Бездушие же отвратительно, оно хуже животного существования и требует немедленного ис­коренения.
Капитан помолчал, задумавшись, но через минуту вновь заговорил:
— На самом деле мне плевать на этих ничтожеств, нена­видящих любого, кто хоть чем-то отличается от них самих. И, сложись все чуть иначе, я положил бы их всех, не давая даже подняться из-за стола, но жестокость без смысла, без цели, ради удовлетворения одной только жажды всемогуще­ства... Это омерзительно и глупо! Жесткость необходима в нашей с тобой жизни, как, впрочем, и жестокость, вот только последней злоупотреблять совсем не стоит.
— Когда морализируют добрые, они вызывают отвращение... Когда морализируют злые, они вызывают страх,— внезапно серьезно произнес Терн, а Кайфат с удивлением уставился на друга:
— Тебе знакомо это изречение?!
— Ну да, не совсем же я темный! И меня в детстве пичкали всякими древними мудростями,— даже с некоторой обидой протянул Согнар.— Ренор Гелыдар, «Измышления о природе морали». Как он мне не нравился!
Дальше друзья шли уже молча, пока К'ирсан не завернул ' в сторону старой заросшей аллеи! Присев на бортик обветша­лого фонтана, он подозвал потерянно молчащего гоблина и принялся ощупывать его разбитый нос.
— Перелом, как и следовало ожидать,— прикрыв для удоб­ства глаза, прошептал капитан, а затем, чуть громче, потребовал у раба: — Потерпи. Сейчас будет немного больно!
Нос урга неестественно громко хрустнул под пальцами Кайфата, и малыш громко застонал:
— Страшно жжется!
— Потерпи пару минут,— спокойно посоветовал ему хозяин и сполоснул руки в позеленевшей воде из чаши фонтана.— Сейчас уже должно быть лучше...
Гхол прислушался к ощущениям и неуверенно кивнул. У него остановилось кровотечение, начала стремительно спа­дать опухоль вокруг глаз.
— Терн, с завтрашнего дня займись тренировками этого зеленого недоразумения,— приказал К'ирсан и обжег взглядом засопевшего было гоблина. Тот сник, попытался вжать голову в плечи.— Если его всякая пьянь по морде будет бить, то так, глядишь, и помрет раньше отмеренного срока!
— И чему прикажешь его учить... И, главное, когда?! — застонал Согнар, мысленно помянув многих демонов Тьмы.— Тут не знаешь, где завтра окажешься, что делать будешь, а ты еще нелюдь всякую учить требуешь!.. Погоди, или ты что-то дельное придумал?
— Что придумал, то на потом отложим, а сейчас послушаем одного интересного господина,— с усмешкой произнес К'ирсан и уставился куда-то в сторону входа в аллею.— Думаю, он нам явно желает сообщить нечто достойное внимания... Я прав, уважаемый?!
Привыкший доверять Кайфату если не во всем, то во мно­гом, Терн огляделся и, не обнаружив никого чужого, с сомне­нием осторожно поинтересовался:
— Ты это к кому обращаешься, капитан?
Вот только ответил ему совсем незнакомый голос.
— Думаю, что речь идет обо мне.
В том месте, куда с иронией смотрел К'ирсан, дрогнул воздух, и из возникшего марева появился человек. Светло­волосый, с наглым, оценивающим прищуром глаз, так и пы­шущий силой и задором, он казался молодым аристократом, решившимся на прогулку по чужому, безлюдному кварталу в поисках приключений. Вот только вблизи становилось понят­но, что это уже зрелый муж, сохранивший в душе огонь юности.
Раздосадованный Терн выхватил меч и встал в стойку, но после приказа капитана тут же спрятал оружие в ножны. Ста­раясь сохранить лицо, сержант забормотал нечто неприличное о всяких колдунишках, которых нынче развелось что грязи, и о мерзопакостных богопротивных амулетах, подходящих то­лько злобным убийцам.
Вторя ему, вздохнул маленький ург. Гоблин, боготворивший К'ирсана и все еще считавший того если не Рыргой, то уж его родственником точно, всячески старался заслужить одоб­рение или даже похвалу господина. Ведь и в трактире, быть может, все обошлось мирно, без мордобоя, если бы он тогда не назвал цеплявшихся к нему пьяных вояк мархузовыми вы­кидышами. И ведь если бы не хозяин, то стычка в трактире могла окончиться совсем иначе! Вот и сейчас, на глазах гоблина аж слезы навернулись: он, ученик шамана, проворонил скры­того невидимостью человека, не смог помочь Рырге. Как стыд­но! К'ирсан, точно прочитав мысли корда, успокаивающе по­хлопал его по плечу.
