– Ариция!
В Ариции сделали привал. Обед в харчевне развлек Луция. Ему нравилось есть простые кушанья в обществе странствующих торговцев и ремесленников. Крепкие остроты простонародья, крики погонщиков, доносившиеся с дороги, грубая пища и неуклюжая глиняная посуда (творение местных гончаров) – все решительно, даже запах навоза, пота и чеснока, доставляло Луцию удовольствие необычайного приключения.
Рабы расположились во дворе харчевни вокруг колодца. Клеон по-братски разделил со Львом пресную лепешку и полбяную кашу, но и сам он и собака остались голодными. О себе Клеон не беспокоился, но тревожился, как бы у Льва, которому приходилось бежать за повозкой, не иссякли силы. Расстроенный Хризостом забыл распорядиться, чтобы собаку накормили. И как же был растроган и удивлен мальчик, когда слуга принес Льву полную миску объедков!
– Да пошлют тебе боги свободу! – сказал он, принимая из рук слуги миску и ставя ее перед Львом.
– Поди пожелай свободы своему господину, – усмехнулся слуга, – я принес это по его приказу.
От неожиданности Клеон чуть не поперхнулся кислым вином, которым запивал обед. Значит, сын толстяка добр?… Может быть, он, подобно Гракхам, готов пожертвовать жизнью ради блага простого народа?
– Я не знал, что он так добр, – пробормотал мальчик.
– Может, добр, а может, просто расчетлив, – рассудительно ответил слуга. – Каждому свое добро жалко. Ведь пес небось денег стоит.
«Правда, – подумал Клеон: – мальчиков, как я, сколько угодно найдешь, а другой такой собаки не сыщешь, хоть весь мир обойди».
Слуга не торопился уходить.
– Что-то я будто не видел тебя раньше среди рабов Станиена, – сказал он, разглядывая мальчика. – В первый раз на виллу едешь, что ли?
– Меня только вчера купили… – Клеон вздохнул и оглянулся. Заметив, что на них никто не смотрит, он стремительно поднялся и шепотом спросил: – Не знаешь ли, чем кончился бой у Везувия?
Слуга удивленно взглянул на Клеона:
– Вон ты какой!.. Уж не в отряде ли гладиаторов побывал?
– Нет, но я в это время был… возле Везувия, – торопливо сказал Клеон. – Не слыхал ли ты, кто победил – Спартак или легионеры?
– Эй, Кребрик! – окликнула раба хозяйка харчевни. – Я, что ли, за тебя буду подавать гостям?… Тика разрывается одна, а он преспокойно болтает!
– Иду, иду, хозяйка!.. Я ждал, пока достопочтенный пес освободит миску… Брось кости на землю, – приказал он Клеону, – а миску дай мне. – Принимая миску из рук мальчика, он, как показалось Клеону, шепнул: – Победил Спартак. – Но Клеон не был уверен, что не ослышался.
Пообедав и сменив лошадей, двинулись дальше. За стенами города рэду Луция осадила толпа оборванцев. Они бежали за рэдой, бранясь и требуя подаяния. Луций задернул занавеску. Не в первый раз проезжал он здесь и всегда встречал в этом месте нищих, но никогда не вели они себя так дерзко, никогда их не было так много.
Хризостом взволновался: начинается!.. Он швырнул на дорогу горсть мелких монет. В толпе завязалась драка. Возница пустил лошадей вскачь. Вслед рэде Луция полетели проклятия за скудную подачку.
– Как знать, что ждет нас на вилле… – вздохнул Хризостом, с беспокойством глядя на своего любимца. – Может быть, все-таки лучше вернуться?
– Я вижу, тебе не дает покоя ворон? – насмешливо спросил Луций.
– Забота о тебе не дает мне покоя, господин, – возразил Хризостом. – Я уверен, что такими наглыми делает этих нищих близость бунтовщиков.
Грустный, полный достоинства тон Хризостома пристыдил Луция:
– Не обижайся, старик! – Он примирительно потрепал домоправителя по колену. – Я знаю, что ты ко мне привязан, поэтому и хочешь, чтобы я верил каждой басне, которой тешится плебс на форуме.
Тяжело вздохнув, Хризостом приподнял занавеску. Повозки быстро катились. Сзади лаял Лев. Какая-то вечерняя птица попискивала в кустах за огородами…
– Успеем ли мы засветло доехать? – беспокоился Хризостом. – Камыши Помптинских болот и в обычное время полны всякого сброда, а теперь… – Он высунул голову в окошечко: – Погоняй скорее!.. Чтобы до темноты быть у переправы.
