Медведь остался на своем месте.
Пораженный всем увиденным, Капитан Блад остолбенело застыл на месте и во все глаза смотрел вслед уходящему. Потом он крикнул:
– Эй, гражданин?!
Неизвестный не обернулся.
– Эй, гражданин! Постойте!!! – закричал укротитель.
Человек продолжал спокойно идти к выходу.
Тогда Капитан Блад бросился вслед за таинственным гражданином. Однако не тут-то было. Сударь несильно толкнул лапой укротителя, и тот кубарем покатился по ступенькам вниз.
5
А спустя пару дней после описанных событий в приморском городке произошел куда более зловещий и необъяснимый случай.
На прибрежном песке недалеко от кромки прибоя ранним утром был обнаружен труп женщины. Внешний вид тела не оставлял никаких сомнений в том, что несчастная погибла насильственной смертью.
Наткнувшиеся на тело пограничники тут же сообщили в горотдел милиции. Пляж, на котором обнаружили убитую, находился за городской чертой и даже в самый сезон был довольно пустынным. Тем более странно, что в непогоду на нем мог оказаться кто-то из отдыхающих, а женщина, судя по обнаруженным у нее документам, была приезжей. Правда, недалеко от пляжа проходила оживленная автотрасса.
– Итак, что по факту убийства Поволокиной? – поинтересовался спустя неделю после происшествия начальник милиции приморского городка у следователя, ведущего дело.
– Ничего нового, товарищ майор, – смущенно ответил тот.
– Значит, «висяк»?
Следователь неопределенно пожал плечами.
– Скорее всего. Никаких концов. Поволокина из Ижевска, 32 года, разведена. К нам приехала по профсоюзной путевке. Жила в пансионате «Приморский». Оставалось ей отдыхать пять дней. Соседка по номеру ничего определенного сказать не смогла. Характеризует Поволокину как довольно нелюдимую женщину. Отмечает, что погибшая любила гулять в одиночестве в уединенных местах.
– Вот и догулялась, – буркнул майор.
– С мужчинами, по словам той же соседки, как будто не встречалась. Хотя кто знает… Словом, обычная отдыхающая гражданка.
– Гражданка! – передразнил майор. – Кто же все-таки ее грохнул… Может, бывший муж?
– Мы сразу же сделали запрос в Ижевск. Муж из города не выезжал. Кстати, прибывшая мать покойной сообщила, что у Поволокиной с бывшим мужем отношения были нормальные. Так что эта версия отпадает.
– Ну а твои предположения?
– Слишком необычен способ убийства. Уж больно зверский. Грудь разорвана, словно ее кромсал мясник, голова почти отделена от тела.
– Кстати, чем ее убили?
– Экспертиза затрудняется ответить.
– Ну и работнички!
– Говорят, что вроде бы острым широким ножом или даже предметом с несколькими лезвиями.
– Я не понимаю, что значит «вроде бы»?! Почему даже такую простую вещь, как выяснение орудия убийства, не могут определить с полной достоверностью?!
– Они говорят, что очень похоже на то, как если бы ее терзал какой-то крупный зверь. Тигр, к примеру, или медведь…
– Что за глупости! Откуда у нас тигры?
– В цирке гастролирует номер с дрессированными медведями.
– Ты хочешь сказать, что один из этих цирковых мишек вырвался на свободу и сожрал курортницу? Кстати, тут мне рассказывали: на днях у них в шапито случилось ЧП. Эти самые медведи вроде как взбунтовались.
– Я в курсе. Ничего особенного там не произошло. Просто звери на короткое время вышли из повиновения. И при этом возникла небольшая паника. Народ у нас нервный. Жертв нет, не считая того, что дрессировщик вывихнул руку при падении со ступенек. Да еще в давке несколько человек получили ушибы. Кстати, звери сразу же успокоились и без всякого насилия вернулись в клетки. Ни одно животное не покинуло пределы цирка. Да и убийство произошло раньше.
– Мало ли что раньше! А если какой-нибудь из зверюг все же вырвался на свободу и наделал дел? Нам, естественно, об этом не сообщили. Решили скрыть.
– Пляж, на котором была найдена убитая, находится в десяти километрах от места, где расположилось шапито. Вряд ли медведь мог забрести так далеко, а потом вернуться, да так, что его никто при этом не видел. Подобные предположения были и у меня, но я тщательно все проверил. Животные из клеток за указанный период не сбегали. Конечно, интересно было бы предположить подобный вариант, тем более что мы бы сразу прогремели на всю страну, но увы… Мишки сидели в своих клетках.
