В лицо нам солёные брызги бросал он,
Как раньше земле, мы ему были рады,
И, видно, от радости спятил Гонсало,
Сквозь брызги чуть слышно шептал:
«Эльдорадо».

* * *

В этот скверный городишко
Завела дорога к славе.
У рояля звук с отдышкой —
Западает пара клавиш,
На оконной раме – сажа,
Штора рваная по краю...
Кто заплатит – тот закажет,
Не закажут – так сыграю.
Заработаю на ужин,
С кружки пива сдую пену,
Никому я здесь не нужен
Вместе с Брамсом и Шопеном.
Кто смеётся, кто рыдает,
Кто жуёт пучок укропа…
Забываю дни, когда я
Покорить хотел Европу,
Был весёлым, дерзким, гордым…
А теперь живу в Небраске.
Гарри врезал Тому в морду,
Сью шерифу строит глазки.
Может, плюнуть и жениться
На вдове Саманте Джексон?
Буду цены на пшеницу
Обсуждать за чаем с кексом,
Примирюсь с телеграфистом
В споре о свободе воли,
Буду сиживать за вистом,
Разведу желтофиоли.
Закажу костюм по росту,
Пять платков, по крайней мере,
Навсегда забуду Бостон,
Перестанет сниться Мэри,
И не вспомню Аппалачи,
Где бродил с весёлым свистом…
Пьяный Гарри тихо плачет —
Как всегда – под звуки Листа.

ПЕРЕВОД

Проигран бой, ликует смерть,
Но тем не менее с плеча
Ответили французы: «Merde!»
На предложенье англичан.
Ответ перевести сумели:
«Вы, господа, в своём уме ли?
На всё твоя, о Боже, власть,
Но чтобы гвардия сдалась…
Пусть нет снарядов для мортир,
Но, право слово, господа,
Ключи вам, может, от квартир
На белом блюдечке подать
И поднести букет камелий?
Нам даже странно, как вы смели.
Покажем мужества пример».
А по-французски это «merde».

ШОТЛАНДСКАЯ ИСТОРИЯ

Как всегда, был октябрь туманным,
Наступали сумерки рано,
Дождь по крышам и в стёкла стучал,
На камине гасла свеча.
Поудобней укутавшись в плед
Я сидел в уюте, в тепле.
И казалась, что жизнь хороша…
Только Дженни к Мак-Гроу ушла.

* * *

Ах, отец Владислав,
Объясни мне, бестолковой,
Как избавиться от зла
И от злобности в душе.
Я с собой принесла
Груз, тяжёлый как оковы.
Ах, отец Владислав,
Не гони меня взашей.
Я жила в суете,
Некрасиво и уныло,
Всё не то и не те,
А сомненья, как ножи.
И, устав от страстей,
Сердце глупое заныло.
Ах, отец Владислав,
Как же дальше? Подскажи.
Ах, отец Владислав,
Не лишай меня причастья,
Без ветрил и весла
Не осилить мне реки.
Человек очень слаб,
Хочет он любви и счастья…
Ах, отец Владислав,
Отпусти мои грехи.
Помолись за меня.
Я не знаю, как осталась
Вместо нивы стерня
Истин вечных и простых.
И крестом осеняя,
Это милость, а не малость,
Помолись за меня.
И, возможно, Бог простит.

