– Ты именно поэтому поцеловал меня? – спросила она.
– Он смотрел на тебя, как на новое соблазнительное блюдо в этом чертовом меню, – процедил он сквозь зубы. – Я хотел, чтобы у него не было сомнений насчет того, кому ты принадлежишь.
Принадлежу? Она принадлежит Дэйву, но Дэйв, очевидно, не принадлежит ей, раз в его жизни существует Линда.
– Кто-нибудь в этом другом мире, в котором ты вращаешься, знает обо мне и о детях? – с горечью спросила она.
– Моя личная жизнь их не касается, – заявил Дэйв. – Я общаюсь с ними исключительно ради дела. Может, мы оставим эту тему? – добавил он резко. – Конечно, если ты предпочитаешь общество Зака Колэма моей компании, я могу позвать его обратно, чтобы доставить вам обоим удовольствие!
О Боже, он действительно ревнует! Эта мысль подняла увядшее самомнение Алекс на недосягаемую высоту.
– Ну, по крайней мере он не обрывает свою подругу каждый раз, как только та открывает рот, – с иронией заметила она, наблюдая с растущим чувством триумфа за выражением его лица.
Тем временем им подали первую перемену, что оказалось очень кстати. Лучше уж заниматься едой, чем сидеть и упрекать друг друга на глазах у всех. Дэйв заказал для нее легкий лососевый мусс, от которого у Алекс потекли слюнки, хотя всего лишь несколько минут назад она была уверена, что не сможет проглотить ни кусочка. Она съела мусс уже наполовину, когда Дэйв неожиданно перегнулся через стол и нежно коснулся ее руки.
– Алекс, – негромко сказал он, ловя ее настороженный взгляд. – Давай, наконец, попытаемся сделать этот вечер приятным для нас, – взмолился он. – Я не хочу препираться с тобой. Я хочу…
– Дэйв! Как приятно тебя видеть!
От этого нового вмешательства в их разговор его лицо помрачнело. Алекс тоже почувствовала раздражение. Она как раз позволила себе редкое удовольствие – погрузиться в дымчатую глубину глаз мужа.
На этот раз он лишь слегка приподнялся, чтобы поприветствовать пару средних лет, которая остановилась у их столика. Он не стал представлять им Алекс, а ограничился тем минимумом слов, которых требовали правила приличия, быстро вынудив подошедших продолжить свой путь.
– Теперь ты понимаешь, почему я не люблю приводить тебя в места, подобные этому, – сказал он с недовольной гримасой. – Нас будут прерывать весь вечер.
– А что в этом плохого? – возразила Алекс, увидев в его раздражении нежелание представлять знакомым ее как свою жену.
– Потому что, когда я иду с тобой куда-то, то хочу, чтобы ты принадлежала только мне! – сказал он и опять взглянул на нее тем дымчатым затаенно-страстным и одновременно собственническим взглядом, от которого внутри у Алекс все перевернулось.
Дэйв оказался прав. Во время ужина к ним подходили его знакомые еще по крайней мере три раза. В конце концов Дэйв со вздохом дотронулся до ее руки и, поднимаясь, потянул ее за собой.
– Пойдем, потанцуем, – предложил он. – По крайней мере во время танца нас не будут прерывать.
Держа ее за руку, он направился сквозь ряды столиков к закрытым дверям, которые распахнулись, как только он коснулся их свободной рукой. Здесь было темнее. Алекс едва могла разглядеть в полумраке противоположный конец зала, где был свой бар и небольшая сцена, на которой располагались музыканты, играющие легкий медленный танец.
Дэйв провел ее на площадку для танцев и развернул лицом к себе. Алекс внезапно охватило странное чувство, как будто перед ней был не Дэйв, а чужой, незнакомый мужчина. Этот высокий, красивый незнакомец волновал ее, вызывая в ней обостренное ощущение себя как женщины.
Это Дэйв, яростно стала убеждать себя она, подчиняясь ему в медленном ритме музыки, мужчина, за которым она уже семь лет замужем. Но все же ей пришлось с горечью признать, что этот Дэйв – чужой для нее. И не только потому, что в этом привычном для него мире она была чужестранкой. Они стали чужими давно, продолжая оставаться мужем и женой.
У Алекс вырвался грустный вздох. Должно быть, Дэйв услышал его, потому что нежно накрыл ладонью ее руку, лежавшую на гладком лацкане его смокинга. Его вторая рука, которой он придерживал Алекс за талию, скользнула вверх, под черное болеро, с намерением прижать ее ближе, и замерла, когда пальцы неожиданно коснулись теплой обнаженной спины.
