Со многими из них Полозов учился в Плехановском, потом организовывал первую товарно-сырьевую биржу. Мишка стал «лицом» проекта – занялся пиаром, съемками рекламных роликов, пропихивал в прессу статьи о бирже, а его друзья погрузились в примитивный мир баррелей, кубометров и гекалитров. Мишка выбрал буквы, олигархи выбрали цифры. Цифры оказались наглее. Теперь Полозов, как начальник отдела бизнеса, лично считал чужие деньги. И матерился на все буквы. Буквы были, конечно, виноваты, что так его подвели.
Связи в мире бизнеса делали Мишку как профессионала неуязвимым, но они же и добавляли ему мучений. А кому бы понравилось делать интервью со своим институтским приятелем – в ресторане «Галерея», в клубе «First», в рублевском особняке, в бане на берегу Волги, куда тебя доставил его персональный вертолет? Наутро после таких встреч Мишка являлся в редакцию в самом неформальном своем свитере, обнимал меня и, дыша коньячными парами и волжскими туманами, шептал в ухо:
– Борисова, ты бы вышла за меня замуж? Или тебе тоже олигарха подавай?
– Ты уже женат, Полозов, – отвечала я традиционно.
– Значит, тебе повезло. Соглашайся на олигарха, не повторяй чужих ошибок!
В одно такое утро Мишка, мучаясь посттравматическим синдромом от общения с более успешными собратьями, вызвал меня к себе:
– Борисова, сегодня поработаешь вместо меня подставкой под диктофон. – Выдал мне адрес компании «Интер-Инвест» и даже выделил свою служебную «Тойоту», которая находилась в безраздельном и круглосуточном Мишкином распоряжении. На личном пожилом «Ниссан X-trail» Полозов практически не ездил – ставить его на стоянку «Газпрома» или «Интер-Инвеста» рядом с «Мерседесами» и «Порше» было выше его сил. – Только перед выездом посмотри досье, – напутствовал меня Мишка.
Я набрала. «Интер-Инвест». Одна из крупнейших частных инвестиционных компаний России. Рыночная стоимость капитала, находящегося под управлением «ИИ», – $12,9 млрд. Основные активы сосредоточены в сферах: цветная металлургия, золотодобыча, транзит нефти, девелопмент, торговля предметами роскоши. Учредители – Аркадий Владимирович Волков, 47, женат; Александр Борисович Канторович, 39, холост.
– Какого черта я буду там делать?! – Из кабинета донесся рык начальника. – У меня полоса еще висит! Поезжай одна!
Это были уже не шутки. Я набрала номер.
– Слушаю, – женский голос в трубке.
– Извините, я ошиблась.
В Мишкином кабинете разгорался скандал.
Я еще раз проверила номер его мобильного. Все точно. Странно. Несколько раз Канторович оставлял мне свою трубу, когда в ресторане кто-то уводил его за соседний столик. И я выполняла роль автоответчика, расценивая это как знак доверия, метку, маркирующую тонкую, едва заметную ниточку, натянувшуюся между нами. Я вспомнила девушек в ресторанах – моделей, артисток и просто ухоженных глянцевых красоток, которые называли его Сашей, целовали его в щеки и шептались за соседними столами: «А с кем это он?» Не может быть, чтобы сейчас одна из них вот так же отвечала мне.
Я закурила. Опять набрала. Тот же голос в трубке. Да кто это?!
– Приемная Канторовича. Слушаю.
Ага, секретарша. Я заглотнула побольше редакционного дыма.
– Александра Борисовича будьте добры.
– А кто его спрашивает?
– Это Алена Борисова, газета «Бизнес-Daily».
Надо было сразу опустить трубку.
– Добрый вечер, Алена. Извините, но он сейчас не сможет ответить. У Александра Борисовича переговоры. Попробуйте завтра.
Звонки по начальственным приемным – ужасная повинность для любого журналиста. Надо пробивать панцирь опытной секретарши, чтобы до нее дошло, что ее начальнику этот разговор нужен не меньше, чем газете. С первого раза могло не получиться – и ты перезванивала через полчаса, через час, через день, через месяц. В приемной Канторовича меня обычно ждал другой прием. Правда, теперь он звонил сам – соединяла секретарша, которая уже была совсем ручная. Но не сегодня.
Я прибавила металла.
– Он ждет моего звонка.
Надеюсь, что ждет.
– Хорошо, сейчас попробую соединить.
Сейчас все будет хорошо. Сейчас я его услышу. Что-то ударилось в стеклянную дверь Мишкиного кабинета. Галстук. Там что-то происходит.
