Мой поцелуй с Эми закончился разговором. Она мне призналась, что спит с Эндрю Х., владельцем известного в Англии модельного агентства. Они друзья, и Эми его постоянная любовница, хотя за секс он ей платит: 900 фунтов в час. Неплохо, при минимальном уровне зарплаты в 5, 73 ?1/ph.[11]
– Он говорит, что в его агентстве, как и во многих других, заказать можно почти девяносто процентов девушек. Безусловно, быть моделью более гламурно, чем, например, эскортом, но часто эти две вещи совместимы… Известные модели стоят на порядок дороже неизвестных. – Эми показала мне мартовский номер одного глянцевого журнала, на обложке которого красовалась эффектная шатенка. – Она, например, стоит пятнадцать тысяч за ночь. Очень известная модель. Мой друг заказывал её. Правда, сказал, что деньги на ветер: легла звёздочкой и всю ночь так… Застыла, как на обложке.
– А с тобой?
– Я не модель. Я медсестра. Ха-ха.
Эндрю Х. любит игры с переодеванием, и Эми его медсестра. На самом деле, Эми работает в банке: очень серьёзная должность, ответственная работа, стресс… Не то чтобы ей нужны деньги, не то чтобы ей нравится Эндрю… Просто не хочется ей, чтобы её воспринимали только как умную, деловую железную бизнес-леди. Когда Эми не на работе, она хочет быть шлюхой. Мужчины, с которыми она знакомится на презентациях, конференциях, вечеринках, так или иначе узнают, что она занимается финансами, и автоматически вырабатывают к ней уважительно-партнёрское отношение. Правду говорят, что мужчины не любят умных женщин… Некоторые даже её побаиваются… Так что, позже, в постели, они не могут элементарно расслабиться и просто её трахнуть. Они занимаются с ней любовью, нежатся, милуются, гладят, целуют… Эми не хочет этого. Мария, Элис, Стефани, быть может, хотят. Но не Эми. Эми надоело почитание. Эндрю Х. понимает это.
Толстый некрасивый Эндрю Х. единственный, кто понимает, чего хочет Эми.
Сити-бойз вокруг нас сбрасывают стресс пережитого дня. Они опасные люди, особенно когда заходишь к ним на трейдинг-фло,[12] где работают большей частью мужчины. Шум на этаже стоит страшный! Мужчины в галстуках, продавая и покупая акции, кричат, матерятся, ругаются хуже продавцов на местном рынке. Что касается мирового, то вот он на секунду успокоился, и мальчики взяли в рот по сэндвичу. У этих мальчиков мира больших финансов часто даже на ланч нет времени. Деньги не ждут. Не возьмёшь ты – возьмут другие, и пахавший как вол финансист не получит вожделенный бонус, надбавку к основной зарплате, которая выплачивается по заслугам и часто составляет основную её часть.
В 2006 году бонус-выплаты сити-трейдерам составили рекордные девятнадцать миллиардов фунтов стерлингов, то есть, в переводе на «русские деньги», – умножаем на два – и это почти сорок миллиардов долларов! И помните, это же ещё не основная зарплата! Это прибавка, которая и так сама по себе составляет шестизначную сумму. К примеру, в 2005 году Майкл Спенсер, глава Intercapital, к своей триста шестьдесят тысячной зарплате получил прибавку в пять миллионов фунтов. Конечно, этот бонус больше, чем получает среднестатистический работник лондонского финансового мира, но тем не менее оным тоже жаловаться не приходится, ведь их обычная зарплата без бонуса составляет около девяноста тысяч фунтов. Молодые и амбициозные финансисты как один утверждают, что бонус в двести тысяч фунтов – это не предел их мечтаний. Миллионы, им всем нужны миллионы. Они жертвуют своей личной и общественной жизнью для того, чтобы заработать эти деньги, и уверены, что они достойны только лучшего.
