И она начала танцевать……Где ты. Гиацинта? Здесь тебя ждет любовь…Разгар весны. Черный дрозд открывает желтый клюв и поет холодно и чисто. Утро полно волшебства. Небо, синее в вышине, переходит в бледную голубизну там, где встречается с вершинами холмов. Тебя ждет ветер – пойдешь ли навстречу? Холмы зеленеют для тебя. В зеленоватом тумане стоят высокие буки, на них воркуют лесные голуби. По белой дороге, по полям примул пришел тот, кто ищет тебя. Где ты, Гиацинта?Виггз немного постояла, едва переводя дыхание, а потом стала танцевать снова.Летний полдень. Солнце льет на землю горячие лучи. «Ку-ку» – доносится из чащи темно-зеленых деревьев. «Ку-ку» – снова кричит птица и улетает, не дождавшись ответа. Поля – зеленые и золотые – мирно спят у полноводной реки. Воздух полон ароматами лета. Где ты, Гиацинта? Разве не это условленное место? Я ждал тебя так долго!Виггз остановилась, а человек, наблюдавший за ней из-за кустов, тихонько скользнул прочь, взбудораженный увиденным и собственным воображением.А Виггз полетела во дворец, чтобы сообщить всем, что она умеет танцевать.– Сказать, как это случилось? – лениво проговорил Удо, увидав Виггз. – Я просто прочитал один стишок – ну, знаешь, задом наперед, и вот, пожалуйста…– О-о-о!!! – воскликнула Виггз. Глава 16Бельвейн развлекается Удо проснулся, когда вошла служанка и принесла ему утреннюю порцию овсянки. Как только она закрыла за собой дверь, он вскочил, стряхнул солому и произнес со всей возможной решимостью и надеждой: Бо, бо, бил, бол.Во, во, вил, вол. А потом, на всякий случай, наоборот: Вол, вил, во, во. Бол, бил, бо, бо! Это действительно был его последний шанс. Обессиленный, принц рухнул на соломенную подстилку и снова заснул. Прошел почти час, прежде чем он проснулся по-настоящему.Мне не хотелось бы вдаваться в подробности его ощущений. Предоставим это Роджеру Кривоногу. Между нами говоря, Роджер – немного сноб. Отчаяние принца Удо, обращенного в животное, восторг принца Удо, вновь обретшего человеческий облик… Мне кажется, что любой из нас, хотя бы и не принц, обрадовался бы точно так же. Я уверен, вы можете представить, что почувствовал Удо, снова став человеком.Он прошелся по комнате. Он сто раз посмотрелся в зеркало. Он протягивал руку воображаемой Гиацинте со словами: «Милая принцесса, как вы поживаете?» Никогда еще он не казался самому себе таким привлекательным и таким мужественным. Во время очередного пируэта его взгляд упал на миску с овсянкой, и тут-то он и произнес фразу, которую услышала Виггз и которую я уже имел удовольствие цитировать.Действительная встреча с Гиацинтой оказалась даже замечательней, чем ему рисовало воображение. Не смея поверить своим глазам, она порывисто схватила его за руку со словами: «О! Удо, дорогой, я так рада!» Удо подкрутил усы и совсем развеселился. За завтраком (Удо подкрепился на славу) они обсудили планы. Первым делом надо было вызвать графиню. За ней послали служанку.– Если вы предоставите мне вести допрос, – сказал Удо, – я не сомневаюсь, что мне удастся…– Думаю, что теперь, когда вы со мной, я смогу вести себя по-другому. Я не буду так ее бояться.Вошла служанка.– Ее светлость еще не выходила, ваше высочество.– Как только она появится, передайте, что я хочу ее видеть.Удо тем временем высказывал свои соображения:– Вы мне рассказывали про ее фальшивую армию. Так вот, одно из моих предложений – а я успел придумать множество, пока был… ээ… нездоров – это чтобы она организовала настоящую армию на свои средства и навечно сделалась в ней младшим сержантом.– Разве это наказание? – наивно спросила принцесса.– Еще какое! Потом, я придумал…Снова вошла служанка.– Ее светлости слегка нездоровится, и она решила остаться в постели.– А ее светлость не говорила, когда намерена выйти?– Ее светлость вообще не собирается сегодня выходить. Ее светлость сказала, что она не знает, когда сможет встать.Служанка ушла, а Удо с принцессой засели в углу, обескураженные неожиданным поворотом событий.– Не знаю, что и делать, – сказала Гиацинта. – Не можем же мы вытащить ее из постели. Может, она и вправду больна. Вдруг она останется там навсегда?