— Ага, — зло обрадовался клоун, — я же говорил, что у позеров нет пиписек, они — бесполое «оно». Барби — полые, а эмо — бесполые. — Зато у них есть чувства и, в отличие от барби-кенов, они наполнены любовью, — парировала Мания.
— Так. — поправил очки Кот, — тут мы подошли к самому интересному. Великая Королева Маргит создала всю эту черно-розовую моду. Когда чудовища были побеждены, гвардия ушла в свой перманентный запой, а Королева села на трон, она спросила у своего народа, чего он хочет. Тогда барбикены попросили центр города, и еще пополнить их запасы розового золота и черных отправляющих веществ, а эмо-куклы попросили заполнить их тела душой. И Королева выполнила их просьбы.
— Лучше б пиписьки попросили, — вставил Тик.
— Тела всех эмо-кукол и одной безумной барби Мании заполнили квинтэссенцией любви и мета-физиологическим раствором, рецепт которого принадлежит вашему покорному слуге.
Не дождавшись аплодисментов, Кот продолжил:
— Поначалу эмо-куклы никак не могли поверить свалившемуся на них счастью и все время проверяли, на месте ли их жидкая душа, прорезая свои запястья. Прошло несколько лет, все уже привыкли к своему заполнению, а дурная привычка резаться осталась, и уж совсем непонятно, как она просочилась в реальный мир.
— Подожди-ка, Кот, — сказал Эгор. — Черно-розовую моду придумала ваша королева и она здесь началась раньше, чем в Реале?
— Да, да, Эмобой. Это Королева Маргит является ответственной за появление моды на эмо в реальном мире. И армии эмо и антиэмо всего лишь часть ее грандиозного замысла, главной действующей фигурой которого являешься ты.
— Зашибись, — сказал Эгор.
— Кот! — сказал клоун. — С куклами более-менее все понятно, а вот ты-то кто такой?
— Я паж, советник, первый и последний министр Королевы, к тому же известный ученый. Пять лет назад я прибыл сюда с Маргит и тех пор гордо несу свою службу.
— А по-моему, ты гордо несешь ахинею. Откуда это вы с Маргит тут нарисовались?
— Не твое песье дело, — надулся Кот и замолчал. Закат уже обнял всю линию горизонта, когда разношерстная компания подошла к глубокому рву, опоясывающему мрачный дворец, который заслонил полнеба. Через ров к парадным воротам вел горбатый черный мостик с розовыми перилами. На той стороне рва по бокам от мостика храпели два дюжих тела.
— Гвардейцы, — прошептала, показав на них рукой, Мания.
Здоровенные бугаи лежали на спине во весь свой исполинский рост. Одеты они были в черные джинсовые шорты и черные футболки с белыми надписями «S. О. I. А.» и «Madball», на ногах — тяжелые гриндерсы. Все открытые глазу части тела, даже белые черепа с пустыми глазницами, которые заменяли гвардейцам головы, покрывали бесчисленные татуировки.
— Алкашня, — поморщился Кот, проходя мимо них.
— Они клевые, ты с ними подружишься, — опять заговорщицки шепнула Эгору Мания. Как только они подошли к воротам дворца, над которыми розовела надпись «Бог ест любовь», тяжелые створки распахнулись и из-за них вылетели мириады ночных бабочек. Они подхватили Эгора и, изобразив из своей массы некое подобие летающего трона, внесли его во дворец, где в полумраке дрожали розоватые язычки пламени свечей в черных канделябрах и в исполинском колесе люстры.
— Ну, здравствуй, мой Король! Моя награда и отрада! Мой Эмобой, мой мальчик, мой герой! — услышал Эгор низкий утробный голос, от которого сладко защекотало внутри.

