Впрочем, выбиравшими — это громко сказано. Вывалиться в Приграничье нас угораздило посреди чистого поля, так что идти можно было абсолютно в любую сторону. На все, так сказать, четыре. Вот только сейчас мы себе такой роскоши позволить не могли и, проламывая широкими охотничьими лыжами хрупкий наст, пробирались к едва различимым в сгустившихся сумерках развалинам.
Был бы выбор — точно бы куда-нибудь свернул. А так приходилось терпеть заметно усилившийся встречный ветер, который мало того что пытался забраться под одежду и выдуть оттуда последние крохи тепла, так еще и швырял прямо в лицо холодные колючие снежинки. Не закрывай лица опущенные вязаные шапочки и лыжные маски, точно бы обморозились.
Пробираться по глубокому снегу удовольствие было небольшое, к тому же почти сразу же сбилось дыхание и вновь начали ломить давным-давно сломанные ребра. И ведь не было никакой возможности забыть обо всем и через силу переставлять будто налившиеся свинцом ноги. Нет, ко всему прочему приходилось по мере своих изрядно ослабевших способностей просматривать внутренним зрением окружающее пространство. Да еще не забывать закрываться от так и норовивших захлестнуть с головой волн магической энергии. Минут через сорок этих мучений я вымотался, словно в одиночку разгрузил вагон с углем. Ладно, хоть вдоль силовых потоков скользить приноровился. И все равно — с непривычки усталость наваливалась все сильней, и близость гиблого места удалось почувствовать слишком поздно. Хотя что значит — слишком поздно? Главное — заметил. И успел предупредить.
— Стоять! — заорал я, когда резкий порыв ветра донес неестественную стылость, ноздри защекотал затхлый запах давно заброшенного дома, а колдовское зрение окрасило преградивший нам путь овраг в блекло-пурпурный оттенок. — Назад!
— Чего еще? — спросил обернувшийся Федоров, который успел остановиться в самом начале склона.
— Плохое это место, обойти надо. — Не обратив внимания на его недовольство, я с тревогой посмотрел на сплюнувшего в снег длинную струю слюны Виктора. Как бы он так не спекся. Очень нелегко ему сейчас приходится.
— Овраг длинный, минут тридцать потеряем, — прикинул осмотревшийся Генералов. — Почему напрямик нельзя?
— Не надо, — неожиданно ухватила его за руку Алина, которую начала бить крупная дрожь. — Я чувствую — впереди что-то очень нехорошее. Надо скорее уходить отсюда, пока оно нас не заметило.
— Ну если так, — засомневался командир, поглядывая то на меня, то на забормотавшую себе под нос какой-то наговор девушку, — пожалуй…
— Сейчас проверю! — снявший с плеча карабин Федоров ни с того ни с сего подался вперед и скатился по склону оврага вниз.
Я только успел выдохнуть проклятие, а он уже оказался метрах в тридцати.
— Нормально здесь все! Спускайтесь! — махнул нам парень, широко улыбнулся и, перехватив «Сайгу», приставил дуло к подбородку. Выстрел прозвучал неожиданно глухо, почти обезглавленное тело еще мгновение простояло на ногах, а потом как подкошенное рухнуло на забрызганный кровью снег.
— Брыльский, назад! — заорал Генералов и, схватив маня за фуфайку, легонько встряхнул. — Что это было?!
— Духов яр. — Я сглотнул вязкую слюну, до головокружения напрягая колдовское зрение и всматриваясь в разом наполнившийся чернотой овраг. По счастью, лизавшие крутые склоны щупальца тьмы пока наверх выбраться не могли. Точнее не хотели. Пока не хотели. — Уходить надо. Могут и нас попытаться затянуть.
— Давай к Брыльскому, обходим по правой стороне, — распорядился Генералов. — И если еще кто инициативу проявить вздумает…

Путь в обход оврага занял минут двадцать, потом примерно еще столько же времени пришлось тащиться через заснеженное поле, из наметенных ветром сугробов которого торчали жесткие ветви бурьяна. Так что, когда мы с Брыльским наконец добрались до стоявшего посреди поля заброшенного поселка и укрылись от разыгравшейся вьюги за кирпичной коробкой бывшей котельной, я едва не падал с ног от усталости. Еще и ветерок встречный из-под одежды все тепло выдул.
— Теперь куда? — выглянув из-за угла обветшалого здания, Брыльский оглядел соседние развалины.