— Это все-таки амулет, господин Терн. Из меня получился слишком посредственный маг, чтобы укрыться под Пологом Невидимости самостоятельно.— Разоблаченный неизвестный подошел ближе и представился: — Беор, барон Орианг... Ну а с вами тремя я уже знаком, и пусть особенности встречи не покажутся вам оскорбительными.
Способность этого Беора иронизировать над самим собой и незнакомцами понравилась К'ирсану, и он поприветствовал барона кивком.
— Как давно вы меня заметили? — Барон вел себя непри­нужденно, словно они старые приятели, один из которых вне­запно раскусил шутку другого.
— От самого трактира. Ваш полог, грасс Беор, полон изъ­янов, но и будь он идеален, разглядеть вас несложно. Несмотря на все предосторожности, вы забыли укрыть разум в самых глубинных закромах души и оттого заметны,— с учтивой улыб­кой сообщил Кайфат.— Все просто.
— Ну для кого-то просто, а для кого услышанное и за сказку сойдет. Впрочем, непонимание и одиночество — удел всех иду­щих забытыми путями... Прежними путями! — За рассеянной улыбкой барона прятался стальной блеск клыков насторожив­шегося хищника. Демонстрируя мирные намерения, он наме­кал, что не так уж и бессилен. Мол, мир сложнее, чем кажется, и слабость в одном сменяется силой в другом.
— Верно,— односложно ответил К'ирсан и замолчал, вы­держивая паузу. В старой аллее сгустилось напряжение, гро­зящее взорваться смертельной схваткой. Терн сделал шаг в сторону, намереваясь перехватить Беора, пожелай тот сбежать, а гоблин замер рядом с Кайфатом, готовый выполнить любой приказ. Один лишь Руал непринужденно гонял какую-то зве­рюшку в корнях деревьев. Угрозы жизни любимому хозяину он не ощущал, а потому нашел развлечение на свой вкус.
— Как я понимаю, нападение на урга устроили вы? — вне­запно спросил К'ирсан, прислушиваясь к чувствам барона Ори-анга, и тут же удовлетворенно усмехнулся.— Ну что ж, я прав, и вам придется нам многое разъяснить...
Напрягшийся было Беор после этих слов капитана ощутимо расслабился и даже поинтересовался:
— Этот ваш зверек случайно не из Запретных земель? Хоть и похож на своего собрата из ханьских джунглей, но ведь только похож... Впрочем, не так это и важно!.. Я прибыл в город больше седмицы назад для найма нового командира гарнизона в моем замке. Времена нынче неспокойные, а у прежнего капитана возникли некоторые неприятности...
— Как я понимаю, речь идет о смерти? — насмешливо вздер­нув бровь, уточнил Кайфат.
— Ну разумеется, самая последняя, необратимая неприят­ность! Он погиб во время...— Барон немного замялся и бес­помощно шевельнул пальцами, подбирая слова.— Скажем так: выяснения некоторых спорных вопросов с соседом... Так вот, будучи человеком разносторонним, я жаждал найти не просто опытного, честного вояку, но и единомышленника, способного понять мою страсть к знаниям...
Так уж складывался этот разговор, но К'ирсан вновь прервал Беора, вставив замечание:
— Назовем вещи своими именами: вам потребовался офи­цер, не чурающийся магии и готовый кое-где преступить уста­новленные запреты. Или, иначе говоря, во главе своей мале­нькой армии вы захотели поставить не просто воина, но ча­родея!
На столь прямолинейное, не скрытое замысловатыми эки­воками заявление барон досадливо поморщился, но пояснил:
— Прямо-таки армии! Чуть больше роты латников, поло­вина из которых — это молодые лоботрясы, не прослужившие и года. Да и насчет чародея уважаемый К'ирсан Кайфат по­горячился. Просто нужен человек, разбирающийся в некоторых забытых областях Искусства и готовый не только помочь мне в изысканиях, но и применить кое-что на практике.
Терн, замерший молчаливым призраком, покосился на дру­га и раздраженно сплюнул. Как же он не любил всю эту кол­довскую кухню! Аккурат со времен боя около Сестер, когда их полк схлестнулся в том числе и с чародеями из Братства Отрекшихся.
— Я вас понял, барон, но к сути разговора мы пока так и не приблизились! — Сторонний человек, несомненно, страшно удивился бы тону, с которым бывший капитан, дезертир, совсем даже не дворянин, разговаривает с аристократом.