– Конечно, – предложил Удо, – было бы очень…– Видите ли, если мы…– Вероятно, мы могли бы…– Доброе утро, ваши королевские высочества! – прозвучал как гром среди ясного неба отчетливый голос графини Бельвейн. Она опустилась перед принцессой в необыкновенно изящном реверансе. – Ваше королевское высочество… И милый принц Удо в своем прежнем блистательном обличий!На графине был восхитительный туалет. В золотом платье с глубоким вырезом, открывающим ослепительную белизну шеи, с двумя прядями темных волос, спускающимися до колен и перевитыми нитями жемчуга, она была похожа на самую настоящую королеву, в то время как Удо и принцесса казались жалкими злоумышленниками, застигнутыми врасплох за обсуждением гнусного заговора.– Я… я думала, вы плохо себя чувствуете, – пролепетала принцесса, пытаясь прийти в себя.– Я плохо себя чувствую?! – воскликнула Бельвейн, прижав руки к груди. – Мне казалось, что это его высочество… Но теперь он выглядит как настоящий принц.Она взглянула на Удо, и в этом взгляде было столько восхищения, юмора, призыва и я не знаю, чего еще, но только у того разом вылетело все из головы и он мог только взирать на нее с изумлением и восторгом.Несомненно, само ее появление было тонко рассчитанным шагом. Никогда не знаешь, как поведет себя женщина, подобная Бельвейн, но, мне кажется, она намеренно старалась казаться попроще в последнее время, чтобы потом явиться во всеоружии своей красоты. Положение дел действительно складывалось не в ее пользу: принц снова стал человеком, и именно на человека, мужчину, был рассчитан ее новый удар.А Удо именно сейчас являл собой самую легкую добычу. То обстоятельство, что он снова стал привлекательным для женщин, заслонило в его глазах все остальное. Стать привлекательным в глазах Гиацинты было бы вполне достаточно для любого, но Удо ощущал какую-то неловкость. Он не мог забыть, что принцессе приходилось его жалеть, а быть объектом жалости – не самое достойное положение для мужчины. Другое дело – Бельвейн.Тем временем Гиацинта полностью овладела собой.– Довольно, графиня, – проговорила она твердо. – Мы не забыли ваших происков, мы не забыли вашего нападения на принца Удо. Я приказываю вам оставаться во дворце до тех пор, пока мы не решим, что с вами делать.Бельвейн кротко опустила глаза.– Повинуюсь приказаниям вашего высочества. Когда я понадоблюсь вашему высочеству, вы найдете меня в саду.Она бросила еще один мимолетный взгляд на принца и удалилась.– Я ее просто ненавижу, – сказала Гиацинта. – Что мы с ней сделаем?– Я думаю, сначала мне следует поговорить с ней самому. Не сомневаюсь, мне удастся вытянуть из нее подробности заговора. В нем могут быть замешаны знатные люди, и в этом случае необходимо действовать с особой осторожностью. С другой стороны, может быть, она просто ошибалась…– Вы считаете, что она просто ошибалась, когда превращала вас в…Удо поспешно поднял руку.– Я это отлично помню. Будьте уверены, она свое получит. Покажите мне дорогу в ее сад.Гиацинта уже не знала, что и думать о своем госте. Когда она впервые увидела его в человеческом облике, контраст с прежней внешностью был столь разителен, что он показался ей почти тем самым принцем из ее снов. Но каждая следующая минута приносила разочарование: лицо слишком тяжелое, манеры слишком напыщенные, а в недалеком будущем он наверняка растолстеет.Более того, он вел себя излишне самоуверенно. Принцесса, конечно, нуждалась в его помощи, но не до такой степени, чтобы он хозяйничал в доме, как вздумается.А Удо, предчувствуя увлекательный день, направился в сад графини. Он уже бывал здесь раньше, но сейчас сад показался ему намного красивее, а женщина, вновь ожидавшая его появления, гораздо более привлекательной.Бельвейн подвинулась, освободив место на скамье.– Я всегда сочиняю в саду. Не знаю, как ваше высочество относится к поэзии…– Чрезвычайно, – ответил Удо. – Сам я, правда, не пишу и не особенно много читал, но я от всего сердца восхищаюсь теми, кто… ээ… ею восхищается. Но я пришел сюда не для того, чтобы говорить о поэзии, графиня.– Не для того? – удивилась графиня. – Но вашему высочеству, без сомнения, знакомы произведения Сахарино – величайшего из бардов Арабии.