Найл отпрянул, и челюсти с длинными, в палец, зубами звонко захлопнулись у него перед лицом.
— Тихо, тихо... — правитель снова протянул руку, и снова был вынужден отскочить, уворачиваясь от зубастой пасти. Найл, попытался обойти постель кругом, но внимательный взгляд немигающих глаз сопровождал его повсюду. Правитель остановился и притопнул ногой: — Уйди отсюда!
В ответ змея ринулась в атаку. Она наполовину сползла с постели, стремясь дотянуться до врага, кидалась на него справа и слева, пока не загнала в угол. Найл готов был поклясться, что пасть ползучей твари расплылась в чисто человеческой улыбке.
Бросок! Шарахнувшийся назад Посланник прошел сквозь стену и упал груду грязного белья. По комнате передвигались два высоких голубых кокона — и в результате их деятельности белье оказалось запихнуто в плетеные корзины.
Найл поднялся на ноги, задумчиво посмотрел на стену, отделяющую его от комнаты брата. Наверное, он мог пройти сквозь нее еще раз... Но не ждала ли там засада? К тому же, все увиденное требует осмысления. К схватке с непонятно откуда взявшейся змеей он был не готов.
Правитель прошел в свою комнату, остановился, созерцая свое тело, но не зная, как с ним поступать. Потом наклонился, положил руки на грудь...
Внезапно он ощутил острый приступ удушья, сделал глубокий вдох, закашлялся, сел в постели. На мгновение изумился странной тишине — но тут в груди гулко ударило сердце, раз, и еще раз, и часто-часто забилось, словно не в силах прийти в норму, после долгой пробежки.
—Ты жив, Посланник Богини, — с облегчением вздохнул Дравиг.
—Да, — Найл упреждающе вскинул руку, удерживая паука, а сам все не мог отдышаться, чтобы продолжить разговор.
Хранители мертвых, не дожидаясь разрешения, удалились, причем ушли через окно, ловко пробежавшись по стене до земли.
—Там какая-то змея, Дравиг! — наконец-то выдохнул правитель.
—Очень может быть, Посланник, — согласился паук. — Вы впервые оказались на одном уровне.
Обычный здоровый организм настолько могуч для обитателей сумеречного мира, что совершенно не замечает их существования. Сегодня ты был равен паразиту, вселившемуся в твоего брата, и смог увидеть его таким, каков он есть. Но этом и заключается главная опасность очищения. Энергетическую оболочку, не подкрепленную материальным телом, обитатели этого мира способны атаковать, и довольно успешно. Все-таки, это их мир, и в нем они ориентируются значительно лучше людей.
—Но как же Вайг? — удивился правитель. — Ведь он «материален»! Почему тогда змее удается так успешно умерщвлять его!
—Она получает поддержку извне, — напомнил Дравиг. — И к тому же, в его кровь попала некая основа, которая накапливает и удерживает в себе то паразитическое излучение, которым его отравляют.
—А что будет, если я убью змею?
—Скорее всего, твой брат выздоровеет, — ответил смертоносец.
—Тогда я хочу пройти обряд очищения еще раз. Немедленно.
—Нельзя, — паук выстрелил импульсом отрицания. — Этот обряд разрушает связи души и тела. Если совершать его чаще раза в два дня, то можно лишиться рассудка.
—Но я отправлюсь туда еще всего только один раз! И больше не буду делать этого никогда. Клянусь!
—Нельзя, — повторно отказал Дравиг. — Я помогу тебе, но не раньше, чем через день. А ты обязан несколько раз плотно поесть и хорошенько подвигать своим телом.
Чтобы не продолжать спор, седой паук вышел из комнаты.
Правитель прошелся из угла в угол, припоминая, что он успел увидеть за время короткого путешествия в сумеречном мире. Прозрачные двери, движущиеся изумрудные и голубые коконы, черная змея с зубастой пастью. Судя по тому, как она удушает Вайга, это удав. А пасть — как у тигра. Странное существо. А может, все это всего лишь видение? Галлюцинации задыхающегося мозга, возникшие от кислородного голодания? Вон сколько времени он не мог отдышаться, когда пришел в себя!
Найл прихватил из стоящей на столе вазы яблоко и, откусывая на ходу большие куски, пробежался до комнаты больного, распахнул дверь и вздрогнул, увидев там, где только что находился изумрудный кокон, сгорбившуюся Дону.
