А то нам как бы потом тут не пришлось загорать".
А Юрка плечами пожимает, мол, сам не знаю, кто это такие.
Я тогда кричу: "Ах мазурики проклятые! Ну я вам сейчас устрою концерт! - Я не смотрю, что их много. - Я вам вот сейчас пошарюсь - так пошарюсь, что век помнить будете. Ишь, ухари нашлись, машину нельзя без догляда нигде поставить!"
А Юрка на них уставился и смотрит эдак внимательно.
"Чего выставился? - толкаю я его в бок. - Не видишь, чего творят. Надо ребяток малость подучить, а не стоять".
А Юрка не то побледнел, не то покраснел, да тихо мне шепчет: "Ты знаешь, а ведь это представители иной цивилизации".
"Вот поотвинтят все у ракеты, тогда будет тебе иная цивилизация".
"Да точно же! В этом квадрате давно замечались странные сигналы и даже предположение было, что здесь находится цивилизация неземного происхождения. До нас сюда еще никто не добирался".
"Ну и что с того?"
"А то, что мы с тобой первыми столкнулись с этой цивилизацией. Ты представляешь! Первые! Мне просто даже не верится. Ты только веди маленько себя поскромней, да не ругайся, если что".
Пока мы с Юркой переговаривались по вопросу, как нам себя вести в такой вот неожиданной ситуации, гляжу, бегут они к нам.
Я про себя думаю: "Не было бы несчастья, так и счастья бы не привалило".
Сами представляете, торжественная минута встречи представителей двух различных цивилизаций вот-вот наступит. Волнительный, ничего не скажешь, момент.
"Ну, - думаю, - речи и аплодисменты - это все будет потом, первое, что догадался сделать - улыбочку соответственную приготовил и слова, что в школе учил, подбираю. Ну навроде тех: "Гутен морген" и "Ауфвидерзеен".
Хотел рукой эдак приветливо помахать - да руки заняты- в одной руке держу утку, в другой - зайца.
Стою и думаю, как я им представляться буду. Так мол, и так, наше, мол, вашим с кисточкой. Тракторист Иван Петрович Печенкин приветствует вас сердечно и нерушимо.
Юрка говорит мне: "Надави на кнопку, что на груди.
Это автоматический переводчик - любой язык может перевести".
Подбегают эти марсианцы к нам все ближе, ближе.
Гляжу, вроде бы на нас, людей похожи, только бегут с некоторым прискоком, ноги у них длинней малость, чем у нас. Вижу еще, что уши у них больше.
А так в целом люди как люди.
Стоим мы с Юркой, улыбаемся и никакой беды не чуем. От радости, что ли, обалдели?
Подбежали они к нам, фотоаппараты на нас наставили. Фотографируют. Корреспонденты, значит, для газеты снимок.
Ну что, это дело неплохое, свою физиономию в газете увидеть - меня ж в нашей газете еще ни разу не пропечатали. Всех передовиков по два раза прошли, а на меня бумаги не хватает.
Не хватает в районе - хватит в ином мире.
Пощелкали они фотоаппаратами.
Еще немного и качать нас кинутся.
Только вижу я, уж больно у них физиономии злые.
Думаю, может быть, так у них природа устроена - все не как у нас, а наоборот - когда радуются, то оскаляются.
И наоборот.
А в наушниках слова: "Ага, подлецы, попались! Долго мы за вами охотились".
Вот тебе и на. Они, оказывается, тоже охотились.
Только мы за зверями, а они за нами.
"Юрк, - спрашиваю, - что-то они совсем не то буровят. Тут никакой радостью встреч не пахнет. Тут, я гляжу, как бы не отлупили".
В самом деле, уж не до цветов и не до аплодисментов.
А в наушниках снова: "Ах такие-перетакие! Сколько не хитрили, а все-таки попались. У-у, браконьеры несчастные! А главное, улики в руках".
- Прямо так матюгом и загибают?
- Ну да, прямо так, нисколько не вру.
Хотели мы деру задать, а они нас обступили со всех сторон, вот попробуй и убежи.
Вот так встреча!
Форма же на них будто бы на нашу милиционерскую смахивает, только из черной блескучей кожи - и пиджак и галифе, и сапоги - все под одно.
Фуражки на них тоже кожаные, на вид такие, как у генерала де Голля это я точно запомнил, когда по телевизору его показывали.
Вот такие выходят пироги с котятами.
Что остается нам делать, остается только улыбаться.
"Здравствуйте, товарищи иноземцы-марсианцы! - кричим мы. - Братский привет от представителей Земли!"
Только в наушниках по-прежнему злые слова.
Это говорит самый старший из них, усатый: "Ты смотри, еще издеваются. Попались на месте преступления, а еще комедию ломают. Ну да недолго вам осталось веселиться. Мы сейчас вам покажем "Здравствуйте".
