Безумие идти куда-нибудь с этим человеком.– Не стоит, – тяжело вздохнула Милли, – У меня масса дел, а вы – ну…– Обо мне не волнуйтесь.– Вы только что расстались со своей девушкой, Леонид, – Милли не собиралась играть с ним в прятки. – Наверное, вы чувствуете…– Вы понятия не имеете, что я чувствую, – он подошел к ней совсем близко и взял в свои руки ее лицо. – Я не расставался со своей девушкой, Анника – моя сестра по отцу.– Вы ссорились с вашей сестрой?Мужчина нахмурился, его глаза сузились:– Что вы слышали?– Ничего. – Не могла же она повторить ему эту фразу про негодяя. – Но я видела, как она убежала.– Ну и что? Между близкими родственниками бывают жаркие ссоры.– Она действительно ваша сестра?– Кому еще я позволил бы так разговаривать со мной? Подождите здесь.Что же она могла слышать?Леонид старался вспомнить, при какой части его разговора с Анникой Милли могла находиться рядом.Вначале он не обратил внимания на эту официантку, потом ощутил очень приятный запах, явно исходивший от нее, затем обратил внимание на ее немного смущенную улыбку. Он был благодарен незнакомке за то, что она отвлекала его от роковых новостей и требований семьи, которые излагала Анника.Ему нравилось наблюдать через плечо Анники, как краснеет юная официантка, как она резким движением головы откидывает со лба прядь волос, как прикусывает губу, записывая заказ. Лишь ее присутствие помогло Леониду сохранить видимость спокойствия, когда настойчивость Анники усилилась. Как ни странно, легкий аромат, исходивший от этой незнакомой девушки, резко контрастировавший с дорогими духами сводной сестры, успокаивал его, как глоток свежего воздуха.Он старался не смотреть на ее шею над вырезом блузки, но это ему плохо удавалось. Леониду пришлось отвернуться, когда юная официантка наклонилась за упавшей салфеткой.Он хотел ее.Договариваясь с водителем, он старался выиграть время, чтобы не расставаться с ней, но этого явно было недостаточно. Он понимал – любое его неверное движение спугнет ее, и она исчезнет навсегда.Если бы это был вопрос только секса, все решалось бы очень просто – ему нужно было бы лишь вернуться к себе в отель, ответить на один из бесчисленных звонков на автоответчике и расслабиться на всю ночь.Как же ему хотелось расслабиться и забыться.Леонид мысленно анализировал разговор с Анникой. Умирал его отец. Никто из членов семьи не сомневался – именно он, Леонид, должен взять на себя бремя семейных дел. Он не может покинуть их, людей, которые дали ему все, чем он владел.Еще пять лет ада, не меньше.Анника, изложившая ему все соображения и требования Коловских, была самым приятным и самым уязвимым членом семьи.Леонид заскрежетал зубами – еще они требовали, чтобы он как можно скорее женился и у него появился ребенок – наследник.Пусть катятся к черту!Он более чем отработал все – он спас «Дом моды Коловских» от неминуемого краха, как только вступил в фирму. И у них хватает наглости считать, что он им еще должен?Подумать только, эти…– Ну, как? Вам удалось его уговорить?Дивный голос ворвался в его черные мысли, открытое, доверчивое лицо было таким контрастом самоуверенным, что-то выискивающим лицам женщин, с которыми ему приходилось иметь дело.– Конечно, ведь я непревзойденный переговорщик, – Леонид говорил спокойно, хотя спокойным отнюдь не был.Ее глаза чуть расширились, она нервно сглотнула от такого провокационного заявления. Ему так сильно захотелось поцеловать ее, сжать в объятиях, гладить ее нежную кожу, привести к себе в отель и любить ее, любить…Но странно, секс совсем не исчерпывал того, чего Леонид хотел от Милли.Он впервые хотел от женщины не только удовлетворения страсти.Он хотел быть с ней. ГЛАВА ВТОРАЯ У Милли никогда не было такого странного первого свидания. Но в том, что это именно свидание, она не сомневалась.Милли поняла это по тому, как Леонид смотрел на нее, и по тому, что она не могла не смотреть на него; по тому, как трепетало все у нее внутри, и по общему ощущению предвкушения романа, витавшему в воздухе.Это ощущение не было для нее обычным. Они с Леонидом сидели рядом в пустом туристическом автобусе, проезжавшем мимо знаменитых старинных зданий центра города. Банки, театры, казино, рестораны и отели – все вокруг сверкало и переливалось. Центр был освещен, как ярмарочная площадь.