Надев болеро, Алекс совершенно забыла о фасоне нового платья. Собственно говоря, ей было не до того – слишком большого напряжения потребовал от нее этот вечер. Она вспомнила об этом только теперь, почувствовав обжигающее прикосновение руки Дэйва, и закрыла глаза, спасаясь от нахлынувшей волны непрошеных ощущений.
Попытавшись воспротивиться, Алекс повернула голову, чтобы сделать глоток воздуха, не наполненного тем чувственным запахом, который исходил от Дэйва, но он остановил ее и крепко прижал к себе.
– Дежа вю, – прошептал Дэйв, и у Алекс перехватило дыхание, когда она поняла, что он имел в виду.
В тот первый раз, когда они танцевали вместе, на ней была простая короткая блузка, и Дэйв проскользнул под нее рукой. Сейчас на ней было бархатное болеро, гораздо более элегантное и изысканное, но ее реакция на его прикосновение была той же самой.
У Алекс перехватило дыхание, когда кончики пальцев Дэйва стали медленно перемещаться вдоль ее позвоночника.
Я не должна позволять ему делать это, отчаянно убеждала она себя. Но, помимо ее воли, в ответ на его ласку по ее тонкой чувствительной коже пробежали мурашки. Алекс снова закрыла глаза и изогнулась так, что кончики ее сосков коснулись груди Дэйва. Она почувствовала, как напряглось его тело, содрогаясь от желания, и беспомощно вздохнула.
Дэйв наклонил голову, уткнувшись в ее шею.
– Ничего не изменилось ни на йоту, правда? – прошептал он. – Мы все так же действуем друг на друга.
Как он был прав! И с последним вздохом, вырвавшимся из самой глубины ее существа, Алекс сдалась и позволила себе сделать то, к чему толкали ее всколыхнувшиеся чувства. Она потянулась вверх и нежно коснулась губ Дэйва своими губами.
В первый раз за последнее время она сама сделала движение навстречу ему, и он понял это.
– Поедем домой, – сказал он внезапно охрипшим голосом.
– Я…
Она уже была готова согласиться, чувствуя, что не может и не хочет больше сопротивляться, как вдруг язвительно-насмешливый, до боли знакомый голос прервал ее на полуслове. И от звука этого голоса их хрупкое согласие разбилось на тысячу осколков.
– Ха, да это никак сам Дон Жуан. И со своим новым завоеванием…
7
Алекс узнала этот голос. Она закрыла глаза и устало опустила голову на одеревеневшее плечо Дэйва.
– Ты, наверное, не знаешь, что он женат, детка? – с издевкой спросил голос.
Видимо, Мэнди не узнала Алекс в той женщине, с которой танцевал Дэйв.
– Уже семь лет, не меньше, – продолжала она. – Его жена – хорошенькое, но совершенно пресное создание – сидит дома с их тремя детишками в то время, как ее драгоценный супруг готов стать любовником каждой женщины, которая только захочет этого.
– Ну, не каждой, Аманда, – холодно возразил Дэйв. – Мне никогда не составляло труда отшивать тебя.
Мэнди имела виды на Дэйва? Алекс подняла голову и посмотрела в его помрачневшее лицо. Встретив его жесткий, циничный взгляд, она почувствовала, будто с ее слепых, доверчивых глаз сдернули еще одну вуаль.
Дэйв и Мэнди не ладили друг с другом, но Алекс никогда не задумывалась, в чем причина их взаимной враждебности. Теперь она ее узнала.
– Мужчине следует остерегаться мести отвергнутой им женщины, – назидательно произнесла Мэнди. – У нее есть свое маленькое, но очень разрушительное оружие.
– И ты умело воспользовалась им, так? – процедил Дэйв сквозь зубы. – Ударив в самое уязвимое место.
– Кстати, как поживает Алекс? – ехидно спросила Мэнди. – Бедняжка не догадывается, как быстро ты нашел замену получившей отставку Линде?
Достаточно. Алекс услышала вполне достаточно. Резко повернувшись, она посмотрела в лицо своей когда-то лучшей подруги. Под ее пристальным холодным взглядом Мэнди побледнела, затем, не сказав ни слова, развернулась и пошла прочь.
Настроение было испорчено. Вечер стал катастрофой. Они молча покинули клуб и направились к стоянке, где Дэйв припарковал машину.
– Как долго? – наконец решилась задать вопрос Алекс, когда Дэйв вывел машину на дорогу, ведущую из Лондона.
