так хороша, так желанна… Он только и произнес осевшим голосом:
– Разве такое забудешь? Меня и сейчас всего трясет при виде тебя. Да рукой не достать!
– А ты попробуй! – жарко прошептала Надя, вне себя от охвативших ее чувств, от прежнего, юного страстного желания. – Ведь ты не робкого десятка! Неужели не хочешь вспомнить?..
Порывисто вскочила, подчиняясь непреодолимой силе, мгновенно, бесшумно повернула ключ, заперла дверь и заключила его в объятия. «А, никто ничего не узнает! Отопрусь в случае чего! – успокаивала она себя, повинуясь роковой силе, сознавая и не сознавая всей гибельности того, что делает. – Прости меня, Боже, – ничего не могу с собой поделать!»
И Константин не сопротивлялся больше, уступил. Душой и телом рвался к своей желанной, ненаглядной, столь неожиданно обретенной Наденьке. Ни о чем не думая уложил ее на широкую лежанку и стал ласкать с ненасытной жаждой, словно моряк, вернувшийся к любимой после длительного плавания…
Они упивались страстью, забыв о времени и совсем потеряв голову. Испытывая многократно высшее блаженство, Надя заливалась счастливыми слезами, – еще, еще… И никак не могла насытиться, словно запасаясь наслаждением и счастьем впрок…
«Ведь нам неумолимо придется расстаться! – с отчаянием, с ужасом думала она. – Станем встречаться – обнаружится… Бутусов не из тех, кто прощает измену…»
Звероподобный охранник между тем встрепенулся: сначала ничего не заподозрил, но уже прошло более сорока минут, как хозяйка заперлась в конторке с бригадиром… Он нюхом почуял неладное; подошел потихоньку к двери, приложил ухо, прислушался: разговора не слышно, но доносится какой-то шум, возня… Догадка мелькнула мгновенно: прораб – мужчина видный, хозяйка – отменная красотка, в самом соку… Вполне могли поладить! «Ну и суки эти богатые дамочки! – подумал презрительно; хотел было постучать, спугнуть, но передумал. Отошел, набрал номер диспетчерской, сделал краткое сообщение:
– Передайте шефу, что здесь с хозяйкой… неладное. Пусть срочно Приедет.
Получив сообщение, Бутусов не стал выяснять подробности, сел в машину и немедленно выехал, не думая о состоянии швов. Звериным инстинктом самосохранения почуял беду. От Митина до Одинцова недалеко, мощная машина преодолела это расстояние за полчаса.
Когда он стремительно ворвался в сторожку и ногой вышиб запертую дверь, свидание влюбленных было в разгаре и Бутусов застал их в недвусмысленной позе… Расплата последовала незамедлительно – в его стиле, изуверски жестокая. Не говоря ни слова он выхватил пистолет и выстрелил с близкого расстояния прямо в перепуганное лицо поднявшего ему навстречу голову Кости – убил наповал.
– А эту курву отдаю, ребята, вам на потеху, – указав на Надежду, укрывшуюся чем попало, бросил он двум гориллам охранникам, презрительно скривив безобразный шрам. – Потом закатаете в бетон погреба, там есть еще не заделанная опалубка. Пусть остается здесь навсегда, уж очень хотела. Я держу слово.
– Этому дураку… – на секунду задумался и спокойно распорядился: – Отрезать глупую голову и поганые органы, сжечь и пустить на удобрение, – хоть какая-то польза от гада. Тело – в мешок и на свалку. Машину – в речку. Эта ржавая консервная банка ничего не стоит.
Надежда, парализованная ужасом, все слышала, завороженно следя за ним. Только когда увидела, что он повернулся, чтобы уйти, у нее наконец прорезался голос:
– Нет! Ты так со мной не поступишь! Не делай этого, Боря! – надрывно крикнула она, срываясь на визг. – Дай объяснить! Это мой бывший жених… Прости… прости мою слабость!..
Но все было напрасно, Бутусов ее не слушал. Для него Надежды больше не существовало. Была лишь предательница, развратная сучка, которую следовало жестоко покарать ради самоуважения.
Не удостоив ее взглядом, не обращая внимания на вопли, круто повернулся и стремительно вышел. Двое дюжих охранников сразу потащили Надежду в чем мать родила в подвал особняка. Примкнули наручниками к батарее и с большой охотой, без устали, издеваясь как могли, стали утолять свою похоть.
Когда им надоели ее истошные крики, надели ей на голову полиэтиленовый мешок и туго обмотали вокруг шеи. Негодяи продолжали наслаждаться ее прекрасным телом, даже осознав, что она больше не дышит. Тогда они сбросили тело в опалубку и залили толстым слоем бетона.
