Мы сели на пол, образовав кольцо вокруг Кэла.
– Прежде всего давайте пройдемся по кланам, – сказал он. – Мы знаем, что с каждым из них ассоциируются определенные свойства. Брайтенделы были целителями. Вудбейны – «темный клан» – предположительно боролись за власть любой ценой.
– О-ох! – Робби бросил на меня притворно-испуганный взгляд, но я содрогнулась.
От одной мысли о Вудбейнах меня обдало холодом. По-моему, здесь нет ничего смешного.
– Бурнхайды были известны своей магией с кристаллами и драгоценными камнями, – продолжал Кэл. – Липвауны были мастерами пошалить. Викроты были воинами. И так далее. – Он обвел взглядом круг. – Так вот. Кроме того, что кланы имели каждый свою специализацию, они еще и пользовались определенными рунами. Что ж, нам пора познакомиться с рунами.
Кэл открыл свою большую кожаную сумку и вытащил пачку карточек, похожих на каталожные. Он показал их, и я увидела, что на каждой карточке была крупно изображена одна руна.
– Рунные флэш-карты! – сказала я, и Кэл кивнул.
– По существу, да, – подтвердил он. – Использование рун – это быстрый способ войти в контакт с глубинным, древним источником силы. Сегодня я хочу просто показать их вам, чтобы вы могли внимательно изучить каждую. Каждый символ имеет множество значений.
Мы все слушали и смотрели как зачарованные, когда он поднимал белые карточки одну за другой, говорил названия рун и объяснял, что они традиционно означают.
– Существуют разные названия для каждого символа. Эти названия зависят от того, в какой традиции вы работаете – в скандинавской, германской или галльской, – пояснил Кэл. – Позже мы поговорим о том, какие руны с какими кланами связаны.
– Это так красиво, – сказала Шарон. – Мне очень нравится, что люди тысячелетиями пользовались этими рунами.
Итан повернулся к ней, кивая в знак согласия. Я видела, как они долго смотрели в глаза друг другу.
Кто бы мог подумать, что Шарон Гудфайн будет в восторге от Викки? Или что Итан осмелится показывать, что ему нравится Шарон? Магия помогала нам не только открывать самих себя, но и друг друга.
– Давайте делать круг, – сказал Кэл.
13. Звездный свет
17 марта 1982 года
День святого Патрика в Нью-Йорке. Город отмечает праздник, пришедший с моей родины, а я не могу в нем участвовать. Ангус ушел искать работу. Я сижу здесь у окна и плачу, хотя Богиня знает, что слез у меня больше не осталось.
Все, что я знала и любила, исчезло. Моя деревня сгорела дотла. Мои ма и па мертвы, хотя мне все еще трудно в это поверить. Мой маленький котенок Дагда. Мои друзья. Белвикет стерт с лица земли, наши котлы разбиты, наши травы превращены в дым.
Как это случилось? Почему я не оказалась жертвой, как многие другие? Почему выжили только мы с Ангусом?
Я ненавижу Нью-Йорк. Ненавижу все, что с ним связано. Шум оглушает меня. Здесь нет живых запахов. Я не чувствую запаха моря, не слышу его отдаленного шума, похожего на колыбельную. Здесь все запружено людьми, их как сельдей в бочке. Город грязный, люди грубые и вульгарные. Я тоскую по дому.
Здесь нет никакой магии.
Но раз нет магии, то уж, наверное, нет и настоящего зла?
М.Р.
Мы очистили наш круг солью и потом воззвали к земле, воздуху, воде и огню с помощью чашки соли, палочки ладана, чашки воды и свечи. Кэл показывал нам символы рун, соответствующие этим стихиям, и мы старательно запоминали их.
– Давайте попробуем теперь получить немного энергии и сфокусировать ее, – сказал Кэл. – Мы попробуем сфокусировать ее в нас самих и ограничить ее воздействие в пределах спокойного сна и общего хорошего самочувствия. У кого-нибудь есть проблемы, для решения которых нужна помощь? – Он встретился со мной глазами, и я поняла, что мы оба думаем о моих родителях.
Но Кэл предоставил мне самой решить, просить ли помощи в присутствии всех, и я промолчала.
– Типа помочь моей сводной сестре перестать быть такой занудой? – спросила Шарон.
Я и не знала, что у нее есть сводная сестра. Я сидела между Дженной и Шарон, и их руки в моих руках казались на ощупь маленькими и гладкими.
Кэл засмеялся:
– Нельзя просить об изменении других людей. Но ты можешь просить о том, чтобы тебе стало легче ладить с ней.
