«ТУННЕЛЬ ПОД МИРОМ»: Мир; Москва; 1965
Стивен Барр
Кэллахэн и его черепашки

- Если бы я только знала, - сказала Аманта, - если бы кто-нибудь меня предупредил… если б у моей матери хватило здравого смысла предостеречь меня…
- О чем это ты? - предчувствуя недоброе, спросил Кэллахэн.
- …я бы сто раз подумала, прежде чем выйти замуж за сумасшедшего изобретателя, - вот о чем! - ответила Аманта, собирая разбросанные по полу обрывки бумаг из перевернутой корзинки; поставив корзинку на место, она снова кинула их туда.
- На что похожа эта комната? На что похож весь дом, если уж на то пошло?! Почему ты не держишь их в лаборатории, хотела бы я знать? Здесь им не место! Ну? - Она сердито сверкнула черными глазами.
- Я не изобретатель, - возразил Кэллахэн, направляясь к книжному шкафу, где маленький трехколесный аппаратик хлопотал возле нижней полки, стараясь вытащить книгу. Кэллахэн повернул его “лицом” к комнате. - Я исследователь-кибернетик. Изобретатели…
- Изобретатель… кибернетик… Ты просто сумасшедший, вот ты кто!
Аманта впилась взглядом в кроху на колесиках, чуть побольше роликового конька. Судя по всему, в тот момент он раздумывал, что бы ему такое еще учинить. Он водил по сторонам своими фотоэлектрическими телеглазами со сканирующим устройством и шевелил шарнирными “руками” с захватами на концах. Затем, видимо придя к какому-то решению, подкатился к розетке в плинтусе и включился в нее, чтоб подзарядиться. Аманта с раздражением обернулась, услышав, как в комнату с тихим пощелкиванием вкатился еще один крошечный робот. Подъехав к первому, он стал терпеливо ждать своей очереди. Подзарядившись, первый выкатился за дверь и двинулся направо по коридору.
- Я тебе покажу! - воскликнула Аманта и бросилась за ним. - Только сунься ко мне в кабинет!
Выйдя вслед за женой, Кэллахэн увидел, что она стоит в оборонительной позе - спиной к двери в кабинет, лицом к аппаратику, у которого был очень разочарованный вид.
- Достаточно того, что они залезают в чулан и прячут мои туфли! - сказала она. - Но чтобы я позволила хоть одной из этих… этих черепашек забраться ко мне! Ни за что! Зарубите это себе на носу.
“Черепашка”, казалось, поняла ее, хотя у нее и не было слухового устройства; повернувшись на 180 градусов, она, пощелкивая, укатила по направлению к лаборатории.
В большом одноэтажном доме Кэллахэна на окраине поселка в северной части штата Нью-Йорк неприкосновенной считалась одна комната - кабинет Аманты, в котором она писала. В рассказах ее - главным образом о детях - не было и намека на сентиментальность. Скорее их отличала насмешливость и даже легкий сарказм, чем, возможно, и объяснялась их популярность среди юных читателей.
Когда черепашка скрылась в лаборатории, Аманта взглянула прямо в глаза Кэллахэну. Этот взгляд хоть кого привел бы в смятение: отец Аманты был ирландец, а мать - французская цыганка. Кэллахэн полагал, что с ирландской половиной он еще совладает, но в отношении цыганской он не был так уверен.
- Кэллахэн, - начала она. - Пора решить этот вопрос раз и навсегда. Когда ты занялся этим… этим своим проектом, мы договорились, что я буду работать в кабинете, а ты в лаборатории; ты - в своей мастерской, а я - в своей. А что выходит? Черепашки шныряют по всему дому. Ты помнишь, что они сделали с моими чулками? Не эта, трехколесная, а та, что на четырех роликах.
- Ее больше нет, - ответил Кэллахэн. - Она устроила себе короткое замыкание и сожгла всю схему, И неужели так трудно закрывать дверь в спальню?
- Они забираются и на кухню и открывают дверцу духовки. На что будет похоже суфле, если каждую минуту открывать духовку?! На ней нет замка, а закрывать дверь в кухню я не желаю, - мне не уследить за жарким, если я не буду слышать из кабинета, как оно пахнет.
- Почему бы тебе не пользоваться программным устройством плиты?
- Вся эта автоматика на кухне - ерунда! Попробовать жаркое она не может. Одно из двух: или ты держи своих чертенят в лаборатории, мири ром
, или внуши им, что можно и чего нельзя. Пусть бегают в саду - сегодня такой чудесный день.