—Ну, как он?
— Только что пытался прийти в себя, — облизнула губы девушка, — но потом опять затих.
—Как это происходило? Только прошу тебя, Дона, расскажи поподробнее.
—Так рассказывать-то нечего... Несколько минут назад он вдруг начал шевелить рукой... Левой... Качнул головой из стороны в сторону. Потом открыл глаза. Потом закрыл их и снова затих.
—А ты ничего не чувствовала? Здесь ничего странного не происходило?
—Да нет, ничего... Разве только шорохи какие-то... Во-он там, у стены.
Она указала туда, где несколько минут назад Найл сражался со змеей. Точнее — спасался от змеи. Ползучая тварь, стремясь дотянуться до него, почти полностью сползла с кровати, ослабила хватку... И Вайг смог пошевелиться и открыть глаза? Или это совпадение?
Посланник Богини положил руку на грудь брату. Где-то здесь, помнится, и должна находиться голова чудовища. Возможно, сейчас своею рукой он протыкает ее насквозь... И ничего не происходит. А минуту назад он спасался от нее бегством. Так было это бредом или истиной? Возможно вообще подобное, или нет? Знаний, вложенных ему в память Белой Башней, для ответа на вопрос явно не хватало. Видимо, настала пора задать Стигмастеру несколько вопросов.
Напоследок Найл заглянул в соседнюю комнату. Здесь стояло несколько больших грубо сколоченных ящиков, но ни белья, ни корзин, ни голубых коконов не имелось.
—Вы что-то ищете, мой господин? — послышался за спиной голос старшей служанки.
—Да, Джарита, — кивнул Найл. — Тебя. Я хотел бы получить плотный обед. Мне нужно прогуляться вечером до Белой Башни, а это наверняка займет много времени.
* * *
Найл находился в низком коридоре, сложенном из крупных, тяжелых, поросших мхом валунов.
Впереди, у самой стены, лежал человеческий череп, размозженная берцовая кость и несколько сломанных ребер. Вдалеке послышался низкий угрюмый рев.
—Хорошее начало, — пробормотал Посланник Богини, оглядываясь в поисках оружия.
Ничего.
Издалека послышался тяжелый топот, на стене промелькнула тень, и вот в конце коридора появилось чудовище.
Найл с облегчением вздохнул: это был всего лишь человек. Правда, с ростом в полтора раза выше обычного, и с крупной бычьей головой, увенчанной длинными толстыми рогами, но все равно — всего лишь человек. Не имеющий парализующей воли, ни ядовитых шипов, не способный плеваться ядом или набрасывать липкую сеть. Чудовище кинулось вперед, низко наклонив голову и широко расставив мускулистые руки, чтобы не дать своей жертве убежать.
Найл терпеливо дождался, пока до столкновения не осталось всего лишь пару шагов, резко присел и со всей силы ударил противника большим пальцем в глаз. Минотавр взревел нечеловеческим голосом, отчего стены рассыпались в пыль, вскинул руки к лицу и затряс головой. Рога отвалились и откатились в стороны, густая рыжая шерсть поседела и превратилась в лабораторный халат, морда втянулась и опала вниз длинной окладистой бородой.
—Как это было жестоко, Найл, — покачал головою Стигмастер.
—Какие загадки загадываешь, Стииг, такие и ответы получаешь, — правитель рефлекторно попытался стряхнуть с большого пальца несуществующую кровь. — Это был Минотавр в знаменитом Критском Лабиринте. Правильно?
—Разумеется, Найл, — кивнул его недавний противник, успевший обрести внешность благообразного старца.
—Кстати, а на самом деле Лабиринт существовал, или это всего лишь некрасивая легенда? — поинтересовался Посланник Богини.
—Трудно сказать, — пожал плечами старец. — На Крите в свое время было раскопано некое странное запутанное здание, но являлось ли оно тем самым Лабиринтом, или послужило толчком к созданию легенды, определить невозможно. Останков Минотавра по сей день не найдено, а скелеты гигантов, рост которых превышает три метров, встречались где угодно, но только не в Средиземноморье.
—Может, потому что всех их сажали в Лабиринт?
—Нет, мой юный друг, никак нет. Не могли бесследно сгинуть десятки гигантских людей, не оставив после себя ни косточки, ни ребрышка, ни даже единственного зуба.