— Найдем, где ветер не задувает, там и заночуем. — Насколько мне удалось заметить из-за летевшего прямо в лицо снега, две пятиэтажных брежневки стояли посреди поля в окружении нескольких трех— и четырехэтажных зданий. Я обернулся к растянувшемуся цепочкой отряду и вздохнул. Не нравится мне здесь, но делать нечего — все вымотались дальше некуда. Петр и Алина вообще еле ноги переставляют. Да и мне отдых бы совсем не помешал. Хоть, думаю, поспать толком не получится: и на караульных надежды никакой, и самого корежит будь здоров. Еще загнусь во сне.
— Где остановимся? — тяжело выдохнул Генералов и воткнул лыжные палки в снег.
— Я чувствую присутствие темной силы! — не дав мне ответить, дернула его за рукав Алина. — Надо отсюда уходить.
— Что скажешь? — поинтересовался моим мнением командир.
— А тут, окромя темной, никакой другой силы и не бывает, — пожав плечами, улыбнулся я и посмотрел на привалившегося к стене Виктора, который явно держался на ногах из последних сил. — За ночь в поле — околеем на таком-то ветру. Да и опасно…
— Смирнов, Егоров, вон ту халупу проверьте, — Генералов указал подчиненным на ближайшую пятиэтажку и подтолкнул меня вслед за ними. — Тоже сходи, оглядись.

А чего там глядеть-то? Я и так знаю, что нету там никого — пока растянувшийся отряд ждал, колдовским зрением по всем домам пробежался. Хотя… Лучше все же проверить. Мог ведь и пропустить кого-нибудь. Особенно если этот кто-нибудь — не совсем человек. Или совсем не человек. По-всякому оказаться может. Бывали прецеденты…
Заметив, что парни остановились у крайнего подъезда и, настороженно посматривая в разные стороны, дожидаются меня, я высвободил правую руку из меховушки и поудобней перехватил ружье:
— Че стоим, кого ждем?
— Не чуешь разве? — перекрывая завывания ветра, проорал мне Егоров. — Не пойму, что за вонь.
Оттянув от лица вязаную шапочку, я принюхался и действительно уловил какой-то знакомый запах. Не могу сказать, что шибко противный, но и наслаждаться им всю ночь удовольствия мало. Лучше бы другое место для ночевки подобрать, вот только не дело за спиной такие загадки оставлять.
— Ничего не слышите? — Мне почудился легкий скрип, который выбился из монотонного гудения вьюги.
— Ветер это, — уверенно предположил Смирнов. — Ты про запах лучше скажи.
Запах, легкий скрип. Точно же мне кто-то об этом рассказывал! Еще б вспомнить — кто и по какому поводу. Запах, который, несомненно, кажется знакомым, скрип, перебивающий даже завывания вьюги.
Серки!
— Замрите и не шевелитесь. Чтоб ни звука… — прошипел я удивившимся странному приказу парням. Впрочем, ни переспрашивать, ни спорить со мной они не стали.
Стараясь не переминаться с ноги на ногу, я завертел головой, внимательно осматривая высокие сугробы. Серки — это такие хитрые твари, которые под снегом лазы устраивают. Тут, чуть зазеваешься — хрясь, и ногу по колено оттяпали. И как я сразу этот запах не узнал?
Неприятный скрип, от которого по спине побежали мурашки, стал немного громче и, вскинув ружье, я всадил заряд картечи в снег между нами и стеной дома.
И, конечно, промахнулся — мгновение спустя серая тень взметнулась вверх прямо от крыльца пятиэтажки. Второй раз я выстрелить не успел: две короткие автоматные очереди слились в одну, и подстреленный хищник свалился на снег.
— Отбой, — перезарядив ружье, махнул я рукой лихорадочно оглядывавшимся парням. — Серк это. А раз шкура серебром отливает, значит, самец.
— Ну и? — Егоров носком ботинка пихнул мертвого зверя в голову и, разглядев торчащие из пасти клыки в палец длиной, повернулся к Смирнову. Тому, впрочем, на клыки было плевать — удерживая автомат одной рукой, он уже что-то негромко бубнил в рацию. Видать, Генералову о происшествии докладывает.
— Самцы на свою территорию зимой никого не пускают, только ближе к лету к самкам уходят. — Я поднялся на крыльцо и осторожно заглянул в дверь подъезда. — Фонарик есть у кого? Вот и давайте вперед, я прикрою.