Так страшно и трагически осуществилась заветная мечта Надежды – поселиться в роскошном особняке, расположенном в самой престижной загородной зоне столицы.
В пасмурное осеннее утро в квартире профессора Розанова раздался телефонный звонок; Степан Алексеевич взял трубку.
– Я говорю с отцом Надежды? – спросил незнакомый мужской голос. – Не так ли?
– Простите, с кем имею честь? – насторожился Розанов, предчувствуя недоброе. – Я вас не знаю.
– И слава Богу! – грубо ответил незнакомец. – Моя фамилия Бутусов. Наверно, слышали от дочери?
– Слыхал, – подтвердил, волнуясь профессор. – С ней что-то случилось?
– Да, случилось! – в голосе Бутусова прозвучали гневные нотки. – Бросила меня Надежда, помоложе и побогаче нашла. Улетела с ним на Канары – даже записки не оставила.
Услышанное было так дико и неправдоподобно, что Степан Алексеевич смешался, не зная, что думать и как на это реагировать.
– Не может этого быть! – только и сказал он. – Куда бы ни отправлялась, она всегда мне сообщала и приезжала проститься.
– На этот раз шибко торопилась, – хрипло съязвил голос в трубке. – Наверно, стыдно было отцу признаться! Теперь ждите звонка.
– Но как же так? – горько недоумевал профессор. – Она была всем довольна. Кто же этот человек и почему на Канары?
– Какой-то бывший знакомый. Миллионер. Живет в Америке, – отрывисто сообщил Бутусов. – Мне ее приятельница звонила. Не назвалась. А на Канарах сейчас хорошо! – добавил он, не скрывая злобы.; – Проведут там, голубки, свой медовый месяц. Что, на вашу дочь не похоже?
– Нет! – решительно возразил Степан Алексеевич. – Наденька на такое не способна! Она решительная и практичная девочка, но не подлая!
В трубке раздался хлопок – видно Бутусов в сердцах стукнул ею обо что-то твердое.
– А я иначе думаю! – с ненавистью прорычал он. – Ваша дочь – просто развратная сучка и предательница!
– Я не позволю так о ней говорить! – вспылил профессор. – Что бы там у вас ни вышло!
– Вам и не придется, папаша, – презрительно отрезал несостоявшийся зять. – Нам с вами не о чем больше разговаривать!
Бутусов швырнул мобильник на сиденье и с мрачной усмешкой взглянул на сидящего рядом Валета. Они находились в его машине и уже подъезжали к офису.
– Значит, нашел подходящую девку и выправил ксиву? Молоток! – одобрил он своего подельника. – А где ты ее надыбал?
– В бардаке у «Трефовой дамы». Хозяйка мне ее подобрала по фотке покойной, – недобро усмехнулся тот. – Очень похожа – сам сейчас убедишься. Девка уже ждет тебя в офисе. Оттуда поедет сразу в аэропорт.
– А в квартире на Вернадском навел порядок? – строго спросил Борис Осипович. – Там все чисто?
– Будь спок, – заверил его Валет. – Вещи твои забрал и никаких следов не оставил – чтоб мусора не цеплялись. И дамские шмотки взял для подставной сучки, – ухмыльнулся он и поинтересовался. – Что с особняком будешь делать?
– Выставлю на продажу, – насупился Бутусов. – Мне он больше не нужен.
Лимузин остановился у подъезда, и Борис Осипович в сопровождении телохранителей проследовал в офис. В приемной его ожидала молодая женщина. Он даже вздрогнул – так она была похожа на Надежду, только пониже ростом и выглядела вульгарнее.
– Проходи! – приказал он, и усевшись за стол стал придирчиво рассматривать женщину-двойника, которая робко стояла перед ним, опустив глаза.
Видимо, он остался доволен, потому что сказал:
– Ну что ж, порядок! Пограничников пройдешь. Аванс получила?
– Спасибо! Я очень Вам благодарна, – заверила «Надежда», боязливо взглянув на Бутусова. – Все сделаю, как мне велено.
– Небось рада, что устроили в американский бордель больше, чем бабкам? – не стал церемониться с ней. – Смотри, если подведешь! Мы тебя всюду достанем! А ну, повтори задание!
– Прибыв на Канары, я должна снять номер в отеле на имя Розановой, – она отвечала уверенно и четко; как отличница в школе. – Потом оставив ее вещи в номере, пойти на пляж и найти уединенное место; не привлекая внимания, положить там купальные принадлежности с паспортом, и первым рейсом, уже по своим документам, вылететь в Штаты.
