И вот это-то ощущение неотделимости своего спутника жизни от самого себя, стремление сделать его счастливым и является, с еврейской точки зрения, подлинной любовью.
Правда, повторим, духовный элемент значит в таких отношениях всегда больше, чем физический и материальный, а понятие духовности неотделимо у евреев от понятия Бога. Неслучайно покойный Любавичский ребе, один из величайших духовных учителей еврейского народа ХХ века, писал:
«То, что мы называем любовью, на самом деле является поисками Бога».
В связи с этим на всех еврейских свадьбах произносится традиционный тост, в котором жениху и невесте напоминают о потаенном смысле обряда бракосочетания. Дело в том, что в еврейских словах, обозначающих мужчину и женщину, мужа и жену – «иш» и «иша» – есть две общие буквы «алеф» и «шин». В слове «иш» – мужчина – есть дополнительная буква «?» (десятая буква ивритского алфавита, называемая «йуд» и приблизительно соответствующая русской букве «й»), а в слове «иша» – «женщина» – дополнительная буква «?» (пятая буква ивритского алфавита, соответствующая фрикативному, «украинскому» «г», в транскрипции обычно обозначаемая латинской буквой «h» и звучащая на иврите как «hей»). Вместе эти две буквы образуют сочетание «йуд-hей», обозначающее одно из самых сокровенных имен Бога. Если соединить данные два слова, а затем «убрать» из них имя Бога, то останутся только две общие буквы, образующие слово «эш» – огонь. Это означает, что союз мужчины и женщины без Бога, без элемента духовности построен лишь на огне страсти, который пожирает их и, в конце концов, уничтожит их брак, после чего угаснет сам собой. Но тот же огонь страсти, озаренный именем Всевышнего, сделает их жизнь по-настоящему наполненной и счастливой.
Еще одно доказательство Божественной природы любви еврейская традиция видит в гематрии слова «????» («аhава» – «любовь»).
Дело в том, что, согласно иудаизму, каждой букве ивритского алфавита соответствует определенное число (первой букве «алеф» – число 1, второй букве «бет» – число 2, третьей букве «гимел» – число 3 и т. д.). Сумма числовых значений букв, составляющих то или иное слово и называется гематрией, в которой, как правило, ищется некий мистический смысл. Гематрия слова «????» равна 13 (числовое значение первой буквы этого слова «алеф» равно 1, второй – «hей» – равно 5, третьей «бет» – 2, четвертой – «hей» – 5, в сумме – 13). Но любовь всегда соединяет два любящих сердца, а сумма гематрий двух слов «аhава» составляет 26. Но 26 – это гематрия самого сокровенного четырехбуквенного имени Бога (греки называли его Тетраграммоном), состоящего из букв «йуд» – «hей» – «вав» – «hей», и отсюда, как пишет рав Бенджамин Блех в книге «Секреты еврейских слов», следует, что «когда двух людей объединяет любовь, Бог удостаивает их своим присутствием».
Из этих взглядов и берет свое начало воспринятый позднее и остальным человечеством постулат о вторичности интимной близости по отношению к духовной. И, как следствие, получение высшего наслаждения лишь при слиянии с человеком, без которого ты просто не мыслишь себе свою жизнь.
(Любопытно, что неразрывность сексуального и духовного влечений была настолько укоренена в сознании каждого еврея, что отразилась даже в знаменитом «Кодексе половой морали пролетариата», составленного Залкиндом.)
Мысль о том, что брак, рождение детей являются одним из главных, если не самым главным предназначением человека и что сексуальная жизнь возможна только в браке и никак не вне него, внушалась еврейским мальчикам и девочкам с самого раннего детства.
«И познал Адам Хаву, жену свою», – читал нараспев меламед («учитель») в хедере мальчикам первую главу Торы. И тут же останавливался и пояснял: «Почему сказано „Хаву, жену свою“, а не просто „и познал Адам Хаву“? Потому что мужчина должен познавать только жену свою и, наоборот, мужчина имеет право познать женщину только после того, как она стала его женой. Так Святой, да будет благословен Он, говорит нам, что мужчина и женщина могут жить друг с другом только в освященном Им браке».
