В течение мирного Интервала род драконов множился и процветал; согласно разработанному ранее плану защиты были основаны четыре новых поселения в кратерах вулканов. Но в пылу строительства холдов, освоения девственных земель, странствий по бескрайним лесам и пустыням была утрачена память о червях-пожирателях Нитей с южного материка, о самом материке и о прародине перинитов. С каждым последующим поколением воспоминания о Земле отступали все дальше в глубь времен, пока не превратились в миф, в легенду и, наконец, не канули в вечность.К моменту, когда Алая Звезда в третий раз сблизилась с Перном, на планете уже сложилась прочная политико-экономическая структура, позволяющая успешно бороться с регулярными бедствиями. Шесть Вейров – так стали называть лагеря всадников в кратерах потухших вулканов – взяли под защиту весь северный материк, разделив его на шесть областей. Остальное население должно было оказывать поддержку Вейрам, так как обитавшие в них бойцы не могли тратить силы и время на поиски пропитания – тем более, что в горах не было пригодной для обработки земли. В мирное время всадники растили драконов и обучали молодежь; во время прохождения Алой Звезды они сражались с Нитями.В районах, изобиловавших естественными пещерами, в плодородных долинах рек росли города-холды. Некоторые из них, расположенные в стратегических точках, развивались особо стремительно. Чтобы управлять ими, бороться с ужасом и отчаянием, которые охватывали население во время атак Нитей, требовались сильные люди. Нужны были мудрые администраторы, способные организовать сбор и хранение запасов продовольствия – на тот случай, если урожай погибнет; опытные ремесленники, трудолюбивые фермеры, отважные мореходы. Людей, обладавших способностями к работе с металлом, умевших разводить животных, ловить рыбу, ткать, добывать руду – там, где она была, – объединили в Цеха. Каждый Цех включал несколько мастерских, расположенных, как правило, в самых больших холдах. Одна из них считалась главной – там ремесленники совершенствовали свое искусство, там обучали молодежь, передавая из поколения в поколение секреты мастерства. Чтобы лорды-правители холдов, на землях которых находились мастерские, не могли прибрать к рукам их продукцию, ремесленникам было предоставлено самоуправление. Они подчинялись только Главному мастеру своего цеха, которого выбирали из числа наиболее опытных и уважаемых людей. Главный мастер полностью отвечал за продукцию цеха, ее качество и распределение; его мастерские работали для всего Перна.Со временем, конечно, права и привилегии властителей холдов и Главных мастеров возросли; то же самое относилось и к всадникам, под защитой которых находились все поселения на планете.Случалось порой, что из-за влияния остальных пяти спутников Ракбета Алая Звезда проходила слишком далеко от Перна и смертоносные споры не появлялись в его небесах. Такие периоды назывались долгими Интервалами. Во время последнего из них наступила эпоха процветания. Люди осваивали все новые и новые земли, вырубали в неприступных скалах города, затем начали строить поселения в открытой местности. Занятые повседневными заботами, они предпочитали не думать об Алой Звезде – и, наконец, решили, что она перестала угрожать Перну. Тем временем, племя драконов катастрофически сократилось и на всей планете остался один-единственный Вейр, где обитали всадники. Это уже не беспокоило никого. Зачем тревожиться, если Алая Звезда на долгие Обороты – или, быть может, навсегда – ушла с небосклона Перна?Сменилось пять поколений, и потомки героического племени Парящих на драконах впали в немилость. Легенды об их былых подвигах звучали все реже – зато с каждым Оборотом громче и громче раздавались голоса тех, кто называл их анахронизмом, пережитком старины, о котором давно пора забыть.