Чувствую - попали на поминки, а не на именины.
"В чем дело?" - снова Юрку спрашиваю.
А он подрастерялся и не знает, что сказать.
А те между собой погыркотали, а затем старший выходит и говорит: "Именем закона вы арестованы за незаконный отстрел ценных диких животных в государственном заповеднике Будой-Буро".
Вот тебе и на. Называется, поохотились.
Не успели мы слова в оправдание сказать, как на руки нам щелк наручники.
"Стойте! - закричали мы с Юркой в один голос. - Стойте, что вы делаете. Мы не браконьеры, вы ошибаетесь, мы люди с другой Галактики, мы пришельцы с других миров".
"Знаем, знаем, - отвечают, - какие вы пришельцы. Это не первый ваш маскарад. Кто-кто, а уж эти барбарисовцы на выдумки богаты. Все вы, как к нам на незаконную охоту лететь, так маскарад устраиваете".
"Да никакие мы не барбарисовцы, а люди с Земли, с Солнечной системы!"
Да поди ты им объясни.
"Иди-иди", - толкнули нас в загривок и втолкали в свой вертолет.
И вот на этом самом вертолете привезли они нас в какой-то город. Какой город-то? Да откуда я знаю. Привезли, как котов в мешке. Добычу, само собой, а также ружья - отобрали. Скафандры, слава богу, не сняли, а то что, в одних плавках бы остались.
Привезли, посадили в кутузку.
Веселая, одним словом, вышла история.
"Хорошо, - думаю, - если дело 15 сутками кончится. А если срок припаяют?"
А Юрка свое: "Нет, тут какое-то недоразумение, тут какое-то недоразумение. Нужно только иметь выдержку".
А я и говорю: "Я им покажу выдержку, пусть только кто заявится, глаза выдеру, хоть руки в наручниках".
А он стал меня уговаривать, дескать, не шуми, не вызывай осложнений. Дело должно выясниться. Просто они нас не за тех приняли. Но если мы проявим несдержанность, мы можем таких дров наломать...
Ну и я его послушался.
Сидим в кутузке.
Жрать два раза в день приносят.
Холодец какой-то сладкий и больше ничего.
Даже кусочка хлеба не дают. И такая это, скажу вам, гадость, этот холодец, хоть голодовку объявляй.
Сижу я и думаю: "И на кой черт мы сели на эту проклятую планету. Мало того, что ободрались, да еще в такую историю втрескались. Хуже ничего и придумать нельзя".
И такая меня тоска взяла. В самом деле, сидим в тюряжке, как граф Монте-Кристо.
Сидел я, сидел да запел песню: "По диким степям Забайкалья".
И так мне себя стало жалко, прямо слезы закапали с глаз.
Думаю себе: "Ах маманя-маманя, да зачем ты меня на белый свет народила, чтобы я тут, невесть где сгинул ни за что".
Только недолго я кручинился. Меня тоска очень-то не берет, Я сам на кого угодно тоску нагоню.
Вот так мы и отсидели два дня.
На третий день вызывают нас к следователю.
Сидит боров мордастый, своими длинными ушами водит.
Смотрит он на нас и ехидно эдак улыбается.
"Как дела, товарищи-браконьеры?" - спрашивает.
А мы ему: "Да помилуй бог, очнись-перекрестись. Сколько раз про это дело говорить можно. С какой стати браконьеры? Мы посланцы из Солнечной системы. Вы нас должны с хлебом-солью встречать. А вы нас в кутузку.
У нас мотор отказал, вот потому-то и сели мы к вам. А зайцев убили потому, что помирали с голодухи - три дня летели, не жрали - в пыльную бурю попали".
А он нам ехидненько: "Вы нам уши не стригите. Мы тоже не лыком шитые. Нас так это просто разными сказочками не проведешь. Только вот за незаконную охоту будете отвечать по закону".
"Во - баран! - говорю я Юрке. - Хоть ты объясни ему. Ты как-никак в институте обучался".
"Правда, - говорит Юрка, - мы посланцы из Солнечной системы".
"А меня это не интересует, - отвечает он. - Меня интересует лишь то, что вы нарушили закон, занимаясь незаконным отстрелом очень редких и очень дорогих зверей в государственном заповеднике. А сказки можете мне яе рассказывать. Я давно уже вышел из детского возраста, и сказки меня мало интересуют. Если же говорить о ваших противозаконных действиях, то согласно уголовного кодекса вам грозит заключение сроком от 5 до 10 дет".
- Правда, что ли?
- Да, так нам и говорит, зверь.
Сказал нам так, а я прямо тут же и взбесился, кричу: яет, мол, дорогой товарищ-гражданин, ты наш разлюбезный следователь, что-что, а вот срок ты нам не пришьешь.