Нужно ли после этого говорить о том, что все связанное с браком и интимной близостью между супругами связано у евреев с массой обычаев и традиций, многие из которых тщательно соблюдаются до сих пор?
Еврейское сватовство: как это делалось в древности и как происходит в наши дни
Как уже было сказано выше, фундаментальный еврейский принцип гласит, что не брак является следствием любви, но подлинная любовь рождается в браке. А это, в свою очередь, означает, что будущим супругам вовсе не обязательно быть сколько-нибудь долго знакомыми до свадьбы – главное, так подобрать пару, чтобы юноша и девушка как можно лучше подходили друг другу. Такой подход диктовался и самим образом жизни евреев на протяжении столетий: еврейские юноши с детства большую часть своего времени проводили в ешивах* за изучением Торы, а девушки росли под пристальным присмотром родителей, с первых лет своей жизни впитывая мысль о том, что главное достоинство еврейской женщины – это скромность, как в одежде, так и в поведении. И, разумеется, девушку всячески ограждали от встречи с мужчинами, так как и религиозные законы, и общественные понятия требовали, чтобы ее первым (и в идеале – последним) мужчиной был ее муж.
При этом полагалось, по меньшей мере, желательным, чтобы и у мужчины его первой и последней женщиной была именно его жена.
Вот почему профессия свата или свахи является у евреев такой же древней, как и занятие хлебопашеством, ремеслом или торговлей, и остается необычайно распространенной и прибыльной и в наши дни. При этом сам сват или сваха, наравне с врачом, считаются «посланниками Всевышнего», и в их задачу входит не просто познакомить двух молодых людей, а понять и исполнить Его волю – сосватать юношу и девушку, или мужчину и женщину, которые с наибольшей долей вероятности являлись бы истинной парой. Этот взгляд на суть сватовства также берет свое начало из Торы, из ее рассказа о том, как праотец Авраам направил своего раба Элиэзера искать жену для своего Ицхака. Придя в Арам-Нахарим, – город, где жил брат Авраама Нахор, – Элиэзер обращается к Небесам с молитвой:
...
«О Господь, Бог господина моего Авраама, сделай, чтобы так случилось сегодня, и сотвори милость господину моему, Аврааму: вот я стою у источника воды, и дочери жителей города идут за водой. Пусть девица, которой я скажу: „Наклони кувшин твой, и я напьюсь“, а она ответит: „пей, я и верблюдов твоих напою“, окажется суженой служителю Твоему Ицхаку – и так я узнаю, что Ты содеял милость господину моему».
Как известно, молитва Элиэзера была услышана: Ривка, отвечавшая этим приметам, действительно оказалась «суженой» Ицхака.
Вместе с тем раввины не раз указывали на то, что сват (на иврите – «шадхан»*) все же не должен действовать как Элиэзер, то есть полагаться на случай или на некие заранее установленные им приметы – нет, в своей угодной Богу деятельности он обязан использовать, прежде всего, свой профессиональный опыт и природную интуицию.
Сват, таким образом, становился своего рода проводником Небесной мудрости, ибо лишь она способна содействовать возникновению достойного брачного союза.
О том, что обычным путем такой союз не создать, говорится во многих древнееврейских трактатах.
...
«Римская матрона спросила рабби Йоси Бен Халафту:
«За сколько дней Господь создал мир?» Он ответил: «За шесть, ибо так написано в Шмот 31:17: За шесть дней создал Господь небо и землю…».
«А чем Он занимается с тех пор?» «Он заключает браки. Такой-то будет мужем такой-то и так далее».
«Но это и я могу делать, – сказала матрона. – У меня много рабов и рабынь. Я могу легко составить из них пары».
Рабби Йоси сказал: «Тебе кажется, что устраивать браки – очень просто? Но для Бога это так же трудно, как и заставить расступиться Красное море».
После того как рабби Йоси ушел, матрона выстроила 1000 рабов в один ряд и поставила напротив тысячу рабынь. Потом она приказала: «Такой-то станет мужем такой-то… и так далее». Браки были заключены в тот же вечер. Наутро новобрачные пришли к матроне, один с раненой головой, другой – без глаза, третья – со сломанной ногой. Они стали кричать: «Я не хочу эту женщину!», «Я не могу жить с этим мужчиной!».