– Алена, вы слушаете? Александр Борисович просил его извинить. Он не сможет сегодня встретиться. Завтра он сам с вами свяжется.
– Но я…
Как душно в этой комнате! Я опустила трубку. Пепел упал на юбку, которую я сегодня надела в первый раз. А ничего сегодня не будет.
Отшвырнув стеклянную дверь, из кабинета Полозова вылетела Ирка. Следом за ней – Мишка, вынося за собой уцепившийся за носок ботинка галстук.
– Ну что, Борисова, дозвонилась?!
Меньше всего я хотела докладывать об этом Полозову.
– Нет. Переговоры. Обещали завтра.
– Хватит тебе девушку терроризировать, поехали! – Ира была уже в пальто. Ярко-зеленого цвета атласном пальто.
– Я же сказал, я не поеду! Канторович Борисовой, вон, не дает, переговоры у него с бл…дями! Надо искать, что ставить в номер.
– Какие переговоры ночью? Сегодня открытие бутика Paul Smith. Там все будут. И Канторович ваш. Мне список гостей присылали.
Неужели?! Я покраснела.
– А, это может быть. Где твои гламурные сучки, там и мои клиенты. Вон, бери с собой Борисову, может, ей повезет больше, чем тебе!
– Прекрасная идея, Полозов, первая за сегодняшний день! Ты останешься тут со своими мужскими проблемами, а я с Аленой поеду. Давай, красавица, собирайся!
Я вцепилась в стул.
– Нет, нет, Ира. Без меня!
– Вставай, вставай! Опаздываем. – Ирка буквально стряхнула меня с насиженного места. – С людьми познакомишься, интервью Полозову принесешь десяток. Дай-ка сюда журнал, Миш!
Мишка нырнул в кабинет и вынес тот самый номер, который выдрал у меня. Отдал Ирке.
Полозова протянула его мне.
– Почитаешь на досуге.
– Борисова, я тебя предупреждаю – тебе это читать запрещается! Картинки смотреть можешь.
Ирка прижалась к Мишкиной щеке, затихла, а через секунду уже конвоировала меня к выходу из редакции. Я послушно плелась за развевающимися полами атласного пальто. Мне тоже неплохо бы развеяться.
Ирка ехала быстро, в центр по Ленинградке в это время пробок не было, и моя бордовая тихоходная «Нексия» едва успевала за ней. Несмотря на свой безобидный ретро-имидж, «Крайслер Круизер» нагло маневрировал в потоке куда более хищных и мощных машин. Отставать было нельзя, и я подрезала, сигналила и вдавливала в коврик педаль газа, подстегивая мотор моей бедной Чебурашки, которая в ответ только обиженно ревела. Я нервничала. Мне не нравилось так ездить – вслед за кем-то, не контролируя ситуацию. Мне не нравилось, что сегодня другие решали за меня, что мне делать. Я не понимала, что происходит.
Ну хорошо, важные переговоры. Но почему он не подошел к телефону?
Вообще-то он иногда вел себя немного странно.
С первого взгляда он мне не понравился. Я тогда решила, что он один из тех куршевелевских персонажей, которых деньги освободили от всех комплексов нормального человека.
Машина выгрузила меня в районе Цветного бульвара, у входа в свежеотстроенное модернистское здание, похожее на корабль, дрейфующий в тихой заводи старого московского переулка. Стекло, бетон и много хромированных поверхностей внутри офиса создавали нервозную обстановку. Охранник минут пять изучал паспорт, звонил куда-то, докладывал по рации, потом сдался: «Ждите. Вас проводят».
Канторович выглядел неважно. В мятом льняном костюме, небритый, злющий. Устроил при мне кровопускание своим помощникам, потом долго кричал в телефонную трубку. Я встала и вышла из кабинета. Пресс-секретарь выпучил на меня глаза.
– Что случилось?!
Наша газета настаивала на том, что мы берем интервью без свидетелей, поэтому служитель корпоративной журналистики караулил в приемной, дожидаясь окончания встречи. Но я должна была выйти не раньше, чем через полчаса.
– Начальник твой сегодня слишком кровожаден. Назначай на другой день, когда у него будет настроение.
Кто-то взял меня за руку. Канторович.
– Извините, газета «Бизнес-Daily». Я готов. Всех раскидал, сможем спокойно поговорить.
Канторович сразу захотел купить:
– Как сделать так, чтобы ваша газета чаще писала о наших проектах?
Большой трансатлантический лайнер решил взять на абордаж мою маленькую некоррумпированную яхту. Но взяток я принципиально не брала – в узком пространстве газетчиков и описываемых ими бизнесменов все становилось моментально известно. Берешь – значит, дешево стоишь. И прощай, перспектива отправиться в долгое плавание по гуманитарным волнам большого бизнеса.