* * *

Странный сон: мужик сидел, громко чавкал,
Рассуждая, уплетал лук и сало.
Прежде как-то мне не нравился Кафка:
Что излишне он абсурден, считала.
Попыталась по привычным канонам
Отыскать хотя бы смысла крупицу.
Он представился мне мужем законным.
Это надо же такому присниться?!
Было чувство, что жую я солому —
Упрекал меня, невнятно и долго,
Пренебрёгшую по умыслу злому
Материнским и супружеским долгом.
Я в надежде трижды дёрнула мочку,
От смятенья в жар и в холод бросало.
То, что дети есть, я помнила точно,
А мужик откуда взялся – не знала.
Даже близко никогда не видала —
Глазки-бусинки и плечи покаты.
Ну зачем он мне такой захудалый?
Промелькнула мысль – наверно, богатый:
Нефтяной магнат, министр, академик.
Если муж, должна же чем-то прельститься?
Попрекнул меня отсутствием денег,
Почему-то называя блудницей.
Огляделась – а вокруг запустенье.
Пульс неровный и под ложечкой ноет.
От реальности – лишь блики и тени.
Испугалась я: а вдруг паранойя?
Стало жутко, как от залпов ружейных —
Убежала б. Да куда убегу я?..
В тусклом зеркале ища отраженье,
Обнаружила реальность другую —
Где не надо поступать поневоле,
И менять себя в угоду фантому.
Нет его! Он сон кошмарный всего лишь!
Вот проснусь – и заживу по-иному:
Чтоб нелепость не терзала, не грызла,
Не вонзалась в сердце острой булавкой,
Чтоб не мучиться отсутствием смысла
И бессильем, как описано Кафкой.

ТРИ КАРТЫ

* * *

Я начал с азартом,
Но вдруг, онемев,
Увидел, что карта
Досталась не мне.
Раз козыри мимо,
То вовсе не грех,
Хорошая мина
При скверной игре.
Но ставки-то выше,
И проигрыш рос,
Из блефа всё выжал,
Обидно, хоть брось.
Но, веря в удачу,
Наделал долги,
И ждут их отдачи
Друзья и враги.
И давят те путы
Плитой из свинца.
Короче, я буду
Играть до конца.

* * *

У меня непруха снова:
На руках марьяж бубновый —
Соберу, конечно, взятки, но не все...
Слишком много заказал я,
А сперва казалось мало —
Видно, зря я за игру сегодня сел.
Вот беру я кисло прикуп —
Хоть зайдись истошным криком:
Слёзы горькие, могила – не расклад;
Так сижу, мрачнее тучи,
Подо мною стул скрипучий...
Влез в игру и сам себе теперь не рад.
Раз – бросаю на удачу...
Ест глаза мне дым табачный —
Я в тоске смотрю сквозь эту пелену:
Соберу свои едва ли,
А сосед мой, ну каналья,
И когда успел мне в карты заглянуть.
Визави косит украдкой...
Есть надежда на девятку,
Только зря, из них никто не умастит.
Остаётся вспомнить матерь,
Сбить свечу и сдёрнуть скатерть,
Когти рвать и за собою жечь мосты.
По брусчатке и канавам,
Где открыто, где обманом,
Пробираюсь я в укромный уголок.
Надо мною тьма густая,
Звёзды сотнями считаю
И надеюсь на счастливый эпилог.
В стороне мелькали тени.
В синяках, в грязи, без денег
Я стоял и слушал – где-то вдалеке
Раздавались звуки вальса.
Туз червей в руках остался...
И пошёл я, как и вышел – налегке.

* * *

Осень, вечер, последний шанс,
Колода карт некраплёных...
– Как называется этот пасьянс?
– Вроде «Могила Наполеона».
Не играю, запал не тот,
Но к картам рука привычна.
За спиной советует идиот,
Будто его касается лично.
Шашек-то в руках не держал,
А лезет, болван, с советом...
Господи! Когда дурак и нахал —
Что же опаснее в мире этом!
Дама треф легла хорошо:
Захочешь – не сделать лучше...
Ещё бы он от меня отошел,
Так нет, советует, жизни учит.
Кольт, вот жалость, дома забыл,
Пальнуть бы вверх для острастки...
Глянул – ну рожа! Без капель зубных
Больно смотреть – людоед из сказки.
Чёрт! Вогнал советами в транс...
У нас, в джентльменском клубе,
Нельзя разложить спокойно пасьянс.
И не узнаешь, любит – не любит.