И забыть навсегда об этой истории. Никому ни слова! с угрозой добавил Бутусов. – Тогда оставим тебя в покое. Можешь быть свободна!
– Не верю я этому Бутусову. Сердцем предчувствую беду! Не могла Наденька поступить, как он говорит! И уж обязательно поставила бы меня в известность, – убежденно сказал Степан Алексеевич жене и дочери.
Они собрались в квартире на Патриарших прудах, чтобы обсудить то, что сообщил несостоявшийся муж Нади. Женщины понуро сидели на диване, а профессор возбужденно расхаживал по комнате.
– Согласна с тобой, Степочка! Надюша – не предательница. Она была увлечена Бутусовым и собиралась за него замуж. Откуда взялся этот таинственный миллионер-американец, о котором мы ничего не знаем? Уж Светочке бы она о нем рассказала, и тебе тоже.
– Конечно! То, о чем сообщил мне этот темный делец, считаю совершенно невероятным, – заключил, волнуясь, профессор. – Более того – крайне подозрительным!
– Боже мой! – Свету осенила догадка. – Нет, боюсь даже об этом подумать! Недавно Наденька мне открылась, что вновь повстречала свою первую любовь – Костю. Собиралась с ним увидеться, хотя я отговаривала. Не мог Бутусов ее приревновать и?.. – испуганно взглянула на отца и мать. – Она мне говорила – это очень крутой делец…
– Ты думаешь… он мог… – поняв, о чем подумала дочь, запинаясь, произнес Степан Алексеевич. – Неужели… он ее… за это?.. – и умолк не в силах вымолвить страшное слово.
Вера Петровна растерянно посмотрела на мужа и дочь.
– А как же то, что сообщила милиция? Ведь это Надень-кины вещи прислали с острова Тенериф?
– Да, это ее вещи и документы, – мрачно подтвердил Степан Алексеевич и с сомнением добавил: – Но здесь что-то не так – концы с концами не сходятся.
Он покачал своей красивой седеющей головой.
– Это совсем не похоже на Наденьку! Она и оттуда бы позвонила. Я хорошо ее знаю – любит она нас и не променяет ни на какого американца! – лицо у него потемнело. – Чтобы такая пловчиха утонула и там никто не заметил, – как можно поверить этому?
– Мне тоже кажется это каким-то жутким недоразумением, – согласилась с ним Света. – Не верю в американца, с которым Наденька якобы сбежала! Она собиралась встретиться с Костей – вот это правда. И опасалась, чтобы не узнал Бутусов.
– Он явно чего-то скрывает, – хмуро произнес Степан Алексеевич. – Мне сердце подсказывало – это опасный человек и я Наденьку предупреждал! Не послушала отца…
– Раз так, надо заявить в прокуратуру – пусть это расследуют! – предложила Вера Петровна. – Не то мы себя изведем. Хотя, – озабоченно посмотрела на мужа, – если Бутусов сказал правду – это бросит на него тень и добавит обиды.
– Какая там обида! – горячо возразил он. – Этот негодяй оклеветал Наденьку и, если она… – с трудом выдавил из себя ужасное: – Погибла… вина лежит на нем – такие на все способны!
Охваченный безудержным горем, Степан Алексеевич опустился в кресло, обхватив голову руками. Возникла скорбная пауза, которую нарушил звонок телефона. Это наконец дозвонился Михаил. Трубку взяла Света.
– Здравствуй! Где ты опять пропадаешь? – она говорила сухо. – Не забыл, что у тебя теперь есть сын?
– Светочка! Виноват, сдаюсь на милость победителя, – каялся он. – Я только и думаю о тебе и сыне. Но не могу к вам вырваться – слишком много работы. У меня ведь на плечах коллектив..
– Ну мне-то это понятно, а как объяснить Пете? Мальчик тебя ждет… Ты ведь так долго пропадал, Миша!
– Прости, Светочка! Давай я приду к вам завтра вечером?
– Нет, ничего не выйдет, – немного поколебавшись, сухо отказала Света. – У нас в семье горе.
– А что случилось? – встревожился Михаил.
– Беда, Миша. Пропала Наденька!
– Как так пропала? Когда?
– Папе позвонил Бутусов. Тот богач, за которого Надя собралась замуж. Он сказал, будто она его бросила, сбежав с каким-то иностранцем за границу. Конечно, мы не верим – ведь Наденька никуда не собиралась. Нет, не могу больше говорить, – Света заплакала, – передаю трубку папе.
Трубку взял Степан Алексеевич.