– Ты, я вижу, иронизируешь. Юморист! А есть ли повод для шуток?! По-моему, нет! Тут не до хиханек да хаханек. Убита трудящаяся женщина, мать двоих детей! Не какая-нибудь шалашовка. Если дело зависнет, возможен скандал и оргвыводы. Каково все-таки твое мнение?
– Мне кажется… – Следователь на несколько секунд замолчал, наморщил нос и неуверенно закончил: – Ее убил какой-то маньяк.
– Вот! На тебе!!! Только маньяков недоставало! Ничего подобного в нашем городе еще не случалось, а ведь сюда едут люди со всей страны. Если твое предположение верно и об этом станет известно, ты представляешь, чем все может обернуться! Не поедут к нам люди! Не по-е-дут!!! Скажут: у них маньяк орудует. Какой уж там отдых. А это пахнет не оргвыводами, а кое-чем похуже. Можно и партбилета лишиться. Надеюсь, ты это понимаешь! То-то! Так что ищи, дорогой товарищ, обычного нормального убийцу, а извращенцев нам не надо!
6
Чем больше размышлял о случившемся славный укротитель зверей Габриель Сабатини, тем сильнее его охватывало смятение. Он считал, что знает своих медведей, как самого себя, и вдруг такое…
Конечно, гастроли пришлось досрочно завершить. После досадного инцидента, который тут же стал широко известен, народ в цирк и вовсе перестал ходить. Директор и администратор выражали крайнее неудовольствие: об инциденте к тому же сообщили в руководящие сферы и, хотя все закончилось относительно благополучно, следовало ожидать больших неприятностей.
Впрочем, возможные последствия вовсе не беспокоили укротителя. В конце концов работа всегда найдется. Тем более что подобный случай в практике Капитана Блада был единственным. Арен на его век хватит. В «звезды» он не рвется, а народ требует зрелищ. Другое, совсем другое волновало укротителя. Что это все же за странный человек, который сбил с толку его зверей? Почему он обладает такой силой?
Сразу после того как Сударь свалил его с ног, укротитель, несмотря на острую боль в левой руке, кинулся искать незнакомца, но тот затерялся в возбужденной толпе, да и сам Капитан Блад вовремя опомнился и бросился загонять медведей в клетки. К его удивлению, звери беспрекословно последовали на свои места. С исчезновением странного человека возбуждение у зверей мгновенно прошло. На следующий день, несмотря на некоторую нервозность, царившую в цирковой труппе, он бросил все дела и отправился на поиски. Почти целый день бродил укротитель по городку в надежде встретить незнакомца. Раза три прошелся по набережной, побродил по улицам, зашел в несколько ресторанов и кафе, но, увы, поиски были напрасны.
Кстати, он даже не мог четко вспомнить, во что был одет таинственный гражданин. И только лицо незнакомца стояло перед ним словно на фотографии. Ничем не примечательная физиономия: желтоватые глазки, прямой нос, тонкие, насмешливо изогнутые губы. Обычное лицо, каких миллионы. Кто или что скрывается за ним? Почему он словно магнитом притянул к себе медведей?
Цирковая братия, несмотря на определенную робость перед укротителем, тоже пыталась выяснить, что же произошло. Но на осторожные вопросы он только пожимал плечами и изображал полнейшее недоумение. Даже помощнику не удалось прояснить ситуацию. Да и что Капитан Блад мог объяснить?
Однако какие-то смутные воспоминания, давно забытые рассказы, слышанные в детстве от бабушки, от старых цыган, стали оформляться в неясные пока еще догадки. Вечером он сидел на ступеньках своего вагончика, курил, смотрел на ущербный диск луны и что-то едва слышно бормотал себе под нос по-цыгански. Потом укротитель хлопнул себя по ляжке, поднялся, перекрестился, глядя на луну, и пошел к зверям. Он приблизился к клетке Сударя, который только что поел и теперь огромной темной грудой густого меха лежал на полу.
Медведь увидел хозяина и едва заметно шевельнул ушами. Взгляд маленьких глазок встретился с глазами укротителя, и тому показалось, что он прочел в них насмешливую укоризну.
