"Судебно-медицинская экспертиза лиц старческого возраста" - так она называлась "Ого, уважительно подумал Сергей, - занимательное хобби у человека. Только не собираетс ли парень ухайдакать какую-нибудь старуху фарцовщицу, по Достоевскому? Вид у него подходящий, вот только на топор сданной стеклотары может не хватить..."
Между тем парень повернулся к замешкавшемуся Надеждину.
- Что, может, здесь нельзя сидеть? - нагло вопросил он с характерным казацким выговором, глядя Сергею прямо в глаза. - Чё, нельзя опять на Дону-Ивановиче читать? Чи у пана мэнта в мусарне новый Указ прорабатывали - про борьбу с организованным бродяжничеством, га?
- Ас чего ты взял, что я милиционер? - оторопел Надеждин.
- Тю... - парень оскалил ровные белые зубы и брезгливо сплюнул в сторону. - У тебя ж на роже написано. Мент, да к тому же еще интеллектуал из новоявленных Терпеть не могу таких типов.
- Ну а чем же плох интеллектуальный... гм...
милиционер? - полюбопытствовал Надеждин.
- А тем, "что такого гибрида в природе не существует. Интеллектуальный милиционер! - Бродяга вдруг зашелся хохотом и едва не свалился с парапета. - Это то же самое, - выдавил наконец сквозь смех, - что проститутка-девственница.
Теоретически возможно, но противно. Ну нет: или мент, или интеллектуал, среднего не дано.
- Правда? - рассмеялся вместе с ним и Сергей. - А я, если честно, был о себе более высокого мнения...
И туг Сергею и пришла в голову сумасбродна мысль. Он сразу от нее попробовал отказаться, но какой-то чертик в голове шепнул: "Попробуй, а вдруг?" - и Сергей решился:
- Слушай, а не хочешь со мной перекусить на пару? - неожиданно предложил он. - Ну и по стопочке за знакомство, как?
Бродягу такое предложение ошарашило. Он удивленно вскинул брови кверху, но тотчас вернул их обратно:
- Что же, сэр, я готов принять ваше любезное предложение. Только... некоторые финансовые затруднения... э-э... отсутствие фрака...
- Ну... - протянул Сергей. - О чем ты, старый, я угощаю.
- Вот как, - хмыкнул бродяга. - Никогда еще не угощался за счет нашей доблестной милиции - разве что угощение имело вид дубинки на первое, второе и на десерт. Что ж, я готов, - и он проворно спрыгнул с парапета.
- Э! А бутылки?
- А ну их, таскаться... - парень пренебрежительно пнул свою торбу ногой. - Пошли.
Завернули за угол и сразу наткнулись на кооперативное кафе "Теремок". Надеждин здесь никогда не бывал, но выглядело кафе достаточно импозантно.
- Во! Можно здесь, - ткнул пальцем в вывеску бродяга. - Кухня неплохая, только, извини,
если у тебя с "капустой" негусто, то лучше пройти дальше - в "Ромашку". Кстати, меня зовут Алексеем.
- С деньгами у меня нормально, - махнул рукой Надеждин. - Давай здесь. А меня зовут Сергеем.
- Ну, пошли тогда - отметим знакомство.
Пахло в "Теремке" весьма соблазнительно и зал выглядел уютным. Публики негусто - человек десять, все больше парочки. Они заняли столик, и Сергей сделал заказ - по своему усмотрению.
Пока на кухне жарили цыплят табака, пропустили по стопочке. Потом под цыплят еще по две - "Столичной", старой и доброй.
Алексей споро справился со своей порцией, и Надеждин заказал ему еще одну. Алексей без церемоний умял и эту, запил пивом и, удовлетворенно икнув, откинулся в кресле. Затянулся глубоко сигаретой, услужливо предложенной Сергеем, с наслаждением вытянул под столом ноги и, щурясь от сигаретного дыма, процедил сквозь зубы:
- Ну-с, насколько я понимаю, ты раскрутился на этот ужин не только из благотворительных побуждений. Выкладывай, зачем тебе понадобилась душа никчемного бомжа?
- Ну... - замялся Надеждин. - Почти угадал.
Может, я хочу сделать тебе предложение.
- Это в смысле брака между двумя одинокими мужчинами? Я отвечаю холодным презрительным отказом.
- Нет, - рассмеялся Сергей. - Чисто деловое предложение. Ты ведь в армии служил?
- Какой же казак не служит... Служил в морской пехоте, между прочим, и в чине старшего сержанта.
- Вот, - обрадовался Надеждин, - я и подумал...
- Что, - перебил его Алексей, - в дежурные мусора или мелкое доносительство за сдельную плату?