– Годы, – пожал он плечами, не сомневаясь, что правильно понял вопрос.
– Ты когда-нибудь давал ей повод?
Она увидела, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших руль. Вопрос задевал его достоинство, но он должен был признать ее право задать его.
– Нет, – решительно заявил Дэйв. – Даже не помышлял об этом.
– Почему же нет?
– Она мне никогда не нравилась как женщина, – сказал он.
Наверное, это правда, подумала Алекс, судя по тому безразличию, с которым он произнес эти слова.
– Тогда почему ты не рассказал мне о ее притязаниях?
– Чтобы разрушить твою веру в ту, что была достаточно дорога тебе? – Дэйв бросил на нее угрюмый взгляд. – Я никогда не скрывал, что недолюбливаю ее, – напомнил он.
– Но ты никогда не пытался расстроить эту дружбу, – возразила она. – Одно твое слово, Дэйв, один лишь намек, что она использовала меня, чтобы попытаться заполучить тебя, и сегодняшней сцены могло бы не быть.
– Разве я мог сделать это, зная, как глубоко ранит тебя правда? – В полумраке машины его лицо выглядело суровым. – Надо быть сволочью, чтобы поступить так по отношению к тебе, Алекс.
– Правда, – согласилась она, и последнее слово будто повисло в воздухе между ними. Она поняла, что Дэйв прочел в ее ответе другой смысл, и знала, что ему нечего было возразить.
Алекс первая вошла в дом и направилась прямо наверх, желая уйти от разговора с Дженни.
– У меня болит голова, – пробормотала она, и это не было полной ложью. Внутри нее все отзывалось болью, и голова не была исключением. – Извинись, пожалуйста, за меня перед своей мамой, – попросила она мужа.
Когда Дейв вернулся после того, как отвез мать домой, Алекс еще не заснула, но притворилась спящей. Она замерла, напряженно прислушиваясь к его шагам. Наконец он лег в постель. Совершенно обнаженный, положив под голову руки, он лежал на спине и смотрел в темный потолок. Алекс замерла рядом и всем своим израненным сердцем молила только об одном: чтобы эти последние несколько недель исчезли из их жизни, как если бы их вовсе не было. Но, конечно же, судьба не была так великодушна, и они долго лежали рядом, физически ощущая, как сгущается напряжение в темной комнате, так что Алекс начала чувствовать удушье. Наконец Дэйв со вздохом повернулся и обнял ее. Она без сопротивления прильнула к нему, с каким-то отчаянием ища утешения в его объятиях. Они устремились навстречу друг другу в безмолвном неистовстве, почти столь же непереносимом, как и напряженная тишина.
Образ Линды опять предстал перед Алекс этой ночью, ввергнув в оцепенение ее охваченное страстью тело в тот самый момент, когда она начала верить, что сможет дать выход давно сдерживаемым эмоциям. Дэйв почувствовал перемену в ней и затих, быть может, догадываясь, с каким призраком она вела борьбу.
Слезы пробивались сквозь ее сомкнутые веки, губы дрожали, пальцы крепко вцепились в мускулистые плечи Дэйва. Еще одно препятствие преодолено, подумала Алекс, когда ей наконец удалось вытеснить Линду из сознания, и с судорожным вздохом она снова приникла к губам Дэйва.
– Алекс, – прошептал он, сливаясь с ней в новом страстном порыве, с дрожью повторяя ее имя снова и снова, как бы желая сказать, что понял, какую битву она только что выдержала ради него.
Но, хотя они вместе добрались до вершины и тела их одновременно затрепетали от нарастающего наслаждения, в самое последнее мгновение Алекс опять постигла неудача. Неудача, которая означала так много, что она не смела об этом думать.
Дэйва снова захватили дела – приобретение очередной фирмы. Переговоры, которые он вел с небольшой инженерной компанией неподалеку от Хаддерсфилда, вынуждали его ночевать вне дома. Алекс приняла его объяснения, поджав губы и ничего не сказав в ответ, вызвав тем самым его явное неудовольствие. Он в раздражении уехал, а она осталась дома, терзаемая подозрениями. Понимая, что эти подозрения несправедливы, она все же не могла так легко их отбросить. Дэйв, в свою очередь, по-видимому, решил не оправдываться перед ней, требуя, чтобы она доверяла ему. Ее сомнения только увеличивали напряженность их семейной жизни.
Так прошло несколько недель. Однажды, проглядывая местную газету, которую раз в неделю опускали в их почтовый ящик, Алекс прочитала нечто, что заставило ее встрепенуться. Местный колледж искусств устраивал творческую встречу с Заком Колэмом, которая должна была состояться сегодня вечером; приглашались все желающие.