Они даже женятся лишь потому, что у них нет времени на свидания. Свою будущую подругу жизни они находят либо через интернет-сайты знакомств, либо через «скоростные свидания», где холостые мужчины и незамужние женщины собираются вместе в каком-либо баре, женщины сидят за столиком по одной, а мужчины проходят по кругу, присаживаясь поговорить с каждой из женщин по десять минут, не больше, за это время предполагается успеть понять, поладите ли вы с человеком или нет, если да, то вы приглашаете тех, с кем поладили, на другие более продолжительные свидания, которые запланированы и внесены в дневник на определённое число и время, так чтобы всё было чётко расписано и вы не отвлекались на это в будущем до того самого дня свидания, прийти на которое вам напомнит ваш органайзер в Блекбери.[13] Знакомства также возможны благодаря стараниям участливых друзей, занятых не в сфере инвестиций, которые, имея на то время, вытащив финансиста на редкий ужин БЕЗ КЛИЕНТОВ, знакомят его с какой-нибудь необязательно красивой одинокой подругой, которая согласится терпеть вечное отсутствие мужа. И всё будет хорошо, и свадьба будет в ближайший год, что является чудом для обыкновенных английских мужчин, которые не женятся очень долго, встречаясь с девушками по три, четыре года, и даже тогда тоже не факт, что они женятся. У финансистов всё проще: свадьба – это точный математический расчёт, в котором обязанность жены является несложной: прикрывать тыл и предоставлять бесплатный секс без лишних хлопот и ухаживаний.
Вот они, мальчики-кошельки, бегут по улицам Сити, города в городе, «костюмчатые», неживые, загипнотизированные бессмертным дядей Доу Джонсом,[14] роботы бурлящего Сити, красивые роботы, подтянутые, свежие, в отполированных башмаках, постиранных и отутюженных только что полученных с доставкой на дом из прачечной брюках, в их животах перевариваются однообразные бутерброды и кофе… Они бегут в офисы, на деловые встречи, со встреч или на ланч. Перерыв на обед проходит за десять минут, которые занимает у них спуск вниз на лифте из другого мира в наш, чтобы купить бутерброд у зевающего, нагло пахнущего ленью и тишиной продавца хот-догов или тихого беззвучного японца, разложившего на витрине свои вялые суши, и – обратно, скорее, вверх, на ЭТАЖИ.
Неожиданно. Аромат лаванды. Жасмин. Ещё один. И ещё… Пробивается сквозь пот, окутавший помещение. Три девушки модельной внешности в одинаковых белых брюках и футболках зашли на трейдинг-фло. Десятки глаз оторвались от экранов, чтобы взглянуть на красавиц. Женщины, работающие в банке, так не пахнут. С часу до трёх трейдинг-фло навещают massage girls из «7 Heaven».[15]
– Мы делаем массаж головы-шеи-плеч, не отрывая вас от работы. Двенадцать фунтов без чаевых. Не желаете?
При виде этих ангелов Чарли в финансистах на мгновение просыпаются мужчины, так что каждый второй пытается вручить девушкам номер своего телефона (тогда не придётся тратить время на «скоростные свидания» и интернет-дейтинг). Однако, когда попытки остаются без поощрения со стороны девушек, которых хозяева массажных компаний строго-настрого предупреждают не злоупотреблять силой женского обаяния в таком податливом мужском обществе, мальчики вновь окунаются в компьютеры своего финансового мира. Девушки в то же время, когда финансисты ведут торги, прямо на месте доставляют их телу легальное расслабление. Всё по правилам и все довольны.
Работать Сити заканчивает очень поздно. Его подданные не спешат домой, если работа недоделана или есть возможность провернуть ещё одну сделку. Они слишком ценят престиж и серьёзность своей работы, чтобы променять её на футбол. На их рабочих местах страсти кипят не хуже. Эми говорит, чтобы выдержать такой ритм жизни, надо быть сверхчеловеком. Таких мало, поэтому часто в туалетах разных финансовых учреждений можно услышать звук вдыхаемого порошка. «To keep them going»,[16] – объясняет Эми.
Те, кто вдыхает, не выдыхаются и иногда даже ходят в ночные клубы, где бессовестно тратят не важные для них тысячи на спиртное и женщин. Они считают, что живут правильно, и думают, что «they are having fun».[17]
Небогатые, неспешные, немного ленивые аристократы, однако, с этим не соглашаются, взирая на отрывающихся в «SW» финансистов свысока, оттого, что те вынуждены тратить свою юность, чтобы получить то, что их знатные семьи уже пережили. Им уже не в новинку замки и корабли, пусть даже большинство из них сейчас всего лишь ютится в однокомнатных квартирах в районе Фулама, а не Челси или снимает комнату у одного из инвесторов в Баттерси. Но всё же богатство у них в крови, им аристократов не удивишь и не соблазнишь: если даже и захочется вдруг устроить поездку на яхтах или отдохнуть на вилле, то у них всегда найдутся необедневшие друзья, которые их туда пустят бесплатно и ещё рады будут. Так что им незачем загонять себя работой и утомляться, всё будет и так, стоит только захотеть.