- В последний раз, когда я выпустил их в сад, - заметил Кэллахэн, - одна из них удрала на шоссе и попала под грузовик. И я вовсе не хочу им ничего внушать. Я хочу, чтобы у них была полная свобода выбора. Мне надо, чтобы их цепи в графитогеле
испытали все те воздействия внешней сре…
- Надеюсь, ты как положено похоронил бедную малютку? спросила Аманта.
- Я ее вообще не хоронил, - сказал Кэллахэн. - Пойми ты наконец, - они не зверюшки, а механизмы с гибкой запоминающей схемой и управлением с обратной связью. И они очень любознательны.
- Хм! - усомнилась Аманта. - Я бы скорее сказала - нахальны: повсюду суют свой нос.
- Это ведь не пустое любопытство. Они получают первоначальный импульс от датчика случайных чисел, затем приобретают опыт. Те ассоциативные связи в графитогеле, которые оказываются наиболее удачными, запечатлеваются наподобие печатной схемы, а если возникает необходимость, связи перестраиваются по-новому. В том-то и штука, что я хочу отойти от механизма с запрограммированным набором команд, хочу, чтобы они учились на собственных ошибках. Так сказать, естественный отбор.
- Теория Дарвина - к черту отстающих; ты это имеешь в виду? - спросила Аманта.
В кухне что-то грохнуло, и, бросив на Кэллахэна свирепый взгляд, Аманта поспешила туда узнать, в чем дело. Кэллахэн за ней. Возле мусорного ведра стояла черепашка и, казалось, без всякой определенной цели нажимала и опускала педаль, при помощи которой открывалась крышка. Телеглаза следовали за ней вверх и вниз, одна из “рук” отбивала такт.
- Это еще зачем? - сказала Аманта, наклоняясь, чтобы прекратить стук.
- Не тронь ее, она хочет установить взаимосвязь между движениями педали и крышки и, когда увидит, что это ничему ее не научит и ни к чему не приведет, бросит свое занятие.
- И это все, что интересует бесенка?
- Все; да еще она не забывает подзарядиться вовремя - надо же было им хоть что-нибудь дать для начала. Ну и, конечно, пришлось заложить в них пару запретов, чтобы они не устроили нам пожара. Вот почему они удирают, как только откроют дверцу духовки. По сути дела, Аманта, они совершенно примитивны.
Примитивная по своей сути черепашка перестала хлопать крышкой и боднула мусорное ведро, но оно было слишком тяжелым, чтобы сдвинуть его с места. Боднув ведро еще раз, она отправилась в угол и там затихла.
- Ты совсем рехнулся, - вздохнула Аманта. - Лучше бы ты продолжал заниматься вычислительными машинами. Они по крайней мере не путаются под ногами.
- В том-то вся и штука, - начал Кэллахэн, усевшись на край кухонного стола, словно собирался читать лекцию. - Вычислительная машина восседает себе на своем толстом заду и не извлекает никакого опыта из собственной деятельности. Ее пичкают информацией, верно, но это же совсем не то? Все большие вычислительные машины не передвигаются, а главное, ничего не делают. Если бы они могли передвигаться и у них было хоть какое-нибудь подобие цели, вот как у черепашек подзарядиться, они бы думали, а не просто вычисляли. Мышление возникает тогда, когда мы начинаем отвечать действием на воздействие внешней среды.
- Роскошно звучит! - воскликнула Аманта. - Тебе надо было заняться сочинительством, Кэллахэн. Без шуток.
- Мне надо заняться работой, - сказал Кэллахэн, вставая со стола.
- Тогда сперва почистись. Весь твой толстый… ты весь в муке.
Войдя в лабораторию, Кэллахэн увидел, что две черепашки устроили состязание - кто кого столкнет с места. Занятно! Это какая-то новая фаза! Скоро одна из них признала себя побежденной и уступила другой дорогу. Кэллахэн решил, что это чистая случайность. Вряд ли им знакомо чувство соперничества; все зависело от того, насколько устойчива, насколько, так сказать, жизнеспособна была энграмма
, возникшая в их почти аморфном “мозгу”. Конечно, в мозгу живого существа с самого начала существует целая система нейронов, синапсов и связующих нервных волокон, и повторяющиеся действия приводят к образованию полезных стереотипов, но у черепашек с их недифференцированной массой “мозга” из полупроводящего графитогеля этот процесс скорее напоминал упорядочение поляризованных частиц в магнитном поле.
- Понимаешь, - разъяснил он как-то Аманте, - я хочу дать маленькой вычислительной машине цель… и руки и ноги в придачу. Или по крайней мере колеса.
- Ты, видно, совсем рехнулся, - ответила ему тогда Аманта.