Дэйва не было в Лондоне. Но если его мать сможет посидеть с детьми, то почему бы Алекс не пойти туда одной? Что в этом плохого? Ничего, ответила она себе, в глубине души понимая, что хотела пойти на встречу только из бунтарского желания задеть Дэйва за больное место.
Он сам виноват в этом, убеждала она себя, припарковывая машину на свободное место на стоянке. Он не должен был показывать ей, что может ревновать к кому-нибудь вроде Зака Колэма. Именно его ревность стала побудительной причиной, по которой она приехала сюда.
Проскользнув в небольшой зал, где должна была состояться лекция, она устроилась в одном из задних рядов, не рассчитывая, что Зак заметит ее, а если даже и заметит, то не узнает. В конце концов их знакомство было очень кратким.
Однако Зак мгновенно узнал ее. Он взошел на сцену, с улыбкой оглядел на три четверти заполненный зал, увидел Алекс, задержал на ней взгляд и широко улыбнулся ей, так что все присутствующие обернулись, чтобы посмотреть, кого это он персонально поприветствовал.
Алекс, залившись краской, смущенно улыбнулась в ответ и глубже запахнула свою светло-голубую курточку, желая стать как можно менее заметной.
Но, как только он заговорил, ее смущение прошло. Его умная, быстрая, ироничная манера говорить захватила ее. Объясняя, как он выискивал слабости своих жертв, Зак держался свободно, не скупился на улыбки и умело руководил аудиторией. Он подмигнул ей пару раз, заметив, что она смеялась вместе с остальными. И Алекс почувствовала, что ей приятно его внимание.
После лекции, когда она направилась по проходу между рядами к двери, Зак подошел к ней, с легкостью отразив по дороге несколько обращенных к нему реплик.
– Александра, – его теплые пальцы сжали ее ладонь, – как хорошо, что вы пришли.
– Я рада, что смогла. – Она улыбнулась, снова почувствовав дурацкое смущение. – Вы рассказали много интересного.
– Вы учитесь в этом колледже?
Алекс удивленно раскрыла глаза.
– Нет! – ответила она, слегка вспыхнув.
Ей не приходило в голову, что он мог сделать такое предположение. Она вдруг сообразила, что на ней выцветшие джинсы и непритязательная спортивная курточка, а на лице нет никаких следов косметики. Ничего похожего на ту женщину, с которой он познакомился как с женой Дэйва Мастерсона. Действительно, она скорее выглядела как студентка.
– Мы живем недалеко отсюда. Я узнала о сегодняшнем вечере из местной газеты и решила прийти.
– Одна?
– Да.
Алекс смутилась еще больше, сама не понимая, почему. Этот человек не мог знать, насколько необычным было для нее такое решение.
– У Дэйва дела, – пояснила она.
– А-а, – понимающе сказал Зак, бросив на нее странный взгляд. – Интересуетесь политикой?
Алекс тряхнула светлыми волосами.
– Искусством, – поправила она. – Во всяком случае, карикатурой. Вы мне можете не поверить, но когда-то у меня были неплохие способности к этому, – застенчиво призналась она, – до того, как обязанности жены и матери стали отнимать почти все мое время.
О черт. Ее сердце оборвалось, когда она поняла, что только что сказала. Зак Колэм, считавший, что она и Дэйв молодожены, нахмурился, глядя на нее в замешательстве. Алекс виновато прикусила нижнюю губу, чувствуя себя пойманной на лжи.
К счастью, их прервали: кто-то хотел задать Заку несколько вопросов. Алекс решила воспользоваться этой возможностью и незаметно ускользнуть, чтобы дальше не впутывать в это недоразумение себя и Дэйва, но Зак, заметив ее маневр, ухватил ее за руку.
– Не уходите, – сказал он. – Мне нужно попрощаться с людьми, которые организовали этот вечер, но, если вы меня подождете, мы могли бы зайти в паб, который я заметил на той стороне улицы, и выпить что-нибудь.
Алекс заколебалась. Идти в паб с мужчиной, который не был Дэйвом, означало для нее переступить невидимую линию, прочерченную ее замужеством. Но ведь Дэйв сам постоянно делал это! Кому будет плохо, если она примет приглашение? Кого это касается?
Алекс сама ответила на свой вопрос: это касается Дэйва, но проигнорировала ответ, так же, как и ясное понимание того, что ей хочется досадить Дэйву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17