Ну и пусть, о туловище в горах есть кому позаботиться. Люсьен снял с плеч мешок, вытряс оттуда провизию, превратившуюся после катания на спине в большой комок. Потом положил туда тяжелую голову - слишком достойный трофей, чтобы бросать его падальщикам. Кое-что из еды запихнул в карманы куртки, остальное бросил к трупу.
С кряхтением взвалив мешок на плечи, стражник, чуть пошатываясь под солидным грузом, зашагал дальше. Солнце уже начало свой ежевечерний спуск. Следовало поторопиться, времени на приключения уже не осталось. Добравшись до вожделенной рощи, Люсьен с радостью обнаружил ее пустой.
Свалив с помощью меча несколько молодых сосенок, он заготовил дрова на всю ночь, разжег слабый огонек и позволил себе немного расслабиться. Есть не хотелось. Стражник достал из мешка голову стрекозы и внимательно рассмотрел, пошевелил ослабшими жвалами. Теперь он почти не сомневался, что хищница была вполне разумна, по крайней мере, не глупее пчелы. Она знала, чего хотела, и упорно добивалась своей цели, а потом стала мстить за рану.
- Вот оно что, - вслух подвел Люсьен итог своих размышлений. - Вот почему Иржа хочет все знать о стрекозах. Такая тварь камнем пробьет хитин и смертоносцу... Может, лучше пойти назад, доложить Оку Повелителя?
Нет, не успеть - армия Чивья догонит его в пути. Со вздохом стражник убрал трофей в мешок, подложил его под голову. По скале над ним пробежал зеленый жук-мохоед с руку длинной, пошевелил усами, недовольный дымом.
- Может, все еще и обойдется, - предположил Люсьен. - Голову чивийцам не покажу, отнесу прямо Ирже, если выпустят.
На дороге показался скорпион, долго стоял, глядя на человека. Стражнику это надоело, он выхватил из огня головню, швырнул ее в насекомое, попал по блестящей спине. Смешно выставив вверх клешни, скорпион быстро попятился, потом уполз в кусты.
Люсьен вспомнил Олафа и других чивийцев. А как они проводят ночи в степи, если с ними нет смертоносцев? Деревья там не растут, от кустов много топлива не получишь. Солнце опускалось медленно, а Люсьена все сильнее одолевала усталость. Он сходил к маленькому ручейку, напился, потом подбросил дров в костер и вытянулся рядом.
Привычка никогда не расслабляться до конца помогла ему в течении ночи несколько раз просыпаться, подбрасывать топлива в огонь. Каждый раз Олаф кончиком меча расшвыривал вокруг угольки, чтобы посмотреть на гостей. Все были здесь: и скорпионы, и жуки-могильщики, и даже некрупный паук-бегунец, редкий гость в горах. Стражник особо отметил его про себя - противник непривычный, а значит, опасный.
Утром он долго продолжал лежать, ожидая, пока разбредутся хищники. Тело ныло, оно еще помнило камни обвала, а свежие порезы прошли по незажившим ранам. Наконец кучка заготовленных дров рядом со стражником закончилась, он с кряхтением сел и собрался пойти напиться.
«Кто ты такой?»
Люсьен подскочил, обернулся, слепо нашаривая упавший с колен меч. За его спиной стоял смертоносец, внимательно рассматривая человека. Еще трое восьмилапых приближались по дороге, на спине одного из них сидел человек с натянутым луком, он поглядывал на скалы.
- Я Люсьен из Хажа, - хрипло ответил воин.
«Это не повстанец,» - подтвердил для всех смертоносец. - «Его душа открыта.»
- А что здесь делаешь? - спросил лучник, и тут же спросил опять: - Дикарей видел?
- Я иду... Вы из Чивья? - решил убедиться Люсьен.
- Да, из Чивья, - подтвердил человек. - Пришли порядок навести в ваших горах, раз сами не справляетесь. Так ты видел дикарей?
- Они ушли в скалы, вчера ночью еще были там. Надо подняться там, где завал, я могу показать, - предложил стражник.
«Туда уже пошли,» - остановил его смертоносец. - «Твоя душа все еще открыта. Я вижу, что ты шел, чтобы поговорить с Оком Повелителя. Что ж, садись на меня, твое дело кажется мне важным.»
Люсьен подошел, ловко забрался по услужливо подставленной ноге. Упряжи на смертоносце не было, пришлось лечь, обхватив руками хитин.
- Так ты думаешь, Лорк, не нужно идти дальше? - с сомнением спросил лучник.
«Этот воин никого не встретил,» - ответил паук. - «Дальше дорога пуста до самого Хажа. Возвращаемся.»