– У меня обострилась астма с тех пор, как похолодало, – сказала Дженна.
Я вспомнила, что она кашляет, хотя не знала, что у нее астма. Такие личности, как Дженна, Шарон и Бри, правили нашей школой. Я никогда по-настоящему не думала, что у них могут быть какие-то проблемы или трудности. Не думала до тех пор, пока в жизнь всех нас не вошла Викка.
– Так, астма Дженны, – согласился Кэл. – Что-нибудь еще?
Все молчали.
Кэл наклонил голову и закрыл глаза, и мы сделали то же самое. Комнату наполнило наше глубокое, ровное дыхание, и постепенно, по мере того как проходила минута за минутой, я чувствовала, как наше дыхание настраивается на один лад, синхронизируется, и вот уже мы вдыхали и выдыхали все вместе.
Потом послышался звучный голос Кэла:
Да будут благословенны животные, растения и все живое.
Да будут благословенны земля, небо, облака и дождь.
Да будут благословенны все люди,
Те, кто внутри Викки, и те, кто вне ее.
Да будут благословенны Богиня, и Бог,
И все духи, помогающие нам.
Да будут благословенны.
Мы возносим наши сердца,
Наши голоса, наши души к Богине и Богу.
Когда мы начали двигаться по часовой стрелке, эти слова, произносимые то громче, то тише, стали складываться в ритм, так что получилась песня. Наше движение по кругу стало походить на танец, а ритмичный напев превратился в радостный крик, наполнивший комнату и воздух вокруг нас. Я смеялась, задыхаясь, чувствуя себя счастливой и невесомой, ощущая себя в безопасности в этом круге.
Итан улыбался, но был сосредоточен, он разрумянился, а его длинные кудряшки подпрыгивали у него на голове. Черные шелковистые волосы Шарон развевались, она казалась хорошенькой и беззаботной. Дженна была похожа на светловолосую королеву фей, а Мэтт выглядел печальным и решительным. Робби двигался с недавно приобретенной грацией. Мы кружились все быстрее и быстрее. Единственное, чего мне не хватало, так это лица Бри в нашем хороводе.
Я чувствовала, как прибывает энергия. Она обвивала нас, нарастая, густея и закручиваясь внутри нашего круга. Пол гостиной под моими ногами в носках был теплым и гладким, и мне казалось, что если я отпущу руки Дженны и Шарон, то улечу сквозь потолок в небо. Когда я посмотрела вверх, продолжая произносить слова, я увидела, как белый потолок задрожал и растворился, открыв мне темно-синее ночное небо и белые и желтые звезды, ярко вспыхивающие на нем. Охваченная благоговейным трепетом, я смотрела вверх и видела бесконечную вселенную там, где раньше был один лишь потолок. Мне захотелось дотянуться и дотронуться рукой до звезд, и я без колебаний разжала руки и подняла их над головой.
В это же самое мгновение остальные тоже расцепили руки и вскинули их вверх, и круг остановился на месте, а потоки энергии продолжали клубиться вокруг нас все сильнее и сильнее. Я потянулась к звездам, чувствуя, как энергия подталкивает меня в спину.
– Впитывайте энергию в себя! – крикнул Кэл, и я машинально прижала сжатый кулак к груди.
Я вдохнула тепло и белый свет и ощутила, как все мои заботы тают вдали. Я качнулась на ногах и еще раз попробовала дотронуться до звезд. Потянувшись вверх, я почувствовала, что слегка зацепила крошечный колючий огонек, горячо и остро чиркнувший по моим пальцам. Это было похоже на звезду, и я опустила руку вниз.
Держа огонек в руке, я посмотрела на других – видят они или нет. Тут ко мне подошел Кэл, потому что я всегда поглощала слишком много энергии и мне потом приходилось заземляться. Но на этот раз я чувствовала себя отлично – голова кружилась, но не очень сильно, я была полна счастья и изумления.
– Ух ты! – прошептал Итан, уставившись на меня.
– Что там такое? – спросила Шарон.
– Это Морган! – ошеломленно произнесла Дженна.
Ее дыхание казалось затрудненным, она дышала быстро и неглубоко. Я повернулась к ней. Я чувствовала, будто могу сделать что угодно.
Протянув руку, я прижала огонек к ее груди. Она сдавленно, тихо ахнула, а я провела поперечную черту у нее под ключицами. Закрыв глаза, я приложила ладонь к ее груди и почувствовала, как звездный огонек растворился в ней. Она опять ахнула и покачнулась, Кэл протянул руку, но не прикоснулся ко мне. Пальцами я почувствовала, как увеличились в объеме легкие Дженны, когда она вдохнула воздух. Я чувствовала, как открываются микроскопические альвеолы, впуская кислород, как мелкие капилляры поглощают его, я чувствовала, как всё – от мельчайших сосудов до мышц ее бронхов, – расправляется, следуя принципу домино, освобождаясь, расслабляясь, поглощая кислород.