Глава 12. Помптинские болота
Солнце село, прежде чем путешественники остановились на берегу канала, пересекавшего Помптинские болота. К радости Хризостома, паром еще не успел отвалить. Паромщик переругивался с пассажирами, собирая плату за проезд. Рабы Станиена сняли кладь с повозок: рэду и петориты оставляли здесь. В конце канала, за храмом богини Феронии, начинался подъем, доступный только пешеходам да мулам и верховым лошадям.
Чтобы очистить место для знатного путешественника и его поклажи, хозяин парома растолкал остальных пассажиров. Рабы раскинули для Луция палатку, в которую он пригласил и Хризостома. Затем, чтобы избавить молодого господина от комаров, полы палатки были плотно закрыты. Рабы улеглись вокруг нее на тюках. Клеон положил голову на мохнатую спину Льва и, глядя на последние зеленоватые отблески в небе, стал мечтать о том, как он и Лев убегут к Спартаку и возьмут в плен претора Клодия и Аполлодора. «Если бы Гракхи еще жили, – подумал Клеон, – были бы они на стороне Спартака?… Как жаль, что возница остался на берегу с лошадьми. Сколько еще мог бы он рассказать!»
Какая-то веселая компания затянула песнь в честь Вакха. Под эту песнь и кваканье лягушек паром двинулся в путь. Его тащил мул, шагавший по насыпи вдоль канала. За мулом, лениво помахивая заостренной палкой, шел паромщик.
Зеленоватые отблески в небе погасли. В зловещем туманном круге всплыла бледная луна. Песня постепенно смолкла. Легкий ветер шуршал в камышах за насыпью, отделявшей канал от болота. Страх перед притаившимися там бродягами заставлял людей на пароме теснее жаться друг к другу. Кто-то тихо разговаривал. Кое-где уже послышался храп. Нервно тявкнул во сне утомленный Лев… Постепенно все затихло. Только шелестела вода у краев парома, воинственно трубили комары, шептался камыш за насыпью да квакали лягушки.
Видя, что пассажиры уснули, паромщик привязал мула к старой ветле и улегся, завернувшись с головой в овчину.
Паром остановился.
Хризостом внезапно проснулся. Что случилось?… Почему прекратилось движение?… Напали разбойники?… Прислушался – ни криков, ни бряцания оружия. Вспомнив о подозрительных спутниках, потрогал мешок с деньгами… Цел… Почему же остановился паром? Хризостом вышел из палатки и при свете луны увидел мирно пасущегося мула и возле него спящего хозяина парома. Паром стоял у насыпи, предоставленный всем случайностям ночевки среди камышей, кишевших бежавшими от правосудия преступниками.
Возмущенный домоправитель взобрался на насыпь и пинком ноги разбудил паромщика:
– Ты что же, в заговоре с разбойниками? Сейчас же вставай, негодяй! Если я еще раз увижу тебя валяющимся, клянусь Гермесом, тебе несдобровать!
Не разглядев в темноте, что лицо Хризостома, по обычаю рабов, украшала борода, паромщик не посмел ослушаться и, покорно отвязав мула, снова погнал его вперед.
Крик домоправителя разбудил Клеона. Ночь сменилась серебристыми сумерками. Луна еще больше побледнела. Закурился туман над болотами. Розоватые облака отразились в канале и в стоячих водах меж тростников. А паромщик и мул все шагали и шагали по насыпи. Хризостом следил за ними, а Клеон сквозь ресницы смотрел на Хризостома, сидевшего на дощатом настиле парома, стараясь понять, чего боится старый домоправитель.
Всю дорогу ни один беглый раб не высунул головы из камышей. Никто не потревожил сон путников, и они добрались до маленькой пристани у храма Феронии без приключений.
Зевая и поеживаясь от утреннего холодка, пассажиры сошли на берег в священную рощу, зеленевшую вокруг храма богини – покровительницы всего произрастающего. Под деревьями, словно серебряное зеркало Феронии, блестел водоем с ключевой водой. Умывшись святой водой и помолившись Диоскурам, путники разбрелись по тропинкам, каждый в свою сторону. Для Луция уже была прислана лектика. И он, ожидая, пока выгрузят с парома поклажу, улегся на траве.
По приказанию Хризостома каждый раб взял на плечи тюк или корзину. На Льва также навьючили два мешка, и Клеон сам затянул ремни на груди собаки. Как объяснил Клеону все тот же раб, сверстник Луция, отсюда, сокращая путь, они пойдут пешком через горы; молодого господина понесут в лектике, а на самом крутом подъеме он поедет верхом. Луций любит карабкаться по тропинкам, и, кроме того, он дорожит временем, не то что старый господин или хозяйка, которые, отправляясь на виллу, едут со всеми удобствами по Аппиевой дороге до самой Кампании, что получается чуть ли не вдвое дольше.