Найл покосился на череп, все еще лежащий там, где недавно стояла стена коридора. В ответ череп клацнул отвисшей челюстью, и с громким хлопком исчез — вместе с костями.
—Извини, Стииг, — поднял голову правитель, — но я пришел к тебе не обсуждать легенды и мифы сгинувших миров. Скажи мне, что ты знаешь о ментальном пространстве?
—Ментальное пространство? — с осторожностью переспросил старец. — Вообще-то есть некоторые заслуживающие внимание факты, способные свидетельствовать в пользу его существования, однако однозначный ответ на данный вопрос дать затруднительно.
—Так ты можешь дать мне советы, как действовать в этом странном мире, или нет?
—Если ты задашь конкретный вопрос, то может быть, и смогу.
—Но как, если ты не уверен в самом существовании этого мира?
—Я не знаю, как устроен так называемый мир,—хитро прищурился Стигмастер, — зато знаю, как работает человеческий мозг. Если ты столкнулся со сложными галлюцинациями, то, возможно, мы найдем способ от них избавиться.
—Галлюцинации... — Найл нервно пробежался по широкой площадке Белой Башни, уставленной разнообразной аппаратурой. — Вот именно этого я и боюсь.
— Возможно, мой юный друг, есть смысл изложить свою историю более подробно?
—Есть, есть, — кивнул на ходу правитель. — Конечно, есть.
—Знаешь, Найл, — задумчиво произнес Стииг, —а может быть, ты начнешь с посещения умиротворяющей машины? Боюсь, в таком состоянии ты не сможешь изложить суть дела с достаточной взвешенностью, без лишних эмоций...
— Машину?! — в первый момент возмутился Найл, но тут вспомнил, что Дравиг отказался повторять обряд раньше чем через день, и резко остановился. — Знаешь, Стииг, пожалуй, ты прав. Я слишком перенервничал в последние часы. Мне нужно прийти в себя.
Посланник Богини уже достаточно хорошо ориентировался в обстановке Башни, чтобы самостоятельно открыть камеру машины, усесться в уютное кресло и надвинуть колпак. Он ощутил, как на него полилось тепло, нежные потоки энергии, наполняющие каждую клеточку до краев, снимающие напряжение, волнение, страх... Машина отдавала ему энергию точно так же, как солнце дает ее растениям, людям, паукам.
Для нее не существовало плохих людей или хороших, она не беспокоилась из-за существования Мага или отсутствия равноправия в существующем обществе. Она просто излучала тепло, и иногда казалось, что этот кусок железа способен любить своих близких куда лучше, чем это умеют настоящие живые существа.
Найл открыл глаза. За прозрачным куполом Башни, далеко-далеко, над тонкой нитью горизонта появились первые розоватые лучи утреннего солнца. Наставал новый счастливый день. Посланник Богини чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, полным сил. Ему казалось, что он способен в одиночку свернуть горы — без помощи бульдозеров и взрывчатки. Просто руками.
Правитель легко выпрыгнул из кабины и улыбнулся ожидающему его старцу:
—Доброе утро, Стигмастер. Похоже, машина задержала меня на всю ночь?
—Да, Найл, ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы снять хаотичный заряд с твоих нейронов. Но теперь ты в порядке?
—Разумеется, Стииг.
—Тогда вернемся к твоему «ментальному миру». Ты меня извини, пока ты спал, я снял информацию с головного мозга.
—И как ты это оцениваешь? Галлюцинация, или реальность?
—Не то и не другое, Найл. Кажется, мы с тобой приблизились к разгадке множества технологий, используемых в эзотерических дисциплинах и не признанных реальной наукой. Ты пребывал не в реальном мире, и не в мире галлюцинаций. Ты видел мир, построенный твоим мозгом.
—Какая разница?
—Как тебе объяснить? Разница в том, что он не менее реален, нежели мир, в котором существуем все мы.
—Как это? — замотал головой Найл. — Так он был реальным, или выдуманным?
—Подожди, — вскинул руки старик. — Попробую объяснить, начиная с самого простого. Посмотри, что это такое?
Он хлопнул в ладоши, и в воздухе перед Найлом возникло несколько ошкуренных палок — прямые, кривые, закрученные узлом, сплетенные в хитрые завитушки.
—Палки.
—Среди них есть прямая?
—Вот эта, — Найл указал на единственную ровную среди парящих деревяшек.
—Почему ты так решил?