Кэллахэн принялся за работу: он пытался снять у черепашки энцефалограмму. Последнее время становилось все труднее и труднее заставить их стоять спокойно. Они все больше раздражались, и ему не раз приходила мысль, что их реакция похожа на обиду и возмущение. Если случалось, что черепашка сама хоть минуту пребывала в бездействии, электроэнцефалограф отмечал только основную альфа-пульсацию - типичную в таких случаях кривую, однако стоило насильно ограничить ее свободу, черепашка начинала, как выражалась Аманта, “беситься”…
Время шло, но все попытки Кэллахэна кончались неудачей. В пять часов он подошел к электрощитку и отключил линию, питающую все нижние розетки, сделанные для черепашек. К другим розеткам, предназначенным для торшеров, нельзя было подключиться без специальной штепсельной вилки; к тому же они были присоединены к отдельной сети. К этим предосторожностям пришлось прибегнуть, когда черепашки стали чересчур предприимчивыми, иначе они не дали бы никому сомкнуть глаз. Теперь же, когда выключали ток, они не могли пополнить запас энергии и вели себя спокойно, пока утром их снова не заряжали.
За обедом Кэллахэн сказал:
- Знаешь, Аманта, как бы они не стали связывать мою персону с прекращением электропитания. Когда я включаю их утром для подзарядки, они еще ничего не воспринимают, так что и не ставят мне этого в заслугу. У них вырабатывается односторонний взгляд на вещи. Надеюсь, у них не разовьются агрессивные стереотипы.
- Смотри в оба, не то они тебя драбнут
.
Поразмыслив, Кэллахэн решил, что это означает “отравят” - правда, он не был силен в цыганском джибэ
.
- Сегодня утром, когда ты была у себя, звонил Андервуд, заметил он. - Вот уж болван…
- Не спорю, - отозвалась Аманта. - А что ему нужно?
- Ничего, просто хотел напомнить мне о завтрашнем симпозиуме. Поскольку я основной докладчик, буду делать сообщение о своих экспериментах, маловероятно, чтобы я об этом забыл… Да, еще он бормотал что-то невнятное насчет дендритовых волокон - он из тех скептиков, которые слишком много знают. Видно, он не понимает, что графит…
- Ой, - прервала его Аманта, - пошли скорее, мы пропустим телевизор.
- А что сегодня? Только бы не ковбойский фильм. Осточертели мне все эти ковбои и индейцы.
- Да нет, сегодня нас угостят полицейскими и взломщиками.
Следуя за ней в гостиную, Кэллахэн был так занят мыслями о предстоящем симпозиуме, что не заметил крошечной фигурки, юркнувшей за угол в дальнем конце коридора. И хорошо, что не заметил, - это начисто лишило бы его спокойствия. Ведь предполагалось, что все черепашки уже давным-давно спят.
Проснувшись на следующее утро, Кэллахэн увидел, что жена уже одета. У нее что-то не ладилось с дверной ручкой.
- Странно, - нахмурившись, проговорила она. - Дверь заперта… причем снаружи.
Он встал с постели и повернул ручку. Дверь не открывалась.
- Черт побери! - воскликнул он.
- Я предупреждала тебя. Они уже нас запирают.
- Но ведь им не добраться до замка. - Он подошел к окну. - К тому же я отключил нижние розетки…
Он вылез в окно, вошел в дом через парадную дверь и выпустил Аманту из спальни. Оба молчали. И тут с четким пощелкиванием в комнату вкатилась черепашка.
- Значит, ты все-таки забыл выключить линию, Кэллахэн.
- Нет, не забыл, черт побери! Можешь убедиться своими глазами.
Они пошли в лабораторию, и он открыл дверцу электрощитка.
- Видишь! Я говорил тебе, что нижняя линия отключена. Да и как бы они смогли добраться до замочной скважины?
- Как? - сказала она. - А вот как.
Он обернулся и увидел у рабочего стола пирамиду, неумело сложенную из наваленных на полу книг.
- Будь я про… - он замер от удивления.
- Слушай, милый, а как они умудрились подняться? Ведь они на колесиках.
- Шины из губчатой резины, - ответил он с отсутствующим видом. - Но ведь их запас энергии должен был истощиться еще вчера… Фью! - он указал пальцем на стену, возле которой стоял рабочий стол. В ней была розетка, питаемая от верхней линии. Подставка с пробирками, стоящая рядом с ней, была опрокинута.
- В жизни своей не видел ничего подобного! Но дверь в спальню!.. Там не было никаких книг.
- Может, они утащили их обратно, - предположила Аманта.