ПИСЬМА И СОНЕТЫ

ПИСЬМО ЛЕДИ ИЗ ЦВЕТОЧНОГО МАГАЗИНА

Ах, милорд, мне душно и не спится,
Я решила написать письмо.
Сердце бьётся раненою птицей,
А виною – наш проклятый смог.
Помните, накинув плащ широкий,
Прижимали Вы меня к груди.
Не надейтесь на мои упрёки,
Я до них не буду снисходить.
Вы, милорд, давали слово чести,
И за взгляд сулили миллион.
А потом уехали в Манчестер...
Что за город? Да и есть ли он?
Я хотела посмотреть на карте —
Ключ, увы, потерян от бюро...
Обещали Вы вернуться в марте,
Не могу не взяться за перо.
Ах, милорд, от жизни, беспросветной
Как ночная лондонская мгла,
Я пошла к гадалке за советом,
Но ничем она не помогла.
Первое письмо дала прочесть ей,
И от слов ужасных замер пульс:
Это произносится «Манчестер»,
А писать же надо «Ливерпуль».
Ах, милорд, Вы знаете, конечно,
Только смогом вызвана тоска,
Потому слова «целую нежно»,
Вам в моём письме не отыскать.
Я ничуть о прошлом не вздыхала,
И душа не плавилась в огне.
Жаль, давно засох букет фиалок,
Ваш букет фиалок, на окне.

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ

Не прыгнуть выше потолка…
К чему раздоры, споры, ругань?
Давай попробуем друг друга
Любить издалека.
На удалении большом
Огонь испепелить не может
Пленяет, но проблем не множит, —
Реальности лишён.
Пускай любовь звездой в окне
Для нас мерцает, – не морока,
А радость.
Если ненароком
Не приближаться к ней.

ПИСЬМО ДЕЛОВОЙ ЖЕНЩИНЫ, ДОСТИГШЕЙ ВСЕГО СВОИМИ СИЛАМИ

Слушайте, меня Вы утомили...
От забот я не в поту, а в мыле,
Каждая минута на счету.
Из-за Ваших гнусных провокаций
Я должна от дела отвлекаться.
Что Вы там писали про мечту?
Про шалаш и про воздушный замок,
Как меня считали дивной самой,
И что Ваше сердце горячо.
А нельзя ли поспокойней, прозой?
Вы же в полуметре от психоза!
Господи! Но я-то тут при чём?
Просите и требуете встречи.
Ну какой ещё «свободный вечер»,
Что мы с Вами можем обсуждать?
Я предельно ясно объяснила:
Не люблю бездельников унылых.
И пленять таких? Была нужда...
Но в одном Вы, безусловно, правы,
Я могу смотреть на вещи здраво,
А не только колкости бросать.
У жены двоюродного брата
Есть знакомый – видный психиатр,
Он творит с больными чудеса.
Телефон и адрес прилагаю.
У него симпозиум в Огайо,
Возвратится через пару дней.
Ну а я, устав от сантиментов,
Уезжаю завтра в Сакраменто.
До июля не пишите мне.

ПИСЬМО ЖЕНЩИНЫ, НАПИСАННОЕ ЕЮ НАКАНУНЕ ДВА ДЦАТИСЕМИЛЕТИЯ

Катюне Морозовой
Уже я в возрасте таком,
Когда подводятся итоги.
А это, право, нелегко.
Во всяком случае, для многих.
Пока не нужен пистолет —
Ещё не вечер за окном.
Но, может, через пару лет
Я поразмыслю и о нём.
Пора подумать о душе
(Ещё без лишних мерехлюндий).
Не так наивна и уже
Не безоглядно верю людям.
Тоскливых дней унылый ряд
Не разредит приход гостей.
Мне о любви не говорят.
Ну разве только про постель.
Я избегаю кутерьмы,
Не трачу понапрасну силы,
И от сумы и от тюрьмы
Не зарекаюсь до могилы.
И не берусь предугадать
Судьбу в событии простом.
Вот что наделали года...
А что наделают потом?