Дженна прерывисто дышала.
Мои глаза открылись, и я улыбнулась.
– Я могу дышать, – медленно проговорила Дженна, прикасаясь к груди. – Меня уже начинало поджимать. Я знала, что после круга мне понадобится ингалятор, но не хотела пользоваться им на виду у всех. – Дженна поискала глазами Мэтта, и он подошел и обнял ее за плечи. – Она расправила мои легкие и пустила в них воздух тем огоньком, – потрясенно сказала Дженна.
– Ладно, всё, – сказал Кэл, мягко взяв меня за руки. – Больше ничего не трогай. Как в день Самхейна, тебе надо бы лечь и заземлиться.
Я стряхнула с себя его руки.
– Я не хочу заземляться, – раздельно сказала я. – Хочу оставить это себе. – Я сжала и разжала пальцы, мне хотелось прикоснуться к чему-нибудь еще и посмотреть, что получится.
Кэл посмотрел на меня: что-то промелькнуло у него в глазах.
– Я просто хочу сохранить это чувство, – объяснила я.
– Оно не может остаться навсегда, – сказал он. – Энергия не может задерживаться просто так, она должна куда-то уйти. Тебе не стоит ни к чему прикасаться.
Я засмеялась:
– Правда?
– Да, – подтвердил он.
Потом Кэл провел меня на открытое место на натертом деревянном полу, и я легла, ощутив спиной силу земли, почувствовала, как энергия перестала кружиться у меня внутри, утекая в древнее лоно земли. Через несколько минут я почувствовала себя лучше, головокружение уменьшилось, и… опьянение тоже. Если только я правильно представила себе, на что похоже чувство опьянения. Практики для этого у меня было маловато.
– Почему она может это делать? – спросил Мэтт.
Его рука все еще охраняла Дженну. Дженна пробовала дышать глубже.
– Как легко дышится! – изумилась она. – Я чувствую себя такой… такой незажатой.
Кэл усмехнулся:
– Меня это иногда тоже ошеломляет. Морган делает такие вещи, которые были бы удивительны даже в практике верховной жрицы, имеющей за плечами многие годы обучения и практического опыта. Она просто обладает большой силой, вот и все.
– Ты назвал ее кровной ведьмой, – вспомнил Итан. – Она потомственная ведьма, из той же породы, что и ты. Но как это получается?
– Я не хочу говорить об этом, – сказала я, садясь. – Простите меня, если я опять сделала что-то, чего не должна была делать. Я просто хотела исправить дыхание Дженны. Я не хочу говорить о том, что я кровная ведьма. Хорошо?
Шесть пар глаз смотрели на меня. Члены моего ковена кивали или говорили, что согласны. И только по лицу Кэла я видела, что нам определенно предстоит поговорить об этом позже.
– Я проголодался, – пожаловался Итан. – Есть что-нибудь пожевать?
– Конечно, – сказал Мэтт, направляясь на кухню.
– Жаль, что нам нельзя поплавать, как в прошлый раз, – заметила с сожалением Дженна.
– Почему же нельзя? – спросил Кэл, посмотрев на меня с лукавой усмешкой. – Ведь мой дом не так уж далеко отсюда.
Я поежилась и закрыла грудь скрещенными руками.
– Ну уж нет, – возразила, к моему облегчению, Шарон. – Даже если вода подогревается, воздух все равно слишком холодный. Я не хочу замерзнуть.
– Что ж, ладно, – сказал Кэл. Вошел Мэтт с большой миской попкорна и зачерпнул себе большую горсть. – Тогда как-нибудь в другой раз.
Когда никто не мог меня видеть, я состроила ему гримасу, и он беззвучно засмеялся.
Я прислонилась к нему с ощущением тепла и счастья. Круг получился изумительный, воодушевляющий. Даже без Бри.
Улыбка исчезла с моего лица, когда я попыталась представить себе, где Бри и Рейвин проводят этот вечер и с кем.
14. Урок
7 мая 1982 года
Мы уезжаем из этого бездушного города. Я работала кассиршей в закусочной, а Ангус разгружал огромные туши американских коров и вешал их на крюки. Я чувствую, что моя душа умирает. Ангус чувствует тоже самое. Мы экономим на всем, чтобы скопить денег и уехать куда-нибудь в другое место.