Но пришли времена, когда Алая Звезда под влиянием сил тяготения вновь начала приближаться к Перну, устремив на свою извечную жертву зловещий багровый глаз. И лишь один всадник на обреченной планете – Ф'лар, всадник бронзового Мнемента, – верил, что в древних сказаниях сокрыта истина. Он передал эту веру Ф'нору, всаднику Канта, своему сводному брату. Когда на площадку рождений Вейра Бенден легло последнее золотое яйцо умирающей королевы драконов, Ф'лар и Ф'нор решили воспользоваться подходящей ситуацией и взять власть над Вейром. По древнему обычаю всадники вылетели на Поиск, чтобы найти молодую женщину, способную пройти обряд Запечатления вместе с новой королевой в момент ее появления из яйца. В холде Руат братья встретили Лессу, юную девушку одаренную необычайной телепатической мощью и силой духа. Она была единственным потомком гордых лордов Руата; вся ее семья погибла десять Оборотов назад во время междуусобной стычки.Лесса запечатлела золотую Рамоту, новую королеву, и стала Госпожой Вейра Бенден. Позже бронзовый Мнемент Ф'лара догнал молодую королеву в первом брачном полете, и Ф'лар, согласно традиции, стал предводителем Вейра, возглавив уцелевших всадников Перна.Эти трое, Лесса, Ф'лар и Ф'нор, сумели убедить властителей холдов и мастеров в том, что на Перн надвигается страшная опасность. Они начали готовить почти беззащитную планету к обороне. Однако было ясно, что две сотни драконов Бендена не смогут прикрыть разросшиеся поселения перинитов. В старые времена для этого требовалось шесть полных Вейров, а обитаемые области были намного меньше.Во время одного из тренировочных полетов Лесса случайно обнаружила, что драконы могут не только почти мгновенно перемещаться в пространстве, но и путешествовать во времени. Тогда, рискуя своей жизнью и жизнью единственной на планете королевы – продолжательницы рода драконов, Лесса отправилась на четыреста Оборотов назад, к моменту загадочного исчезновения остальных пяти Вейров, внезапно опустевших в те времена, когда заканчивалось последнее прохождение Алой Звезды. Вожди пяти Вейров, предчувствуя, что после долгих лет героических битв их ожидает период застоя и упадка, согласились помочь своим потомкам. Вместе с Лессой они отправились в будущее и спасли Перн.С тех пор прошло пять Оборотов… Глава 1 Бей барабан, трубите горныЧас наступает черный.Мечется пламя, пылают травыПод Алой Звездой кровавой. Три дня напролет не унимался юго-восточный ветер – как будто морская стихия вместе с людьми оплакивала кончину старика арфиста, и все три дня погребальная ладья не могла выйти из Корабельной пещеры.Из-за разыгравшейся непогоды у морского правителя Януса образовалось полно свободного времени для размышлений. Он успел переговорить с каждым из своих подданных мужского пола, кто хоть что-то смыслил в музыке, и каждый дал ему один и тот же ответ: нет, никто не сумеет достойно почтить старого арфиста погребальной песней – никто, кроме Менолли.И каждый раз Янус только недовольно ворчал в ответ. Больше всего его бесило то, что он никому не может высказать свое негодование и бессилие.Будто сговорились – Менолли да Менолли. А кто она такая? Девчонка, да к тому же слишком длинная и тощая для своего возраста. Он не мог и не желал согласиться с очевидным: во всем Полукруглом морском холде она – единственная, кто умеет играть на любом инструменте не хуже самого старого арфиста. Голос у нее чистый и верный, а пальцы одинаково ловко управляются со струнами, палочками и клапанами, и к тому же она одна знает погребальную песню. Янус мог побиться об заклад: несносная девчонка разучивает эту песню с тех самых пор, как смертельная болезнь приковала Петирона к постели.– Никуда не денешься, Янус, – сказала правителю его супруга Мави в тот вечер, когда шторм стал понемногу стихать, – придется позволить ей отдать старику последние почести. Ведь что главное – чтобы Петирона отпели как положено. А уж кто отпевал, это всем докладывать не обязательно.– И ведь старик знал, что умирает! Ну что ему стоило научить кого-нибудь из парней…– Можно подумать, ты согласился бы во время путины уступить ему хоть единую пару рук, – резковато заметила Мави.– Но ведь был молодой Транилти…– Которого ты отослал на воспитание в морской холд Исты.– Или этот парнишка, сын Форолта…– У него голос ломается. Полно, Янус, хочешь – не хочешь, а это должна сделать Менолли.Негодующе ворча, Янус забрался под спальные меха.– Ведь все остальные сказали тебе то же самое, или я ошибаюсь? Что толку зря артачиться?