– Никак, – сказала я.
Моя лодка отплыла в нейтральные воды честной журналистики.
– Есть новости – мы о вас пишем, нет – значит, нет.
Потом Канторович сказал мне, что это была проверка.
– Если бы ты согласилась, я бы больше не стал с тобой встречаться – общались бы через пресс-секретаря.
Мы проговорили с ним часа два вместо запланированных 30 минут. Александр Борисович игнорировал звонки на мобильный и отсылал секретаршу, которая периодически заглядывала в кабинет, напоминая о замминистра промышленности и торговли Казахстана, который бил копытом в приемной. Угощал меня полезными сухофруктами и требовал принести еще чаю. Я уже откровенно скучала – вопросы давно были заданы, а он все сыпал подробностями о деятельности «Интер-Инвеста».
После того как статья вышла, Канторович позвонил мне поблагодарить. Мишка сказал, что это небывалый случай. Недели через две Александр Борисович нашел еще какой-то инвестиционный повод, пригласил меня поужинать.
В ресторане «Аист» он рассыпал передо мной все свои возможности – карпаччо с белыми трюфелями, лобстеры с камчатскими крабами, анекдоты, десерты. И никаких разговоров о бизнесе. Я смеялась – он умел рассмешить – и чувствовала себя в безопасности – как с Мишкой, который почти друг. Потом предложил поехать в клуб, я подумала – почему бы и нет, надо укреплять полезные связи. Там он сел на диван рядом со мной, слишком близко для делового общения, говорил какую-то чушь, сбивался, смотрел на меня. Я вдруг почувствовала тепло. Я уже знала, что это значит.
Мы втиснули машины в переулок на задворках ГУМа.
– Не гламурно, конечно, выглядишь, – сказала Ирка. – Как слишком хорошая девочка.
Я осмотрела себя. Черная юбка, белая блузка, черное пальто.
– Я на дачу собиралась.
– А… – Полозова удивленно посмотрела на меня. – Ну, не важно. Зато молодая. Пошли!
Вход в бутик был блокирован плотной парфюмированной толпой. Ирка моментально слилась с ней – такая же яркая, возбужденная, праздничная. Она здоровалась, кивала, целовалась, падала в чьи-то объятия и тянула к кому-то руки. Я пробиралась за ее атласным пальто, стараясь на отвлекаться на медийные лица. Дапкунайте, Янковский, Хазанов. Парфенов, Табаков, Гафин. Сюткин, Михалков и Куснирович из компании Bosco.
Внутри магазина были расставлены картонные фигуры бодрого немолодого дядечки – глянцевого, как все преуспевающие люди. Это и есть Пол Смит? Было душно и тесно – количество бодрых ботоксных людей превосходило пропускную возможность бутика. Но мне нравилось – высокий градус общего ажиотажа резко повысил настроение.
Ирка потянула меня в сторону.
– Встань сюда, прикроешь меня. Не хочу с ней здороваться.
Полозова заняла позицию спиной к толпе, разместив меня напротив очень ухоженной и, судя по всему, очень уверенной в себе женщины, уже вступившей в опасный возраст, но еще претендующей на статус красавицы.
– А кто это?
– Тише. Долецкая. Тезка твоя. Видеть ее не могу!
– Почему?
– Долго объяснять.
– Ну и ладно, – я тут же потеряла интерес к теме. Но Ирка разъяренно зашептала:
– Журнал Vogue, главный редактор! На нее было два приглашения. И на Хромченко тоже. А мне одно послали, гады. Ничего, я разберусь с «Боско».
– А как же я прошла?
– Второе приглашение было Островской, моего редактора отдела моды. Пришлось забрать у нее. Не могу же я одна прийти, когда у них по два. А Полозов мне весь вечер испортил.
– Ир, извини, я ничего не понимаю в ваших делах.
– Да все просто. Есть четыре журнала – «Вог», «Базар», «Офисьель» и «Эль». И четыре главных редактора. Так рекламодатели считают. А мы пятые. Понимаешь, не первые, а пятые. Только потому, что у нас русские учредители. В каком-нибудь «Мари Клере» тебе скажут, что они пятые. Но пятые – это мы. Ты понимаешь, что значит быть пятой, когда ты делаешь журнал номер один. И без бюджетов «Вога»!
Я ничего не понимала, но кивала.
– Так у вас же тоже есть реклама.
– Ладно, Ален, это сложно. Просто, чтобы ты понимала, – я получаю приглашение на одно лицо, а Долецкая на два, я сижу на показе во втором ряду, а она в первом!
– А это так принципиально?
