее отца, неожиданно попадает в сети любви.
Кэрол Мортимер
Обман чувств
ПРЕДИСЛОВИЕ
— Ты пришел позлорадствовать, Кондор? — послышался сердитый голос отца. — Тебе, по-видимому, доставляет патологическое удовольствие наблюдать за предсмертными муками своих жертв.
Девочка спала на широком подоконнике, спрятавшись за тяжелыми оконными шторами в отцовском кабинете, когда в комнату вошли двое. Она убежала сюда от няни, которая пыталась усадить ее за уроки. Ее привезли домой, потому что в закрытой школе, где она училась, вспыхнула эпидемия свинки, которую девочка тоже подхватила. То, что дома ее заставляли делать уроки, казалось ей ужасно несправедливым. Она действительно чувствует себя уже получше, но по-прежнему опасна для окружающих, а это значит, что болезнь еще не миновала. Должно же быть какое-то возмещение за то, что болеешь, решила она и нашла себе убежище там, где няня не додумается ее искать, — в папином кабинете. А потом она незаметно уснула, согретая теплым майским солнцем, лучи которого струились сквозь огромное окно.
Но долго спать не пришлось — она проснулась от сердитого отцовского голоса, который так не вязался с обликом этого обаятельного человека с мягкими манерами.
— Ты сам выбрал этот путь, Говард. — Человек, отвечавший отцу, говорил так тихо, что она едва слышала его, но тем не менее почувствовала какую-то силу в его голосе.
— Можно подумать, у меня был выбор, — прозвучал сердитый голос отца. — Ты же все у меня отобрал, Кондор. И мое дело, и дом и… Господи, ты, кажется, хочешь лишить меня даже гордости, окончательно растоптать, да? Такие, как ты, способны довести человека до чего угодно!
Робкая мысль о том, что надо бы выйти из-за занавесок и таким образом заявить о своем присутствии, мгновенно улетучилась, так же как и возникла. Папе наверняка не понравится, если он узнает, что она стала невольной свидетельницей их беседы. Когда же девочка поняла, что разговор этот не из приятных, ей и вовсе расхотелось вылезать. А то папа совсем расстроится. Несмотря на девятилетний возраст, она сразу поняла, что разговор идет серьезный.
Неужели Челфорд, дом, где она с самого рождения жила, принадлежит кому-то другому? Уж не этому ли незнакомцу, которого она все никак не может разглядеть?
Она попыталась выглянуть, слегка раздвинув темно-красные бархатные портьеры, но, боясь, что ее заметят, не посмела высовываться. Одно она определила безошибочно: от этого человека исходит какая-то неведомая сила!
Внезапно ей показалось, что он, словно почувствовав на себе ее взгляд, шагнул в сторону окна, и девочка испуганно затаилась в своем укрытии. Она с ужасом ждала, что вот-вот чья-то рука схватит ее и без всяких церемоний вытащит на свет Божий. Девочка боялась не няни, которая, конечно, будет ругать ее за то, что она увиливает от занятий, — ее страшил папин гнев. А вызвать его неудовольствие длящее страшнее, чем нянины упреки.
Однако дедушкины часы, стоящие возле стены, громко отсчитывали секунды, никто не пытался вытащить ее из-за шторы, и она снова тихонько задышала.
Опять послышался спокойный голос незнакомца, возражавшего отцу.
— Никто тебе руки не выкручивал, Говард, — бесстрастно произнес незнакомец. — Ты сам все устроил.
— Конечно, сам, — язвительно произнес отец. — Такому, как ты, ничего не стоит заманить в ловушку такого легковерного человека, как я…
— Тебя погубила твоя жадность, — перебил его незнакомец. — А теперь ты готов винить во всем кого угодно, только не себя!
Девочку душила ярость. Как посмел этот человек так разговаривать с отцом, которого она любит больше всех на свете? Ей ужасно захотелось выскочить на середину комнаты, пнуть наглеца и потребовать, чтобы он извинился перед папой, который умнее и прекраснее всех на свете.
Злость еще не успела подавить здравый смысл, когда она услышала отрезвляющий голос отца.
— Единственная моя ошибка в том, что я решил довериться тебе, — горько заметил он. — Убирайся отсюда, Кондор! Слышишь? — неожиданно усталым голосом проговорил он. — Челфорд еще не твой, он станет твоим только тогда, когда все страсти улягутся и юристы подтвердят твои права, а до тех пор тебе не место в моем доме. Убирайся поскорее, Кондор! — Он повысил голос. — И забирай с собой Дженнет.