– Вовремя позвонил, Миша! Мы уже решили обратиться в прокуратуру, но сделаем так, как посоветуешь. Ты ведь – юрист и сейчас у тебя детективное агентство?
– Для этого мне надо знать все подробнее, – в голосе Михаила звучало искреннее сочувствие. – Если вас устроит, жду завтра утром в нашем офисе.
– Отлично! Все, что нужно, сообщу при встрече. Хорошо бы ты лично этим занялся, – попросил профессор и яростно добавил: – И я сам хочу участвовать в розыске! Своими руками задушу негодяя!
– О чем речь, Степан Алексеевич! Займусь этим немедленно! – заверил его Михаил. – Я ведь знаю Наденьку и не успокоюсь, пока не выясню, что с ней случилось. Если это преступление, виновные не уйдут от ответа!
Случившееся с Надей потрясло Михаила. Проанализировав имевшиеся факты, он нашел много несоответствий и, ускоренно оформив туристскую визу на себя и переводчика, вылетел на Канарские острова. В местной полиции ему показали документы о несчастном случае на пляже и подтвердили, что тело утонувшей русской не нашли. В отеле, где она останавливалась, показали запись о пребывании клиентки Розановой.
Однако профессиональный опыт помог Михаилу получить дополнительные сведения, подвергшие сомнению официальную версию. Так, портье сообщил ему, что в день печального происшествия видел красивую русскую клиентку, выходящей из отеля с большим чемоданом, а швейцар утверждал, что вызывал для нее такси в аэропорт. Это наводило на подозрения и, как опытный следователь, он снял копии с документов, в том числе, запись Нади в книге регистрации клиентов и отпечаток с ее фото, сделанный в полиции.
Вернувшись, провел криминалистическое исследование и оно подтвердило его подозрения: подпись в отеле была сделана не Надей, да и фото на паспорте оказалось не ее – при сильном увеличении нашли родинку, которой у нее не было, хотя сходство было большое.
– Похоже, Степан Алексеевич, вы не ошиблись и мы имеем дело с ловкой инсценировкой преступников, погубивших вашу дочь, – объявил ему Михаил, когда они в его кабинете обсуждали результаты расследования на Канарах. – Придумали ее, чтобы отвести от себя подозрение.
– Значит, это Бутусов… – мрачно констатировал профессор, – я в этом не сомневался!
– Думаю, что он, – осторожно подтвердил Михаил. – По моим данным, этот субъект на такое способен и мотив у него есть. Но, – досадливо покривился, – нам очень непросто будет добыть необходимые доказательства и прижать негодяя к стенке – это сильный и хитрый противник.
– Неужели, Мишенька, ты не сумеешь? – приуныл Степан Алексеевич. – Не дай ему уйти от ответа! – отчаянно взмолился он. – Иначе я его убью!
– Нет, ему не отвертеться! – с мрачной решимостью заявил Михаил. – У меня уже есть зацепка – его пособник, «мокрушник» по кличке Валет. Их связывает давняя дружба, но не сомневайтесь: он у меня расколется и выложит все!
Некоторое время они оба молчали, потом Степан Алексеевич, тепло взглянув на Михаила, вздохнул:
– Верю, конечно, что так и будет, но тебе потребуется на это много времени. Думаю, Миша, вам со Светой не следует затягивать со свадьбой из-за несчастья с Наденькой. Ведь Петенька о тебе только и говорит.
– Мне кажется, – потупился Михаил, – она к этому еще не готова. Наверно слишком мало времени прошло, – он замялся, – … со смерти Марика…
– Понимаю, вам обоим не просто перешагнуть через прошлое, – согласно наклонил красивую голову профессор. – Но вы должны, обязаны это сделать ради сына, ради своего счастья… – помолчал и добавил: – Как мы с Верой Петровной.
Глава 33
МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
– Не может быть! Опять появился этот проклятый Козырь! – досадовал Михаил Юсупов, получив срочное сообщение по делу, которое лично курировал.
Донесение он принял в машине по радиотелефону, направляясь на важную конфиденциальную встречу с клиентом в уютное кафе «Колхида» на Садовом кольце.
Проехав Смоленскую площадь, он остановился у метро купить «Московские новости» и с газетой в руках уже направлялся к машине, когда, бросив взгляд на лохматого инвалида, торгующего под аркой, признал в нем что-то до боли знакомое и остановился.
– Ба-а! Да это же Сало, собственной персоной! – пробормотал он, ошеломленный нежданной встречей и неприглядным положением старого приятеля. – Придется немного задержаться…
Подошел к Сальникову и как ни в чем не бывало его приветствовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Разве такое забудешь? Меня и сейчас всего трясет при виде тебя. Да рукой не достать!