– Мы готовы, господин, – сказал Хризостом.
Луций уселся в лектику, и восхождение началось. Хризостом шел впереди. По временам он останавливался, пропуская лектиариев, потом по-юношески быстро снова опережал их. Иногда он поднимался на какой-нибудь камень и смотрел назад, как идет растянувшийся цепочкой караван носильщиков. Солнце было почти в зените, когда на небольшом плато сделали привал. После легкого завтрака и недолгого отдыха двинулись дальше уже в ином порядке. Теперь впереди шли носильщики, за ними ехал верхом Луций, а Хризостом замыкал шествие. Узкая тропинка лепилась по краю обрыва, вплотную к скале, и Хризостом опасался пустить тут Луция вперед (недаром сложилась пословица: «Сколько рабов – столько врагов» – столкнут еще Луция в пропасть, а сами убегут к бунтовщикам), но выдать свои опасения насмешнику не смел и уговорил его последить за рабами и поклажей. Медленно, один за другим, пробирались невольники по краю обрыва, пока не спустились в долину. Здесь, на перекрестке двух дорог, Станиен построил для проезжающих кузницу.
Навстречу молодому хозяину из кузницы вышел широкоплечий раб в темной тунике, спущенной с правого плеча, чтобы удобнее было работать. Его светлая борода, лицо и длинные, схваченные обручем волосы были густо покрыты копотью. На обнаженной груди и спине пот проложил грязные полосы. Кузнец низко поклонился Луцию:
– Твой раб приветствует тебя, господин!
– Как дела, Германик? – весело спросил молодой человек, соскакивая с лошади. – Много зарабатываешь ты для отца в этой кузнице?
– Волей богов, колеса часто ломаются на наших дорогах, – сверкая зубами, улыбнулся кузнец. – А лошади на тропинках перевала теряют подковы. Это дает изрядный доход хозяину.
– Воображаю, как путники сердятся на богов за это! – усмехнулся Луций, усаживаясь в рэду.
Хризостом последовал за ним. Породистые лошади с места рванули и быстро умчали их вперед. Обернувшись посмотреть, как идут рабы, Хризостом вскрикнул:
– Бунт!.. Я предупреждал тебя! Уезжай скорее!
Выпрыгнув из рэды, домоправитель отважно пустился к взбунтовавшимся рабам.
Луций приказал остановить лошадей и с интересом стал наблюдать, как бежали назад к перевалу сицилиец и почти все рабы, а за ними – Хризостом и надсмотрщики. «Почему они бросились удирать у самого дома? – удивился Луций. – Непонятно!.. Сицилийский мальчишка впереди всех… Вот не ожидал от него такой прыти! Ага!.. Надсмотрщик таки нагнал его… вцепился в тунику…»
Луций высунулся в окошечко рэды и во весь голос крикнул:
– Держи его! Вяжи!.. – и тут же одернул себя: он-то чего волнуется? Хризостом и надсмотрщики сделают все, что надо.
«Мальчишка что-то объясняет. Вот они окружили мальчишку. Как смешно размахивают руками!.. Подошел Хризостом. Кажется, никакого бунта нет. Как всегда, выдумка старика… Интересно, о чем они говорят?… Мальчишка побежал дальше… Остальные вернулись…»
– Что там произошло? – спросил он, когда Хризостом возвратился.
– Да все этот сицилиец! Нянчится со своим псом! Забыли снять с собаки тюки, а она, видя, что люди сбросили поклажу, улеглась посреди дороги – и ни с места! Мальчишка побежал к ней, а Дриас, думая, что он хочет скрыться, погнался за ним. Остальные бросились за Дриасом, как овцы за бараном.
– Почему же ты недоглядел? – укорил домоправителя Луций. – Нельзя навьючивать на собаку тюки. Как только приедем на виллу, распорядись, чтобы ее выкупали и накормили.
Они подъехали к низкой стене. Привстав, Луций высунул голову в окошечко рэды. За стеной кипела работа. Полуголые, коричневые от загара рабы с лопатами и лейками окапывали и поливали молодые деревца – видно, не так давно здесь посаженные. Луций опустился на сиденье.
– Я всегда говорил, что здесь надо устроить питомник. Отец же почему-то раздумывал. У Катона ясно сказано: над посадками не надо размышлять, их надо делать. Я познакомил вилика с трудом Катона и вот… – Луний указал на работающих, прибавив: – Нет, он не глуп, наш вилик.
За стеной заметили рэду молодого хозяина. Раздались приветственные крики. Луций высокомерно улыбнулся Хризостому:
– Как видишь, твой ворон не причинил нам зла… и гладиаторы тоже.