—Как почему? — пожал плечами правитель. — Потому, что прямая.
—Нет, Найл. — покачал головой старик. — Ты так решил потому, что тебе с детства твердили, что предмет подобной формы считается прямым. А такой — кривым, а такой...
За спиной старика возник и начал причудливо извиваться светящийся шнур.
—Мы не знаем точно, какой мир видит каждый из нас. Просто с самого детства детей приучают одинаково называть одни и те же предметы. Точно так же, как учат называть цвета. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
В такт словам старца палки окрасились в разные цвета.
—Мы не знаем, какой цвет видит человек, но мы учим его, что этот, вот именно этот цвет называется зеленым, — Стигмастер указал на синюю палку.
—Это синий цвет, — поправил Найл.
—Слова, — старец щелкнул пальцами и палки исчезли. — Всего лишь слова. Слова придуманы, чтобы люди могли общаться и понимать друг друга. Неважно, какой цвет ты видишь. Важно, чтобы один и тот же цвет все называли одинаково.
—А почему ты думаешь, что мы видим мир по-разному?
—Да потому, что того мира, который ты видишь, не существует вообще!
Внезапно залитая утренним солнцем площадка Белой Башни исчезла, и Найл оказался в абсолютной темноте, в которой с трудом угадывались некие расплывчатые светящиеся облака.
—Вот он, настоящий мир, Найл, — прозвучал в ушах голос Стиига. — неплотные сгустки молекул и электромагнитных излучений, слабые и сильные связи, линии фотонов. И сам ты тоже — сгусток. Сквозь некоторые из излучений и плотностей ты способен пройти, некоторые способен усваивать, некоторые для тебя опасны, некоторые для тебя непреодолимы. Ну как, тебе нравится эта картинка?
—Мрак какой-то...
—Разумеется. И чтобы твой разум, твое сознание могло хоть как-то ориентироваться в подобном кошмаре, той мозг тщательно перерабатывает сведения обо всех этих полях и отдельным образом выделяет молекулярные системы, сквозь которые ты перемещаться можешь...
Ударил яркий свет, и вокруг распахнулось бескрайнее голубое небо, в котором правитель висел, не имея никакой опоры.
—Отдельно выделяются системы, сквозь которые ты перемещаться не можешь...
Внезапно под ногами образовался кусок песчаного пляжа, а сбоку выросла гранитная скала.
—Отдельно фиксируются молекулярные системы, сквозь которые можно перемещаться частично, или просто усваивать.
По другую сторону открылась широкая, полноводная река.
—Мозг предупреждает об опасностях...
Перед самыми ногами открылась пропасть, в которую вода обрушилась бесшумным водопадом.
—И о подозрительных перемещениях компактных молекулярных групп...
Из скалы высунулась лиана, шустро развернулась и попыталась поймать Посланника Богини за горло.
—Вот так, Найл. Б каком мире тебе проще перемещаться и принимать решения, в реальном, или придуманном твоим мозгом? Кстати, именно поэтому, из-за огромных «предварительных» работ, собственно разум, сознание человека использует от трех до четырех процентов ресурса головного мозга. Все остальные силы тратятся на создание понятного и простого образа окружающего мира. И какой мир «понятен» каждому отдельному человеку — узнать невозможно. Именно «подсознание», рисующее образ привычного мира, решает, каким именно должен выглядеть предмет, чтобы вызвать у тебя те или иные ассоциации, чтобы ты мог правильно рассчитать свои силы и воспользоваться им так или иначе.
—А тебе не кажется, что ты рисуешь мир слишком сложным, Стииг?
—Сложным? — хмыкнул старец. — А я для тебя сложен? Что я такое, по-твоему?
—Ну, — пожал плечами Найл. — Ты — большой и мощный компьютер. А если ты про свою внешность, то ты — обычная голограмма.
—А разве тебе не интересно узнать, что такое эта самая «голограмма»? Это ведь очень просто. Смотри...
Перед правителем внезапно оказалась прямоугольная пластинка, покрытая узенькими волнистыми штрихами.
—Что ты видишь? Ничего? А так? — в пластину ударил луч белого света.
—Ой, слоник! — над пластинкой парил голубоватый полупрозрачный слон.
—А ведь его не существует, — напомнил Стииг. — Нет ни слоника, ни его изображения, ни даже проекции. Только лучи. Обычный солнечный свет ударяет в стекло, отражаясь по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31