– Ты зайка еще… Ладно, расслабься. Смотри лучше по сторонам, не вникай пока в наши гнусности.
Я огляделась. Толпа еще больше уплотнилась и сжалась. В ней образовался эпицентр. Тот самый глянцевый дядька.
– Пол приехал. Все-таки он фантастический!
Фотографы стянули свои ряды вплотную к месту силы, декольтированные девушки устремились туда же, серьезные товарищи в дорогих костюмах тоже как-то приосанились, выпрямили спины, заулыбались. Рядом со Смитом, насколько я могла видеть через лакированные и напомаженные головы, стояли Куснирович в пиджаке, Долецкая в красном платье и Олег Янковский в полосатом шарфе. Точно такой же лежал рядом со мной на полке.
– Вот черт! Опять у нее эксклюзив.
– В смысле?
Я уже понимала, что речь шла опять про мою тезку.
– Нам отказали в интервью со Смитом. Дали «Базару» и «Вогу».
– Привет, дорогая! – Возле нас возникла невысокая блондинка неопределенных лет с пухлыми накачанными губами.
Они расцеловались.
– Прекрасна, как всегда!
– И тебе все комплименты мира.
– Видела твой последний номер. Очень удачно, просто чудесно!
– Спасибо, дорогая! Стараемся. Кстати, познакомься, Алена, у Полозова моего работает. А это Мила Ямбург, ее бутик «Монте-Наполеоне» знаешь?
Девица улыбнулась мне сдержанно, безо всякого интереса. Я соврала в ответ:
– Да, конечно.
– Послушай, мне твои девочки звонили. Хотели снять меня в рубрику «Гардероб». Но не сказали, когда съемка. А мне скоро в Милан ехать.
Ира удивилась:
– Кто звонил, Островская? Странно. Мы эту рубрику сейчас меняем. Я съемок пока не планирую. Ты поменьше их слушай, они скидок хотят, вот и лезут. Мы с тобой сами договоримся.
– Так давай договоримся.
Они заговорили о каких-то своих делах, и я решила прогуляться среди людей и вещей.
Я улыбалась. Зачем расстраиваться? В конце концов, могут же быть у человека неотложные дела. Завтра все разъяснится. Люди промахивались взглядом мимо меня, ни на секунду не задерживая глаз, не реагируя на мою улыбку. Никто ни с кем не знакомился. Все и так знали друг друга.
Я стала рассматривать вещи. Вещи были более дружелюбны. Легко шли на контакт, прыгали в руки, просили забрать их с собой – снять с вешалок, достать с полок, завернуть и унести. Я притормозила возле пиджаков. Мужских, в цветочек. Погладила мягкую бархатную ткань. Непонятно, почему он мужской – я бы и себе такой купила.
– Вам что-то понравилось?
Я подняла глаза на продавщицу.
– А? Да. Нет. Просто смотрю.
Господи! В полуметре от меня стоял Канторович. И просто смотрел на меня.
Я почувствовала, что краснею. Вся, с головы до пят.
Душно. Как здесь душно! Он стоял в обнимку с девушкой, которую я где-то видела. Но не могла вспомнить где.
Надо что-то сказать. Или подойти?
Мы смотрели друг на друга с секунду, которой хватило, чтобы между нами выросла стена. Он кивнул и отвернулся. Сделал полшага от меня, не снимая руки с ее талии. К ним подошли какие-то люди. Обнялись, расцеловались, рассмеялись.
Я стояла в обнимку с цветочным пиджаком и чувствовала, что упаду, если сейчас отцеплюсь от вешалки, точки опоры.
– Хотите купить? Их всего три у нас. Три в Милане и еще два в Лондоне. Эта коллекция не будет повторяться. Лимитированная серия только по случаю открытия бутика. Вашему другу понравится. Стиль Paul Smith…
Я не дослушала. Выставив вперед руки, как щит, я пробиралась к выходу, мимо красных платьев, мимо звезд, мимо Канторовича, который досказывал какой-то анекдот, мимо Куснировича, мимо картонного Пола Смита. По-моему, я толкнула и живого, но даже не извинилась.
Я вырвалась на главную аллею ГУМа, вылетела в ночь, нашла в темноте машину, вырулила задом с одного движения – в спокойном состоянии я бы на это потратила минут десять – и понеслась в сторону дома. Кажется, дома есть коньяк.
Я старалась не думать. Смотреть на дорогу и не думать. И все равно крутилась на одном месте. Как ошпаренная кошка, которую только что искупали в кипятке, чтобы заживо снять с нее кожу.
Хорошо, что ничего еще не было. А теперь точно ничего не будет.