Римская матрона послала за рабби Йоси и сказала ему: «Твоя Тора права, и то, что ты мне сказал – истина».
Рабби Йоси ответил: «Вот видишь! Ты думала, что устраивать браки – легкая работа. А оказалось, что легче заставить расступиться Красное море…».
За помощью к свату обращались как родители юноши, так и родители девушки; во время встречи с ним непременно присутствовали и потенциальные жених или невеста. Сват подробно расспрашивал новых клиентов о привычках, пристрастиях, склонностях и характере юноши или девушки, а затем интересовался и тем, каким они хотели бы видеть будущего жениха (невесту).
Любопытно, что именно у евреев, пристрастие которых к деньгам и прочим материальным благам вошло у народов всего мира в поговорку, богатство жениха или невесты занимало чаще всего второстепенное место в числе предъявляемых к ним требований.
На первом же месте для жениха стояла добропорядочность невесты и ее семьи, а для невесты и ее родителей – глубина познаний жениха в Торе. Нередко еврейские богачи посылали сватов за тридевять земель, чтобы те нашли в дальних ешивах пусть и совершенно нищего, но преуспевающего в учебе ешиботника. Ну а потом играли роскошную свадьбу, не скрывая гордости за то, что достали дочери «престижного» жениха.
О таком принципе выбора будущего мужа для своей дочери рассказывает классик еврейской литературы ХХ века Шмуэль-Йосеф Агнон* в своем рассказе «Разлученные». В основу его сюжета положена история о том, как проживающий в Палестине богатый еврей рабби Ахиэзер «выписывает» жениха для своей дочери из Польши. Но брак этот оборачивается трагедией, так как и у юноши, и у девушки уже были свои избранники.
А вот другой, уже упоминавшийся нами еврейский классик – Ицхак Башевис-Зингер – в романе «В суде моего отца» вспоминает, что его родители обязаны своим знакомством именно «шадхану»: явившийся к его будущей матери сват предложил ей на выбор две кандидатуры. Когда же она спросила, кто из них ученее, то есть, кто более сведущ в Торе, сват назвал ей имя будущего отца писателя. И тогда девушка отправилась под венец с совершенно незнакомым ей парнем, с которым и прожила до конца дней в жуткой бедности. Но при этом всю жизнь пылко его любила и не скрывала того, что по-настоящему счастлива с ним. И таких примеров, когда брак по сватовству оказывался подлинно счастливым и озаренным светом любви, в истории еврейского народа, как ни странно, гораздо больше, чем несчастливых браков.
Да, наверное, подобные критерии выбора родителями жениха для своей будущей дочери могут показаться нееврейскому читателю, мягко говоря, странными. Для того чтобы понять их, следует вспомнить о том, что глубинное отличие между еврейской и западной цивилизацией как раз и заключается в том, что для еврея духовная сторона жизни играет во много раз более значимую роль, чем материальная; свою миссию служения Богу евреи всегда ставили намного выше, чем собственные материальные потребности. Чрезвычайно показательна в этом смысле не переведенная до сих пор на русский язык баллада великого еврейского поэта Хаима-Нахмана Бялика «Субботние свечи». Поэт рассказывает в ней о том, как накануне одной из суббот его мать заработала так мало денег, что их могло хватить либо на халы (специальный хлеб, который евреи едят по субботам и праздникам), либо на свечи, которые еврейская традиция предписывает зажигать женщине в пятницу вечером – накануне наступления Субботы*. Героиня баллады оказывается в растерянности: с одной стороны, существует заповедь вдоволь поесть, насытить в субботу свое тело, но, с другой стороны, есть и заповедь зажигания свечей, посвященных Богу… И, в конце концов, она покупает свечи, оставляя свою семью без хлеба. И этот урок – урок того, что осветить дом светом Божественной духовности куда важнее, чем насытить желудки, – поэт запомнил на всю жизнь.