ПИСЬМО ИЗ ДЕРЕВНИ

Хорошо июльским днём на свежем сене
Наблюдать за дымкой в воздухе нагретом.
Не любила я великих потрясений,
Но меня никто не спрашивал об этом.
Вспоминаю, как холёною рукою
Теребила я браслеты на запястье,
Кто же знал, что нет ни воли, ни покоя,
Кто же знал, что так недолго длится счастье.
Я вяжу крючком салфетки на досуге,
Никого, конечно, первая не трону,
Но лежат на сеновале две базуки,
К ним снаряды, три обреза и патроны.
Как меняет нас безжалостное время, —
Сожаленье тихим трепетом охватит.
Словно пенки от вишнёвого варенья,
Облака плывут по небу на закате.
Просвисти, щегол, что счастье повторится,
Не лишай меня надежды, не лишай же…
Ну а если б я была императрицей,
То в народе прозывалась бы Тишайшей.

ПИСЬМО ПОДРУГЕ ЮНОСТИ

Т. П .
Дождь со снегом, принесённые циклоном,
Перепады атмосферного давленья —
И во мне, к сентиментальности не склонной,
Пробуждают о несбывшемся томленье.
А тогда, давно, – я помню, как ни странно, —
Не пугал туман, не раздражали лужи…
Ты, свидетельница нашего романа,
Говорила, что не знаешь пары лучше.
Ветер с моря гнул деревья без усилий,
Волны бились за гранитным парапетом,
Растревоженные чайки голосили…
Не ко времени я вспомнила об этом.
Дождь устал, круги на лужах измельчали,
Ветер, выбившись из сил, внезапно замер.
Как смотрел он, ничего не замечая,
На меня смотрел влюблёнными глазами.
Я, припомнив этот взгляд, зубами скрипну.
Предрассудкам и условностям в угоду
Не спрошу: «Как он сейчас?»
Прощай.
Постскриптум.
В Пенемюнде в это время дрянь погода.

ПИСЬМО ПОКИН У ТОЙ ЖЕНЩИНЫ

Пусть арфа сломана, —
Аккорд ещё рыдает!..
С. Надсон
Встать добровольно под тяжёлый пресс,
Взвалив на плечи неподъёмный крест?
Мне предоставив полную свободу,
Не обольщайся, что не пью, не ем.
Я даже рада твоему уходу —
Он снял такое множество проблем.
Сравнила я активы и пассивы,
Для плюсов не хватает пальцев рук:
Мне можно не стараться быть красивой,
Не нервничать, что разонравлюсь вдруг,
Не нужно ревновать тебя к делам,
При этом притворяясь равнодушной,
И сердцу разрываться пополам
От ожиданья тщетного не нужно.
А погрустила я недолго. Каюсь.
Бросаю где попало телефон
И от звонка его не напрягаюсь.
Короче, с глаз долой – из сердца вон.
Надеюсь, между строчками заметил —
Обиды нет, не источаю злость.
А то, что прошептала на рассвете, —
Забудь скорей. Случайно сорвалось.
Письмо порви и выброси, как сор.
Прости-прощай. Всё. Отрыдал аккорд.

ПИСЬМО СНИСХОДИТЕЛЬНОЙ ЖЕНЩИНЫ

Е. Ш.
В ресторане полууснувшем
Я притихла, чуть-чуть робея.
Нежно-нежно руки коснувшись,
Ты сказал, что любишь обеих.
Отодвинув бокал недопитый
Убеждал – обижаться не стоит.
Что ты, милый, какие обиды?
Смысла нет усложнять простое.
Перепутать любовь несложно,
Если в сердце двоим не тесно,
В подпространстве метафор ложных
Мне твоё заблужденье лестно.
Неосознанно преувеличил —
На такое не держат обиды.
Только чувство к двоим отлично
От любви, как простуда от СПИДа.