– Сударь? – позвал укротитель.
Медведь приподнял голову.
– Ты не обижайся на меня, – сказал укротитель по-цыгански, – я же не знал…
Медведь, казалось, понял. Он вздохнул и положил огромную голову на лапы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Из глубины веков, из неведомых запредельных далей приходят они в материальный мир. Все кругом просто и ясно. Причинно-следственные связи четко прослеживаются словно переплетение разноцветных линий на огромной схеме. Все правильно в мире, все логически объяснимо: материализм, базис, надстройка плюс прибавочная стоимость… «Наш паровоз вперед летит…» И вдруг… Все ломается, рушится словно случайно, а может, намеренно, сдвинутое неведомой рукой. И жизнь, казавшаяся такой налаженной и ясной, в один миг превращается в темный бездонный омут, из которого ни за что не выбраться на чистое безопасное мелководье. А будущее, в котором вы видели себя словно в незамутненном зеркале, вдруг исчезает в туманной пелене. Треснуло зеркало, пошло черными извилистыми линиями и раскололось. А жизнь?.. О Боги!..
2
1938 год. Югорск
К началу 1938 года семейство Пантелеевых волею судеб оказалось в маленьком заштатном городишке Югорске. Городок этот, основанный чуть ли не казаками из ермаковской дружины, расположился на той, почти условной, линии, где Уральские горы и леса переходят в бесконечный океан сибирской тайги. И хотя Югорск насчитывал несколько сотен лет своей истории, изменения в нем происходили крайне редко. Конечно, недавние события – революция, гражданская война, социалистическое строительство – коснулись и его, но многовековой уклад довлел над всем. Крепкие одноэтажные дома, сложенные из почти не поддающихся гниению лиственничных бревен, составляли большинство строений города. Несколько церквей, крохотный металлургический заводик, лавки да лабазы – вот и все, на чем мог остановить взгляд приезжий человек. Впрочем, и приезжих здесь случалось едва ли много.
Через месяц после февральских событий 1917 года в Югорске образовался Совет, через месяц после октябрьских – власть перешла в руки большевиков. В девятнадцатом году город захватили колчаковцы, а уж с двадцатого в нем всерьез и надолго установилась Советская власть. Вскоре церкви позакрывали, из нескольких лесных деревушек, расположенных рядом с Югорском, создали колхоз «Светлый путь», а на заводик приехали инженеры из Москвы, чтобы решить, нельзя ли превратить его в гигант черной металлургии.
Но все эти события почти не касались горожан. Повздыхали, конечно, по поводу разорения храмов, поохали, слушая о безобразиях в колхозе «Светлый путь», где в одночасье передохли все коровы, похихикали по поводу перспективы создания в Югорске небывалого завода и снова неторопливо зажили за высокими заборами да тесовыми воротами. Вековая тишина покрывала город невидимым колпаком.
Однако колпак этот оказался не очень прочным, потому что очень скоро стальное колесо перемен докатилось и до этого захолустья.
3
В начале тридцатых годов в городке появились первые ссыльные. Ссыльными в Югорске отродясь никого не удивишь. Да что там не удивишь. Можно сказать, весь городок состоял из потомков этих самых ссыльных. Первые опальные людишки обосновались здесь аж при Борисе Годунове. Еще и теперь любопытствующим показывали остатки ям, в которых сидели боярин Никитка да боярин Анкудинка. Боярин Никитка, кстати, не вынеся сидения в яме, в ней же и скончался, впоследствии, уже посмертно, обретя славу мученика и чудотворца. В городском краеведческом музее можно увидеть цепи, в которых бедовал сей боярин. Потом началось Смутное время, и снова Югорский острог, как он тогда назывался, пополнился новыми опальными. Сиживали здесь поляки Заруцкого и казаки Болотникова, дворовые люди Лжедмитрия и гайдуки Марины Мнишек. А дальше… Очередной правитель исправно поставлял в Югорск новых обитателей. Мятежные стрельцы и пленные шведы при Петре, камердинер светлейшего князя Меншикова, чуть позже много разного народу при Анне Иоанновне и Бироне, потом пугачевцы, польские конфедераты, несколько пленных наполеоновских солдат, пара второстепенных участников Декабрьского восстания, опять поляки, «петрашевцы», снова поляки, народники и, наконец, марксисты разных толков, анархисты и эсеры. Кто только не побывал в Югорске!