Ты не думай, что мы такие лопоухие, что нас можно так просто на испуг взять. Мы объявляем вам голодовку и отказываемся отвечать на все ваши вопросы.
Вот так и сказал.
А он смеется.
Да какой к черту смех? Какой может смех?
- Это он точно вас на испуг брал!
- И я про то же говорю. Прилетели, так будьте любезны встретить со цветами, с хлебом-солью. Как-никак, контакт миров.
Смеется, гад, и хоть бы что.
Тут я снова вскакиваю и говорю: "Я требую прекратить это безобразие, мы вам не клоуны. Нечего смеяться и строить эти гадские ухмылочки. Я требую, чтобы о нашем аресте сообщили нашему посольству".
"Да какое же тут может быть наше посольство? - шепчет Юрка. - Тут такого и близко нет".
"Ну а раз нашего нет, так какое-нибудь другое поблизости есть. Ты ж кино "ЧП" смотрел? Смотрел. Что, на них, что ли, власти здесь никакой нет? Что хотят, выходит, то и делают?"
"Да нет тут поблизости ничего похожего".
"Тогда пусть сообщат своему правительству. И не маринуют пускай здесь нас".
И уже следователю заявляю: "Сообщите своему правительству о том, что мы заявляем протест".
"Да уж кое-куда сообщим", - ухмыляется.
"Вот, вот, сообщите, сообщите!" "Да уж будьте спокойны. И первым делом сообщим в ваше Барбарисовское посольство. Пусть порадуются, как мы тут вас застукали. Нам-то что - это вы свою страну позорите. Только повторяю, от ответственности вам не уйти и судить вас будут у нас и по нашим законам. Что же касается всяких там ваших угроз, то предупреждаю вас в последний раз: хулиганства не потерплю. Будете булгачить, только вам хуже будет".
И все это так ласково говорит, будто кусок вареньем намазывает, а сам недобрыми глазами зыркает.
Тут мы ему ничего больше говорить не стали и потому, что дали зарок не отвечать ему, да и потому, что видим; говорить с ним совершенно бесполезно.
Сидим и молчим. Делать нам больше нечего, как сидеть да ждать, куда судьба нас вынесет.
Только трах-бах, в ту же ночь, в третьем часу будят, Мы прямо перепугались - что еще за фокусы? Глаза продрали, видим, охрана так мило улыбается, что подумали мы, уж не хотят ли они нам сюрприз какой преподнести.
А оно и точно так оказалось.
Сюрприз нас ждал.
"Выходите", - ласково говорят они.
Прямо так это ласково, что дальше-то и некуда.
"Гляди-ка, - говорю я Юрке, - такими кавалерами стали, а вчера еще взашей тыкали. Только я их что-то совсем не пойму, что у них на уме. Или правда, что другая цивилизация, так все шиворот-навыворот.
И повели они нас длинным коридором.
Заводят в огромный зал, а там народу ихнего видимоневидимо. Все на нас смотрят, глаза горят, между собой что-то перешептываются. Ну чисто в зоопарке.
И вдруг все, раз, и стихло, и выходит к наги из этой толпы важный такой генерал, не генерал, а прямо целый туз. К нам подходит, свою сивую голову низко перед нами склоняет да и говорит нам провинившимся голосом: "Извините нас, ребятки, очень уж извините. Ошибка у нас произошла. Мы вас по недоразумению за соседских браконьеров приняли. А вы-то в самом деле оказались посланцами из другой цивилизации. Тысячи извинений, тысячи извинений".
Ну мы люди не гордые, видим такое дело, извинили их, ву а они тут же нас в самолет да в свою столицу.
- Ну а как с тем следователем стало дело?
- А ему после этого по шапке дали.
Так он потом за нами вдогонку: простите, братцы, то да се. Чуть ли не на коленях полозит перед нами - хочет нас разжалобить.
Да только нам не до него. Мы на него даже и не; поглядели.
Привезли нас в столицу, в распрекрасный город. Поселили в самом центре в роскошном дворце.
Тут у нас голова прямо кругом пошла. Что ни день, то приемы, встречи, званые обеды, улыбки, цветы, рукопожатия, пресс-конференции.
Про фотографии в журналах и газетах я молчу. Их столько, хоть три комнаты обклеивай.
А какие нам богатые подарки дарят. Прямо складывать не знаем куда.
Вот как жизнь наша переменилась.
Президент ихний, такой щупленький старичок, тоже в честь нас прием устроил: подвезли его к нам на колясочке, он нам руки пожал, пару приветственных слов прошепелявил.
А его секретарь здесь же нам вот эти медали повесил.
Вот эти самые.
И все бы ничего. Да надо же случиться такой беде - не беда, прямо целый пожар: втюрилась в меня внучка этого самого президента. Люблю и все. И больше нет у нее никаких слов.