– Здесь я живу, – Леонид показал на роскошное многоэтажное здание.– Это же отель?– На верхнем этаже, – настаивал Леонид.– Вы действительно живете здесь?– Почему нет?Он посмотрел на нее, и она забыла про свой вопрос. Ей показалось, он сейчас поцелует ее. Их экскурсионный экипаж тряхнуло, и, усаживаясь поудобнее, Леонид улыбнулся так расслабленно, что Милли стало ясно – все еще впереди.Когда автобус остановился и Леонид помогал ей выйти, она окончательно поняла то, что и так было ясно им обоим.Продолжение непременно последует.– Вы любите танцевать? – спросил Леонид.– Нет, – призналась Милли.Они зашли в привилегированный частный клуб, расположенный в подвальном помещении. Милли и не подозревала о его существовании, хотя много раз проходила мимо.Все присутствовавшие в клубе были знакомы Милли – по журналам, которые она иногда просматривала.– А вы любите танцевать? – спросила она в свою очередь.– Иногда.Обняв Милли одной рукой, Леонид вел ее через толпу к маленькой кабинке, отделенной от остального пространства невысокой ширмой. Они уселись за крошечный столик, их ноги соприкасались. Это, а также эротическое настроение, царившее в заведении, усиливало напряжение Милли. Леонид заказал напитки – какой-то очень вкусный коктейль.– Расслабьтесь, – сказал он, но именно это ей не удавалось сделать.Даже здесь, среди самых известных и красивых людей Мельбурна, его появление вызвало оживленный интерес. Когда они проходили через толпу, головы поворачивались в их сторону, разговоры стихали. На Милли особого внимания никто не обращал: завтра будет другая.И, конечно, каждая присутствующая женщина надеялась, что этой другой станет она.– Как я понимаю, вы здесь не каникулы проводите, а хотите продать свои картины?– Таков был план, – вздохнула Милли. – Я отвела на это три месяца. Антон предложил мне приехать сюда.– Вы его знали?– Я познакомилась с ним в прошлом году, когда он приезжал в Лондон. Я как раз получала степень, а он был приглашен на торжественный прием.– Он не художник? – уточнил Леонид.– Нет. Но он широко известен как первооткрыватель талантов. Я была счастлива, что он высоко оценил мои работы. Он предложил выставить их. И вот я здесь – по крайней мере, до завтрашнего утра. Я не могу позволить себе находиться в Мельбурне дольше.– И что вы собираетесь делать дальше – ну, когда вернетесь домой?– Стану преподавать, я этим раньше занималась. Придется снова, – вздохнула Милли.– Но можно ведь заниматься тем и другим. Совсем не нужно бросать рисовать.– Я понимаю. Но… У меня так не получается. Когда я рисую, это как жар и холод. Хорошо бы работать всю неделю, и с вечера пятницы до вечера воскресенья рисовать. Многие так и делают…– Но?– Картина, которую вы видели… Она крутилась в моей голове две-три недели, и, наконец, я увидела ее полностью. И готова была положить на холст. Тогда я заперлась в своей комнате на неделю. Я выныривала в мир, чтобы что-нибудь съесть и принять душ. И даже… Еда и дыхание не главное, когда я рисую.– Вы меня потрясли, да нет, просто перевернули мой мир, – задумчиво произнес Леонид.Я что-то не так сказала?..– А вы часто здесь бываете? – Милли торопливо глотнула свой коктейль.Может, у меня очень ранний климакс? Иначе, почему меня то и дело кидает в жар? Да еще его бедро касалось ее… Ей приходилось обмахиваться меню.– Иногда, – легко ответил Леонид. – Я не очень это люблю. Здесь полно людей с пустыми головами, которые считают себя очень интересными.Он вновь посмотрел на Милли. Это очаровывало и гипнотизировало ее, невероятно волновало. Казалось, его взгляд обладает физической силой. Все ее тело напряглось. Если она не заставит себя говорить – все равно о чем, – она начнет целовать его или схватит за руку и побежит с ним… все равно куда.– А вы давно в Мельбурне? – ее голос звучал хрипло.– Это имеет какое-нибудь значение?– Вам нравится ваша работа? – Она попробовала зайти с другой стороны.– Вы решили взять у меня интервью?