– Сахарино… Как же, как же. Кровь за что-то, он, кто кто-то. Я хочу сказать, что это действительно прелестно. Но я должен побеседовать с вами о другом. Кровь за кровь, и острый меч на крепкий щит.Моя песня для того, кто ночью вскачь во мглу летит… - мягким голосом процитировала графиня. – Это, возможно, самая драгоценная из жемчужин его творчества.– Это оно! – восторженно вскричал Удо. – Я это знал! Я знал, только не мог… – Он внезапно оборвал сам себя, вспомнив, при каких обстоятельствах он не мог. Удо внушительно откашлялся и в третий раз объяснил, что целью его прихода отнюдь не являлась беседа о поэзии.– Но мне кажется, что самая прекрасная его вещь – перебила графиня, спокойно пропуская его слова мимо ушей, – это ода к вашему высочеству на день совершеннолетия. Сейчас, минутку… Неукротимый и прекрасный Принц восемнадцати годовОтныне – это видно ясно – к великим подвигам готов.А взор его и светел и суров,Его краса и мужество в расцвете.А ведь всего лишь восемнадцать лет назад(По крайней мере, все так говорят)Его еще и не было на свете. Удо изобразил некоторое смущение и сказал, что эти придворные поэты – ужасные льстецы.Если он рассчитывал на комплимент, то ошибся.– Я не могу судить об этом, пока не узнаю вас как следует, – серьезно проговорила графиня, глядя ему в глаза. – А ваше высочество действительно такой… неукротимый?– Я… ну, я… то есть… – Он неловко заерзал на скамье, чувствуя себя все менее неукротимым. Ему сразу следовало понять, что на такой вопрос лучше и не пытаться отвечать.– Но ваше высочество не должны быть слишком уж неукротимы в отношении нас, бедных евралийцев…Тут ему опять пришлось сказать, что он пришел для решительного объяснения и что графиня неверно оценила его намерения.– О, простите меня, ваше высочество. А я была совершенно уверена, что вы хотите поделиться мыслями о прекрасном с родственной душой.– Н-нет, – сказал Удо, – не совсем.– Тогда в чем же дело? – воскликнула графиня.Удо поднялся и выпрямился во весь рост. Он чувствовал, что пора наконец проявить твердость. Он отошел на несколько шагов и обернулся к графине, поставив локти на солнечные часы.– Графиня, – начал он решительно, – десять дней назад, выехав в Евралию по приглашению принцессы, я внезапно подвергся…– Одну минуту, – озабоченно прошептала графиня, вскочила, прихватив со скамьи подушечку, бросилась к принцу и подложила ему подушечку под локоть.– Бедный, ему, наверное, так неудобно, – и скользнула обратно на скамью. Потом она села, уперев локти в колени и положила подбородок на руки, не сводя с принца восхищенного взгляда. – Вот теперь продолжайте, – еле слышно выдохнула она и приготовилась слушать.Удо открыл было рот с намерением продолжать, но никак не мог подыскать нужных слов. Он чувствовал себя полным идиотом, стоя вот так – с локтем на этой подушечке, словно он собирался произнести публичную речь. Он посмотрел на подушечку, как будто ожидал увидеть рядом стакан с водой, а Бельвейн перехватила его взгляд и сделала вид, будто собирается бежать за стаканом. (Это было очень на нее похоже.) Удо в гневе отшвырнул подушечку («Осторожнее, мои розы!» – вскрикнула графиня) и сердито направился к ней. Бельвейн смотрела на него широко открытыми невинными глазами.– Вы… вы… О, немедленно перестаньте смотреть так!– Как? – спросила Бельвейн, продолжая смотреть так.– Не делайте этого! – закричал Удо и пнул ногой подушечку. – Прекратите!Она прекратила.– Вы знаете, – произнесла она кокетливо, – а я вас немного боюсь, когда вы сердитесь.– Я сержусь. Я очень сержусь. Я страшно разгневан.– Я так и думала, что вы рассердитесь. – Она вздохнула.– И вам очень хорошо известно, почему.Графиня кивнула.– Это все мой ужасный характер. Стоит мне выйти из себя, и я могу натворить Бог знает что.Она снова вздохнула и в раскаянии потупила взор.– Ну, вам не следовало бы… – неловко начал Удо.– Видите ли, принц, мне всегда казалось, что мужчины относятся к женщинам слишком уж свысока и что это несправедливо. Вот и на этот раз мне стала невыносимой мысль о том, что мы, женщины, не можем управлять страной сами – даже некоторое время – и что нужно звать на помощь мужчину. – Она застенчиво взглянула на принца. – Правда, я тогда не знала, какой это мужчина, но теперь…Вдруг она умоляюще простерла руки к Удо:– Останьтесь с нами, принц Удо, и помогите нам! Мужчины так умны, так храбры, так… великодушны. Им неведомо это мелочное чувство мстительности, присущее женщинам.