Глава 13. Приезд на виллу
Вилик Сильвин с утра наблюдал за уборкой господского дома. Рабы вытирали потолки и стены влажными губками, выбивали ковры, вытряхивали и развешивали занавеси, чистили бронзовые светильники и ножки столов. Под вечер Сильвин забежал к себе, чтобы с террасы, выходящей на дорогу, взглянуть, не едет ли хозяин.
– Я слежу, отец, не беспокойся! – повернулся к нему мальчик, стоявший у перил террасы. – Мать велела мне караулить и, как только покажется рзда, бежать предупредить тебя.
– Обо всем она успеет подумать! – одобрительно кивнул вилик и, подойдя к сыну, ласково опустил руку ему на плечо.
Стоя рядом, они молча глядели на дорогу, по которой с мотыгами на плечах возвращались с ближних огородов рабы. За ними, вздымая пыль, волочились цепи.
– Зачем ты приказал заковать их? – спросил мальчик.
– Неизвестно, кто из господ приедет; если старый, так он требует, чтобы с рабами обращаться построже. Теперь он будет, наверное, особенно придирчив.
– Из-за восстания?
– Уже успел пронюхать?… И откуда только ты все узнаешь, хотел бы я знать? – Откинув голову сына, Сильвин испытующе посмотрел ему в глаза. – Не следует разговаривать об этом с рабами.
– Да ведь мы тоже рабы… – Увидев, что отец нахмурился, мальчик поспешил объяснить: – Все арендаторы об этом говорят… Хотел бы я хоть издали посмотреть на Спартака! – мечтательно добавил он. – Я еще ни одного героя не видел.
– Александр! – сурово остановил его отец. – Если ты еще раз произнесешь это имя, я накажу тебя. А теперь взгляни: вон облако пыли. Наверное, это едет господин. А ты его прозевал. Вот как на тебя полагаться! Беги предупреди мать, а я пойду его встречу. – Широко распахнув ворота, Сильвин вышел на дорогу.
Облако выросло в клубящуюся тучу, в которой очертания людей, лошадей и мулов казались смутными, как в тумане. Приблизившись к воротам, туча заколебалась, остановилась, начала рассеиваться и оседать. Из рэды выпрыгнул Луций. Кланяясь господину, вилик пожалел, что отяготил людей цепями: молодой хозяин много раз говорил, что заковывать рабов бессмысленно – это мешает им работать.
На сером от пыли лице Луция весело сверкали глаза и зубы.
– Ванну!.. Ванну во имя богов!.. Я пропитан пылью, как губка… Не-ет, когда я стану хозяином этой виллы, я прежде всего позабочусь о дороге к перевалу! Трижды прав Катон: поблизости от имения необходимы хорошие дороги.
– Ванна для тебя, господин, готова. В доме еще не закончили уборку, поэтому соблаговоли пройти в нашу баню… Эй, Калос! – позвал он девушку, которая вместе с рабынями стояла на пороге кухни. – Посмотри, как будут разгружать петориту.
Луций обернулся к Хризостому и кивнул на Льва, прыгавшего вокруг Клеона:
– Не забудь распорядиться, чтобы выкупали и накормили собаку.
Хризостом неодобрительно покачал головой: «Вот она, современная молодежь! Вместо того чтобы, по обычаю предков, прежде всего помолиться пенатам, они начинают с ванны и… с заботы о собаке! Да, не впрок, видно, пошли Луцию все наставления старого воспитателя».
Хризостом был покрыт пылью не меньше молодого хозяина, а путь, проделанный пешком, в то время как Луция несли в лектике, утомил старика. Но Луций на это не обратил внимания. Его больше занимала собака. Хризостом был обижен и, увидев Александра, глазевшего на господина, закричал:
– Ну-ка, займись собакой! Доверяю это дело тебе.
Вспыхнув от удовольствия, Александр подбежал ко Льву. Пес предостерегающе оскалил клыки. Мальчик смущенно отступил:
– Ух, какой!
– Спокойно, Лев! Это друг, – сказал Клеон. – Поздоровайся с ним.
Вежливо махнув хвостом, Лев протянул Александру лапу. Сын вилика ахнул от восхищения и, вытянув руку в уровень с плечом, пресерьезно поклонился псу:
– Привет, Лев!.. Его ведь Львом зовут? Ты его хозяин, что ли?
– Он мой друг, – ответил Клеон, лаская собаку. – Когда-то я спас его от смерти. С тех пор мы не расстаемся. Дома, в Сицилии, мы вместе пасли овец. А когда меня похитили пираты…
– Тебя похитили пираты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28