«Томился» здесь и кое-кто из тех, чья звезда ярко вспыхнула после октября семнадцатого года.
Большинство ссыльных, если, конечно, они сумели выжить, возвращались рано или поздно на «Большую землю», однако многие пустили корни в Югорске. Среди жителей городка встречались польские, шведские и даже французские фамилии. Конечно, носители их давным-давно обрусели, но нет-нет да и вспоминали с гордостью свою родословную.
Однако в конце двадцать девятого года в Югорске появились такие ссыльные, каких до сей поры здесь не видывали. Однажды в солнечный октябрьский денек после обеда через город проследовала большая колонна худых, изможденных людей, среди которых, кроме мужчин, были женщины и даже дети. Обитатели городка высыпали на улицу и с испуганным любопытством всматривались в черные, донельзя исхудавшие лица, потухшие глаза. Люди, тащившиеся в колонне, представляли собой словно единую, свалявшуюся, грязную, оборванную массу, напоминавшую громадную издыхающую змею, из последних усилий ползущую по пыльной дороге. Колонну охраняли суровые красноармейцы, державшие наперевес винтовки с примкнутыми штыками.
«Раскулаченные…» – прошелестело по рядам югорцев.
– Хлеба… хлеба… – послышалось из колонны.
Сердобольные горожанки кинулись по домам и скоро вернулись с разной снедью, которую, не обращая внимания на грозные окрики конвоя, стали бросать в толпу.
Колонна заключенных проследовала через город и исчезла в тайге, где, как говорили, для них был выстроен лагерь. После ее прохождения на улице осталось лежать несколько бездыханных тел, которые к ночи сволокли на городское кладбище.
С той поры подобные зрелища стали для города обычным делом и уже никого не удивляли.
А вскоре в городок начали прибывать и одиночные ссыльные, точно такие же, какие прибывали сюда на протяжении трехсот лет. Встречались даже те, кто отбывал здесь ссылку еще при царизме.
«И все возвратилось на круги своя…» – заметил по этому поводу бывший священник Спасо-Никольского храма отец Епифан, ныне служивший сторожем при складе валенок, который организовали в помещении оного храма.
Время шло, волна репрессий достигла и самого Югорска. Первой жертвой пал некий Кронборг, преподававший историю в местной восьмилетке, кстати, потомок ссыльного шведа. Несчастный историк был обвинен в шпионаже в пользу Германии. Очень скоро в городке нашлись и другие «шпионы», а также «члены подпольной монархистской организации». Получил «пять по рогам» и престарелый отец Епифан. Сравнительно мягкий приговор, если учесть, что он безбоязненно пророчествовал на всех углах о скором пришествии антихриста.
Югорцы притаились по своим берлогам. Ранее непрерывно ходившие друг к другу в гости, где под водочку и нескончаемые пельмени калякали о том о сем, они теперь носа из дому не показывали. Появление на улице уполномоченного НКВД Козулина вызывало панику, и улица мгновенно пустела. Козулин был свой, местный. «Ивашка с завода». Никто его раньше всерьез-то не принимал. Но вот вступил хлопец в комсомол, отслужил действительную и пошел шагать и шагать вверх. Даже директор завода товарищ Кумов, первая в городе величина, и тот лебезил перед вчерашним Ивашкой.
«Разверзлись хляби небесные, и мрак пал долу», – как изрекал все тот же отец Епифан.
4
Однако врач городской больницы Василий Львович Пантелеев, о котором пойдет наш рассказ, был вовсе не из числа ссыльных. Вместе с семьей он приехал в Югорск если и не по доброй воле, то, во всяком случае, не под конвоем. А дело было так.
Василий Львович, происходивший из потомственных дворян Калужской губернии, с детства мечтал стать медиком. Семейство Пантелеевых, хотя и выводило свой род аж из шестнадцатого века, к веку нынешнему довольно сильно поскудело. Именьице было заложено, перезаложено и наконец продано. Тогдашний глава семейства Лев Львович, большой любитель азартных игр, в молодые годы переехал в Санкт-Петербург и определился по таможенному ведомству. Помогли связи и столбовое дворянство. Чуть позже он женился на купеческой дочке Грибковой, влюбившейся в бравого таможенника без памяти. Купеческая дочка принесла в дом неплохое приданое, и молодые зажили, что называется, душа в душу.