Дженнет? С какой стати ее мачеха должна уходить с этим отвратительным типом, которого отец, судя по всему, терпеть не может? Все это совершенно не укладывалось в голове.
— Не нужна мне твоя жена, Говард, — угрюмо пробормотал незнакомец. — Дженнет меня никогда не интересовала.
— Что, уже отслужила свое? — насмешливо спросил отец. — Тогда пусть идет, куда хочет.
— Это ваше дело, — бесстрастно произнес мужчина. — Меня интересует только…
— Я знаю, зачем ты явился сюда, Кондор, — взволнованно прервал его отец. — И уже говорил тебе: ты забрал у меня все, но с домом тебе придется подождать. Утешайся пока мыслями о том, как он тебе достался. — Послышался скрип открываемой двери. — Я дважды просил тебя уйти, если мне придется сделать это еще раз, я позвоню в полицию и выставлю тебя силой. Как, думаешь, отреагирует на это пресса?
После этой откровенной угрозы несколько долгих томительных минут тянулась тишина, и девочка вдруг поймала себя на том, что снова затаила дыхание, теперь уже сама не зная почему. Она не поняла и половины из этого невольно подслушанного разговора, но почувствовала накал эмоций в отцовском голосе, когда он потребовал, чтобы человек, которого звали Кондор, немедленно покинул Челфорд.
— Отлично, — примирительно сказал незнакомец. Судя по звуку шагов, он направился к двери, которую отец все еще держал открытой. — Я бы хотел попозже вернуться к нашему разговору, Говард, когда ты будешь в состоянии рассуждать более здраво.
— А я надеюсь, — ответил отец, — что впредь ты будешь держаться подальше от меня и моей семьи!
Наконец мужчина, по всей видимости, вышел, потому что отец с нескрываемым раздражением захлопнул дверь, и комната погрузилась в зловещую тишину, которой, казалось, не будет конца.
Ей хотелось выбежать на середину комнаты, обнять отца и сказать ему, что человек по имени Кондор ей тоже противен и она не хочет, чтобы ее любимый Челфорд перешел в его руки; отец не должен допустить, чтобы этот ужасный тип явился сюда и начал здесь жить! Но если она выбежит, то станет ясно, что она подслушала разговор. Тогда от папиной снисходительности не останется и следа, он, безусловно, очень рассердится.
Нет, надо дождаться, когда отец покинет кабинет, а потом тихонько выскользнуть из комнаты. Приближалось время вечернего чая, и она не могла ждать слишком долго, да и желудок начинал требовательно урчать. Отец в этот час всегда выходил к чаю, который подавали в маленькой гостиной.
Теперь она слышала, как он начал ходить по комнате, потом сел за письменный стол и принялся что-то искать, открывая и захлопывая ящики. Внезапно наступила полная тишина; несколько минут девочка сидела так тихо, что от напряжения и страха заныли ноги.
И вдруг, когда ей уже стало совсем невмоготу, и она подумала, что сейчас задвигается, а потом будь что будет, неожиданно раздался негромкий щелчок и страшный грохот разорвал тишину.
От удивления ноги у нее приросли к полу. А еще через мгновение удивление сменилось ужасом — девочка узнала этот грохот, он был непременным атрибутом папиных «охотничьих сезонов». Но она хорошо знала, что папа никогда не держал дома заряженное ружье, более того, он брал оружие в руки только после того, как убеждался, что оно стоит на предохранителе.
И все же она не сомневалась, что в комнате прозвучал ружейный выстрел.
В коридоре послышались торопливые шаги, дверь кабинета распахнулась, и, судя по голосам, в комнату вбежали няня, голос которой пробудил в девочке смутное чувство вины, дворецкий по имени Сильвестр и экономка миссис Холл. Внезапно голоса стихли… Наверное, они все почувствовали: отец сейчас выговорит им за то, что они вломились в его кабинет без стука.
— Господи! — простонал наконец Сильвестр.
Девочка с удивлением подумала, почему няня не одернет его за богохульство, ее-то она наверняка пристыдила бы. Эта пожилая женщина была няней еще ее отца; и вот теперь, дожив до преклонного возраста, она перенесла свои несколько старомодные моральные устои на юное поколение.