Как я и предполагал — в доме никого живого не оказалось. Мертвых, по счастью, тоже не было. Да и серками в подъезде не воняло — и сквозняки помещение протягивают, и норы у этих тварей запросто на десять метров под землю уходить могут. Так что другого места для ночевки искать не пришлось. Проверив подъезд, мы поднялись в одну из квартир на четвертом этаже, снег на лестничную клетку быстренько покидали да окна по моей настоятельной просьбе брезентом затянули. Не сказать, чтобы пятизвездочные апартаменты получились, но по сравнению с ночевкой на улице — просто курорт.
— Зря это, — неодобрительно покосился на брезент защелкнувший карабин на батарее центрального отопления Смирнов и кинул бухту длинного троса под окно. — Запалимся только. И в спальниках бы переночевали.
— Брезент черный, в темноте хрен разглядишь, — не согласился с ним я. — Да и кто ночью по заброшенному поселку шастать станет?
— Оставляем как есть, — поставил точку в этом споре Генералов. — Егоров, поставь сигналки между первым-вторым и третьим-четвертым этажами. Смирнов прикрываешь.
— Нижнюю не маскировать? — уточнил Егоров.
— Да. И пролет к пятому этажу перекрой. Черкесов, заступай на караул. Смена раз в два часа. Якубов, Брыльский на кухню. Прикрываете пост на входе. Смена раз в полтора часа. Все ясно? Исполняйте.
Далеко не сразу отдышавшись, я внимательно осмотрел комнату — простая бетонная коробка, даже линолеум не постелен — и, не обнаружив ничего подозрительного, прошел на кухню. И здесь нормально все. Серками, правда, немного воняет, но это не смертельно. Заглянув на обратном пути в ванную и туалет, вернулся к оставленному в коридоре рядом с входной дверью рюкзаку и закинул его на плечо.
Ну что — надо бы и мне приткнуться куда-нибудь.
Протиснувшись мимо вставшего у выхода караульного, я вошел в комнату и, решив далеко не проходить, расстелил подстилку. Здесь, по крайней мере, от окна не так тянет. Да и дверь входную контролировать проще.
Как ни странно, сразу спать никто не завалился. Петр уже увлеченно реанимировал свой ненаглядный ноутбук, Алина бродила по комнате и, макая в баночку с зеленой краской кисть, выводила по углам какие-то непонятные символы. Магии в ее действиях не чувствовалось, но, как говорится: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Пусть рисует, так хоть мозги заняты.
Подчиненные Генералова без излишней суеты раскладывали на полу прорезиненные подстилки, а командир то и дело припрягал их к общественно-полезному труду. Убедившись наконец, что все его распоряжения выполнены, Владимир проверил караульных и приказал доставать горелку. И это правильно — немного согреться не помешает, да и чай горячий в самый раз будет.
— Может, двухкомнатную хотя бы займем? — недовольно пробормотал Брыльский. — Чего в полуторке ютиться?
— Ничего: в тесноте, да не в обиде. — Налив себе в жестяную кружку кипятка, Генералов высыпал в него пакетик растворимого какао. — Воздух быстрее прогреется. И вообще — смени Якубова, пусть ужинать идет.
— Так точно, — помрачневший Брыльский утащил свои пожитки на кухню.
— Как самочувствие? — Генералов присел на корточки рядом с ругавшимся себе под нос Волковым. Тот как раз вытащил аккумуляторы ноутбука и осматривал сплавившиеся контакты.
— Сдох, — в сердцах бросил Волков.
— Твое самочувствие как? — уточнил Владимир.
— Я — нет, — буркнул парень и, достав из сумки набор инструментов, принялся трясущимися от усталости руками снимать корпус ноутбука. — Пока.
— Алина, ты как? — поднялся на ноги Генералов и отхлебнул какао.
— Мне здесь не нравится, — поежилась девушка. — Все время кажется, что скоро произойдет нечто ужасное. И запах… Пахнет кровью…
— Успокойся, шоколада горячего выпей. — Приобняв Алину за плечи, Владимир усадил ее на подстилку и сунул в руку кружку с ароматным напитком. — Все хорошо будет, это просто нервы.
От запаха саморазогревающихся консервов, которыми ужинали подчиненные Генералова, потекли слюнки, и, наскоро перекусив каким-то паштетом из сухого пайка, я умял полплитки шоколада и запил все это кружкой кофе. Уф, только-только отогреваться начал, а то даже пальцы на ногах не чувствовал.
— Брыльский, ты куда?! — встрепенулся Владимир, когда парень тихонько выскользнул в коридор.