А я, дура, думала, что мы медленно плыли к той самой точке, которая уже обозначилась на горизонте…
Меня уносило в открытое море, он сбрасывал за борт груз обязательств, отменял ради наших встреч деловые ужины, торпедировал встречных бизнесменов, которые подходили в ресторанах поздороваться с ним и познакомиться со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Связи в мире бизнеса делали Мишку как профессионала неуязвимым, но они же и добавляли ему мучений. А кому бы понравилось делать интервью со своим институтским приятелем – в ресторане «Галерея», в клубе «First», в рублевском особняке, в бане на берегу Волги, куда тебя доставил его персональный вертолет? Наутро после таких встреч Мишка являлся в редакцию в самом неформальном своем свитере, обнимал меня и, дыша коньячными парами и волжскими туманами, шептал в ухо:
– Борисова, ты бы вышла за меня замуж? Или тебе тоже олигарха подавай?
– Ты уже женат, Полозов, – отвечала я традиционно.
– Значит, тебе повезло. Соглашайся на олигарха, не повторяй чужих ошибок!
В одно такое утро Мишка, мучаясь посттравматическим синдромом от общения с более успешными собратьями, вызвал меня к себе:
– Борисова, сегодня поработаешь вместо меня подставкой под диктофон. – Выдал мне адрес компании «Интер-Инвест» и даже выделил свою служебную «Тойоту», которая находилась в безраздельном и круглосуточном Мишкином распоряжении. На личном пожилом «Ниссан X-trail» Полозов практически не ездил – ставить его на стоянку «Газпрома» или «Интер-Инвеста» рядом с «Мерседесами» и «Порше» было выше его сил. – Только перед выездом посмотри досье, – напутствовал меня Мишка.
Я набрала. «Интер-Инвест». Одна из крупнейших частных инвестиционных компаний России. Рыночная стоимость капитала, находящегося под управлением «ИИ», – $12,9 млрд. Основные активы сосредоточены в сферах: цветная металлургия, золотодобыча, транзит нефти, девелопмент, торговля предметами роскоши. Учредители – Аркадий Владимирович Волков, 47, женат; Александр Борисович Канторович, 39, холост.
– Какого черта я буду там делать?! – Из кабинета донесся рык начальника. – У меня полоса еще висит! Поезжай одна!
Это были уже не шутки. Я набрала номер.
– Слушаю, – женский голос в трубке.
– Извините, я ошиблась.
В Мишкином кабинете разгорался скандал.
Я еще раз проверила номер его мобильного. Все точно. Странно. Несколько раз Канторович оставлял мне свою трубу, когда в ресторане кто-то уводил его за соседний столик. И я выполняла роль автоответчика, расценивая это как знак доверия, метку, маркирующую тонкую, едва заметную ниточку, натянувшуюся между нами. Я вспомнила девушек в ресторанах – моделей, артисток и просто ухоженных глянцевых красоток, которые называли его Сашей, целовали его в щеки и шептались за соседними столами: «А с кем это он?» Не может быть, чтобы сейчас одна из них вот так же отвечала мне.
Я закурила. Опять набрала. Тот же голос в трубке. Да кто это?!
– Приемная Канторовича. Слушаю.
Ага, секретарша. Я заглотнула побольше редакционного дыма.
– Александра Борисовича будьте добры.
– А кто его спрашивает?
– Это Алена Борисова, газета «Бизнес-Daily».
Надо было сразу опустить трубку.
– Добрый вечер, Алена. Извините, но он сейчас не сможет ответить. У Александра Борисовича переговоры. Попробуйте завтра.
Звонки по начальственным приемным – ужасная повинность для любого журналиста. Надо пробивать панцирь опытной секретарши, чтобы до нее дошло, что ее начальнику этот разговор нужен не меньше, чем газете. С первого раза могло не получиться – и ты перезванивала через полчаса, через час, через день, через месяц. В приемной Канторовича меня обычно ждал другой прием. Правда, теперь он звонил сам – соединяла секретарша, которая уже была совсем ручная. Но не сегодня.
Я прибавила металла.
– Он ждет моего звонка.
Надеюсь, что ждет.
– Хорошо, сейчас попробую соединить.
Сейчас все будет хорошо. Сейчас я его услышу. Что-то ударилось в стеклянную дверь Мишкиного кабинета. Галстук. Там что-то происходит.
– Алена, вы слушаете? Александр Борисович просил его извинить. Он не сможет сегодня встретиться. Завтра он сам с вами свяжется.
– Но я…
Как душно в этой комнате! Я опустила трубку. Пепел упал на юбку, которую я сегодня надела в первый раз. А ничего сегодня не будет.