- Зачем так... - деланно обиделся Надеждин. - Я действительно "мусор" как ты нас именуешь, но не совсем обычный. И дело тут даже не в интеллекте. Честно говоря, мне и самому не нравится служба в милиции, а уж подбор тамошних кадров - тем более. Но... Помнишь, когда-то говорили: "В каком полку служить - неважно, лишь бы за дело государево". Я занимаюсь очень серьезным делом, и заметь, из принципиальных, можно сказать, идейных соображений. Я - начальник отдела по борьбе с наркотиками и наделен очень большими полномочиями - ты сам понимаешь, насколько большими...
- Ага! - воскликнул Алексей. - Значит, ты - Надеждин Сергей Юрьевич, по кличке Альпинист, 1960 года рождения, капитан милиции, образование высшее юридическое, женат. Так?
Сергей осторожно поднял стопку и потянул сквозь зубы прозрачную жидкость. Интересный виток складывается.
То, что бомж, представившийся Алексеем, не прост, Надеждин почувствовал сразу, еще на набережной. Крепкое жилистое тело, провокационно выпирающее из линялой тенниски, цепкий взгляд, волевой подбородок, тонкогубый рот с легкой ироничной ухмылкой, казацкий говорок, книжица эта совсем нетрадиционная, общее ощущение ума и силы... Подставка?
Но кто, Бога ради, может знать, что менту в этот час вздумается просто так прошвырнуться по набережной и заговорить с незнакомцем? Сергей и сам час назад не знал, что у него выпадет "окно"
и подходящее настроение. И набережная - вовсе не место его прогулок...
- Слушай, - поинтересовался Надеждин, - а ты, часом, сам не колешься?
- Не курю, не нюхаю и колес не глотаю, - Алексей для убедительности вывернул руки и сунул их под нос Надеждину. - И приводов не имею.
- Тогда откуда такие исчерпывающие сведения о моей скромной персоне?
- Видишь ли, - снисходительно пояснил Алексей, - у меня обширные знакомства в деловых кругах. К примеру, я хорошо знаком с премьер-министром городской канализации, дружу с президентом юго-западной свалки, накоротке со старшим копщиком центрального кладбища. В числе моих знакомых и такие влиятельные люди, как Кеша-сутенер с Марьиной и Юра-Камбала из "Метрополя". И, представь, все мои друзья живо интересуются делами вашей конторы. Ну и я... немного в курсе.
- Здорово, - искренне признал Сергей, - и что еще тебе известно?
- Все говорят, что ты невредный парень, с понятием, но и сука хитрая, себе на уме. Однако мы отвлекаемся от темы. Так ты собираешься предложить мне должность своего зама?
- Вроде этого.
- Рассказывай! - недоверчиво оскалилс Алексей.
- А я и не шучу, - как мог серьезно ответил Сергей.
Это противоречило всем правилам - вот так взять и высветиться перед практически незнакомым человеком. Но разве они существуют на самом деле, эти правила? За столетия выживани в стране с тайной полицией, стране поощряемого наушничества, сексотства и стукачества многие правила - и не правила вовсе, а так, модус вивенди, генетический страх перед откровенностью.
Конечно, есть риск, что в кругах генералов, премьеров и гендиректоров преступного мира станет известно, что пасомый ими начотдела дошел до такой жизни, что вербует бомжей за бутылкой "Столичной" в кооперативном кафе. Риск. Ну и что? Сорвется сейчас, Леха раззвонит - спишем все на сознательную провокацию.
А зацепится - проверим.
Сто раз проверим в деле.
- Круто, - констатировал Алексей и откинулся на спинку кресла. - У вас что, с кадрами совсем зарез?
- Ты никогда не задумывался о службе в уголовном розыске? - вроде проигнорировав вопрос, продолжал Сергей. - Или бомжишь по призванию?
- Задумывался... Отчего же... Нет. Роль остолопа в форме меня никогда не прельщала - армии хватило. Что до сыщика... Теперь другие времена.
А все вы, как и прежде, связаны по рукам и ногам, все если не продается и покупается, то делается по инструкциям тридцать затертого года и правилам имени Лазаря Кагановича. Нет главного, как бы это сказать свободы творчества нет.
- Вот! - обрадованно ткнул пальцем в потолок Надеждин. - Именно! Я хочу предложить тебе творческую работу, которой, увы, не могу заниматься сам.
- Ну, расскажи, расскажи, - иронично прищурился Алексей.
- Знаешь, раньше в Китае, еще в средние века, была в аппарате такая должность: "глаза и уши".