– Помилуйте, графиня… мы… ээ… вы… ээ… конечно, в том, что вы говорите, много правды, и я…– Не могли бы вы снова присесть, принц?Удо сел рядом с ней.– А теперь давайте обсудим все это спокойно, как старые друзья.– Конечно, – начал Удо, – я вас понимаю. Вы меня никогда не видели, ничего обо мне не знали – для вас я был просто одним из мужчин.– Я немного узнала вас, когда вы приехали. Внешняя… маска не могла скрыть отваги и достоинства. Но даже если бы у меня была возможность вернуть вам прежний облик, я думаю, что побоялась бы это сделать, потому что никак не предполагала, что вы настолько добры и великодушны.Все выглядело так, словно было совершенно очевидно, что принц ее уже простил. Когда очень красивая женщина благодарит вас за то, что вы ей еще не дали, джентльмену остается только одно. Удо успокаивающе похлопал графиню по руке.– О, благодарю вас, ваше высочество.Бельвейн встряхнулась, встала со скамьи и молвила:– А теперь позвольте мне показать вам мой прелестный сад.– Любой сад, где находитесь вы, графиня, не может не показаться прелестным, – галантно ответствовал Удо, и это, мне кажется, было неплохо для человека, который еще накануне питался одним салатом и овсянкой.И они стали гулять по саду вместе. У принца уже не оставалось никаких сомнений – день действительно выдался удачный.Час спустя он вернулся в библиотеку. Гиацинта бросилась к нему навстречу.– Ну и как?Удо мудро покивал головой.– Я поговорил с ней о ее поведении в отношении меня. Никаких затруднений больше не предвидится. Всему виной – обычное женское легкомыслие. Она все объяснила, и я решил ее простить.– Но ее воровство, ее заговор, ее интриги против меня?!Удо оторопело уставился на принцессу, но быстро опомнился.– Об этом, – сказал он многозначительно, – я буду говорить с ней завтра. Глава 17Король Бародии меняет лицо Король Веселунг сидел в своей палатке с запрокинутой назад головой и глазами, устремленными в потолок. Его всегда румяные щеки были на этот раз белее снега. Человек по имени Карло крепко держал его за нос. Но Веселунг не сопротивлялся и не протестовав – его брили.Придворный цирюльник находился, по обыкновению в прекрасном расположении духа и болтал без умолку. Он на минуту отпустил королевский нос и стал править бритву, заметив:– До чего неприятная штука – эта война.– Ужасная, – согласился король.– Конца-краю не видно.– Ну, ну, – сказал Веселунг, – там посмотрим…Цирюльник снова приступил к работе.– Знаете, что бы я сделал с королем Бародии, попадись он мне в руки?Веселунг не отважился ответить, но показал правым глазом, что разговор ему интересен.– Я бы ему бакенбарды сбрил, – решительно объявил Карло.Веселунг внезапно дернулся, – в тот же момент снежное поле окрасилось следами битвы, потом король снова откинул голову, и через несколько минут операция была завершена.– Скоро пройдет, – сказал Карло, похлопывая короля по подбородку. – Вашему величеству не следовало шевелиться.– Я сам виноват, Карло. Вы меня натолкнули на мысль, вот в чем дело.– Рад служить вашему величеству. До свидания, ваше величество.Как только Карло вышел, король достал свой блокнот. Он всегда записывал великие мысли, приходившие ему в голову за день.Теперь он нацарапал в нем следующее: «И уста последнего из малых сих могут обронить жемчуга мудрости».Король ударил в гонг, чтобы вызвать к себе Советника.– У меня родилась великая идея, – сказал он Советнику.Советник постарался скрыть удивление и изобразить восторг.– Сегодня я предполагаю совершить тайную вылазку в стан противника. Мне нужны данные разведки. В какой из всех этих палаток скрывается король Бародии?– Самая большая в центре, над ней королевский штандарт.– Я так и думал. На самом деле, я часто видел, как он туда заходит, но все должно быть по правилам. В соответствии с информацией, предоставленной моими надежными разведчиками, я намереваюсь сегодня ночью пробраться в палатку короля Бародии и…Советник содрогнулся от негодования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16