Овладение «знанием ради знания» всегда считалось у евреев тем видом интеллектуального, духовного наслаждения, которое намного выше любого вида физического удовольствия, а сам смысл жизни еврея заключался в изучении Торы во имя постижения Творца и приближения к Нему путем максимально тщательного исполнения Его воли. Потому уже в древности считалось, что еврей должен работать лишь для того, чтобы обеспечить минимальные потребности своей семьи, а все свободное время посвящать изучению Торы. Многие выдающиеся еврейские мудрецы Израиля были бедняками или даже нищими, зарабатывали себе на жизнь подённым трудом или профессией сапожника, углежога и т. д. В то же время каждому еврею с детства внушалось, что их жизнь достойна подражания. В Средние века идея о том, что смысл жизни еврея заключается в изучении Торы достигла абсолюта, и она остается такой абсолютной идеей в еврейских ортодоксальных религиозных кругах и в наше время: многие еврейские мужчины проводят всю жизнь в ешивах за изучением Торы и Талмуда, либо перекладывая заботу о пропитании семьи целиком на плечи своих жен, либо работая так, чтобы обеспечить семье лишь самый минимальный достаток. Тора же, которую постоянно изучает такой человек, разумеется, не может принести ему никакого богатства – только уважение окружающих за его обширные познания в ней. Поэтому на протяжении столетий еврейские местечки жили, как правило, в состоянии крайней бедности, но при этом необычайно напряженной духовной жизнью – в синагогах* и ешивах постоянно кипели богословские споры. И сегодня населенные пункты Израиля, большую часть которых составляет религиозное население, имеют крайне низкий уровень жизни. Если же в них есть обеспеченные жители, успешно занимающиеся бизнесом или какой-либо профессиональной деятельностью, то они должны жертвовать значительную часть своих доходов в пользу всей общины. Иначе говоря, компенсируя тем самым то, что в силу занятости, не могут посвящать достаточно времени изучению Торы.
В XIX веке, в начале так называемого просветительского периода в истории еврейского народа, подобный образ жизни начал вызывать резкую критику со стороны получивших европейское образование еврейских писателей и публицистов. Так, великий писатель Менахем-Мендель Мойхер-Сфорим создал в своих книгах обобщенный образ еврейского местечка, которое он назвал Тунеядовка.
…Но все вышесказанное позволяет понять, почему знание потенциальным женихом Торы ценилось у еврейских родителей и еврейских невест выше, чем его материальная обеспеченность и способность кормить семью. Для богатого, но не очень сведущего в Торе еврея заполучить такого ученого зятя было особенно важно – ведь, несмотря на то что он нередко содержал всю общину, его невежественность в Торе становилась объектом насмешек, и он почти никогда не пользовался уважением со стороны земляков. Появление же в его семье выдающегося знатока Торы немедленно прибавляло авторитета всей его семье, а значит, и ему лично…
Если же говорить о доказательствах, свидетельствующих о прочности прошедшего сквозь столетия института еврейского сватовства, то заметим следующее: во-первых, этот институт жив и поныне и небывало процветает (как в Израиле, так и за его пределами, достаточно взглянуть на многочисленных «еврейских свах» в Интернете); во-вторых, благодаря именно этому институту и в наши дни религиозная еврейская среда характеризуется чрезвычайно низким уровнем разводов. В то же время в светских еврейских семьях, ведущих современный образ жизни, сегодня распадается более 30 % браков.
Разумеется, сватовство никогда не было единственным способом «сведения» будущих супругов. С древних времен специально для этой цели предназначался День любви, традиционно объявляемый в 15 день месяца Ав по еврейскому календарю* (он приходится примерно на середину августа). Во времена Первого и Второго Храмов именно в этот день еврейские юноши и девушки выходили в «крамим» – виноградники, чтобы встретить там своего суженного.
Девушки в этот день надевали белые одежды, причем обязательно менялись платьями, чтобы по наряду нельзя было отличить бедную от богатой и чтобы будущим женихом не руководили исключительно материальные соображения. Считалось, что пара, познакомившаяся в этот день, всенепременно будет счастливой.
Помолвка (эрусин) в еврейской общине Нюрнберга. Из книги Кирхнера «еврейские обряды», 1_26. Джуиш энциклопедия (1_01-1_12)
В наши дни День любви широко отмечается в Израиле как светским, так и религиозным населением.