- В НКВД - ГПУ - КГБ это называлось сексот, - уточнил Алексей.
- Да, - не стал спорить Надеждин. - Только сексоты занимались политическим стукачеством, а с другой стороны - в случае необходимости ничего сами сделать не могли, не могли даже принимать самостоятельных решений - у них не было необходимых полномочий. Я же предлагаю нечто принципиально новое, мне нужен тайный агент.
Но! Со всеми полномочиями, с одной стороны, а с другой - свободный художник. Никаких конкретных указаний, никаких инструкций. Сам определяет направления действия. Только цели: прежде всего - каналы доставки наркотиков, порт, все, что вокруг него. Подчинение - только мне. Закрытая связь. Больше в Управлении тебя ни знать, ни видеть никто не будет. И то, что мы вот так случайно встретились, что ни одна собака не вынюхает наш контакт - это ведь как раз такая возможность, которая и нужна. Сечешь? Я сам еще не вполне представляю - как в точности такой агент будет работать. Это, если хочешь, эксперимент.
Но мне не нужны письменные отчеты, рапорты и прочая муть. Только живая информация и нестандартные действия - если необходимо. Ну и... оплата хорошая, на проведение операций, работу с осведомителями будешь тоже получать приличные суммы.
- Да... - почти восхищенно протянул Алексей. - А ты рисковый парень. Это ж надо - подцепить на улице первого встречного и предложить подобное... Хорошо - а если я приму твое предложение, а сам буду работать на два фронта?
Надеждин пожал плечами - парень смотрел в корень.
- Я тебе предлагаю отнюдь не синекуру. Ты должен будешь давать информацию и действовать.
В нашем деле достоверность информации проверяется очень просто, это не шпионские игры двух разведок. Попробуешь вести двойную игру - сразу сгоришь.
- Слушай, закажи еще по сто, - тряхнул головой Алексей. - В горле пересохло от твоих предложений.
Залпом осушил поданные смазливой официанткой дополнительные "сто" и доверительно склонился к Надеждину:
- А что, у меня, между прочим, зрительна память феноменальная.
- Ну! Это заявление свидетельствует, что ты уже малость перебрал, снисходительно отмахнулся Сергей.
- Не веришь? Давай спорнем.
- Давай. А как?
- Я все время сидел вполоборота к залу. Так?
Головой не вертел. А в зале, кроме нас, еще шестнадцать человек. Так?
Надеждин пересчитал посетителей и удивленно подытожил:
- Ровно шестнадцать.
- После нашего прихода никто не заходил.
Заметил?
- Не знаю, - честно признался Надеждин.
- Слабовато, - самодовольно хмыкнул Алексей. - Хочешь, я опишу любого посетителя с ног до головы?
- Хорошо, - кивнул Надеждин. - За нашей спиной сидит парочка. Валяй!
- Значится так, - наморщил лоб Алексей. - Он: лет сорока пяти, был брюнетом... Лоб низкий, покатый. Глаза маленькие, карие... мясистый нос...
Губы сластолюбца, толстые... Двойной подбородок... Одет в серую пару, галстук той же ткани...
Пальцы короткие, жирные... На мизинце левой руки золотой перстень-печатка... Любит баб и выпивку. .. Детей штук трое плюс сахарный диабет.
Она: лет двадцати пяти. Вкус неплохой, но косметика дешевая... Глаза большие, серые... Нос прямой... Рот великоват, но не портит... На подбородке ямочка... Сумочка темно-синяя, в тон платью.
Брошь слева, - Алексей начал стремительно ускоряться. - Браслет на правой руке, туфли новые, сигареты "Президент", в парикмахерской была вчера... Да! Легкий прищур - близорука, но очков не носит. Либо продавщица, либо секретарша.
Все!
Совершенно обалдевший Сергей долго молчал, наконец обрел дар речи:
- Да... От кого унаследовал?
- От папаши, - криво ухмыльнулся Алексей. - Или от прадеда. Он у меня разведкой в Четвертой дивизии, у Иловайского-пятого заведовал.
Ну что - подходящие способности?
- Пожалуй, чересчур... - протянул Сергей, еще раз прокручивая в голове мысль о подставке.
И тут же понял: именно такая мальчишеская самодемонстрация самым категоричным образом перечеркивает подозрения. Профессионал обязательно будет скрывать ключевые способности, если и высветит их, то лишь в деле, только после раскрутки, даст Надеждину лакомый кусочек, чтобы тот сам старался, тянул и радовался своему достижению.
- А все же я без образования, дилетант, можно сказать. Не смущает?
- А я тебя натаскаю, - твердо пообещал Сергей.