– А ты попробуй! – жарко прошептала Надя, вне себя от охвативших ее чувств, от прежнего, юного страстного желания. – Ведь ты не робкого десятка! Неужели не хочешь вспомнить?..
Порывисто вскочила, подчиняясь непреодолимой силе, мгновенно, бесшумно повернула ключ, заперла дверь и заключила его в объятия. «А, никто ничего не узнает! Отопрусь в случае чего! – успокаивала она себя, повинуясь роковой силе, сознавая и не сознавая всей гибельности того, что делает. – Прости меня, Боже, – ничего не могу с собой поделать!»
И Константин не сопротивлялся больше, уступил. Душой и телом рвался к своей желанной, ненаглядной, столь неожиданно обретенной Наденьке. Ни о чем не думая уложил ее на широкую лежанку и стал ласкать с ненасытной жаждой, словно моряк, вернувшийся к любимой после длительного плавания…
Они упивались страстью, забыв о времени и совсем потеряв голову. Испытывая многократно высшее блаженство, Надя заливалась счастливыми слезами, – еще, еще… И никак не могла насытиться, словно запасаясь наслаждением и счастьем впрок…
«Ведь нам неумолимо придется расстаться! – с отчаянием, с ужасом думала она. – Станем встречаться – обнаружится… Бутусов не из тех, кто прощает измену…»
Звероподобный охранник между тем встрепенулся: сначала ничего не заподозрил, но уже прошло более сорока минут, как хозяйка заперлась в конторке с бригадиром… Он нюхом почуял неладное; подошел потихоньку к двери, приложил ухо, прислушался: разговора не слышно, но доносится какой-то шум, возня… Догадка мелькнула мгновенно: прораб – мужчина видный, хозяйка – отменная красотка, в самом соку… Вполне могли поладить! «Ну и суки эти богатые дамочки! – подумал презрительно; хотел было постучать, спугнуть, но передумал. Отошел, набрал номер диспетчерской, сделал краткое сообщение:
– Передайте шефу, что здесь с хозяйкой… неладное. Пусть срочно Приедет.
Получив сообщение, Бутусов не стал выяснять подробности, сел в машину и немедленно выехал, не думая о состоянии швов. Звериным инстинктом самосохранения почуял беду. От Митина до Одинцова недалеко, мощная машина преодолела это расстояние за полчаса.
Когда он стремительно ворвался в сторожку и ногой вышиб запертую дверь, свидание влюбленных было в разгаре и Бутусов застал их в недвусмысленной позе… Расплата последовала незамедлительно – в его стиле, изуверски жестокая. Не говоря ни слова он выхватил пистолет и выстрелил с близкого расстояния прямо в перепуганное лицо поднявшего ему навстречу голову Кости – убил наповал.
– А эту курву отдаю, ребята, вам на потеху, – указав на Надежду, укрывшуюся чем попало, бросил он двум гориллам охранникам, презрительно скривив безобразный шрам. – Потом закатаете в бетон погреба, там есть еще не заделанная опалубка. Пусть остается здесь навсегда, уж очень хотела. Я держу слово.
– Этому дураку… – на секунду задумался и спокойно распорядился: – Отрезать глупую голову и поганые органы, сжечь и пустить на удобрение, – хоть какая-то польза от гада. Тело – в мешок и на свалку. Машину – в речку. Эта ржавая консервная банка ничего не стоит.
Надежда, парализованная ужасом, все слышала, завороженно следя за ним. Только когда увидела, что он повернулся, чтобы уйти, у нее наконец прорезался голос:
– Нет! Ты так со мной не поступишь! Не делай этого, Боря! – надрывно крикнула она, срываясь на визг. – Дай объяснить! Это мой бывший жених… Прости… прости мою слабость!..
Но все было напрасно, Бутусов ее не слушал. Для него Надежды больше не существовало. Была лишь предательница, развратная сучка, которую следовало жестоко покарать ради самоуважения.
Не удостоив ее взглядом, не обращая внимания на вопли, круто повернулся и стремительно вышел. Двое дюжих охранников сразу потащили Надежду в чем мать родила в подвал особняка. Примкнули наручниками к батарее и с большой охотой, без устали, издеваясь как могли, стали утолять свою похоть.
Когда им надоели ее истошные крики, надели ей на голову полиэтиленовый мешок и туго обмотали вокруг шеи. Негодяи продолжали наслаждаться ее прекрасным телом, даже осознав, что она больше не дышит. Тогда они сбросили тело в опалубку и залили толстым слоем бетона.