1 2 3 4 5 6 7
Пораженный всем увиденным, Капитан Блад остолбенело застыл на месте и во все глаза смотрел вслед уходящему. Потом он крикнул:
– Эй, гражданин?!
Неизвестный не обернулся.
– Эй, гражданин! Постойте!!! – закричал укротитель.
Человек продолжал спокойно идти к выходу.
Тогда Капитан Блад бросился вслед за таинственным гражданином. Однако не тут-то было. Сударь несильно толкнул лапой укротителя, и тот кубарем покатился по ступенькам вниз.
5
А спустя пару дней после описанных событий в приморском городке произошел куда более зловещий и необъяснимый случай.
На прибрежном песке недалеко от кромки прибоя ранним утром был обнаружен труп женщины. Внешний вид тела не оставлял никаких сомнений в том, что несчастная погибла насильственной смертью.
Наткнувшиеся на тело пограничники тут же сообщили в горотдел милиции. Пляж, на котором обнаружили убитую, находился за городской чертой и даже в самый сезон был довольно пустынным. Тем более странно, что в непогоду на нем мог оказаться кто-то из отдыхающих, а женщина, судя по обнаруженным у нее документам, была приезжей. Правда, недалеко от пляжа проходила оживленная автотрасса.
– Итак, что по факту убийства Поволокиной? – поинтересовался спустя неделю после происшествия начальник милиции приморского городка у следователя, ведущего дело.
– Ничего нового, товарищ майор, – смущенно ответил тот.
– Значит, «висяк»?
Следователь неопределенно пожал плечами.
– Скорее всего. Никаких концов. Поволокина из Ижевска, 32 года, разведена. К нам приехала по профсоюзной путевке. Жила в пансионате «Приморский». Оставалось ей отдыхать пять дней. Соседка по номеру ничего определенного сказать не смогла. Характеризует Поволокину как довольно нелюдимую женщину. Отмечает, что погибшая любила гулять в одиночестве в уединенных местах.
– Вот и догулялась, – буркнул майор.
– С мужчинами, по словам той же соседки, как будто не встречалась. Хотя кто знает… Словом, обычная отдыхающая гражданка.
– Гражданка! – передразнил майор. – Кто же все-таки ее грохнул… Может, бывший муж?
– Мы сразу же сделали запрос в Ижевск. Муж из города не выезжал. Кстати, прибывшая мать покойной сообщила, что у Поволокиной с бывшим мужем отношения были нормальные. Так что эта версия отпадает.
– Ну а твои предположения?
– Слишком необычен способ убийства. Уж больно зверский. Грудь разорвана, словно ее кромсал мясник, голова почти отделена от тела.
– Кстати, чем ее убили?
– Экспертиза затрудняется ответить.
– Ну и работнички!
– Говорят, что вроде бы острым широким ножом или даже предметом с несколькими лезвиями.
– Я не понимаю, что значит «вроде бы»?! Почему даже такую простую вещь, как выяснение орудия убийства, не могут определить с полной достоверностью?!
– Они говорят, что очень похоже на то, как если бы ее терзал какой-то крупный зверь. Тигр, к примеру, или медведь…
– Что за глупости! Откуда у нас тигры?
– В цирке гастролирует номер с дрессированными медведями.
– Ты хочешь сказать, что один из этих цирковых мишек вырвался на свободу и сожрал курортницу? Кстати, тут мне рассказывали: на днях у них в шапито случилось ЧП. Эти самые медведи вроде как взбунтовались.
– Я в курсе. Ничего особенного там не произошло. Просто звери на короткое время вышли из повиновения. И при этом возникла небольшая паника. Народ у нас нервный. Жертв нет, не считая того, что дрессировщик вывихнул руку при падении со ступенек. Да еще в давке несколько человек получили ушибы. Кстати, звери сразу же успокоились и без всякого насилия вернулись в клетки. Ни одно животное не покинуло пределы цирка. Да и убийство произошло раньше.
– Мало ли что раньше! А если какой-нибудь из зверюг все же вырвался на свободу и наделал дел? Нам, естественно, об этом не сообщили. Решили скрыть.
– Пляж, на котором была найдена убитая, находится в десяти километрах от места, где расположилось шапито. Вряд ли медведь мог забрести так далеко, а потом вернуться, да так, что его никто при этом не видел. Подобные предположения были и у меня, но я тщательно все проверил. Животные из клеток за указанный период не сбегали. Конечно, интересно было бы предположить подобный вариант, тем более что мы бы сразу прогремели на всю страну, но увы… Мишки сидели в своих клетках.