Леонид пристально смотрел на ее губы, и она не могла правильно сформулировать ни единого предложения. Господи, что же с ней делает этот человек? Стоит ему пальцем ее поманить, и она побежит за ним куда угодно. Это и возбуждало и ужасало Милли. Всегда очень осторожная с мужчинами, всегда спокойная и очень сдержанная в своих эмоциях, она вдруг словно утопила книгу своих правил: все страницы мокрые, их нельзя прочесть, и непонятно, как себя вести. И все это только из-за присутствия Леонида.Она желала его, хотела физической близости, сейчас, немедленно. Хотела, чтобы он увел ее из этого бара, куда-нибудь, чтобы он украл ее…Чтобы он стал ее первым…О нет, она не старалась сохранить девственность из-за следования каким-то ханжеским правилам. Просто она жила с родителями и братом, училась, работала, рисовала – на это уходило много душевных сил. Рядом с ней не возникало никого, с кем хотелось бы быть ближе, хотелось бы перевести отношения на другой уровень. Она никому не доверяла настолько, чтобы открыть себя. И хорошо, что все это сохранилось для Леонида.Она отдаст себя ему.Одна только эта мысль потрясала Милли, потрясала до глубины, до самой сердцевины.Голос Леонида прервал ее самоанализ, разрушил сексуальное заклинание:– Я приехал сюда подростком, изучал финансы и бизнес, ну и английский, конечно.Она с трудом вспомнила свой вопрос, на который он отвечал.– Вы не знали английского, когда приехали?– Ни слова.– А ваши братья и сестры – они говорили по-русски? – Милли трудно было представить, каково это – не иметь возможности общаться с собственной семьей.– Они мои братья и сестры только по отцу. Они почти не говорили по-русски, но язык – не главный барьер в наших отношениях.– Что же?– У нас было разное детство, – резким движеньем руки Леонид словно отмахнулся от этой темы, потянувшись за своим стаканом.Милли поняла – она ступила на запретную территорию, но ей хотелось знать больше.Он что-то говорил о мачехе.– А ваша мать? Она еще в России?– Она умерла, – лицо и голос Леонида остались спокойными. – Все далеко в прошлом, можно к этому не возвращаться. Получив степень магистра, я стал финансовым директором «Дома моды Коловских».– Колоссальная работа, всемирно известное имя.– У нас представительства и магазины по всему миру. И в Европе, и в США. Я постоянно путешествую. Мельбурн остался главной нашей точкой из сентиментальных соображений. Мой отец начал здесь, когда эмигрировал из России.– Наверное, интересно так много ездить?– Иногда интересно. Но люди в бизнесе оставляют желать лучшего. Много всякой мерзости. Вот здесь каждый скажет, что он мой друг, а не будь я так успешен?– Не знаю, – задумчиво произнесла Милли. Она была покорена им с первого взгляда, ничего о нем не зная, и лишь потом услышала его такое известное имя. Хотя не исключено, что Леонид прав: люди стремятся к успешным и богатым. – Вы не можете знать наверняка, – задумчиво сказала девушка.– Я это знаю, – твердо ответил Леонид. – Здесь, в Австралии, у меня бесчисленное количество друзей, но никто не хотел меня знать, когда я был ребенком, там, в детском доме.Милли нахмурилась.– Детский Дом? Вы родом оттуда? – почему-то ей хотелось запомнить название русского города, где он родился.Леонид хитро улыбнулся – то ли она смешно выговорила название, то ли с этим была связана непонятная ей шутка.– Да, Милли, я из детского дома. Пошли. Вам не должно нравиться это место, вы не такая. Пойдемте куда-нибудь, где можно поговорить.Это оказалось легче сказать, чем сделать. Пока Леонид вел Милли через толпу, его окликали со всех сторон. Он явно не собирался отвечать, даже когда какая-то женщина схватила его за рукав, он постарался увернуться.– Пожалуйста, Леонид! Поговори со мной! Ты же не можешь просто уйти! Всю прошлую ночь мы с тобой любили друг друга! Пожалуйста, поговори со мной!Леонид, извинившись, отвел женщину в сторонку, а Милли наблюдала их беседу. Это было как в немом кино. Женщина продолжала быстро говорить, умоляюще глядя на Леонида, а тот отвечал. А Милли казалось, что он холоден и бесстрастен.Наконец Леонид закончил разговор, и они с Милли вышли на улицу. Но женщина последовала за ними.– Леонид, не уходи, – всхлипывала она.– Какой смысл? Ты так пьяна, что утром и не вспомнишь, о чем мы говорили, – Леонид помог Милли сесть в такси.– Мне очень жаль, что вам пришлось увидеть это.