ГЛАВА 13
Королевские приемы

Эгор сидел на черном янтарном троне, украшенном витиеватой резьбой, где мотивы бабочек переплетались с причудливой вязью из рун, черепов, разорванных сердец и шипастых роз. На этом троне вполне могло бы разместиться еще пять таких «толстяков», как Эгор. Ноги его болтались, не доставая до черного каменного пола огромного приемного зала королевского замка. В правой руке Эгор держал кубок с пенящейся перебродившей амброзией, или, как ее назвал ученый Кот, квинтэссенцией счастья. Из этой традиционной пищи богов королевский технолог научился делать пьянящий напиток, который был скорее плотным газом, чем жидкостью. Но химический состав амброзии сейчас интересовал Эгора меньше всего, главное, чтобы не кончалось его действие. Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо, спокойно и весело одновременно, может быть, только в далеком грудном детстве. Все переживания, страхи и мысли тихонько булькали где-то далеко внизу, в районе впалого живота. А он, довольный и послушный, внимал вкрадчивому низкому голосу королевы. — За пять пустых и долгих лет моя награда, мой мальчик, как тебя я видеть рада! В тебе родную душу сразу вижу, я, как и ты, здесь все давно уж ненавижу, но, как и ты, творю для Эмомира лишь добро. Мы родственные души, мой Король. Мы вечно вместе будем Эмомиром править, другие же миры мы будем на колени ставить! Настала новая эпоха — твоя эпоха, Эмобой. Апофеоз Любви и Счастья в Бессмертии нас ждет с тобой.
Голос королевы казался сильным и вкрадчивым одновременно. Густым потоком сладких обещаний он вливался Эгору в уши и клубился теплым дымом в тяжелеющей голове. Сеанс королевского гипноза длился уже около часа, а всего во дворце Эгор пробыл вдвое дольше. Сначала летящее кресло из ночных бабочек вихрем пронесло его через зал, так что он даже не успел ничего разглядеть, кроме полосок света от тысяч свечей. Затем маленьким пестрым смерчем — по винтовой лестнице одной из бесконечных башен дворца в полутемную комнатку, большую часть которой занимала обсидиановая квадратная ванна, куда его и опустили бабочки-рикши. Тут же от черных стен и потолка комнаты отделились тысячи таких же невзрачных чешуйчатокрылых, как и те, что принесли его сюда. Они отличались размером и цветом телец, правда, в одной серо-буро-коричневой гамме, но все они были одинаково лохматыми и шерстистыми, и голову каждой украшали ветвистые усики-антенны. Комнату наполнил бархатный шум суеты шуршащих крыльев. Стараясь вспомнить все, что он знал про бабочек, Эгор подумал: «Королева, похоже, увлечена лепидоптерологией, кажется, так называется наука о бабочках. Хорошо, что эти твари питаются нектаром и не хотят меня сожрать».
Эгор видел свернутые спиралью хоботки пролетающих рядом с его головой ночных созданий. «Хотя в Эмомире можно ждать чего угодно. Может, они собираются выпустить мою кровь в это жертвенное корыто», — посмеивался про себя Эгор. Страха он не чувствовал. С того момента, как он влетел во дворец и услышал голос королевы, он стал спокойным и умиротворенным, словно воздух здесь пропитали какой-то анестезией. И действительно, если присмотреться, в темном воздухе можно было рассмотреть взвесь из крупиц розовой пыли, которую старательно взбалтывали крыльями трудяги-бабочки.
«Я, конечно, предпочел бы увидеть их ярких дневных красавиц-сестер, но, в конце концов, и так неплохо». Бабочки меж тем показали, что они умеют не только летать. Около сотни мохнатых насекомых с полосатыми брюшками и двумя парами полупрозрачных узких крыльев, больше похожие на огромных пчел, вдруг облепили Эмобоя. Пока Эгор соображал, что происходит, они сгрызли всю его одежду и теперь приятно щекотали лохматыми усиками и волосатыми брюшками его изможденное тело. Не успел Эгор испугаться, что его знания по поводу вкусовых пристрастий бабочек не оправдались, как бабочки так же неожиданно отпрянули от него и снова сделались невидимыми, слившись с общей летающей массой. А затем все бабочки в комнате разом исчезли, рассевшись обратно на потолок и стены. Эгор, совершенно голый, сидел в пустой комнате в глубокой черной ванне и недоумевал, в чем прикол. «Эмо-моли слопали эмотронную одежду, ради этого меня сюда и притащили? Хотя нет, точно, в Реале моли ничего сами не жрут. Они откладывают яйца в одежде, и ее едят их личинки. Но я же не в Реале».
Эгор посмотрел на дыру в своей груди и с приятным удивлением заметил, что она стала гораздо меньше, края раны уверенно затягивались черной коркой. Двери бесшумно распахнулись, и в комнату грациозно вошли две девушки, вернее куклы. Одна из них, хорошо знакомая Эгору Мания, держала в руках кувшин и кубок. А вторая — одежду и полотенце. Незнакомка походила на Манию как сестра-близнец, только волосы ее были белые, тело в розовом купальнике не украшал никакой бодиарт и глаза были на месте — голубые и ясные.