– Ты, я вижу, иронизируешь. Юморист! А есть ли повод для шуток?! По-моему, нет! Тут не до хиханек да хаханек. Убита трудящаяся женщина, мать двоих детей! Не какая-нибудь шалашовка. Если дело зависнет, возможен скандал и оргвыводы. Каково все-таки твое мнение?
– Мне кажется… – Следователь на несколько секунд замолчал, наморщил нос и неуверенно закончил: – Ее убил какой-то маньяк.
– Вот! На тебе!!! Только маньяков недоставало! Ничего подобного в нашем городе еще не случалось, а ведь сюда едут люди со всей страны. Если твое предположение верно и об этом станет известно, ты представляешь, чем все может обернуться! Не поедут к нам люди! Не по-е-дут!!! Скажут: у них маньяк орудует. Какой уж там отдых. А это пахнет не оргвыводами, а кое-чем похуже. Можно и партбилета лишиться. Надеюсь, ты это понимаешь! То-то! Так что ищи, дорогой товарищ, обычного нормального убийцу, а извращенцев нам не надо!
6
Чем больше размышлял о случившемся славный укротитель зверей Габриель Сабатини, тем сильнее его охватывало смятение. Он считал, что знает своих медведей, как самого себя, и вдруг такое…
Конечно, гастроли пришлось досрочно завершить. После досадного инцидента, который тут же стал широко известен, народ в цирк и вовсе перестал ходить. Директор и администратор выражали крайнее неудовольствие: об инциденте к тому же сообщили в руководящие сферы и, хотя все закончилось относительно благополучно, следовало ожидать больших неприятностей.
Впрочем, возможные последствия вовсе не беспокоили укротителя. В конце концов работа всегда найдется. Тем более что подобный случай в практике Капитана Блада был единственным. Арен на его век хватит. В «звезды» он не рвется, а народ требует зрелищ. Другое, совсем другое волновало укротителя. Что это все же за странный человек, который сбил с толку его зверей? Почему он обладает такой силой?
Сразу после того как Сударь свалил его с ног, укротитель, несмотря на острую боль в левой руке, кинулся искать незнакомца, но тот затерялся в возбужденной толпе, да и сам Капитан Блад вовремя опомнился и бросился загонять медведей в клетки. К его удивлению, звери беспрекословно последовали на свои места. С исчезновением странного человека возбуждение у зверей мгновенно прошло. На следующий день, несмотря на некоторую нервозность, царившую в цирковой труппе, он бросил все дела и отправился на поиски. Почти целый день бродил укротитель по городку в надежде встретить незнакомца. Раза три прошелся по набережной, побродил по улицам, зашел в несколько ресторанов и кафе, но, увы, поиски были напрасны.
Кстати, он даже не мог четко вспомнить, во что был одет таинственный гражданин. И только лицо незнакомца стояло перед ним словно на фотографии. Ничем не примечательная физиономия: желтоватые глазки, прямой нос, тонкие, насмешливо изогнутые губы. Обычное лицо, каких миллионы. Кто или что скрывается за ним? Почему он словно магнитом притянул к себе медведей?
Цирковая братия, несмотря на определенную робость перед укротителем, тоже пыталась выяснить, что же произошло. Но на осторожные вопросы он только пожимал плечами и изображал полнейшее недоумение. Даже помощнику не удалось прояснить ситуацию. Да и что Капитан Блад мог объяснить?
Однако какие-то смутные воспоминания, давно забытые рассказы, слышанные в детстве от бабушки, от старых цыган, стали оформляться в неясные пока еще догадки. Вечером он сидел на ступеньках своего вагончика, курил, смотрел на ущербный диск луны и что-то едва слышно бормотал себе под нос по-цыгански. Потом укротитель хлопнул себя по ляжке, поднялся, перекрестился, глядя на луну, и пошел к зверям. Он приблизился к клетке Сударя, который только что поел и теперь огромной темной грудой густого меха лежал на полу.
Медведь увидел хозяина и едва заметно шевельнул ушами. Взгляд маленьких глазок встретился с глазами укротителя, и тому показалось, что он прочел в них насмешливую укоризну.
– Сударь? – позвал укротитель.