ПИКИРОВКА, или ПИСЬМО СЕКРЕТАРШИ, ОТПРАВЛЕННОЕ ПО ЭЛЕКТРОННОЙ ПОЧТЕ

По большому счету, смешно
Обижаться на выпад резкий.
Ты – в постели с любимой женой.
Я – боюсь посылать эсэмэски,
Чтобы вам не испортить секс.
В черновик набиваю текст
С оправданьем поступков скверных —
Тех, что ты осудил пространно.
А потом удаляю нервно...
Вот такой эпилог романа.

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ В НОЧЬ С ПЯТНИЦЫ НА СУББОТУ

Увы, не идеальна,
Сознаться не боюсь.
Но, знаешь, не скандальна,
В истериках не бьюсь.
Из-за страданий тайных
Не поднимаю шум,
И о переживаньях
В письме не напишу.
Про то, как ты мне дорог,
Про пустоту внутри, —
Ненужных разговоров
Мучительный экстрим.
Сводить любовь к абсурду
Желанья больше нет.
Удерживать не буду, —
Вернись к своей жене.

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ ОСЕНЬЮ, КОГДА В РОССИИ ЗАДУМЫВАЕТСЯ БОЛЬШИНСТВО РЕФОРМ

Ты рассказал мне, как прекрасна
Она. И телом, и душой.
Я полностью с тобой согласна,
И надо дурой быть большой,
Чтоб становиться между вами.
Ты по натуре полигамен,
Как и любой другой мужчина
С доисторических времён?
Твои проблемы. И её.
А я же – удаляюсь чинно.
Без слёз, упрёков и истерик.
И в этом нет большой потери —
Так современное письмо
Вполне обходится без «ятя».
А если загрустишь зимой —
В её утешишься объятьях…

ПИСЬМА МАРЫСИ СЕСТРЕ

Первое письмо Марыси

В имении скучно очень,
Я даже хотела поплакать.
Не топят, и холодно ночью,
А утром – промозглая слякоть.
Встаём и ложимся рано.
Готовят здесь как-то странно:
Что может быть хуже фляков,
Особенно без майорана?
Тошнило от жареной утки.
Мечтаю уехать отсюда!!!
Я здесь только третьи сутки,
А хочется бить посуду.
Я так не могу, сестрица:
Расстроено фортепьяно.
А гости… Посмотришь на лица —
И впору перекреститься.
Хозяин к полудню пьяный.
Поверь, мне совсем не до смеха —
Не выдержу эту пытку…
Пойду посмотрю, кто приехал,
Потом допишу открытку.
Двухместный привёз экипаж
Какого-то нового гостя,
Он вышел, играя тростью.
Взглянула – не мой типаж.
Вернусь я к концу недели
(Не надо меня упрекать),
Мне так все здесь надоели…
Целую.
Марыся.
Пока.

Второе письмо Марыси

Сколько можно так, сестрица,
Бесконечные упрёки…
Исписала три страницы,
А на двух – мои пороки.
От тебя, как от тирана,
Скоро я завою волком:
То хочу приехать рано,
То задерживаюсь долго,
Что неделю нет известий,
Несерьёзна я ужасно,
Для меня на первом месте
Развлеченья жизни праздной.
Написать тебе пыталась,
Чтоб ждала не очень скоро,
С паном Ежи заболталась
(Ну, «не мой типаж» который)
И письмо забыла где-то.
Извини, всё суматоха.
Можно ль осуждать за это?
Знаешь, здесь совсем неплохо:
Стол прекрасный, воздух свежий,
Наш хозяин – славный малый,
И среди гостей приезжих
Много интеллектуалов.
А о том, как я серьёзна,
Можно складывать легенды.
Перешли, прошу я слёзно,
Платье синее и ленты,
Муфту, шапку из енота,
И сапожки из сафьяна,
И ещё, конечно, ноты,
Для игры на фортепьяно.
1 2 3 4 5