Они приехали на Сан-Килд-Пляж и впервые после инцидента в клубе заговорили.– Может, хорошо, что я там была, – сдержанно ответила Милли, которой этот спектакль напомнил, куда она попала.– Мы с ней встречались несколько недель, но у нас возникли проблемы.– У вас сегодня чересчур много проблем.Леонид рассмеялся. Вот нахальство – рассмеялся!– Перестаньте, – возмутилась Милли, – это ужасно.Но он смеялся так весело, так заразительно, что Милли тоже улыбнулась против собственной воли. После мерзкой сцены в клубе ей скорее хотелось плакать.– Милли, у меня обычно нет… ммм… проблем… в этой области. Клара зря сказала, что мы любили друг друга прошлой ночью.– Меня не интересуют подробности.– Мы с Кларой провели прошлую ночь вместе и доставили друг другу много удовольствия, но при чем тут любовь?Милли закрыла глаза. Да, дурацкая ситуация! Она стоит здесь с самым красивым человеком, какого когда-либо видела, и он говорит ей, что не смешивает секс с любовью. Само по себе это понятно, но как же быть с ней? Ведь она чувствовала там, в клубе, не только свое, но и его желание.Похоже, в этом уравнении любви места нет.Да и какая любовь, мы едва знакомы.Его лицо было так близко, он не мог не чувствовать ее трепета, но он не поцеловал ее. Ни разу. Либо она не вызывает в нем особых эмоций, либо он мастерски владеет искусством соблазнения.Они шли по пирсу, Леонид касался ее руки, но не пытался, даже не пытался поцеловать ее.Наконец он открыл какую-то дверь, и они вошли внутрь.Странное место, очень странное.Какое-то убогое кафе в районе красных фонарей Мельбурна – удивительный выбор места свидания. Но Леонид везде чувствовал себя свободно, на своем месте. И в баре для привилегированных, и в подозрительной забегаловке. Он везде держался со спокойной уверенностью. Что-то еще было в нем, но Милли не могла определить, что именно.Здороваясь, хозяин кафе назвал его по имени. Леонид усадил Милли за столик и пошел делать заказ. Сидя там, среди жриц любви, которые проводили свой перерыв в этом кафе, глядя на детей улицы, старающихся бесконечно растянуть единственный стакан кофе, Милли думала, зачем Леонид привел ее сюда. И как можно расслабиться в подобном месте.– Здесь отличный кофе, – сказал Леонид, будто отвечая на ее мысли. Он поставил на стол две кружки дымящегося кофе и тарелку с двумя кусками торта. – Я захожу сюда иногда, когда не могу уснуть. И это не то, что вы думаете, – он улыбнулся укоризненному выражению ее лица. – Это напоминает мне дом. Напротив места, где я жил, было похожее кафе. Здесь хорошо думается, а из окон виден восход солнца.Милли было трудно понять, как можно думать или расслабиться и отдохнуть в таком месте.– Они хорошие люди. Они все должны работать, как и мы. Не судите поспешно. Здесь никто не беспокоит меня. Они ценят свое одиночество, поэтому уважают и мое. И, как я сказал, кофе здесь хорош.Немного успокоившись, Милли принялась за торт.– Когда вы сидите здесь, о чем вы думаете?– Чаще всего о работе.– Потому что вы так заняты?– Потому что я хочу все бросить.Она чуть не подавилась тортом:– А как относится к этому ваша семья?– Я им еще не говорил.Милли уронила кусочек торта на стол, когда вдруг поняла, что она первая узнала о его планах. Мужчина улыбнулся:– Они скажут, что у меня обязательства перед семьей, что они не хотят терять меня. Я уже спас фирму от разорения и заработал им кучу денег, когда приехал сюда.– Как? – спросила Милли.Он изучающе смотрел на нее, будто решая, можно ли сообщить ей эти сведения. Сами сведения ей были не нужны, ей просто хотелось узнать о нем побольше. Милли показалось, что прошла вечность, когда Леонид, наконец, взмахом руки предложил ей придвинуться поближе к нему. С видом заговорщика он наклонился к ней и прошептал:– Расскажу в другой раз.– Другого раза не будет… – Девушка чуть не расплакалась. Все так ужасно! Судьба подарила ей эту случайную встречу, но в тот момент, когда надо уезжать, а он еще и дразнит ее. – Вы же знаете, я завтра уезжаю домой.– Хотите остаться?Господи, как же она этого хотела. Ей ужасно хотелось сказать «да». Сердце билось громко, словно колокол. Но у нее не было выбора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11