Из дома почти никаких вестей. Из Белвикета не осталось никого, кто мог бы рассказать нам, что произошло, а отрывочных сведений, которые до нас доходят, недостаточно для того, чтобы составить общую картину. Я даже не знаю, зачем я вообще пишу в этой тетради, вот разве только как в дневнике. Эта тетрадь больше не «Книга теней». Она перестала быть ею с моего дня рождения, когда мой мир был уничтожен. С тех пор как мы здесь, я ни разу не занималась магией, и Ангус тоже. И никогда больше не буду. Она не принесла ничего, кроме беды.
Мне только двадцать лет, но я уже чувствую себя готовой к объятиям смерти.
М. Р.
На следующее утро, в церкви, меня вдруг осенила идея. Я посмотрела на темные исповедальни. Когда служба закончилась, я сказала родителям, что хочу исповедаться. Это их несколько удивило. Но что они могли сказать?
– Я не буду сегодня обедать с вами, – добавила я. – Я попозже приду прямо домой.
Родители переглянулись, потом папа кивнул.
Мама положила руку мне на плечо.
– Морган… – начала она, но потом покачала головой. – Нет, ничего. Увидимся дома.
Мэри-Кей посмотрела на меня, но ничего не сказала. Когда она уходила с родителями, лицо у нее было встревоженное.
Я нетерпеливо ждала, пока прихожане по очереди заходили в исповедальню, чтобы покаяться в грехах. Я понимала, что, наверное, могла бы настроиться на то, о чем они говорили, но не стала этого делать. Это было бы неправильно. Я догадывалась, что отец Хочкисс иногда выслушивал довольно откровенные истории. Но и по-настоящему скучные и даже мелочные тоже.
Наконец, подошла моя очередь. Войдя в кабинку, я опустилась на колени и стала ждать, когда откроется маленькое решетчатое окошко. Дождавшись, я перекрестилась и сказала:
– Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Последний раз я исповедовалась… хм… – Я быстро сделала обратный отсчет времени. – …четыре месяца назад.
– Продолжай, дитя мое, – сказал отец Хочкисс, как он говорил это всю мою жизнь каждый раз, когда я исповедовалась.
– Хм-м… – Дальше этого я в мыслях не заходила, и готового списка грехов у меня не было. Я в самом деле не хотела обсуждать кое-что из того, что я делала, тем более что грехом я это не считала. – В общем, последнее время я очень злюсь на своих родителей, – заявила я напрямик. – То есть я люблю родителей и стараюсь почитать их, но недавно… я узнала, что меня удочерили. – Вот. Я это сказала и увидела, как по другую сторону ширмы отец Хочкисс вскинул голову, услышав мои слова. – Я расстроена и злюсь, что они не сказали мне этого раньше и отказываются поговорить со мной об этом теперь, – продолжала я. – Я хочу узнать о своих настоящих родителях. Хочу знать, откуда я родом.
Наступила долгая пауза, пока отец Хочкисс переваривал то, что я сказала.
– Твои родители поступили так, как считали наилучшим для тебя, – наконец ответил он.
Он не отрицал, что меня удочерили, и это не уменьшило моего чувства унижения от того, что практически все всё знали, кроме меня.
– Моя родная мать умерла, – настойчиво продолжала я, ощущая дискомфорт и даже страх от разговора об этом. – Я хочу узнать о ней больше.
– Дитя мое, – мягко сказал отец Хочкисс. – Я понимаю твое желание и не могу сказать, что не чувствовал бы того же, что и ты, будь я на твоем месте. Но должен тебе сказать, а говорю я, опираясь на опыт многих лет, что иногда лучше не ворошить прошлое.
Слезы жгли мне глаза, но я ведь и не ожидала ничего другого.
– Понятно, – сказала я, стараясь не разреветься.
– Дорогое мое дитя, пути Господни неисповедимы, сказал священник, и меня неприятно поразило, что он произнес такую избитую фразу. Он продолжал: – По некоей причине Господь привел тебя к твоим родителям, и я знаю, что сильнсе любить тебя не мог бы никто другой. Он выбрал их для тебя, и Он выбрал тебя для них. Было бы разумно уважать Его решение.
Я сидела и думала, стараясь понять, так ли это. Потом я вспомнила, что своей очереди ждут и другие люди и что пора уходить.
– Спасибо, святой отец, – сказала я.
– Молись о том, чтобы Господь наставил тебя на правильный путь. Я тоже буду молиться за тебя.
– Хорошо. – Я выскользнула из исповедальни, надела пальто и вышла через огромную двустворчатую дверь на яркое ноябрьское солнце.
Мне надо было подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17