— Мне отлить, — заглянул обратно тот.
— Что за детский сад? — нахмурился Генералов. — Смирнов, проводи. С этажа не уходите. И чтоб больше поодиночке ни ногой!
— Да чего тут случится-то? — пожал плечами Брыльский, но приказа ослушаться не решился. — Валя, давай быстрее — у меня мочевой пузырь не резиновый. Щас лопну.
— Твои проблемы, — усмехнулся Смирнов и, взяв на изготовку автомат, выскользнул в подъезд.
— Духи мертвых, духи живых, — неожиданно вскочила на ноги и закричала уронившая на пол кружку с какао Алина. — Стой, не улетай! Подожди!
— Кто?! — вздрогнул Волков.
— Душа! Моя душа! Держите! — Девушка бросилась к завешенному брезентом окну, но оказавшийся на пути Черкесов перехватил ее и подсечкой сбил с ног.
— Пустите! Пустите! — пытаясь дать волю длинным ногтям, завыла Алина.
— Держите ее! Крепче, чтоб головой не мотала, — подскочил я к извивающейся девушке, которую с трудом прижимали к полу трое здоровенных парней, и выхватил из чехла финку.
— Ты что делаешь? — заорал на меня Генералов, удерживавший Алине голову.
— Ровнее держи! — Я сорвал с головы девушки шапку, отбросил в сторону прядь волос и одним движением руки вывел острием ножа на виске Алины замысловатый колдовской символ.
Она тут же обмякла и перестала вырываться. Взгляд ее прояснился, и она с удивлением уставилась на прижавших ее к полу людей.
— Что случилось? Отпустите меня! Да отпустите же!
— Отпустите, — разрешил я и убрал финку в чехол на ремне. — Теперь можно.
— Что со мной? — Девушка осторожно прикоснулась к порезанному виску и от боли прикусила губу.
— Легкая одержимость. — Я вернулся к своей подстилке и поднял кружку, в которой еще плескалась пара глотков успевшего остыть кофе. — С непривычки, должно быть.
Черкесов потер располосованное ногтями девушки запястье.
— А порезал ты ее зачем?
— Чары отрицания наложил, — должно быть не очень понятно ответил я. — На некоторое время, Алина, ты от негативного ментального воздействия защищена.
— Насколько именно? — Девушка расстегнула лыжную куртку и принялась поправлять сбившуюся одежду.
— Пока царапина не заживет. И не забудь отцу Доминику сказать, что у тебя чувствительность повышенная.
— Отец Доминик? Это кто? — удивилась Алина.
— Генералов еще познакомит.
— Если приступ повторится, такой порез сделать достаточно будет? — доставшая небольшое зеркальце девушка внимательно осмотрела располосованную ножом кожу. Потом вытащила из кармана блокнот и перерисовала туда сложный завиток колдовского символа.
— Скорее всего… — Пожав плечами, я удлинил на рисунке один из хвостиков руны. Вообще-то, скорее всего — нет. Но зачем заранее человека расстраивать? Попробую небольшой ликбез устроить, глядишь, чего и выгорит. — Ты, когда кожу надрезать начнешь, представляй, что тебя от макушки до пяток пелена накрывает и от окружающего мира отсекает. Можешь на бумаге для начала потренироваться. Тут главное — время правильно рассчитать, чтобы и узор в одном темпе выводить, и за это время от головы до ног пелену мысленно опустить.
— Хорошо, — кивнула девушка.
— Выпей. — Достав из походной аптечки какую-то таблетку, Генералов булькнул ее в кружку с кипятком и сунул Алине.
— Зачем?
— Чтобы спала лучше.
Девушка безропотно выцедила содержимое кружки и залезла в спальный мешок.
— Справится она? — тихонько прошептал мне присевший рядом Владимир.
— Не справится, вколите что-нибудь убойное и в таком состоянии держите, пока до Доминика не доберетесь.
— Что за черт?! — неожиданно выругался уже довольно давно молча курочивший ноутбук Петр Волков.
— Что еще стряслось? — подскочил к нему Генералов.
— Может, конечно, датчики глючат, но такое впечатление: где-то рядом сжатый пакет радиоданных в эфир ушел. — Волков поднял один из приборов и постучал им о стену. — Нет, наверное, все же глючит.
— Лед? — Вспомнив о моей настоятельной просьбе, Генералов сжевал последние буквы фамилии, так что у него вышло что-то вроде «ледня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9