— Согласен, капитан... Надеюсь, вы не возражаете, если я буду вас так называть? — Барон Орианг теперь был предельно серьезен, полностью сосредоточившись на разговоре, важном разговоре.— Знающие люди сообщили, что все подходящие кандидатуры либо уже имеют контракт, либо отсутствуют в городе... Моему разочарованию не было предела, когда вдруг назвали вас. Скрывающийся от зелодского правосудия капитан Львов, карающая длань Гелида Первого Ранса, герой войны, обвиняемый в убийстве эльфов и применении Запретной ма­гии... Ну как пройти мимо такого искушения?!
Последняя фраза даже гоблина заставила фыркнуть, чем тот привлек внимание Беора. Окинув маленького урга задум­чивым взглядом, барон вновь повернулся к К'ирсану:
— И кого же я обнаружил? Не изможденного беглеца, а загадочного странника, приобретшего корда в черном ошей­нике... Это ведь ученик шамана, правильно?.. Капитан оказался достойным претендентом! Осталось лишь проверить его на излом...
— И как проверка? — наконец не выдержал поигрывавший желваками Согнар. Ему все это очень не нравилось, заставляя выискивать в чужих словах подвох.
— Впечатляет,— не отрывая взгляда от отрешенного лица К'ирсана, уронил барон и тут же, без паузы, выдал: — Я пред­лагаю вам место начальника гарнизона, двойной капитанский оклад с возможностью пользования моей лабораторией и биб­лиотекой в любое время. Должность для вашего товарища подберете сами, а гоблин будет поставлен на довольствие...— Грасс Беор с каким-то нетерпением облизал губы и, не вы­держав молчания Кайфата, потребовал: — Ну?! Ваш ответ, ка­питан?!
К'ирсан подмигнул раздраженному Согнару и с ироничной усмешкой ответил уже Беору:
— Думаю, мы примем ваше предложение, барон.
ГЛАВА 4
Появление в жизни женщины маленького ребенка всегда чревато как большой радостью, так и большими проблемами. Ответственность, которая ранее обходила даму стороной, вдруг наваливается на плечи тяжким грузом. Ты уже не свободна и не можешь идти вперед без оглядки, преодолевая трудности и радуясь жизни. Долг перед крохой опутывает незримыми цепями, заставляя каждый шаг воспринимать как бой со всем миром. Кого-то эти цепи душат, и нерадивая мать бросает малыша на произвол судьбы, а кто-то продолжает трепыхаться, черпая силы в теплом огоньке любви новорожденной души. Но как не ошибиться, как выбрать правильное будущее на развилке судьбы?
Лакриста Регнар, оставившая после развода имя рода мужа, иногда с ужасом оглядывала свою сегодняшнюю жизнь. Кто она, зачем так безоглядно сунулась в это безумие интриг и круговорот придворных страстей? Надо ли было идти на такие жертвы? Правда, стоило взять на руки ее малыша, ее кроху Селерея, просто услышать его смех или жизнеутверждающее агуканье, как все сомнения отступали прочь. Надо было, еще как надо! У ее мальчика есть будущее, и, когда он вырастет и окрепнет, никто не сможет сделать его разменной картой в своих грязных играх за власть. Никто!
— Дарена, сколько можно ждать?! — раздраженно вскрича­ла Лакриста, качая на руках хнычущего малыша.—- Селерею опять надо пеленки менять!
В комнату вбежала запыхавшаяся женщина необъятных форм и с порога заголосила:
— Госпожа! Лин Лакриста! Я во флигеле была, а эта бес­толочь Вирва мне и словечка не передала... У-уу, гадина! — Погрозив кулаком себе за спину и посылая проклятия слу­жанке-сопернице, Дарена тут же зачастила: — Давайте маль­чика сюда, госпожа. Сейчас мы его искупаем, покормим и спать уложим. Правда, маленький?
Малыш, уже привыкший к теплым, пахнущим молоком рукам кормилицы, прекратил плакать и теперь тянулся к цвет­ным лентам на лифе женщины.
— Сразу видно, что мальчик растет! — добродушно пояснила Насте Дарена, но, увидев недовольную гримаску на лице гос­пожи, торопливо развернулась и исчезла в коридоре.
— Дура,— шепнула под нос Лакриста и рухнула в кресло. Бывшая супруга нолдского посла не пожелала сама кормить ребенка, боясь испортить фигуру, а потому наняла кормилицу. Вот только что-то щемило у нее сердце каждый раз, когда она видела, как Селерей играл с Дареной. Ну да ничего, иного пути у нее все равно нет. Пусть сегодня сын получит меньше материнского внимания и ласки, зато ни в чем не будет нуж­даться завтра.