- У него открыта душа? - смертоносец, что нес чивийца, побежал рядом с Лорком. Лучник с сожалением на лице снял стрелу с тетивы. - Ты, Люсьен откровенный парень, это хорошо.
- Как тебя зовут? - спросил стражник. Ему не хотелось объяснять, что он не умеет прятать мысли от восьмилапых.
- Валари. Ты знаешь, что случилось с нашим караваном?
«Он знает. Гонцы упоминали человека по имени Люсьен,» - поддержал разговор паук по имени Лорк. - «Я сейчас передам тебе его знание.»
Лучник замолчал, сосредоточенно внимая смертоносцу, который передавал картинки произошедшего человеку. Люсьену стало неприятно - теперь его душа открыта не только паукам, но и людям! В Хаже так делать не принято.
- Ух ты! - поразился Валари. - Агни молодец. Да он всегда был крепким орешком. А Олаф, значит, остался без волос... Он точно погиб, Люсьен? Мог спастись?
- Нет, мог попасть в плен к повстанцам, - предположил стражник.
- Ну, это все равно. Олаф-сотник не из тех, кто станет долго разговаривать с предателями-дикарями. Жаль... Сам Смертоносец Повелитель расстроился. Да, Лорк?
«Не следует обсуждать Повелителя,» - строго сказал паук.
- Значит, они действительно встречались, разговаривали? - Люсьен вспомнил разговор с чивийцем.
- Да, Олаф взлетел быстро и высоко. Но и упал неожиданно... Что же вы не дали каравану хорошей охраны? Хотя, вы не знали, что Гволло погиб, наверное.
«Принцесса находилась на попечении Смертоносца Повелителя,» - опять встрял восьмилапый. - «В его караване - все равно, что у него в гостях. Мирза, как Око Повелителя, должен был защитить ее. На нем позор.»
- Ладно, чего уж теперь Мирзу ругать. Лежит под камнями, червями изъеденный, - вздохнул Валари. - Значит, Люсьен, ты простой стражник? А почему тебя за спасение принцессы не сделали хотя бы десятником?
- Я бывал десятником, - пожал плечами Люсьен. - В карауле или на охотах...
- Что значит «бывал»? Десятником становятся раз и навсегда, по крайней мере в Чивья. А провинился - умер как десятник. Если бы ты спас принцессу нашего города... Она, правда, тяжела, ее бы ты по скалам не утащил. Но если бы спас - получил бы сотника, не меньше. Что у тебя за дело к Оку Повелителя?
«Не расспрашивай его,» - попросил Лорк. - «Даже я не должен бы был знать. Важное дело. Думаю, его следует обсудить не с Оком нашего отряда, а с Оком армии.»
- Армии? - как-то испуганно переспросил Валари. - Люсьен, ты, похоже, никогда не вернешься в Хаж.
«Перестань болтать!» - Лорк вышел из себя, пошевелил жвалами. - «Не тебе решать и не мне!»
Валари обиженно умолк. Он явно не был десятником, судя по тому, как прикрикнул на него Лорк. Люсьен хотел бы порасспрашивать человека о Чивья, но теперь это было бы неудобно. Он прижал покрепче мешок с драгоценным трофеем и устроился поудобнее. Интересно, а Лорк уже знает а стрекозе?
«Знаю,» - ответил его мыслям смертоносец. - «Но никому не расскажу, пока Око Повелителя не примет решение.»
Люсьен вспомнил, как Олаф рассказывал ему о способности скрывать мысли от пауков, понял, что Лорк узнал и об этом, совсем смутился. Что же делать? Уснуть? Или как капризному ребенку начать петь про себя песенки? Стражник начал разглядывать вершины скал, чтобы хоть чем-то отвлечься.
И первое же, что попалось ему на глаза - длинное гибкое тело с зеленоватым отливом, лапы, прижавшие его к трещинам в камнях, прозрачные крылья, раскинутые в стороны. Ищет свою подружку, догадался Люсьен. Хоть бы они не умели читать мыли, эти твари!
Вечером уже другие женщины опять принесли еду и воду. Воины с радостным оживлением схватились за миски, а уже не такой голодный, как прежде, Олаф, смотрел на них с изумлением. Разве в городах люди не живут куда сытнее и богаче? Похоже, этим девятерым очень нравится ютиться в подземной камере с дырой наружу, ничего не иметь, кроме лежака... Странно.
Без аппетита проглотив кашу и мясо, Олаф опять улегся, накрылся теплой курткой. Он опасался, что снова явится Каль, но одноглазый нашел себе какие-то другие дела. Сотник закрыл глаза и старался ни о чем не думать, терпеливо ожидая, пока все уснут. К его удивлению, несколько воинов опять ушли куда-то в подземный лабиринт. Он решил их дождаться, прежде чем что-либо предпринимать, но время шло, четверо, оставшиеся в камере, давно спали, а ничего не происходило.