1 2 3 4 5 6 7 8
Правда, повторим, духовный элемент значит в таких отношениях всегда больше, чем физический и материальный, а понятие духовности неотделимо у евреев от понятия Бога. Неслучайно покойный Любавичский ребе, один из величайших духовных учителей еврейского народа ХХ века, писал:
«То, что мы называем любовью, на самом деле является поисками Бога».
В связи с этим на всех еврейских свадьбах произносится традиционный тост, в котором жениху и невесте напоминают о потаенном смысле обряда бракосочетания. Дело в том, что в еврейских словах, обозначающих мужчину и женщину, мужа и жену – «иш» и «иша» – есть две общие буквы «алеф» и «шин». В слове «иш» – мужчина – есть дополнительная буква «?» (десятая буква ивритского алфавита, называемая «йуд» и приблизительно соответствующая русской букве «й»), а в слове «иша» – «женщина» – дополнительная буква «?» (пятая буква ивритского алфавита, соответствующая фрикативному, «украинскому» «г», в транскрипции обычно обозначаемая латинской буквой «h» и звучащая на иврите как «hей»). Вместе эти две буквы образуют сочетание «йуд-hей», обозначающее одно из самых сокровенных имен Бога. Если соединить данные два слова, а затем «убрать» из них имя Бога, то останутся только две общие буквы, образующие слово «эш» – огонь. Это означает, что союз мужчины и женщины без Бога, без элемента духовности построен лишь на огне страсти, который пожирает их и, в конце концов, уничтожит их брак, после чего угаснет сам собой. Но тот же огонь страсти, озаренный именем Всевышнего, сделает их жизнь по-настоящему наполненной и счастливой.
Еще одно доказательство Божественной природы любви еврейская традиция видит в гематрии слова «????» («аhава» – «любовь»).
Дело в том, что, согласно иудаизму, каждой букве ивритского алфавита соответствует определенное число (первой букве «алеф» – число 1, второй букве «бет» – число 2, третьей букве «гимел» – число 3 и т. д.). Сумма числовых значений букв, составляющих то или иное слово и называется гематрией, в которой, как правило, ищется некий мистический смысл. Гематрия слова «????» равна 13 (числовое значение первой буквы этого слова «алеф» равно 1, второй – «hей» – равно 5, третьей «бет» – 2, четвертой – «hей» – 5, в сумме – 13). Но любовь всегда соединяет два любящих сердца, а сумма гематрий двух слов «аhава» составляет 26. Но 26 – это гематрия самого сокровенного четырехбуквенного имени Бога (греки называли его Тетраграммоном), состоящего из букв «йуд» – «hей» – «вав» – «hей», и отсюда, как пишет рав Бенджамин Блех в книге «Секреты еврейских слов», следует, что «когда двух людей объединяет любовь, Бог удостаивает их своим присутствием».
Из этих взглядов и берет свое начало воспринятый позднее и остальным человечеством постулат о вторичности интимной близости по отношению к духовной. И, как следствие, получение высшего наслаждения лишь при слиянии с человеком, без которого ты просто не мыслишь себе свою жизнь.
(Любопытно, что неразрывность сексуального и духовного влечений была настолько укоренена в сознании каждого еврея, что отразилась даже в знаменитом «Кодексе половой морали пролетариата», составленного Залкиндом.)
Мысль о том, что брак, рождение детей являются одним из главных, если не самым главным предназначением человека и что сексуальная жизнь возможна только в браке и никак не вне него, внушалась еврейским мальчикам и девочкам с самого раннего детства.
«И познал Адам Хаву, жену свою», – читал нараспев меламед («учитель») в хедере мальчикам первую главу Торы. И тут же останавливался и пояснял: «Почему сказано „Хаву, жену свою“, а не просто „и познал Адам Хаву“? Потому что мужчина должен познавать только жену свою и, наоборот, мужчина имеет право познать женщину только после того, как она стала его женой. Так Святой, да будет благословен Он, говорит нам, что мужчина и женщина могут жить друг с другом только в освященном Им браке».