Так страшно и трагически осуществилась заветная мечта Надежды – поселиться в роскошном особняке, расположенном в самой престижной загородной зоне столицы.
В пасмурное осеннее утро в квартире профессора Розанова раздался телефонный звонок; Степан Алексеевич взял трубку.
– Я говорю с отцом Надежды? – спросил незнакомый мужской голос. – Не так ли?
– Простите, с кем имею честь? – насторожился Розанов, предчувствуя недоброе. – Я вас не знаю.
– И слава Богу! – грубо ответил незнакомец. – Моя фамилия Бутусов. Наверно, слышали от дочери?
– Слыхал, – подтвердил, волнуясь профессор. – С ней что-то случилось?
– Да, случилось! – в голосе Бутусова прозвучали гневные нотки. – Бросила меня Надежда, помоложе и побогаче нашла. Улетела с ним на Канары – даже записки не оставила.
Услышанное было так дико и неправдоподобно, что Степан Алексеевич смешался, не зная, что думать и как на это реагировать.
– Не может этого быть! – только и сказал он. – Куда бы ни отправлялась, она всегда мне сообщала и приезжала проститься.
– На этот раз шибко торопилась, – хрипло съязвил голос в трубке. – Наверно, стыдно было отцу признаться! Теперь ждите звонка.
– Но как же так? – горько недоумевал профессор. – Она была всем довольна. Кто же этот человек и почему на Канары?
– Какой-то бывший знакомый. Миллионер. Живет в Америке, – отрывисто сообщил Бутусов. – Мне ее приятельница звонила. Не назвалась. А на Канарах сейчас хорошо! – добавил он, не скрывая злобы.; – Проведут там, голубки, свой медовый месяц. Что, на вашу дочь не похоже?
– Нет! – решительно возразил Степан Алексеевич. – Наденька на такое не способна! Она решительная и практичная девочка, но не подлая!
В трубке раздался хлопок – видно Бутусов в сердцах стукнул ею обо что-то твердое.
– А я иначе думаю! – с ненавистью прорычал он. – Ваша дочь – просто развратная сучка и предательница!
– Я не позволю так о ней говорить! – вспылил профессор. – Что бы там у вас ни вышло!
– Вам и не придется, папаша, – презрительно отрезал несостоявшийся зять. – Нам с вами не о чем больше разговаривать!
Бутусов швырнул мобильник на сиденье и с мрачной усмешкой взглянул на сидящего рядом Валета. Они находились в его машине и уже подъезжали к офису.
– Значит, нашел подходящую девку и выправил ксиву? Молоток! – одобрил он своего подельника. – А где ты ее надыбал?
– В бардаке у «Трефовой дамы». Хозяйка мне ее подобрала по фотке покойной, – недобро усмехнулся тот. – Очень похожа – сам сейчас убедишься. Девка уже ждет тебя в офисе. Оттуда поедет сразу в аэропорт.
– А в квартире на Вернадском навел порядок? – строго спросил Борис Осипович. – Там все чисто?
– Будь спок, – заверил его Валет. – Вещи твои забрал и никаких следов не оставил – чтоб мусора не цеплялись. И дамские шмотки взял для подставной сучки, – ухмыльнулся он и поинтересовался. – Что с особняком будешь делать?
– Выставлю на продажу, – насупился Бутусов. – Мне он больше не нужен.
Лимузин остановился у подъезда, и Борис Осипович в сопровождении телохранителей проследовал в офис. В приемной его ожидала молодая женщина. Он даже вздрогнул – так она была похожа на Надежду, только пониже ростом и выглядела вульгарнее.
– Проходи! – приказал он, и усевшись за стол стал придирчиво рассматривать женщину-двойника, которая робко стояла перед ним, опустив глаза.
Видимо, он остался доволен, потому что сказал:
– Ну что ж, порядок! Пограничников пройдешь. Аванс получила?
– Спасибо! Я очень Вам благодарна, – заверила «Надежда», боязливо взглянув на Бутусова. – Все сделаю, как мне велено.
– Небось рада, что устроили в американский бордель больше, чем бабкам? – не стал церемониться с ней. – Смотри, если подведешь! Мы тебя всюду достанем! А ну, повтори задание!
– Прибыв на Канары, я должна снять номер в отеле на имя Розановой, – она отвечала уверенно и четко; как отличница в школе. – Потом оставив ее вещи в номере, пойти на пляж и найти уединенное место; не привлекая внимания, положить там купальные принадлежности с паспортом, и первым рейсом, уже по своим документам, вылететь в Штаты.