Отшвырнув стеклянную дверь, из кабинета Полозова вылетела Ирка. Следом за ней – Мишка, вынося за собой уцепившийся за носок ботинка галстук.
– Ну что, Борисова, дозвонилась?!
Меньше всего я хотела докладывать об этом Полозову.
– Нет. Переговоры. Обещали завтра.
– Хватит тебе девушку терроризировать, поехали! – Ира была уже в пальто. Ярко-зеленого цвета атласном пальто.
– Я же сказал, я не поеду! Канторович Борисовой, вон, не дает, переговоры у него с бл…дями! Надо искать, что ставить в номер.
– Какие переговоры ночью? Сегодня открытие бутика Paul Smith. Там все будут. И Канторович ваш. Мне список гостей присылали.
Неужели?! Я покраснела.
– А, это может быть. Где твои гламурные сучки, там и мои клиенты. Вон, бери с собой Борисову, может, ей повезет больше, чем тебе!
– Прекрасная идея, Полозов, первая за сегодняшний день! Ты останешься тут со своими мужскими проблемами, а я с Аленой поеду. Давай, красавица, собирайся!
Я вцепилась в стул.
– Нет, нет, Ира. Без меня!
– Вставай, вставай! Опаздываем. – Ирка буквально стряхнула меня с насиженного места. – С людьми познакомишься, интервью Полозову принесешь десяток. Дай-ка сюда журнал, Миш!
Мишка нырнул в кабинет и вынес тот самый номер, который выдрал у меня. Отдал Ирке.
Полозова протянула его мне.
– Почитаешь на досуге.
– Борисова, я тебя предупреждаю – тебе это читать запрещается! Картинки смотреть можешь.
Ирка прижалась к Мишкиной щеке, затихла, а через секунду уже конвоировала меня к выходу из редакции. Я послушно плелась за развевающимися полами атласного пальто. Мне тоже неплохо бы развеяться.
Ирка ехала быстро, в центр по Ленинградке в это время пробок не было, и моя бордовая тихоходная «Нексия» едва успевала за ней. Несмотря на свой безобидный ретро-имидж, «Крайслер Круизер» нагло маневрировал в потоке куда более хищных и мощных машин. Отставать было нельзя, и я подрезала, сигналила и вдавливала в коврик педаль газа, подстегивая мотор моей бедной Чебурашки, которая в ответ только обиженно ревела. Я нервничала. Мне не нравилось так ездить – вслед за кем-то, не контролируя ситуацию. Мне не нравилось, что сегодня другие решали за меня, что мне делать. Я не понимала, что происходит.
Ну хорошо, важные переговоры. Но почему он не подошел к телефону?
Вообще-то он иногда вел себя немного странно.
С первого взгляда он мне не понравился. Я тогда решила, что он один из тех куршевелевских персонажей, которых деньги освободили от всех комплексов нормального человека.
Машина выгрузила меня в районе Цветного бульвара, у входа в свежеотстроенное модернистское здание, похожее на корабль, дрейфующий в тихой заводи старого московского переулка. Стекло, бетон и много хромированных поверхностей внутри офиса создавали нервозную обстановку. Охранник минут пять изучал паспорт, звонил куда-то, докладывал по рации, потом сдался: «Ждите. Вас проводят».
Канторович выглядел неважно. В мятом льняном костюме, небритый, злющий. Устроил при мне кровопускание своим помощникам, потом долго кричал в телефонную трубку. Я встала и вышла из кабинета. Пресс-секретарь выпучил на меня глаза.
– Что случилось?!
Наша газета настаивала на том, что мы берем интервью без свидетелей, поэтому служитель корпоративной журналистики караулил в приемной, дожидаясь окончания встречи. Но я должна была выйти не раньше, чем через полчаса.
– Начальник твой сегодня слишком кровожаден. Назначай на другой день, когда у него будет настроение.
Кто-то взял меня за руку. Канторович.
– Извините, газета «Бизнес-Daily». Я готов. Всех раскидал, сможем спокойно поговорить.
Канторович сразу захотел купить:
– Как сделать так, чтобы ваша газета чаще писала о наших проектах?
Большой трансатлантический лайнер решил взять на абордаж мою маленькую некоррумпированную яхту. Но взяток я принципиально не брала – в узком пространстве газетчиков и описываемых ими бизнесменов все становилось моментально известно. Берешь – значит, дешево стоишь. И прощай, перспектива отправиться в долгое плавание по гуманитарным волнам большого бизнеса.
– Никак, – сказала я.
Моя лодка отплыла в нейтральные воды честной журналистики.
– Есть новости – мы о вас пишем, нет – значит, нет.
Потом Канторович сказал мне, что это была проверка.