Медведь приподнял голову.
– Ты не обижайся на меня, – сказал укротитель по-цыгански, – я же не знал…
Медведь, казалось, понял. Он вздохнул и положил огромную голову на лапы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Из глубины веков, из неведомых запредельных далей приходят они в материальный мир. Все кругом просто и ясно. Причинно-следственные связи четко прослеживаются словно переплетение разноцветных линий на огромной схеме. Все правильно в мире, все логически объяснимо: материализм, базис, надстройка плюс прибавочная стоимость… «Наш паровоз вперед летит…» И вдруг… Все ломается, рушится словно случайно, а может, намеренно, сдвинутое неведомой рукой. И жизнь, казавшаяся такой налаженной и ясной, в один миг превращается в темный бездонный омут, из которого ни за что не выбраться на чистое безопасное мелководье. А будущее, в котором вы видели себя словно в незамутненном зеркале, вдруг исчезает в туманной пелене. Треснуло зеркало, пошло черными извилистыми линиями и раскололось. А жизнь?.. О Боги!..
2
1938 год. Югорск
К началу 1938 года семейство Пантелеевых волею судеб оказалось в маленьком заштатном городишке Югорске. Городок этот, основанный чуть ли не казаками из ермаковской дружины, расположился на той, почти условной, линии, где Уральские горы и леса переходят в бесконечный океан сибирской тайги. И хотя Югорск насчитывал несколько сотен лет своей истории, изменения в нем происходили крайне редко. Конечно, недавние события – революция, гражданская война, социалистическое строительство – коснулись и его, но многовековой уклад довлел над всем. Крепкие одноэтажные дома, сложенные из почти не поддающихся гниению лиственничных бревен, составляли большинство строений города. Несколько церквей, крохотный металлургический заводик, лавки да лабазы – вот и все, на чем мог остановить взгляд приезжий человек. Впрочем, и приезжих здесь случалось едва ли много.
Через месяц после февральских событий 1917 года в Югорске образовался Совет, через месяц после октябрьских – власть перешла в руки большевиков. В девятнадцатом году город захватили колчаковцы, а уж с двадцатого в нем всерьез и надолго установилась Советская власть. Вскоре церкви позакрывали, из нескольких лесных деревушек, расположенных рядом с Югорском, создали колхоз «Светлый путь», а на заводик приехали инженеры из Москвы, чтобы решить, нельзя ли превратить его в гигант черной металлургии.
Но все эти события почти не касались горожан. Повздыхали, конечно, по поводу разорения храмов, поохали, слушая о безобразиях в колхозе «Светлый путь», где в одночасье передохли все коровы, похихикали по поводу перспективы создания в Югорске небывалого завода и снова неторопливо зажили за высокими заборами да тесовыми воротами. Вековая тишина покрывала город невидимым колпаком.
Однако колпак этот оказался не очень прочным, потому что очень скоро стальное колесо перемен докатилось и до этого захолустья.
3
В начале тридцатых годов в городке появились первые ссыльные. Ссыльными в Югорске отродясь никого не удивишь. Да что там не удивишь. Можно сказать, весь городок состоял из потомков этих самых ссыльных. Первые опальные людишки обосновались здесь аж при Борисе Годунове. Еще и теперь любопытствующим показывали остатки ям, в которых сидели боярин Никитка да боярин Анкудинка. Боярин Никитка, кстати, не вынеся сидения в яме, в ней же и скончался, впоследствии, уже посмертно, обретя славу мученика и чудотворца. В городском краеведческом музее можно увидеть цепи, в которых бедовал сей боярин. Потом началось Смутное время, и снова Югорский острог, как он тогда назывался, пополнился новыми опальными. Сиживали здесь поляки Заруцкого и казаки Болотникова, дворовые люди Лжедмитрия и гайдуки Марины Мнишек. А дальше… Очередной правитель исправно поставлял в Югорск новых обитателей. Мятежные стрельцы и пленные шведы при Петре, камердинер светлейшего князя Меншикова, чуть позже много разного народу при Анне Иоанновне и Бироне, потом пугачевцы, польские конфедераты, несколько пленных наполеоновских солдат, пара второстепенных участников Декабрьского восстания, опять поляки, «петрашевцы», снова поляки, народники и, наконец, марксисты разных толков, анархисты и эсеры. Кто только не побывал в Югорске!