В три часа ночи «SW», как и многие клубы в Лондоне, закрывается. Весь город разъезжается по домам. Эми уходит из клуба со мной и двумя новыми телефонами в записной книжке. Один парень уходит с номером телефона Эми. На три увеличилось и число моих знакомых. Все три моих англичанина оказались… иностранцами. Не знаю, позвоню я кому-нибудь из них или нет.
Позвонила:
1. Эдвину.
2. Майклу.
3. Николасу.
В Лондоне столько красивых и интересных парней и девиц, что, как в магазине сладостей, глаза разбегаются: и то хочу, и это. Выбрать то, что надо, что тебе по душе, сразу сложно, особенно если встречаешь кого-либо в ночном клубе. Поэтому обычное дело познакомиться сразу с несколькими молодыми людьми и в течение вечера не отдавать никому очевидного предпочтения и не разговаривать ни с кем подолгу, оставаясь на уровне легкого флирта и поверхностного интереса. Вообще, лучше всего просто обменяться телефонами и потом пойти на нормальное свидание с каждым человеком по отдельности, что и практикует большинство привлекательных молодых party people.[18]

Глава 3
Свидания

Пункт А. Эдвин. Свидание номер один, продолжительностью две недели.
Soundtrack:
I won’t sleep unless you
Sleep with me tonight.[19]
Эдвин родился в Голландии, но вот уже восемь лет жил и работал в Лондоне. Причина переезда, как у большинства эмигрантов, весьма прозаична: сделать деньги. Лондон – одна из финансовых столиц мира, и если ты уверен, что умеешь хорошо играть с деньгами, то туда тебе и дорога. Эдвин был трейдером в банке.
На свидание он приехал на чёрном «Porshe». Как и в ночь знакомства, с его лица не сходила победная, почти завораживающая самоуверенностью улыбка. На нём были джинсы и розовый джемпер поверх белой рубашки.
В клубе я подошла к нему первая. Он стоял в углу зала, пил «мохито». Я заметила, что он не разглядывал девушек, как многие другие парни в клубе, а просто общался с друзьями и хорошо проводил время. Было видно, что он не пришёл сюда цеплять кого-то для постели. Это мне понравилось. Он был довольно худощав, высок, с потрясающе привлекательным личиком. Я подумала, что он модель (позже выяснилось, что, как обычно, банкир).
Мы перемолвились парой незначительных фраз, и я почему-то сказала, что хочу его. Наверное, в эту ночь было выпито много коктейлей или я просто испытывала, насколько расширяются границы моего любопытства и дерзости в ночь вседозволенности. Он мне ответил:
– Меня многие женщины хотят. Чем ты особенна?
– Тем, что меня тоже хотят очень многие, но я выбрала тебя.
– Я не плачу за женщин.
– Я не сплю с мужчинами, которые платят.
Да, кого-нибудь подцепить не было его целью, но мы обменялись телефонами и договорились о встрече.
Припарковать машину оказалось не так легко, но через полчаса дело всё-таки было сделано и его «Porshe» нашёл покой за три улицы от Ридженс-парк, где мы хотели погулять. Эдвин казался очень романтично настроенным и даже взял меня за руку, когда мы гуляли. Парк дышал весной, и настроение у нас было соответствующее. Ближе к вечеру мы пошли в бар, и он также держал меня за руку. Обманчиво оказалось первое впечатление, которое он произвёл на меня в ту ночь в клубе. Его дерзость проявлялась только в улыбке и отполированном блеске глаз. Он был не отчаян и смел, а напротив, робок и влюбчив. Я начинала чувствовать, что нравлюсь ему всё больше, и больше, и он боится сделать неверный шаг и всё испортить. Было жаль, что, не делая никаких шагов, в желании очаровать меня он, по сути, пятился назад.
Он держал меня за руку добрую вторую неделю, когда я решила вновь проявить инициативу и первая поцеловала его в шею. В ответ он дотронулся губами до ямочки моей улыбки. Я недоумевала, даже была в лёгкой панике, думая, что, наверное, дело в том, что не очень нравлюсь ему. Всё-таки, когда ты интересна парню, никакие доводы, если даже таковые имеются, не будут ему помехой и он попытается приблизить момент постели как можно скорее. Эдвин почувствовал моё недоумение и тревогу и на следующий день пригласил меня на ужин не в ресторан, а к себе домой. Приготовил лазанью, налил вино, мы пили, слушали музыку, даже пытались танцевать, прерываясь на поцелуи.