Янус молча укладывался, внутренне смирившись с неизбежным.– Завтра жди хорошего улова, – зевая, сказала ему жена. Она предпочитала, чтобы он рыбачил, а не слонялся по холду с надутым видом, томясь от вынужденного безделья. Мави знала: он лучший морской правитель, каких знавал Полукруглый за все Обороты своего существования. При Янусе холд процветал – пещеры-кладовые ломились от товаров для обмена, вот уже несколько Оборотов, как не потеряно ни единого судна, ни единого рыбака – а все Янус, его опыт и чутье. Но тот же самый Янус, который на вздымающейся палубе корабля даже в самый сильный шторм чувствовал себя как дома, на суше, столкнувшись с непредвиденными обстоятельствами, часто попадал впросак. От Мави не могло укрыться: Янус недолюбливает младшую дочь, да и сама она считала девчонку несносной. Правда, работы Менолли не боится, и пальцы у нее ловкие, даже чересчур, когда дело доходит до игры на музыкальных инструментах. «Зря, пожалуй, я позволяла ей вертеться вокруг старого арфиста после того, как она затвердила все обязательные учебные песни, – размышляла Мави. – Зато одной заботой меньше: ведь как-никак девчонка ухаживала за Петироном, да и сам он просил об этом. А кто может отказать арфисту? – Ладно, решила Мави, отбросив мысли о прошлом, – скоро у нас будет новый арфист, и Менолли наконец займется делами, подобающими девице ее возраста».На следующее утро ничто даже не напоминало о недавнем шторме. Небо сияло голубизной, море успокоилось. Погребальная ладья застыла у причала в Корабельной пещере. Тело Петирона, завернутое в ткань синего цвета, цвета Цеха арфистов, лежало на наклонной доске. Весь рыболовный флот Полукруглого и большинство лодок холдеров вышли вслед за весельной ладьей в открытое море и взяли курс на Нератскую впадину. Менолли, сидя на носу ладьи, затянула погребальную песнь. Ее сильный чистый голос, летя над волнами, доносился до судов Полукруглого. Гребцы, налегая на весла, подхватили припев. Прозвучал последний аккорд – и Петирон обрел вечный покой в бездонной пучине. Поникнув головой, Менолли выпустила из рук барабан и палочки, и их унесла набежавшая волна. Разве сможет она прикоснуться к ним снова – ведь они сыграли Петирону прощальную песню… С тех пор, как умер старый арфист, Менолли сдерживала слезы – она знала, что погребальную песню придется петь ей, а разве можно петь, если горло сжимают рыдания? Теперь слезы текли по ее щекам, смешиваясь с морской пеной, и ее всхлипам вторили негромкие команды рулевого.Петирон был для нее всем – другом, союзником, наставником. И сегодня она пела от всего сердца, как он ее учил. «Петь надо сердцем и нутром», – любил повторять он. Может быть, Петирон слышал ее песню оттуда, куда он ушел?Девочка подняла взгляд на прибрежные скалы, на белую полосу песка, зажатую между двумя полукружиями бухты. За последние три дня небо выплакало все свои слезы. В воздухе похолодало. Свежий ветер пробирал даже сквозь плотную кожаную куртку. Менолли поежилась. Там, внизу, где сидят гребцы, наверное, теплее. Но девочка не тронулась с места. Она ощущала ответственность, налагаемую ее почетной ролью, – ей пристало оставаться на месте, пока погребальная ладья не коснется каменного причала Корабельной пещеры.Отныне Полукруглый холд станет для нее еще более чужим. Петирон так старался дожить до тех пор, пока ему пришлют замену. Старый арфист не раз говорил Менолли, что не дотянет до весны. Он отправил мастеру Робинтону письмо, в котором просил срочно прислать нового арфиста. И еще он сказал Менолли, что послал Главному арфисту две ее песни.– Разве женщины бывают арфистками? – спросила она тогда Петирона, вне себя от робости и изумления.– Абсолютный слух встречается у одного из тысячи, – как всегда уклончиво отвечал старик. И только один из десяти тысяч способен сочинить пристойную мелодию с осмысленными словами. Будь ты парнем, все было бы совсем просто.– Но ведь я – девочка, и с этим ничего не поделаешь.– Из тебя вышел бы отличный крепкий парень, – не слушая ее, продолжал Петирон.– Что плохого в том, что из меня выйдет отличная крепкая девушка? – полунасмешливо, полусердито осведомилась Менолли.