Жила Лакриста Регнар в богатом пригороде Равеста, в получасе езды от дворца короля. Новый дом ей пожаловал Гелид Ране, решившись открыто возвысить женщину, с которой делил постель и редкие свободные от забот часы отдыха. Теперь Насте принадлежало и небольшое поместье где-то на севере Зелода, доходы от которого позволяли забыть о многих суетных проблемах мира. Наконец-то женщина смогла почувствовать вкус свободы и дурманящий аромат власти. Любовница короля, уже полгода не выпускающая Его Величество из сетей своих чар, могла многое. Тонко чувствуя настроение государя, она знала, какими словами можнб'пробудить его интерес к чьей-то челобитной или, наоборот, заставить взбеситься при одном только виде просителя. Она могла многое и день за днем приучала придворных к мысли о ее всесилии. Пристроить сына в гвардию, устроить дочку в королевскую свиту... Вот и шли на поклон к ней аристократы, засылали гонцов, заискивали и просили. Примерно так же относятся к секретарю директоратам, на Земле: в глаза лебезят, а за спиной именуют шлюхой. Мерзко и неприятно, но она знала, на что шла! Вот только для сына оставалось мало времени, но ведь это скоро закон­чится, верно?!
Тот день, когда она впервые танцевала с Его Величеством, просто перевернул ее жизнь. Взгляд молодого, привлекатель­ного мужчины, возмужавшего на жестокой и кровавой войне, манил и притягивал к себе, будоража уснувшие чувства. Раз­говор с всплывшим из небытия Ярославом лишь подтолкнул ее тогда к решению бороться за будущее любыми средствами, а внешность Гелида I Ранса заставила надеяться, что выбран­ный путь станет хотя бы приятным. В чем-то ее надежды оправдались, в чем-то — нет.
Доля официальной любовницы короля не столь привле­кательна, как кажется поначалу. Ведь настоящий властитель — это не только фигура короля, но и его свита. Гелид I Ране окружил себя лишь преданными людьми, когда-то сделавшими ставку на молодого правителя и теперь получившими возна­граждение за преданность. Многие из них желали большего, мечтая увидеть по левую руку от Его Величества свою дочь, сестру, племянницу или даже внучку... Кому-то не нравилась сама личность Лакристы как бывшей супруги посла злокоз­ненного Нолда. Влиятельное, неизмеримо опасное государство Истинных магов воспринималось ветеранами недавней войны как на время затаившийся хищник, выискивающий признаки слабости. Потому присутствие вблизи от их обожаемого Ранса «нолдской девки» будило в них настоящую ненависть. Лак-риста часто слышала шепоток за спиной:
— У, ведьма! Околдовала Его Величество, змеюка нолдская!
Ей завидовали придворные дамы и ненавидели мужчины, но никто, никто пока не осмелился нанять убийц, подсыпать яда или купить проклятие у колдуна. Свое веское слово сказал первый советник короля герцог Аларийский, очертив границы ненависти к чужеземке. Гелид I Ране вечно занят делами го­сударственной важности, и долг его ближайших сподвижни­ков— переложить на свои плечи навалившийся на Его Вели­чество груз забот.
Первый советник за какие-то полгода ухитрился укрепить все еще шатающийся трон Гелида, наладить жизнь в провинциях, подавить бунты черни и приглушить недовольство ари­стократии. Несмотря на все старания молодого Ранса, только воля и умения герцога шаг за шагом вытаскивали Зелод из бездны разрухи. Он стал для короля незаменимым учителем, к советам которого стоило прислушиваться. И не было для Лукарта Аларийского проблем, которые он собирался пускать на самотек. Особенно если это касалось его государя. Вот только у советника оказались свои вопросы к Лакристе Регнар.
— Девочка, меня слабо волнует твоя жизнь с льером Вензором. Неинтересно мне в грязном белье копаться, совсем неинтересно. И что вы с Его Величеством по ночам в постели делаете, тоже спрашивать не буду. На то соглядатаи во дворце имеются, уж они красок в отчетах не жалеют! — Однорукий герцог перехватил однажды Лакристу в коридоре дворца, когда она возвращалась после совместного завтрака с королем, и, властно придерживая за руку, завел в небольшую комнатку для приватной беседы.— Ты мне вот что скажи, девочка, почему ты с государственными преступниками общаться изволишь, да и вообще, откуда у тебя столь опасные знакомства, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9