Нужно ли после этого говорить о том, что все связанное с браком и интимной близостью между супругами связано у евреев с массой обычаев и традиций, многие из которых тщательно соблюдаются до сих пор?
Еврейское сватовство: как это делалось в древности и как происходит в наши дни
Как уже было сказано выше, фундаментальный еврейский принцип гласит, что не брак является следствием любви, но подлинная любовь рождается в браке. А это, в свою очередь, означает, что будущим супругам вовсе не обязательно быть сколько-нибудь долго знакомыми до свадьбы – главное, так подобрать пару, чтобы юноша и девушка как можно лучше подходили друг другу. Такой подход диктовался и самим образом жизни евреев на протяжении столетий: еврейские юноши с детства большую часть своего времени проводили в ешивах* за изучением Торы, а девушки росли под пристальным присмотром родителей, с первых лет своей жизни впитывая мысль о том, что главное достоинство еврейской женщины – это скромность, как в одежде, так и в поведении. И, разумеется, девушку всячески ограждали от встречи с мужчинами, так как и религиозные законы, и общественные понятия требовали, чтобы ее первым (и в идеале – последним) мужчиной был ее муж.
При этом полагалось, по меньшей мере, желательным, чтобы и у мужчины его первой и последней женщиной была именно его жена.
Вот почему профессия свата или свахи является у евреев такой же древней, как и занятие хлебопашеством, ремеслом или торговлей, и остается необычайно распространенной и прибыльной и в наши дни. При этом сам сват или сваха, наравне с врачом, считаются «посланниками Всевышнего», и в их задачу входит не просто познакомить двух молодых людей, а понять и исполнить Его волю – сосватать юношу и девушку, или мужчину и женщину, которые с наибольшей долей вероятности являлись бы истинной парой. Этот взгляд на суть сватовства также берет свое начало из Торы, из ее рассказа о том, как праотец Авраам направил своего раба Элиэзера искать жену для своего Ицхака. Придя в Арам-Нахарим, – город, где жил брат Авраама Нахор, – Элиэзер обращается к Небесам с молитвой:
...
«О Господь, Бог господина моего Авраама, сделай, чтобы так случилось сегодня, и сотвори милость господину моему, Аврааму: вот я стою у источника воды, и дочери жителей города идут за водой. Пусть девица, которой я скажу: „Наклони кувшин твой, и я напьюсь“, а она ответит: „пей, я и верблюдов твоих напою“, окажется суженой служителю Твоему Ицхаку – и так я узнаю, что Ты содеял милость господину моему».
Как известно, молитва Элиэзера была услышана: Ривка, отвечавшая этим приметам, действительно оказалась «суженой» Ицхака.
Вместе с тем раввины не раз указывали на то, что сват (на иврите – «шадхан»*) все же не должен действовать как Элиэзер, то есть полагаться на случай или на некие заранее установленные им приметы – нет, в своей угодной Богу деятельности он обязан использовать, прежде всего, свой профессиональный опыт и природную интуицию.
Сват, таким образом, становился своего рода проводником Небесной мудрости, ибо лишь она способна содействовать возникновению достойного брачного союза.
О том, что обычным путем такой союз не создать, говорится во многих древнееврейских трактатах.
...
«Римская матрона спросила рабби Йоси Бен Халафту:
«За сколько дней Господь создал мир?» Он ответил: «За шесть, ибо так написано в Шмот 31:17: За шесть дней создал Господь небо и землю…».
«А чем Он занимается с тех пор?» «Он заключает браки. Такой-то будет мужем такой-то и так далее».
«Но это и я могу делать, – сказала матрона. – У меня много рабов и рабынь. Я могу легко составить из них пары».
Рабби Йоси сказал: «Тебе кажется, что устраивать браки – очень просто? Но для Бога это так же трудно, как и заставить расступиться Красное море».
После того как рабби Йоси ушел, матрона выстроила 1000 рабов в один ряд и поставила напротив тысячу рабынь. Потом она приказала: «Такой-то станет мужем такой-то… и так далее». Браки были заключены в тот же вечер. Наутро новобрачные пришли к матроне, один с раненой головой, другой – без глаза, третья – со сломанной ногой. Они стали кричать: «Я не хочу эту женщину!», «Я не могу жить с этим мужчиной!».