– Ничего. Разумеется, ничего, – улыбнулся Петирон, похлопывая ее по руке. Менолли кормила старика обедом – его пальцы так чудовищно распухли, что он не мог удержать даже самую легкую деревянную ложку. – Главный арфист – справедливый человек, с этим не сможет поспорить никто на Перне. Он меня послушает. Он знает свои обязанности, а я, в конце концов, – один из старейшин Цеха и стал им еще раньше него. Все, чего я от него хочу – прослушать тебя.– Так вы правда послали ему те песни, которые велели мне записать на вощеной дощечке?– Конечно, правда. Поверь, детка, я сделал для тебя все, что мог. Старый арфист вложил в эти слова столько чувства, что у Менолли не оставалось никаких сомнений – он выполнит свое обещание. Бедный милый Петирон… В последнее время память стала ему отказывать, он так же плохо помнил вчерашние события, как и дела давно минувшие.«А теперь он ушел в вечность, – сказала себе Менолли, ощущая как покалывает мороз мокрые от слез щеки. – И я никогда-никогда его не забуду».На лицо ее упала тень от распростертых отрогов Полукруглого. Ладья входила в родную гавань. Девочка подняла голову. Высоко в небе она заметила крошечный силуэт летящего дракона. Какая красота! И как это в Бендене узнали? Хотя навряд ли. Скорее всего, дракон несет свою обычную стражу. Теперь, когда Нити стали падать в самое неожиданное время, драконы часто появлялись над Полукруглым, который лежал в стороне от оживленных путей, за непроходимыми болотами, окружавшими Нератский залив. И все равно здорово, что именно сейчас дракон парит над Полукруглым холдом; Менолли восприняла его появление как последнюю дань покойному арфисту.Гребцы подняли из воды тяжелые весла, и ладья плавно скользнула к своей стоянке, что находилась в дальнем конце пещеры. Форт и Тиллек могут сколько угодно кичиться тем, что они – старейшие морские холды, все равно только в Полукруглом есть Корабельная пещера, способная вместить всю рыболовную флотилию, укрыть ее от непогоды и Нитей.Здесь свободно встают три десятка лодок, да еще остается место для сетей, ловушек и переметов. Поодаль на специальных подставках развешивают для просушки паруса. Есть и выступ на мелководье, где днища чинят и очищают от водорослей и ракушек. Дальний конец необъятной пещеры опоясывает широкий каменный уступ – там корабельщики холда строят новые суда, когда накопится достаточно материала. Позади, в небольшой смежной пещерке хранят бесценную древесину – сушат на высоких полках, гнут по шаблонам набор.Погребальная ладья мягко коснулась причала.– Прошу, Менолли! – протянул ей руку загребной. Менолли смутилась: девочкам ее возраста никто не оказывал подобной учтивости – и уже собралась было спрыгнуть на берег, но увидела в глазах моряка уважение, адресованное лично ей. И рука, на которую она оперлась, ободряюще сжала ее ладонь. То был знак благодарности за исполненную погребальную песнь. Остальные гребцы выстроились вдоль борта, ожидая, пока она сойдет. И хотя девочку душили слезы, она гордо распрямила плечи и с достоинством ступила на каменный причал. Повернувшись, чтобы выйти из пещеры на берег, она увидела, что остальные лодки уже прибыли и быстро высаживают примолкших пассажиров. Отцовская лодка, самая большая во всем Полукруглом, тоже стояла у своего причала. Перекрывая скрип дерева и гул голосов, над водой разносился зычный бас Януса.– Пошевеливайтесь, ребята! Поднимается попутный ветер, да и рыба после трехдневного шторма должна здорово клевать!Мимо девочки с топотом пробегали гребцы, спеша к своим лодкам. «До чего же несправедливо, – подумалось Менолли, – Петирон так долго служил холду верой и правдой, и вот уже все о нем и думать забыли…» Но жизнь идет своим чередом. Нужно успеть наловить побольше рыбы, чтобы долгие зимние месяцы не сидеть впроголодь. И когда в холодное время выдаются ясные деньки, неразумно тратить время попусту.Менолли ускорила шаг. Ей еще предстояло обойти всю Корабельную пещеру, а она уже продрогла до костей. К тому же девочке хотелось попасть в холд раньше матери, чтобы та не обнаружила пропажи барабана. Мави так же не терпела расточительности, как Янус безделья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21