Олаф решился. Тихо поднялся, на всякий случай переложил сетку и новые, выданные взамен потерянных копья под куртку, постаравшись придать им форму тела. Потом проскользнул на балкон.
На реку опустилась темнота, ни единого огня не пробивалось из многочисленных входов в город Хлоя-табе. Стрекоз не было слышно, но наверняка они дремлют где-то неподалеку, охраняя кладку и личинок. Люди тоже исполняют обязанности часовых, как Олаф успел узнать от Каля. Так что же делать?
Звезд на небе было мало, луна еще не появилась, а может, скрывалась за облаками. Сотник поежился под прохладным ветром, пытаясь найти хоть какой-то выход из своего положения. Пытаться бежать через лабиринт, убивая стражу? Даже при самом удачном развитии событий гибель в степи неизбежна. Искать помощи у речников? Он не знал, где находятся их деревни, да и как им верить после того, что чивиец выяснил?
На реке стояла тишина, это удивило Олафа. Он-то всегда считал, что именно ночью самые ужасные чудища начинают свою охоту. Но только у противоположного берега кто-то шумно плескался, отфыркиваясь, больше никто не нарушал покой. Потом послышался какой-то далекий, заунывный звук.
Гребцы поют - догадался сотник. А что, если... Он посмотрел вниз, в черноту, и отшатнулся. Плавать Олаф умел, научился в степных мелких озерах, образующихся во время сезона дождей и исчезавших потом за несколько дней. Но прыгнуть с такой высоты в эту полную опасностей реку... Потом плыть, преодолевая течение, и знать, что внизу таятся существа, которым достаточно одного движения челюстей, чтобы оставить человека без ноги.
А речники могут еще и не принять на лодку, скинуть обратно в воду. Тогда смерть. Олаф сморщился - люди бравировали перед смертоносцами спокойным отношением к воде, но утонуть сотнику казалось крайне неприятным. Но что ожидает здесь? Завтра выяснится, что он - сотник Повелителя, герой облав на повстанцев. Каль никогда не поверит, что такой человек согласится сразу же предать своих друзей. Не говоря уже о том, что сотник почувствует себя обманутым, да так оно и есть.
Лодка показалась из-за поворота реки. Шлепали по воде весла, пели гребцы, из-за крепких ставней проникали лучики света. Все им ни по чем: смертоносцы, стрекозы, даже люди Фольша - со всеми договорятся. Если завтра из воды выйдут чудовища и пойдут завоевывать мир, речники заключат союз и с ними.
- Душить вас... - одними губами прошептал Олаф.
Однако пора было на что-то решаться, другой лодки не будет. Крошечными шагами сотник добрался до самого края карниза, застыл, балансируя руками. Прыгать в воду с высоты ему еще не доводилось... как же лучше: ногами вниз или головой? Поразмыслив, чивиец предпочел поберечь голову. За это время лодка еще приблизилась, пора.
Глубоко вдохнув, он прыгнул как можно дальше вперед и, чувствуя, как проваливается куда-то сердце, полетел в темноту. Воздух как-то сразу кончился, захотелось вдохнуть, но Олаф ждал встречи с водой. Но ее все не было видно, полет продолжался, а потом закончился таким страшным ударом, что сначала сотник решил, что годил на сухое место.
Его перевернуло животом вверх, Олаф медленно уходил под воду, беспомощно глядя, как пузырьки воздуха выходят у него из носа. Тела он совершенно не чувствовал, разве что тупо ныли пятки.
Потом чивиец почувствовал в носу воду, которая мгновенно заполнила и рот. Не помня себя, он перевернулся, забарахтался, извиваясь всем телом. Один из сапог соскользнул с ноги, и Олаф сразу понял, что их надо было снять заранее. Но теперь на это времени не было, перед глазами уже плыли яркие круги.
Вынырнув, он так громко, с таким спазмом в горле втянул воздух, что кто-то, мирно проплывавший мимо, в ужасе кинулся прочь. Сделав несколько судорожных вдохов, чивиец оглянулся и увидел почти поравнявшуюся с ним лодку. Загребая руками, и пытаясь одновременно стряхнуть с ноги оставшийся сапог, Олаф как мог быстро поплыл к ней.
Однако его подстерегала новая неприятность: он не учел силы течения. Лодка рывками продвигалась вверх по реке, а сотника, стремящегося к ней, сносило все ниже. Олаф слышал, что кто-то плывет рядом, но боялся даже посмотреть в ту сторону. Очень скоро речники оказались выше по течению, чем он, затея грозила закончиться очень скверно.