«Барбикенка», — понял Эгор. Уроки Кота не прошли даром.
— Это — Бабета, — представила спутницу Мания. — Мы сейчас подготовим тебя к королевскому приему, герой! Расслабься, пожалуйста. Ого, ничего себе штучка! Смотри, Бабета!
Эгор, успев отметить, что Бабета выглядит очень даже неплохо, проследил за ее взглядом и впервые за все время в Эмомире как следует рассмотрел доставшееся ему мужское хозяйство. Размеры впечатляли.
«И зачем мне все это теперь?» — подумал Эгор. Член, словно услышав его, решил посмотреть, кто им интересуется, и, поймав бесстыжий взгляд барби, как глупый щенок, рванулся познакомиться, моментально высунувшись из ванны. Эгор растерялся, но, похоже, кукла смутилась не меньше и отвернулась, кокетливо прикрыв руками глаза. Царивший полумрак в комнате, освещенной только луной, свет которой пробивался через маленькие бойницы наверху, и присутствие двух прекрасных девиц настраивали на интимный лад.
«Эх, недельку бы назад», — посетовал Эгор, вовремя вспомнив, что и он не Егор, и девушки всего лишь живые куклы. Он закрыл глаз и сразу увидел Кити, что совсем не поспособствовало успокоению разыгравшегося великана между ног.
«Какая нелепая ситуация», — подумал Эмобой. Но тут сверху на него полились волшебные прохладные струи, вмиг снявшие напряжение, как телесное, так и душевное. Он открыл глаз, прикрыв его ладонью, посмотрел вверх и увидел множество бабочек с красивыми розово-бурыми крыльями. Они порхали над ним, выпуская из хоботков розовые струйки то ли жидкости, то ли пара, конденсировавшегося в воздухе. Струек было очень много. Они ласкали уставшее тело, как теплый летний дождь, и в то же время бодрили, как утренняя роса. Этот живой душевный душ отвлек Эгора от всех мыслей. Он лежал, млел, слушал успокоительный ритм струек и ровный стук фантомного сердца. Вода — вот чего ему так не хватало в новом мире, он же водяной, пловец. «Вот бы поплавать сейчас, а еще увидеть бы Кити, ее счастливую улыбку».
— Это ванна безмятежности, — услышал Эгор в ухе шепот Мании, — фарфаллы собирают в реальном мире нектар цветов, а здесь он превращается в розовую воду радости. А это — любовный напиток счастья, подарок тебе от Королевы. Эгор почувствовал, как ему в рот вливают что-то неудержимо легкое, пенистое и приторно-сладкое, инстинктивно глотнул и погрузился в полную нирвану. Не открывая глаз, он лежал в ванне и наслаждался. Сначала ласковой радостью насекомного душа, затем ласковой настойчивостью четырех девичьих ручек, делавших ему легкий массаж, который постепенно перешел в более близкое знакомство. Робкие и нежные кукольные руки как бы случайно скользнули Эгору между ног. Он не сопротивлялся. И тогда быстрые, мягкие пальцы легли на его древо желания, которое мгновенно выросло и высунуло из ванны слепую голову, как перископ. Эгор лежал, не открывая глаза, и тяжело дышал, то поднимая, то опуская голову под воду. Волшебные пальчики знали свое дело, и вот уже вся кровь Эгора ушла под них, вибрируя в бешеном ритме. Юноша нырнул и увидел счастливое лицо Кити. Он хотел, чтоб эта сладостная мука тянулась как можно дольше, но в то же время, как истинный пловец, все быстрее рвался к финишу, и вскоре острый пик наслаждения, готовый разорвать сознание в клочья, замаячил на горизонте, сил сдерживаться уже не осталось, и он тихо застонал. Чьи именно неудержавшиеся любопытные ручки ласкают его в этот сладостный момент, герой предпочел не смотреть, в мыслях он все равно был только с Кити. В эмо-реальность его вернул собственный страшный дикий рык, от которого содрогнулись стены башни. Он полулежал в заполненной розовой водой ванне. Куклы и бабочки в испуге жались у противоположной стены, вода расплескалась по полу комнаты, который зарос плотным ковром неестественно ярких, пахучих экзотических цветов.
— А где полотенце? — спокойно спросил Эмобой и встал во весь свой немалый рост. — И не пора ли уже увидеться с королевой?