Они вошли в гостиную. По всему полу были разбросаны книги. Кэллахэн и Аманта молча наблюдали, как черепашка поворачивала их так и этак, пока наконец не втащила одну книгу на другую. Но тут она заметила ногу Кэллахэна, повернулась и на полной скорости помчалась в холл.
- Она испугалась тебя, Кэллахэн, - заявила Аманта. - И ничего удивительного, ты так орал.
- Я не орал! К тому же у них нет слухового устройства.
Аманта тряхнула головой.
- А по-моему, ты ее обидел.
- Да брось ты, Аманта, все это чистая случайность. Приобретение опыта на собственных ошибках.
- А по-моему, она действовала вполне разумно.
Кэллахэн пошел в спальню, оделся, собрал безжизненных черепашек, валявшихся по всему дому, - подпитаться ухитрилась только одна из них - и включил каждую на несколько минут в штепсельную розетку над рабочим столом. Затем выпустил их на весь день на волю и снова включил нижнюю линию. И только тут он вспомнил, что не посмотрел, какая из черепашек сказалась такой смышленой… вернее, такой удачливой. Он пошел к Аманте спросить, - может, она заметила номер: у каждой из них был свой номер на привинченной сверху пластинке.
- Какая? - переспросила Аманта. - Ясно, Тринадцатая. Кто же еще! Ловчей среди них не сыщешь.
- Черт-те что! - бросил Кэллахэн и вернулся в лабораторию. Он отнес на место книги и битых два часа возился с проводкой, чтобы вместе с нижней линией можно было отключать и те розетки, до которых теперь стали добираться черепашки. Он подумывал было повесить замок на электрощит, но решил, что они вряд ли догадаются о назначении рубильника… во всяком случае, надеялся на это. Выйдя в холл, Кэллахэн встретил Питера - одиннадцатилетнего сына их соседки, вдовы Джессики Браун. Глаза его горели любопытством, и Кэллахэн поспешил увести его подальше от лаборатории. Мать Питера несколько дней назад заходила к ним и видела одну из черепашек. Видно, Питеру стало об этом известно.
- Послушайте, мистер Кэллахэн, мама говорит, у вас есть модель паровоза, которая сама ездит по…
Не успел он договорить, как в комнату вкатились два крошечных робота и наперегонки помчались к ближайшей розетке.
- Ой, смотрите-ка, целых две! А что они делают?
Черепашки оспаривали друг у друга право на электроэнергию, и Питер опустился на четвереньки, чтобы получше их разглядеть: одна из них пришла к финишу первой и теперь подзаряжалась. Питер был зачарован. Подпитавшись, черепашка покатилась по ковру к двери. Питер протянул к ней руку, но та сделала крюк и кинулась наутек в распахнутую стеклянную дверь.
- Проклятье! - воскликнул Кэллахэн и погнался за ней.
- Да она прямо как живая! - в восторге закричал Питер, выбегая за Кэллахэном на террасу. - Вы заметили, как ловко она увернулась? А как она увидела мою руку, мистер Кэллахэн?
- Фотоэлектрические телеглаза… Они не живые, Питер, просто ведут себя, как живые… А, черт!
Черепашка уже пересекла лужайку и стояла на цементной площадке перед плавательным бассейном. Кэллахэн пустился бегом, но опоздал - черепашка, не колеблясь ни секунды, перевалила через край и с легким плеском исчезла в воде. Подбежав, они увидели, что она лежит недвижимо на голубом кафельном дне.
- Вот здорово! Она утопилась!
- Нет, просто устроила себе короткое замыкание… когда она высохнет, все будет в порядке.
- Вот здорово! А вы ее не вытащите? Можно, я выну ее, а, мистер Кэллахэн? - Питер уже стаскивал тенниску.
- Конечно, - ответил Кэллахэн; в этот миг в окне появилась Аманта.
- Ты пережег пробки! - крикнула она. - Моя пишущая машинка не работает!
- Ничего подобного, - сердито буркнул Кэллахэн и поспешил в дом. Входя, он слышал, как Питер нырнул в бассейн. Открыв дверцу электрощитка, он обнаружил, что одна из пробок, от задней секции, перегорела, - в комнате пахло горелым маслом. После недолгих поисков он нашел причину; в углу, за коробками лежала черепашка и из нее валил дым. Кэллахэн, как это ни странно, почувствовал облегчение, увидев, что это не Тринадцатая. Видимо, она нашла два тонких гвоздя и засунула их под корпус розетки: ток высокого напряжения прошел через ее “руки” -захваты, и в графитогеле произошло короткое замыкание.
Он поднял ее с пола… но тут же выронил:
1 2 3 4