Римская матрона послала за рабби Йоси и сказала ему: «Твоя Тора права, и то, что ты мне сказал – истина».
Рабби Йоси ответил: «Вот видишь! Ты думала, что устраивать браки – легкая работа. А оказалось, что легче заставить расступиться Красное море…».
За помощью к свату обращались как родители юноши, так и родители девушки; во время встречи с ним непременно присутствовали и потенциальные жених или невеста. Сват подробно расспрашивал новых клиентов о привычках, пристрастиях, склонностях и характере юноши или девушки, а затем интересовался и тем, каким они хотели бы видеть будущего жениха (невесту).
Любопытно, что именно у евреев, пристрастие которых к деньгам и прочим материальным благам вошло у народов всего мира в поговорку, богатство жениха или невесты занимало чаще всего второстепенное место в числе предъявляемых к ним требований.
На первом же месте для жениха стояла добропорядочность невесты и ее семьи, а для невесты и ее родителей – глубина познаний жениха в Торе. Нередко еврейские богачи посылали сватов за тридевять земель, чтобы те нашли в дальних ешивах пусть и совершенно нищего, но преуспевающего в учебе ешиботника. Ну а потом играли роскошную свадьбу, не скрывая гордости за то, что достали дочери «престижного» жениха.
О таком принципе выбора будущего мужа для своей дочери рассказывает классик еврейской литературы ХХ века Шмуэль-Йосеф Агнон* в своем рассказе «Разлученные». В основу его сюжета положена история о том, как проживающий в Палестине богатый еврей рабби Ахиэзер «выписывает» жениха для своей дочери из Польши. Но брак этот оборачивается трагедией, так как и у юноши, и у девушки уже были свои избранники.
А вот другой, уже упоминавшийся нами еврейский классик – Ицхак Башевис-Зингер – в романе «В суде моего отца» вспоминает, что его родители обязаны своим знакомством именно «шадхану»: явившийся к его будущей матери сват предложил ей на выбор две кандидатуры. Когда же она спросила, кто из них ученее, то есть, кто более сведущ в Торе, сват назвал ей имя будущего отца писателя. И тогда девушка отправилась под венец с совершенно незнакомым ей парнем, с которым и прожила до конца дней в жуткой бедности. Но при этом всю жизнь пылко его любила и не скрывала того, что по-настоящему счастлива с ним. И таких примеров, когда брак по сватовству оказывался подлинно счастливым и озаренным светом любви, в истории еврейского народа, как ни странно, гораздо больше, чем несчастливых браков.
Да, наверное, подобные критерии выбора родителями жениха для своей будущей дочери могут показаться нееврейскому читателю, мягко говоря, странными. Для того чтобы понять их, следует вспомнить о том, что глубинное отличие между еврейской и западной цивилизацией как раз и заключается в том, что для еврея духовная сторона жизни играет во много раз более значимую роль, чем материальная; свою миссию служения Богу евреи всегда ставили намного выше, чем собственные материальные потребности. Чрезвычайно показательна в этом смысле не переведенная до сих пор на русский язык баллада великого еврейского поэта Хаима-Нахмана Бялика «Субботние свечи». Поэт рассказывает в ней о том, как накануне одной из суббот его мать заработала так мало денег, что их могло хватить либо на халы (специальный хлеб, который евреи едят по субботам и праздникам), либо на свечи, которые еврейская традиция предписывает зажигать женщине в пятницу вечером – накануне наступления Субботы*. Героиня баллады оказывается в растерянности: с одной стороны, существует заповедь вдоволь поесть, насытить в субботу свое тело, но, с другой стороны, есть и заповедь зажигания свечей, посвященных Богу… И, в конце концов, она покупает свечи, оставляя свою семью без хлеба. И этот урок – урок того, что осветить дом светом Божественной духовности куда важнее, чем насытить желудки, – поэт запомнил на всю жизнь.