– Если бы ты согласилась, я бы больше не стал с тобой встречаться – общались бы через пресс-секретаря.
Мы проговорили с ним часа два вместо запланированных 30 минут. Александр Борисович игнорировал звонки на мобильный и отсылал секретаршу, которая периодически заглядывала в кабинет, напоминая о замминистра промышленности и торговли Казахстана, который бил копытом в приемной. Угощал меня полезными сухофруктами и требовал принести еще чаю. Я уже откровенно скучала – вопросы давно были заданы, а он все сыпал подробностями о деятельности «Интер-Инвеста».
После того как статья вышла, Канторович позвонил мне поблагодарить. Мишка сказал, что это небывалый случай. Недели через две Александр Борисович нашел еще какой-то инвестиционный повод, пригласил меня поужинать.
В ресторане «Аист» он рассыпал передо мной все свои возможности – карпаччо с белыми трюфелями, лобстеры с камчатскими крабами, анекдоты, десерты. И никаких разговоров о бизнесе. Я смеялась – он умел рассмешить – и чувствовала себя в безопасности – как с Мишкой, который почти друг. Потом предложил поехать в клуб, я подумала – почему бы и нет, надо укреплять полезные связи. Там он сел на диван рядом со мной, слишком близко для делового общения, говорил какую-то чушь, сбивался, смотрел на меня. Я вдруг почувствовала тепло. Я уже знала, что это значит.
Мы втиснули машины в переулок на задворках ГУМа.
– Не гламурно, конечно, выглядишь, – сказала Ирка. – Как слишком хорошая девочка.
Я осмотрела себя. Черная юбка, белая блузка, черное пальто.
– Я на дачу собиралась.
– А… – Полозова удивленно посмотрела на меня. – Ну, не важно. Зато молодая. Пошли!
Вход в бутик был блокирован плотной парфюмированной толпой. Ирка моментально слилась с ней – такая же яркая, возбужденная, праздничная. Она здоровалась, кивала, целовалась, падала в чьи-то объятия и тянула к кому-то руки. Я пробиралась за ее атласным пальто, стараясь на отвлекаться на медийные лица. Дапкунайте, Янковский, Хазанов. Парфенов, Табаков, Гафин. Сюткин, Михалков и Куснирович из компании Bosco.
Внутри магазина были расставлены картонные фигуры бодрого немолодого дядечки – глянцевого, как все преуспевающие люди. Это и есть Пол Смит? Было душно и тесно – количество бодрых ботоксных людей превосходило пропускную возможность бутика. Но мне нравилось – высокий градус общего ажиотажа резко повысил настроение.
Ирка потянула меня в сторону.
– Встань сюда, прикроешь меня. Не хочу с ней здороваться.
Полозова заняла позицию спиной к толпе, разместив меня напротив очень ухоженной и, судя по всему, очень уверенной в себе женщины, уже вступившей в опасный возраст, но еще претендующей на статус красавицы.
– А кто это?
– Тише. Долецкая. Тезка твоя. Видеть ее не могу!
– Почему?
– Долго объяснять.
– Ну и ладно, – я тут же потеряла интерес к теме. Но Ирка разъяренно зашептала:
– Журнал Vogue, главный редактор! На нее было два приглашения. И на Хромченко тоже. А мне одно послали, гады. Ничего, я разберусь с «Боско».
– А как же я прошла?
– Второе приглашение было Островской, моего редактора отдела моды. Пришлось забрать у нее. Не могу же я одна прийти, когда у них по два. А Полозов мне весь вечер испортил.
– Ир, извини, я ничего не понимаю в ваших делах.
– Да все просто. Есть четыре журнала – «Вог», «Базар», «Офисьель» и «Эль». И четыре главных редактора. Так рекламодатели считают. А мы пятые. Понимаешь, не первые, а пятые. Только потому, что у нас русские учредители. В каком-нибудь «Мари Клере» тебе скажут, что они пятые. Но пятые – это мы. Ты понимаешь, что значит быть пятой, когда ты делаешь журнал номер один. И без бюджетов «Вога»!
Я ничего не понимала, но кивала.
– Так у вас же тоже есть реклама.
– Ладно, Ален, это сложно. Просто, чтобы ты понимала, – я получаю приглашение на одно лицо, а Долецкая на два, я сижу на показе во втором ряду, а она в первом!
– А это так принципиально?
– Ты зайка еще… Ладно, расслабься. Смотри лучше по сторонам, не вникай пока в наши гнусности.
Я огляделась. Толпа еще больше уплотнилась и сжалась. В ней образовался эпицентр. Тот самый глянцевый дядька.
– Пол приехал. Все-таки он фантастический!