- Сдам в ученье одному мастаку. Такой же уникум, как ты, только старый спец, еще тех времен.
- И как долго будет продолжаться "процесс учебы"?
- Месяца три. Все это время будешь получать ученический оклад.
- Да-да-да, что ты там шептал об окладе? Работенка-то грязноватая и не без риска,
- Деньги хорошие, я обещаю. А еще квартира, машина - все за казенный счет. Да что там, - Надеждин махнул рукой досадливо. - Сам бы пошел должность не позволяет. И засвечен я в городе.
- А все же я должен основательно обмозговать.
- Мозгуй, - Надеждин поднялся и достал бумажник. - Вот мой телефон, позвонишь завтра часикам к двадцати. Скажешь "да" -договоримс о встрече, а если "нет" - считай, что никакого разговора не было. Это сто тысяч - чтоб мозговалось легче, но напиваться не советую.
Вечером следующего дня Мелешко позвонил и сказал: "да", а еще через день Надеждин повез его на смотрины к самому Федоту Федотовичу Груберу.
3
Федота Федотовича Грубера, старейшего инспектора в Южанском МУРе, многолетний - со времен расказачивания и аж до времен "борьбы с космополитизмом" - начгормил Ефим Аронович Гольдман характеризовал так: "ходячий антиквариат, отец российских филеров и вообще - редкое мурло".
"Мурло" в лексиконе Гольдмана означало величайшую похвалу, а уж кто-кто, а Ефим Аронович на всякие словопочитания был еще более скуп, чем на деньги.
Свою блистательную карьеру Грубер начал еще в золотые времена "величайшего гения и вождя", но, к чести своей, политикой никогда не занимался и работал исключительно с уголовщиной. Правда, как знать, предложили бы перейти на работу в НКВД - и куда бы делся? Но не предложили, милицейский бог помиловал, пекся всетаки о ценных кадрах.
Дело свое Федот Федотович знал. Был строг, иногда крут, но справедлив. Короче, доработал до положенной пенсии в почете и уважении. И "блатные" уважали и побаивались. Мог бы и еще работать - с места никто не гнал, - да только никак Грубер не мог принять новых веяний. Вот раньше как бывало: мог накрутить срок на полную катушку, а мог и скостить. Только по совести: я к тебе по-людски, и ты не гоношись. А вот как можно скостить или, более того, вообще замять дело за взятку, этого Федот Федотович так и не понял. Не мог брать деньги - и все тут. А такая манера в последние, перестроечные годы в Южане ком утро, мягко говоря, вышла из моды.
А окончательно подкосило старика вот что:
раньше раскрутил дело, передал в прокуратуру - и подследственный сел, и причем на тот срок, который ты ему накрутил. А тут что стало получаться: бился ты, старался, работал, а глянь - суд дело прикрыл, понятно, по какой причине, и твой подопечный как ни в чем не бывало болтается на свободе, да еще тебе и перо в бок сулит. Этого Федот Федотович стерпеть не мог. Плюнул на все и ушел на заслуженный отдых.
Никто и не прогонял, и не удерживал. А в мире компьютеров за помощью к голове Грубера обращались все реже и реже. А тут еще и техника видеокамеры, миниатюрные телепередатчики да подслушивающая аппаратура с дистанционным управлением... Все это не для старика с профессиональным геморроем и больными ногами.
Надеждин знал Грубера еще со студенческих лет. Бывал Федот Федотович в их доме тогда частенько - с отцом Сергея дружили они еще с сороковых послевоенных. И Сергей наведывался к старому детективу: поучиться уму-разуму, да и просто поболтать. А слушать Федота Федотовича было сущее удовольствие.
Обитал Грубер вместе с племянником в дачном поселке, в пригороде. Туда-то и привез Надеждин новоиспеченного детектива Алексея Мелешко.
Старик встретил гостей радушно. Засуетился, за руки потащил в дом, хотя гости не особо и упирались. Тарахтел без умолку:
- Проходите, проходите, вот сюда. Смелей, молодой человек, - это к Алексею. - Вы ж не в синагоге. (Федот Федотович, потомок обрусевших немцев, любил поиграть в домовитого местечкового еврея.) Вот здесь присаживайтесь. А я тут совершенно закис в одиночестве. Вот стоит бочонок винца, собственного производства, еще прошлого урожая, так выпить не с кем.
Грубер исчез где-то в глубине своих апартаментов, но вскоре появился с графином в одной руке и с вазочкой, наполненной чудными персиками, в другой. Выставил из старинного дубового буфета на стол пузатые хрустальные бокалы. Темно-красная струя из графина матово сверкнула и аппетитно застыла в бокалах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39