Овладение «знанием ради знания» всегда считалось у евреев тем видом интеллектуального, духовного наслаждения, которое намного выше любого вида физического удовольствия, а сам смысл жизни еврея заключался в изучении Торы во имя постижения Творца и приближения к Нему путем максимально тщательного исполнения Его воли. Потому уже в древности считалось, что еврей должен работать лишь для того, чтобы обеспечить минимальные потребности своей семьи, а все свободное время посвящать изучению Торы. Многие выдающиеся еврейские мудрецы Израиля были бедняками или даже нищими, зарабатывали себе на жизнь подённым трудом или профессией сапожника, углежога и т. д. В то же время каждому еврею с детства внушалось, что их жизнь достойна подражания. В Средние века идея о том, что смысл жизни еврея заключается в изучении Торы достигла абсолюта, и она остается такой абсолютной идеей в еврейских ортодоксальных религиозных кругах и в наше время: многие еврейские мужчины проводят всю жизнь в ешивах за изучением Торы и Талмуда, либо перекладывая заботу о пропитании семьи целиком на плечи своих жен, либо работая так, чтобы обеспечить семье лишь самый минимальный достаток. Тора же, которую постоянно изучает такой человек, разумеется, не может принести ему никакого богатства – только уважение окружающих за его обширные познания в ней. Поэтому на протяжении столетий еврейские местечки жили, как правило, в состоянии крайней бедности, но при этом необычайно напряженной духовной жизнью – в синагогах* и ешивах постоянно кипели богословские споры. И сегодня населенные пункты Израиля, большую часть которых составляет религиозное население, имеют крайне низкий уровень жизни. Если же в них есть обеспеченные жители, успешно занимающиеся бизнесом или какой-либо профессиональной деятельностью, то они должны жертвовать значительную часть своих доходов в пользу всей общины. Иначе говоря, компенсируя тем самым то, что в силу занятости, не могут посвящать достаточно времени изучению Торы.
В XIX веке, в начале так называемого просветительского периода в истории еврейского народа, подобный образ жизни начал вызывать резкую критику со стороны получивших европейское образование еврейских писателей и публицистов. Так, великий писатель Менахем-Мендель Мойхер-Сфорим создал в своих книгах обобщенный образ еврейского местечка, которое он назвал Тунеядовка.
…Но все вышесказанное позволяет понять, почему знание потенциальным женихом Торы ценилось у еврейских родителей и еврейских невест выше, чем его материальная обеспеченность и способность кормить семью. Для богатого, но не очень сведущего в Торе еврея заполучить такого ученого зятя было особенно важно – ведь, несмотря на то что он нередко содержал всю общину, его невежественность в Торе становилась объектом насмешек, и он почти никогда не пользовался уважением со стороны земляков. Появление же в его семье выдающегося знатока Торы немедленно прибавляло авторитета всей его семье, а значит, и ему лично…
Если же говорить о доказательствах, свидетельствующих о прочности прошедшего сквозь столетия института еврейского сватовства, то заметим следующее: во-первых, этот институт жив и поныне и небывало процветает (как в Израиле, так и за его пределами, достаточно взглянуть на многочисленных «еврейских свах» в Интернете); во-вторых, благодаря именно этому институту и в наши дни религиозная еврейская среда характеризуется чрезвычайно низким уровнем разводов. В то же время в светских еврейских семьях, ведущих современный образ жизни, сегодня распадается более 30 % браков.
Разумеется, сватовство никогда не было единственным способом «сведения» будущих супругов. С древних времен специально для этой цели предназначался День любви, традиционно объявляемый в 15 день месяца Ав по еврейскому календарю* (он приходится примерно на середину августа). Во времена Первого и Второго Храмов именно в этот день еврейские юноши и девушки выходили в «крамим» – виноградники, чтобы встретить там своего суженного.
Девушки в этот день надевали белые одежды, причем обязательно менялись платьями, чтобы по наряду нельзя было отличить бедную от богатой и чтобы будущим женихом не руководили исключительно материальные соображения. Считалось, что пара, познакомившаяся в этот день, всенепременно будет счастливой.
Помолвка (эрусин) в еврейской общине Нюрнберга. Из книги Кирхнера «еврейские обряды», 1_26. Джуиш энциклопедия (1_01-1_12)
В наши дни День любви широко отмечается в Израиле как светским, так и религиозным населением.
1 2 3 4 5 6 7 8