«Томился» здесь и кое-кто из тех, чья звезда ярко вспыхнула после октября семнадцатого года.
Большинство ссыльных, если, конечно, они сумели выжить, возвращались рано или поздно на «Большую землю», однако многие пустили корни в Югорске. Среди жителей городка встречались польские, шведские и даже французские фамилии. Конечно, носители их давным-давно обрусели, но нет-нет да и вспоминали с гордостью свою родословную.
Однако в конце двадцать девятого года в Югорске появились такие ссыльные, каких до сей поры здесь не видывали. Однажды в солнечный октябрьский денек после обеда через город проследовала большая колонна худых, изможденных людей, среди которых, кроме мужчин, были женщины и даже дети. Обитатели городка высыпали на улицу и с испуганным любопытством всматривались в черные, донельзя исхудавшие лица, потухшие глаза. Люди, тащившиеся в колонне, представляли собой словно единую, свалявшуюся, грязную, оборванную массу, напоминавшую громадную издыхающую змею, из последних усилий ползущую по пыльной дороге. Колонну охраняли суровые красноармейцы, державшие наперевес винтовки с примкнутыми штыками.
«Раскулаченные…» – прошелестело по рядам югорцев.
– Хлеба… хлеба… – послышалось из колонны.
Сердобольные горожанки кинулись по домам и скоро вернулись с разной снедью, которую, не обращая внимания на грозные окрики конвоя, стали бросать в толпу.
Колонна заключенных проследовала через город и исчезла в тайге, где, как говорили, для них был выстроен лагерь. После ее прохождения на улице осталось лежать несколько бездыханных тел, которые к ночи сволокли на городское кладбище.
С той поры подобные зрелища стали для города обычным делом и уже никого не удивляли.
А вскоре в городок начали прибывать и одиночные ссыльные, точно такие же, какие прибывали сюда на протяжении трехсот лет. Встречались даже те, кто отбывал здесь ссылку еще при царизме.
«И все возвратилось на круги своя…» – заметил по этому поводу бывший священник Спасо-Никольского храма отец Епифан, ныне служивший сторожем при складе валенок, который организовали в помещении оного храма.
Время шло, волна репрессий достигла и самого Югорска. Первой жертвой пал некий Кронборг, преподававший историю в местной восьмилетке, кстати, потомок ссыльного шведа. Несчастный историк был обвинен в шпионаже в пользу Германии. Очень скоро в городке нашлись и другие «шпионы», а также «члены подпольной монархистской организации». Получил «пять по рогам» и престарелый отец Епифан. Сравнительно мягкий приговор, если учесть, что он безбоязненно пророчествовал на всех углах о скором пришествии антихриста.
Югорцы притаились по своим берлогам. Ранее непрерывно ходившие друг к другу в гости, где под водочку и нескончаемые пельмени калякали о том о сем, они теперь носа из дому не показывали. Появление на улице уполномоченного НКВД Козулина вызывало панику, и улица мгновенно пустела. Козулин был свой, местный. «Ивашка с завода». Никто его раньше всерьез-то не принимал. Но вот вступил хлопец в комсомол, отслужил действительную и пошел шагать и шагать вверх. Даже директор завода товарищ Кумов, первая в городе величина, и тот лебезил перед вчерашним Ивашкой.
«Разверзлись хляби небесные, и мрак пал долу», – как изрекал все тот же отец Епифан.
4
Однако врач городской больницы Василий Львович Пантелеев, о котором пойдет наш рассказ, был вовсе не из числа ссыльных. Вместе с семьей он приехал в Югорск если и не по доброй воле, то, во всяком случае, не под конвоем. А дело было так.
Василий Львович, происходивший из потомственных дворян Калужской губернии, с детства мечтал стать медиком. Семейство Пантелеевых, хотя и выводило свой род аж из шестнадцатого века, к веку нынешнему довольно сильно поскудело. Именьице было заложено, перезаложено и наконец продано. Тогдашний глава семейства Лев Львович, большой любитель азартных игр, в молодые годы переехал в Санкт-Петербург и определился по таможенному ведомству. Помогли связи и столбовое дворянство. Чуть позже он женился на купеческой дочке Грибковой, влюбившейся в бравого таможенника без памяти. Купеческая дочка принесла в дом неплохое приданое, и молодые зажили, что называется, душа в душу.
1 2 3 4 5 6 7