Фотографы стянули свои ряды вплотную к месту силы, декольтированные девушки устремились туда же, серьезные товарищи в дорогих костюмах тоже как-то приосанились, выпрямили спины, заулыбались. Рядом со Смитом, насколько я могла видеть через лакированные и напомаженные головы, стояли Куснирович в пиджаке, Долецкая в красном платье и Олег Янковский в полосатом шарфе. Точно такой же лежал рядом со мной на полке.
– Вот черт! Опять у нее эксклюзив.
– В смысле?
Я уже понимала, что речь шла опять про мою тезку.
– Нам отказали в интервью со Смитом. Дали «Базару» и «Вогу».
– Привет, дорогая! – Возле нас возникла невысокая блондинка неопределенных лет с пухлыми накачанными губами.
Они расцеловались.
– Прекрасна, как всегда!
– И тебе все комплименты мира.
– Видела твой последний номер. Очень удачно, просто чудесно!
– Спасибо, дорогая! Стараемся. Кстати, познакомься, Алена, у Полозова моего работает. А это Мила Ямбург, ее бутик «Монте-Наполеоне» знаешь?
Девица улыбнулась мне сдержанно, безо всякого интереса. Я соврала в ответ:
– Да, конечно.
– Послушай, мне твои девочки звонили. Хотели снять меня в рубрику «Гардероб». Но не сказали, когда съемка. А мне скоро в Милан ехать.
Ира удивилась:
– Кто звонил, Островская? Странно. Мы эту рубрику сейчас меняем. Я съемок пока не планирую. Ты поменьше их слушай, они скидок хотят, вот и лезут. Мы с тобой сами договоримся.
– Так давай договоримся.
Они заговорили о каких-то своих делах, и я решила прогуляться среди людей и вещей.
Я улыбалась. Зачем расстраиваться? В конце концов, могут же быть у человека неотложные дела. Завтра все разъяснится. Люди промахивались взглядом мимо меня, ни на секунду не задерживая глаз, не реагируя на мою улыбку. Никто ни с кем не знакомился. Все и так знали друг друга.
Я стала рассматривать вещи. Вещи были более дружелюбны. Легко шли на контакт, прыгали в руки, просили забрать их с собой – снять с вешалок, достать с полок, завернуть и унести. Я притормозила возле пиджаков. Мужских, в цветочек. Погладила мягкую бархатную ткань. Непонятно, почему он мужской – я бы и себе такой купила.
– Вам что-то понравилось?
Я подняла глаза на продавщицу.
– А? Да. Нет. Просто смотрю.
Господи! В полуметре от меня стоял Канторович. И просто смотрел на меня.
Я почувствовала, что краснею. Вся, с головы до пят.
Душно. Как здесь душно! Он стоял в обнимку с девушкой, которую я где-то видела. Но не могла вспомнить где.
Надо что-то сказать. Или подойти?
Мы смотрели друг на друга с секунду, которой хватило, чтобы между нами выросла стена. Он кивнул и отвернулся. Сделал полшага от меня, не снимая руки с ее талии. К ним подошли какие-то люди. Обнялись, расцеловались, рассмеялись.
Я стояла в обнимку с цветочным пиджаком и чувствовала, что упаду, если сейчас отцеплюсь от вешалки, точки опоры.
– Хотите купить? Их всего три у нас. Три в Милане и еще два в Лондоне. Эта коллекция не будет повторяться. Лимитированная серия только по случаю открытия бутика. Вашему другу понравится. Стиль Paul Smith…
Я не дослушала. Выставив вперед руки, как щит, я пробиралась к выходу, мимо красных платьев, мимо звезд, мимо Канторовича, который досказывал какой-то анекдот, мимо Куснировича, мимо картонного Пола Смита. По-моему, я толкнула и живого, но даже не извинилась.
Я вырвалась на главную аллею ГУМа, вылетела в ночь, нашла в темноте машину, вырулила задом с одного движения – в спокойном состоянии я бы на это потратила минут десять – и понеслась в сторону дома. Кажется, дома есть коньяк.
Я старалась не думать. Смотреть на дорогу и не думать. И все равно крутилась на одном месте. Как ошпаренная кошка, которую только что искупали в кипятке, чтобы заживо снять с нее кожу.
Хорошо, что ничего еще не было. А теперь точно ничего не будет.
А я, дура, думала, что мы медленно плыли к той самой точке, которая уже обозначилась на горизонте…
Меня уносило в открытое море, он сбрасывал за борт груз обязательств, отменял ради наших встреч деловые ужины, торпедировал встречных бизнесменов, которые подходили в ресторанах поздороваться с ним и познакомиться со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11