Конечно, удивительного тут я ничего не вижу - парень я видный - не одна девчонка по мне засохла в свое время.
Да и сейчас.
И звать эту президентову внучку Люсей. Так ничего себе, все у ней на месте. Не то что иная там мордоворот или стиральная доска. Такая же длинноногая, как и все.
А я в длинноногих толк знаю.
Ну я парень не промах - любит, это хорошо.
А Юрка меня одергивать стал: как, мол, у тебя все это быстро. Раз, и в сани. Смотри, как бы чего не вышло.
А я ему отвечаю: "А чего смотреть-то? Сам-то ты что говорил, вспомни. Мне, мол, с другой цивилизации надо. Вот она и цивилизация другая. Или, может, не такая, какую хотел. Ну смотри, твое дело".
Гляжу парень заробел.
А я не из робких. А чего теряться? Главное, лови момент!
Тем более, она на меня так и виснет.
Конечно, я особо никаких расчетов не строю, но подружить немножко можно.
А она, девка, чую: в меня крепко вцепилась. И главное, клонит дело к женитьбе.
Покрутил-повертел я головой и думаю: "А! Была не была, женюсь".
И то еще интересно: вот, думаю, удивлю народ в деревне, когда заявлюсь после свадьбы домой. Все от удивления так и покатятся - это же надо, Ванька Печенкин откуда невесту привез.
"Ладно, - говорю, - я не против".
Только думаю, надо у какого-нибудь врача знакомого проконсультироваться - не будет ли мне никакого вреда от этой женитьбы. Вдруг во вред.
Знакомый врач, тамошний, мне и говорит; да нет, вреда не будет. Только вам необходимо учесть одно обстоятельство. Невесте нельзя ехать на Землю.
"Да это-то почему?" "Да воздух там у вас не такой, неподходящий. Она им отравиться может".
"Как так? - спрашиваю, - я-то же дышу, живой".
"А нашим людям нельзя вашим воздухом дышать. Он губительный для организма нашей цивилизации".
Вот это да. Тут-то я и взадпятки.
Оно, конечно, и жениться можно, но и навечно оставаться там мало резону. Везти ее домой тоже бессмысленно - она у нас только в скафандре может ходить.
Да, только в скафандре. Без скафандра уже нельзя. Только что же это мне за жена - в постель и в скафандре.
"Нет, - думаю, - такая мне жена не нужна. Как же это так?" Тут у меня и интерес к ней весь испарился.
Скучно даже стало.
А она, видит, что я заскучал, да и спрашивает, в чем, мол, дело.
"Так как же, - говорю, - больно жизнь у нас с тобой предстоит интересная".
"А ничего, - говорит, - у нас останешься и будешь здесь жить".
Вот так-то дело вышло.
Я было туда, я было сюда - а никуда.
А она свою линию гнет и баста.
Говорит: "Вдруг у нас ребенок будет?"
"Да с чего?"
"Как это с чего?"
Делать -нечего, наряжаюсь в свадебный костюм, под ручку и в загс.
А голова работает, как в кино: тук-тук, тук-тук, туктук, как смыться-то?
Только впереди корреспонденты, а позади толпа, выскочить-то некуда. Шум, значит, гам. Как же, президентская внучка замуж выходит.
Только к загсу подходим, а я ей и говорю: "Люсь, а при мне ведь паспорта нет".
"Как нет? А где же он?"
"Да я его в ракете позабыл". Вру, конечно.
А она мне: "Вот беда! Ну да ладно и без паспорта как-нибудь дело уладим".
"Да нет, - отвечаю, - я без паспорта не могу. У нас на Земле так заведено: как зарегистрировались, так печать ставят в паспорт. А без печати-то брак недействительный".
Это малость на нее подействовало.
Но вывернулась: "А мы сейчас Кукарекуса (это брат ее) пошлем, он тебе его и привезет. Ты только скажи, где он там у тебя лежит?"
"Да он не найдет!"
"Так поехали вместе".
"Ну уж, куда там! Ты все свои кружева помнешь и прическу порастрепешь. Тогда какой может быть загс. Я вот Юрку возьму, мы с ним мигом туда и обратно",
"Только, Ваня, не задерживайся".
Скок в машину и к ракете нашей.
Ее к тому времени тоже в столицу доставили.
Примчались к ракете своей, мигом в нее забрались, жмем что есть силы на стартер, даем сколько есть газу - и поминай, как нас звали.
Ну а они, наверное, в чем дело сразу-то и не поняли.
А потом вдогонку.
Да только нас сам черт теперь не догонит.
Летим. Я даже песню от удовольствия запел. Так легко и просторно стало у меня на душе.
Уже далеко от планеты отлетели.
Тут-то я только и вспомнил - подарки-то мы в спешке позабыли все подчистую.
1 2 3