Любопытство было столь велико, что пересилило страх перед выволочкой за исчезновение после ланча. Девочке стало совсем невтерпеж, и она, тихонько выскользнув из своего укрытия, шагнула к папиному письменному столу, к которому были прикованы взгляды присутствующих. Они были так поглощены чем-то, что даже не заметили ее.
То, что девочка увидела возле письменного стола, повергло ее в ужас; кровь отхлынула от лица; она смотрела на все широко раскрытыми глазами и отказывалась верить. Не может быть… Это… Это не ее отец! Там было что-то безобразное, страшное, даже не похожее на человека. И кровь. Господи Боже, всюду кровь. Везде. Ею залита и бледно-голубая рубашка, и клетчатая куртка, которые она видела днем на отце!
Осознав, что это все-таки ее отец, она открыла рот, чтобы закричать, но ни звука не вырвалось из горла. Лишь где-то глубоко внутри все звучал и звучал безмолвный, душераздирающий крик.
Глава 1
— В свое время мне довелось одевать не одну невесту к свадьбе, Ди… — Джоанна уже в который раз заботливо поправила кремовую фату. — Но ты выглядишь просто… просто… — она была не в силах подобрать нужное слово, эта женщина, которая после двух неудачных браков относилась ко всякой романтической чепухе с известной долей цинизма.
— Сказочно! — без колебаний подсказала ей Келли, которая как раз в эту минуту заглянула в комнату и услышала конец разговора.
— Великолепно, — сухо парировала Джоанна, считавшая, что может обойтись без чужой под сказки. — Безусловно, такое платье многим придется по вкусу…
— Оно всем придется по вкусу, — подхватила Диана. Лицо девушки было скрыто под кремовой вуалью, украшенной жемчужными слезинками, которые изящной ниточкой обрамляли ее лоб. — Чарльз будет доволен! — с жаром воскликнула она, сжав ладони немолодой женщины.
— Пусть только попробует быть недовольным, — ворчливо ответила Джоанна. Она все еще возилась с фатой, стараясь распределить сверкающий водопад прозрачной ткани так, чтобы эта спускающаяся до пят великолепная фата не скрывала золотистый поток Дианиных волос. — Из-за этого пятиминутного выхода все последние ночи меня мучили кошмары.
— Ты лучше выйди туда, Ди, — посоветовала Келли, — пока Чарльз совсем не издергался. Его прямо трясет.
— Ничего, пускай трясет, — с некоторым злорадством промолвила Джоанна. — Мне тоже пришлось несладко, когда он приказал уложиться в недельный срок.
Приветливо улыбнувшись помощнице Чарльза Оксли, Диана направилась к двери. На ней было подвенечное атласное платье цвета слоновой кости, и единственным украшением были аккуратные жемчужные слезинки, обрамляющие лоб. Простое строгое платье подчеркивало безупречную грудь, изящную талию и стройные бедра. Свадебный наряд был настоящим шедевром, творением гения.
— О Господи, от волнения я совсем забыла тебе сказать. — Келли заспешила к ней. Она сама была сейчас на удивление хороша в своем золотистом костюме. — Таинственный гость наконец-то прибыл, — заметно волнуясь, сообщила она Диане. — Это Рис Кондор, — в голосе девушки зазвучали торжествующие нотки, она просто ликовала оттого, что ей все удалось разузнать.
Келли не видела, какое впечатление произвели ее слова на подругу, лицо которой было скрыто под мерцающей тканью вуали. Щеки девушки побледнели, зеленые глаза затуманились от воспоминаний, которые она постоянно гнала от себя, во рту пересохло.
— Это отец Криса, — продолжала Келли, не дождавшись от Дианы ответа. — Кристофера Кондора, — пояснила она, — который всю неделю посылал тебе красные розы и порядком надоел.
Диана, судорожно вздохнув, попыталась взять себя в руки. Эта новость повергла ее в шок. Она знала, что когда-нибудь снова встретит его, но надеялась, что эта встреча осуществится в соответствии с ее собственным планом, а не так, как сегодня. Она даже не знала, что ему послали приглашение. А может, и не посылали, может быть, он здесь вовсе не по приглашению, иначе Чарльз наверняка сообщил бы ей о таком важном госте. Нет, Рис Кондор устроил все сам. Он из тех людей, которые добиваются всего, чего захотят. Ему ничего не стоило добиться приглашения на этот вечер.