Мания и Бабета молча и с опаской подошли к нему и насухо вытерли огромным розовым полотенцем. Вместо съеденной бабочками одежды Эгору перепали черные кеды, черные боксерские трусы в розовых черепушках, черные джинсы с точь-в-точь таким же ремнем, как и раньше, черная футболка «Aiden» и черный балахон, на груди которого красовалась бабочка в короне и с черепами на крыльях, вышитая розовым золотом.
— Королевский герб, — пояснила вполне оправившаяся Мания и подала ему его старую сумку-почтальонку, которую заботливые бабочки оставили рядом с ванной.
Бабочки-носильщицы снова подхватили Эгора и понесли на встречу с Королевой, шок от первого взгляда на которую он благополучно пережил только благодаря амброзии. Последняя, к сожалению, уже заканчивалась в кубке, и Эгор чувствовал, как страшная реальность все больше накрывает его. Память начинала возвращаться, розовый туман рассеивался.
Вот уже целый час он сидел на огромном троне и слушал песню любви своей самопровозглашенной невесты — бабочки с лицом голливудской богини. Слева и справа от трона стояли Мания и Бабета, символизируя народы Эмокора. В ногах у трона лежа пристроился удивительно молчаливый красный клоун. Хотя его молчание легко объяснялось — он ни на секунду не выпускал из руки бутылку амброзии. Эгор зачарованно глядел королеве в рот. Этот рот достоин отдельного описания — живой и влажный, пухлогубый и жадный, которому позавидовала бы и Энни Леннокс, он жил собственной жизнью на лице королевы. С тех пор как Эгор увидел Маргит, рот ни разу не закрылся, только иногда черные губы быстрым, почти неуловимым движением облизывал длинный острый язык. Эгор смотрел королеве в рот еще и потому, что выше, в страшные выпуклые мозаичные зеленые глаза он смотреть боялся, а ниже, на огромное жирное волосатое брюхо, пересеченное тремя парами сцепленных лапок, причем средние сжимали тетрадку с надписью «Эмобой» на обложке, он не мог смотреть без омерзения. Чтобы не выпустить из себя эмоции, все сильнее рвавшиеся наружу, Эгор все чаще прикладывался к кубку, пока не понял, что алкоголь его уже не берет, и не увидел, как от него отделяются и спрыгивают с трона дрожащие белые мышки волнения. Эгор весь сосредоточился на том, чтобы не выпустить из себя змей страха и пауков отвращения, и давно уже не слушал королеву. Он чувствовал себя накуренным старшеклассником на уроке, которого пробило на смех и он с трудом сдерживает себя, чтобы не запалиться. Тем более что все так и было, только вместо училки — огромная черная бабочка с женской головой, зависшая метрах в десяти от трона и плавно покачивавшая лохматым вельветом крыльев. Мышки волнения меж тем продолжали разбегаться по залу. Клоун даже успел закусить одной, глотнув в очередной раз амброзии. Кот-ученый, весь этот час аккомпанировавший выступлению Маргит на большом, почерневшем от старости органе, чуть не свернул себе шею, с вожделением глядя на разбегавшихся мышек. Только королева не видела их или делала вид, что не видит, продолжая разглагольствовать под попурри из «NIN» и «Sisters of Мегсу» в исполнении кота-виртуоза. В плотном воздухе зала, подогретом амброзией и свечами, висела пыльца спокойствия, висела королева Маргит и теперь повис ее вопрос в воцарившейся после него тишине. Королева замолчала, Кот тоже взял паузу. До Эгора с задержкой, но все же дошло только что сказанное королевой.
— Такое же, как я, ты совершенное созданье, Эмобой. Готов ли ложе царское любви делить со мной? Зачать детей — правителей Вселенной? Ответь мне честно на вопрос, трепещущий и откровенный.
Пауза затягивалась. Эгор смущенно потупил глаз, и его взгляд упал на возбужденно дрожащий вытянутый кончик лохматого тельца королевы, с блестящей капелькой на крайнем волоске. Вариантов ответа у него не родилось. Любовь с бабочкой — полный абсурд. Чувства, клокотавшие внутри и рвавшиеся на свободу, готовы были это подтвердить. Так что соврать не получится, а обижать Маргит горькой правдой ему тоже почему-то не хотелось. Он чуял серьезную, неведомую ему пока опасность, таившуюся в ее зеленых с металлическим блеском глазах. «Во попал», — подумал парень. Спасение неожиданно пришло снизу. Клоун театрально отставил в сторону руку с бутылкой амброзии и громогласно заявил:
— Это невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23