– Говорят, что лазанья повышает сексуальное желание, – сказал он.
– Прекрасно. Я должна благодарить лазанью за то, что твоя рука спускается всё ниже и ниже по моей спине?..
– Да, именно. Твоя прелестная попка, обтянутая джинсами, не имеет к этому никакого отношения…
– О’кей, значит, я должна сдерживать себя и не позволять себе дотронуться губами до твоей груди. Это всё происки лазаньи.
– О нет, не только. Моё неотразимое тело тоже имеет значение…
– Хочешь проверить, какое на самом деле значение имеет для меня твоё тело?
– Совсем не против.
Я начала стягивать с него рубашку. Танцуя, мы оказались в спальне.
Мы оставили свет включённым. Мне нравилось заниматься любовью при свете, наблюдать за выражением лица партнёра, как оно ненадолго теряется, оставляя лицо перекошенным от эмоций, и вот человек расслабляется с выражением полного удовлетворения, бесконечного блаженства. Вы смотрите друг другу в глаза, и между вами возникает особая связь, понимание и священная тайна. Нет, выключать свет при этом кощунственно.
Эдвин был очень нежен. Он ласкал меня, покрывая поцелуями шею, грудь; тыльной стороной ладони гладил мои колени. Возникло невольное ощущение, что я погружаюсь не в прелюдию к сексу, а в тёплую ванну, полную душистой пены, меня омывает пара юных светловолосых служанок, в тишине, как будто опасаясь, что разговор может нарушить этот ритуал очищения. Одна моет мне голову, рука второй направляет волну воды то на одну, то на другую часть моего тела, боясь до него дотронуться, создавая только эхо прикосновений. Волшебное видение ванной стало медленно рассеиваться, сменившись образом цветущего сада… Я на скамейке, сотканной из лилий, дорожек в саду нет, пространство между островками цветов покрывает плотный ковёр травы, доходящий до колена. Травинки щекочут мне ноги, я улыбаюсь. В это время где-то далеко, в лондонской спальне, Эдвин массировал мне ступни. Рой бабочек в животе не унимался. Ощущая теплоту, проходящую по всему телу, я откинулась назад, закрыв глаза. На моё плечо опустилась пара нежных рук, ещё одна рука дотронулась до моей ладони. Мои светловолосые служанки пришли ко мне в сад. Они следили, чтобы меня никто не потревожил, пока я, закрыв глаза, пропускала сквозь себя энергию Венеры.
Я почувствовала себя настолько одухотворённой и отдохнувшей после секса с Эдвином, что невольно сравнила ощущения с пребыванием в церкви. Убеждённый католик Эдвин скромно улыбнулся, ничего не сказав. Я надеялась, что не оскорбила его религиозные чувства. Если так, то лучше бы он мне признался прямо, но он голландец, он не скажет правду, если она будет неприятна. Нет, всё-таки не зря голландцев называют «китайцами Европы». Они большие мастера скрытности и неуловимости образа. Невозможно понять, что у них на уме, но, кажется, всё-таки это милые люди. Самая торговая нация Европы в совершенстве освоила искусство быть приятными.
Эдвин проводил меня до автобусной остановки. Мой автобус собирался отъезжать, так что я поспешила зайти внутрь и поцеловаться на прощание с ним не успела.
Больше мы не виделись.
Эту историю прекрасных нескольких недель можно было бы повернуть в другое, более глубокое русло, если бы он почувствовал, что я этого хочу. Эдвин был хорошим мальчиком, очень милым, как и большинство голландцев, которых я знаю в Лондоне. Он был всегда в отличном настроении, очень учтив и внимателен. Работал в банке с девяти до шести, занимаясь страхованием, после работы возвращался домой, принимал душ, переодевался и шёл в бар или клуб с друзьями, но там долго не оставался, так как утром надо было вставать на работу. По воскресеньям ходил на службу в католическую церковь. Каждую субботу звонил родителям в Голландию… В общем, каждый день его жизни был расписан, правилен и предсказуем. Некоторым женщинам как раз это и нужно, но мне хотелось некоторой безбашенности, спонтанности от мужчины. Эдвин был очень скучен, и потому даже модельная внешность не могла спасти его от неумолимой потери моего интереса.
1 2 3 4