Келли, так и не дождавшись ответа, умолкла.
— Диана…
— Не задерживай ее, — раздраженно оборвала ее Джоанна. — Я слышу, Чарльз собирает там всех для финального выхода. Бог знает что случится, если Диана опоздает.
— Небеса простят невесте опоздание, — сухо ответила уже вполне овладевшая собой Диана.
Рис Кондор — обыкновенный кичащийся своим богатством мужчина, каких она уже немало перевидала. Он ничего ей не сможет сделать. Совершенно ничего. Ни морально, ни физически.
— Публика сегодня обрыдается, — сказала Джоанна.
Несмотря на свойственный ей цинизм, ее явно растрогала целомудренная красота невесты.
Диана благодарно улыбнулась Джоанне и горделивой походкой вышла из комнаты. Она услышала приглушенный ропот замершего в ожидании зала и заняла свое место, откуда должна была выходить к публике. Как только она ступила на подиум, сработали профессиональные навыки; Диана сразу вошла в роль и медленно — точь-в-точь как учил Чарльз — пошла к высокой сцене, почти не обращая внимания на восхищенные возгласы зрителей. Огромный зал притих при виде невесты, и даже неуемный Чарльз, гениальный создатель свадебного наряда, не нашелся что сказать и просто объявил: «Дивная невеста».
Всю неделю на парижском показе мод Диана демонстрировала «Дивную коллекцию». Потому что таков был ее профессиональный псевдоним — «Дивная».
Этот псевдоним — «Дивная Диана» — они придумали вместе с ее модельером четыре года назад, в самом начале ее карьеры, он здорово тогда помог юной топ-модели. Но по мере того, как Диана успешно поднималась по ступенькам своей карьеры, коллеги и знатоки моды стали называть ее просто Дивная. Эта эксклюзивная коллекция, названная в ее честь, должна была не только закрепить успех Дианы, но и продемонстрировать талант Чарльза как искусного модельера. А свадебный наряд, завершающий недельный показ, должен был стать главным козырем ее, Дианы, и, конечно же, Чарльза.
Судя по ошеломленной публике, которая с восторгом следила за тем, как она медленно ступает по подиуму, желаемый эффект был достигнут.
Но сейчас, в данную минуту, Диану интересовала реакция лишь одного человека, того, что сидел в середине первого ряда, возле самого подиума, между рыжеволосой красавицей и очаровательной блондинкой. Вначале это место пустовало, что само по себе было очень странно, и каждая топ-модель, скользнувшая за кулисы, чтобы переодеться, с удивлением отмечала это. Свободное кресло на парижском показе мод — случай неслыханный. И все же факт был налицо, в конце подиума всем бросалось в глаза это пустовавшее кресло.
Но как уже сообщила Келли, кресло пустовало недолго. Его занял мужчина такого могучего телосложения, что рядом с ним все остальные зрители казались пигмеями.
Это был он, Рис Кондор. Или просто Кондор, как его обычно называли. Хищная птица! Вот уж точно.
Диана знала, что этот цепкий стальной взгляд наблюдает сегодня за ней. Наблюдает без восторга, охватившего остальную публику, скорее с напряженным хищным вниманием. На его резко очерченном лице застыла печать холодного высокомерия.
Вуаль служила Диане отличным шитом, прозрачная ткань позволяла хорошо рассмотреть зал, в то время как никто, и даже этот дьявол с ледяным взглядом, не мог увидеть ее лица. Это было очень кстати. Диане нужно было прийти в себя после сообщения о том, что этот человек появился в зале. Она, конечно, знала, для чего он сюда явился, знала, что рано или поздно это неизбежно должно было случиться. При его-то самолюбии…
Фотографии, на которых она прежде видела его, не давали достаточно верного представления об этом человеке. Они не способны были передать ту энергетику, которая исходила от него, несмотря на то что держался он очень спокойно и уверенно. Великолепно сшитый легкий костюм не мог скрыть какую-то дикую свирепость, которая таилась в его облике, а кремовая рубашка и умело повязанный галстук казались издержками цивилизации, — их нацепили на человека, живущего по своим правилам, а отнюдь не по законам современного общества.
Слегка вьющиеся темные волосы были аккуратно подстрижены, темные брови широко раскинулись над прищуренными серебристо-серыми глазами, которые выделялись на загорелом лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18