Олаф заставил себя остановиться. Да, он не рассчитал скорости лодки и течения, надо смириться с поражением. Можно было бы еще попробовать докричаться до речников, но в Хлоя-табе его услышат еще быстрее, чем гребцы. Если уже не услышали - ведь шум от его падения в реку наверняка был оглушительный.
Стараясь не думать о существах, разрезавших воду неподалеку и громко фыркающих в темноте, сотник повернул к берегу. По крайней мере в одном течение ему помогло - снесло гораздо ниже города стрекоз. Еще бы добраться до суши... Олаф устал, руки налились тяжестью, намокшая одежда тянула на дно.
Сзади послышался жутковатый звук, кто-то втянул в себя воздух и застонал, потом с громкими всплесками стал приближаться. Не оглядываясь, чивиец из последних сил заработал конечностями, но едва видимый в темноте берег приближался очень медленно.
Его догоняли. Хищник тяжело, хрипло дышал, громко шлепал чем-то по воде. Он явно был силен, чувствовал себя хозяином в своей стихии. Олаф же напротив, совсем потерял силы и медленно оседал под воду, которая уже захлестывала ему ноздри при каждом гребке. Наконец что-то холодное, скользкое коснулось пяток.
- О-ох!! - воскликнул хищник и с шумом шарахнулся в сторону.
Сотник вдохнул побольше воздуха, рванулся вверх, чтобы поднять лицо над водой. - Помоги!! - О-ох! - повторил незнакомец. - Ты кто?!
- Помоги... - булькнул уже в воду Олаф, отчаянно пытаясь заставить руки шевелиться.
- О-ох... - задумчиво вымолвил пловец, осторожно потрогал сотника. - Тонешь, да?..
Чивиец с удовольствием бы ответил на этот вопрос, но уже не мог. Пловец между тем наконец решился, схватил его за остатки волос и потянул вверх.
- Ты лучше совсем не греби, - хрипло сказал он. - Ногами только помогай.
Вода все равно захлестывала Олафу рот, он пытался прокашляться, но не мог, потому что неведомый спаситель запрокинул ему голову. Пытка, казалось, продолжалась вечность, и всю эту вечность чивиец твердил про себя: никогда больше! Никто не заставит его лезть в реку!
Вода оказалась самым страшным врагом, хуже всех неведомых чудовищ. Они тоже были здесь, скрывались в темноте, нацеливали на людей жала и жвала, но Олаф не мог о них думать. Сейчас он с удовольствием бросился бы обниматься со скорпионом, только бы не умереть от удушья в этой обволакивающей, мерзкой жидкости!
- Вставай! - приказал ему спаситель. - Уже мелко.
Он побрел вперед, шумно раздвигая воду, а Олаф остался, кашляя, икая, стараясь прийти в себя. Потом сообразил, что все еще доступен чудовищам, что остался один, и кинулся догонять человека. На берег они вышли вместе.
- У тебя оружие есть? - тихо спросил пловец. - Тут полно всякой гадости...
- Кин... ик... инжал, - признался Олаф и отыскал провалившееся куда-то в мокрые штаны оружие. - Только он не поможет. Холодно, надо огня.
- Нельзя огня, речники заметят, - проворчал человек, потом схватил Олафа за плечо. - Говори быстро: кто такой? Кинжал дай сюда!
- Не.. ик... идам, - вырвался сотник. - Сам ты кто такой?
- Это ты меня спрашиваешь? - обиделся незнакомец. - Я тебя спас, а ты спрашиваешь?
Поблизости раздался плеск, какая-то тварь выходила на мелководье. Люди, не сговариваясь. Кинулись бежать в темноту, стремясь уйти подальше от реки. По счастью, берег здесь оказался пологий, скоро они на сотню шагов углубились в степь.
- Меня зовут Олаф, - признался сотник, но много о себе решил не сообщать. - Я носильщик из Трофиса, меня стрекоза сюда принесла. Вот, хочу домой, к родителям добраться. Поможешь мне? Темно, страшно...
- Ну, сопли распустил! - осудил его спаситель. - Стрекоза... Это каких же размеров твоя стрекоза, интересно? Я тебя до берега еле доволок. Так что ври меньше, целее будешь. Меня зови Стас.
- Ты как в реку попал, Стас? - Олафа била мелкая дрожь, то ли от пережитого, то ли от холода. - Спасибо тебе.
- То-то же, спасибо... - проворчал Стас. - Кинжал дай мне, я, если что, обоим помогу. А в реке я оказался по таким делам, которые тебя не касаются.



Олаф, пересилив себя, отдал в сильную руку оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30