И забыть навсегда об этой истории. Никому ни слова! с угрозой добавил Бутусов. – Тогда оставим тебя в покое. Можешь быть свободна!
– Не верю я этому Бутусову. Сердцем предчувствую беду! Не могла Наденька поступить, как он говорит! И уж обязательно поставила бы меня в известность, – убежденно сказал Степан Алексеевич жене и дочери.
Они собрались в квартире на Патриарших прудах, чтобы обсудить то, что сообщил несостоявшийся муж Нади. Женщины понуро сидели на диване, а профессор возбужденно расхаживал по комнате.
– Согласна с тобой, Степочка! Надюша – не предательница. Она была увлечена Бутусовым и собиралась за него замуж. Откуда взялся этот таинственный миллионер-американец, о котором мы ничего не знаем? Уж Светочке бы она о нем рассказала, и тебе тоже.
– Конечно! То, о чем сообщил мне этот темный делец, считаю совершенно невероятным, – заключил, волнуясь, профессор. – Более того – крайне подозрительным!
– Боже мой! – Свету осенила догадка. – Нет, боюсь даже об этом подумать! Недавно Наденька мне открылась, что вновь повстречала свою первую любовь – Костю. Собиралась с ним увидеться, хотя я отговаривала. Не мог Бутусов ее приревновать и?.. – испуганно взглянула на отца и мать. – Она мне говорила – это очень крутой делец…
– Ты думаешь… он мог… – поняв, о чем подумала дочь, запинаясь, произнес Степан Алексеевич. – Неужели… он ее… за это?.. – и умолк не в силах вымолвить страшное слово.
Вера Петровна растерянно посмотрела на мужа и дочь.
– А как же то, что сообщила милиция? Ведь это Надень-кины вещи прислали с острова Тенериф?
– Да, это ее вещи и документы, – мрачно подтвердил Степан Алексеевич и с сомнением добавил: – Но здесь что-то не так – концы с концами не сходятся.
Он покачал своей красивой седеющей головой.
– Это совсем не похоже на Наденьку! Она и оттуда бы позвонила. Я хорошо ее знаю – любит она нас и не променяет ни на какого американца! – лицо у него потемнело. – Чтобы такая пловчиха утонула и там никто не заметил, – как можно поверить этому?
– Мне тоже кажется это каким-то жутким недоразумением, – согласилась с ним Света. – Не верю в американца, с которым Наденька якобы сбежала! Она собиралась встретиться с Костей – вот это правда. И опасалась, чтобы не узнал Бутусов.
– Он явно чего-то скрывает, – хмуро произнес Степан Алексеевич. – Мне сердце подсказывало – это опасный человек и я Наденьку предупреждал! Не послушала отца…
– Раз так, надо заявить в прокуратуру – пусть это расследуют! – предложила Вера Петровна. – Не то мы себя изведем. Хотя, – озабоченно посмотрела на мужа, – если Бутусов сказал правду – это бросит на него тень и добавит обиды.
– Какая там обида! – горячо возразил он. – Этот негодяй оклеветал Наденьку и, если она… – с трудом выдавил из себя ужасное: – Погибла… вина лежит на нем – такие на все способны!
Охваченный безудержным горем, Степан Алексеевич опустился в кресло, обхватив голову руками. Возникла скорбная пауза, которую нарушил звонок телефона. Это наконец дозвонился Михаил. Трубку взяла Света.
– Здравствуй! Где ты опять пропадаешь? – она говорила сухо. – Не забыл, что у тебя теперь есть сын?
– Светочка! Виноват, сдаюсь на милость победителя, – каялся он. – Я только и думаю о тебе и сыне. Но не могу к вам вырваться – слишком много работы. У меня ведь на плечах коллектив..
– Ну мне-то это понятно, а как объяснить Пете? Мальчик тебя ждет… Ты ведь так долго пропадал, Миша!
– Прости, Светочка! Давай я приду к вам завтра вечером?
– Нет, ничего не выйдет, – немного поколебавшись, сухо отказала Света. – У нас в семье горе.
– А что случилось? – встревожился Михаил.
– Беда, Миша. Пропала Наденька!
– Как так пропала? Когда?
– Папе позвонил Бутусов. Тот богач, за которого Надя собралась замуж. Он сказал, будто она его бросила, сбежав с каким-то иностранцем за границу. Конечно, мы не верим – ведь Наденька никуда не собиралась. Нет, не могу больше говорить, – Света заплакала, – передаю трубку папе.
Трубку взял Степан Алексеевич.
– Вовремя позвонил, Миша! Мы уже решили обратиться в прокуратуру, но сделаем так, как посоветуешь. Ты ведь – юрист и сейчас у тебя детективное агентство?
– Для этого мне надо знать все подробнее, – в голосе Михаила звучало искреннее сочувствие. – Если вас устроит, жду завтра утром в нашем офисе.
– Отлично! Все, что нужно, сообщу при встрече. Хорошо бы ты лично этим занялся, – попросил профессор и яростно добавил: – И я сам хочу участвовать в розыске! Своими руками задушу негодяя!
– О чем речь, Степан Алексеевич! Займусь этим немедленно! – заверил его Михаил. – Я ведь знаю Наденьку и не успокоюсь, пока не выясню, что с ней случилось. Если это преступление, виновные не уйдут от ответа!
Случившееся с Надей потрясло Михаила. Проанализировав имевшиеся факты, он нашел много несоответствий и, ускоренно оформив туристскую визу на себя и переводчика, вылетел на Канарские острова. В местной полиции ему показали документы о несчастном случае на пляже и подтвердили, что тело утонувшей русской не нашли. В отеле, где она останавливалась, показали запись о пребывании клиентки Розановой.
Однако профессиональный опыт помог Михаилу получить дополнительные сведения, подвергшие сомнению официальную версию. Так, портье сообщил ему, что в день печального происшествия видел красивую русскую клиентку, выходящей из отеля с большим чемоданом, а швейцар утверждал, что вызывал для нее такси в аэропорт. Это наводило на подозрения и, как опытный следователь, он снял копии с документов, в том числе, запись Нади в книге регистрации клиентов и отпечаток с ее фото, сделанный в полиции.
Вернувшись, провел криминалистическое исследование и оно подтвердило его подозрения: подпись в отеле была сделана не Надей, да и фото на паспорте оказалось не ее – при сильном увеличении нашли родинку, которой у нее не было, хотя сходство было большое.
– Похоже, Степан Алексеевич, вы не ошиблись и мы имеем дело с ловкой инсценировкой преступников, погубивших вашу дочь, – объявил ему Михаил, когда они в его кабинете обсуждали результаты расследования на Канарах. – Придумали ее, чтобы отвести от себя подозрение.
– Значит, это Бутусов… – мрачно констатировал профессор, – я в этом не сомневался!
– Думаю, что он, – осторожно подтвердил Михаил. – По моим данным, этот субъект на такое способен и мотив у него есть. Но, – досадливо покривился, – нам очень непросто будет добыть необходимые доказательства и прижать негодяя к стенке – это сильный и хитрый противник.
– Неужели, Мишенька, ты не сумеешь? – приуныл Степан Алексеевич. – Не дай ему уйти от ответа! – отчаянно взмолился он. – Иначе я его убью!
– Нет, ему не отвертеться! – с мрачной решимостью заявил Михаил. – У меня уже есть зацепка – его пособник, «мокрушник» по кличке Валет. Их связывает давняя дружба, но не сомневайтесь: он у меня расколется и выложит все!
Некоторое время они оба молчали, потом Степан Алексеевич, тепло взглянув на Михаила, вздохнул:
– Верю, конечно, что так и будет, но тебе потребуется на это много времени. Думаю, Миша, вам со Светой не следует затягивать со свадьбой из-за несчастья с Наденькой. Ведь Петенька о тебе только и говорит.
– Мне кажется, – потупился Михаил, – она к этому еще не готова. Наверно слишком мало времени прошло, – он замялся, – … со смерти Марика…
– Понимаю, вам обоим не просто перешагнуть через прошлое, – согласно наклонил красивую голову профессор. – Но вы должны, обязаны это сделать ради сына, ради своего счастья… – помолчал и добавил: – Как мы с Верой Петровной.
Глава 33
МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
– Не может быть! Опять появился этот проклятый Козырь! – досадовал Михаил Юсупов, получив срочное сообщение по делу, которое лично курировал.
Донесение он принял в машине по радиотелефону, направляясь на важную конфиденциальную встречу с клиентом в уютное кафе «Колхида» на Садовом кольце.
Проехав Смоленскую площадь, он остановился у метро купить «Московские новости» и с газетой в руках уже направлялся к машине, когда, бросив взгляд на лохматого инвалида, торгующего под аркой, признал в нем что-то до боли знакомое и остановился.
– Ба-а! Да это же Сало, собственной персоной! – пробормотал он, ошеломленный нежданной встречей и неприглядным положением старого приятеля. – Придется немного задержаться…
Подошел к Сальникову и как ни в чем не бывало его приветствовал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32