Очень голодные? Камо ждет. Камо тоже голодный! Сразу же как из под земли вырос Пьемур.– Вот видишь, Камо, я ведь тебе говорил: она непременно вернется! Вернется и позовет нас кормить! – прервав сбивчивые утешения, мальчик принялся наделять кусочками мяса свою обычную тройку файров. – Ну что, Менолли, разве я был не прав? Разве не здорово было у нас на ярмарке? А пела ты просто потрясающе. Всегда пой «Песенку о королеве файров» – все от нее просто без ума! А как получилось, что мы не знаем морскую песню? У нее такой интересный ритм!– Это старинная песня.– Странно, никогда не слышал…Менолли рассмеялась: Пьемур произнес это не как мальчишка, а как ворчливый дед.– Может быть, ты знаешь и другие новые песни, вроде этой? А то я уже сыт по горло старьем, которое слышу с колыбели… Эй, Лентяй, тебе уже хватит! Сейчас очередь Кривляки… Ну-ну! Веди себя прилично!Голодные файры быстро опустошили миску Камо. Из окна столовой выглянул Ранли и посоветовал им поторопиться, пока не убрали со стола. Народу в столовой осталось совсем мало. Пьемур был прав, когда предупреждал, что в ярмарочный день на сытный ужин рассчитывать не приходится. Но хлеба с сыром и вареньем оказалось для Менолли больше, чем достаточно.Когда наставник младших школяров повел своих подопечных в спальный корпус, Менолли поднялась в свою комнату. В ночном воздухе разносилась бойкая мелодия очередного танца. Вот она и выступила на ярмарке в первый раз – и неплохо выступила! Сегодня она впервые ощутила себя заправским арфистом, по-настоящему почувствовала: да, ее место здесь, в Цехе. Менолли быстро уснула, убаюканная звуками музыки и далеким смехом, и файры, окружив ее теплым кольцом, спали вместе с ней.Наутро, выглянув из окна на ярмарочную площадь, она не увидела никаких следов ярмарки – только утоптанная земля танцевальной площадки, поблескивающая росой, напоминала о вчерашнем веселье. Крестьяне спешили в поля, пастухи гнали на пастбища скотину, школяры носились взад-вперед, выполняя поручения мастеров. По дороге от Форт холда спускалась кавалькада скакунов. Отдохнувшие животные горячились – им была явно не по нраву неспешная рысь, но всадники сдерживали их, пока не обогнали плетущееся стадо. И вот уже отряд, повернув на запад, скрылся в облаке пыли.Из спальни школяров донесся шум – файры откликнулись тихим, еле слышным курлыканьем. Менолли торопливо оделась и сбежала по ступенькам вниз.– Я так и знала, что ты поспеешь вовремя, – сказала Сильвина, встретив ее у самой кухни, и вручила девочке поднос. – Будь умницей, отнеси мастеру Робинтону, ладно? Камо как раз кончает готовить угощение для твоей стаи.Не успела Менолли вежливо постучаться в дверь Главного арфиста, как он появился на пороге, задрапированный в меховое одеяло. На руке у него сидел отчаянно орущий Заир.– Ты как раз вовремя! – с радостью и облегчением воскликнул мастер.– Да уймись же ты, ненасытный, проглоти сначала то, что я тебе дал! Скажи, Менолли, долго еще у него сохранится столь могучий аппетит? Девочка держала поднос, чтобы Робинтон мог без помех накормить малыша. Потом, поставив его на письменный стол, сама сунула Заиру несколько кусочков, давая арфисту возможность наскоро перекусить. Мастер Робинтон, бросив на нее благодарный взгляд глотнул дымящегося кла, схватил кусок хлеба, обмакнул в варенье, снова отхлебнул кла и с набитым ртом сделал Менолли знак, что она может идти.– Тебе самой надо поесть. Не забудь поработать над песней. Попозже я жду тебя с готовой нотной записью.Она кивнула и вышла. Может быть, нужно было зайти к Сибелу, взглянуть, как тот управляется с малюткой Кими? Но он уже сидел за столом подмастерьев, окруженный толпой добровольных помощников. Ее файры вместе с Пьемуром и Камо терпеливо ожидали у входа в кухню. Накормив друзей, она стояла, допивая вторую кружку кла, когда увидела, что к ней через двор направляется Домис.– Послушай, Менолли, – недовольно морщась, сказал он, – я слышал, что Робинтон поручил тебе закончить песню. Неужели это займет у тебя все утро? Я хотел, чтобы мы вместе с Сибелом и Тальмором поработали над квартетом. По понедельникам Моршал занимается с девицами теорией, так что Тальмор сегодня свободен. Мы так никогда и не подготовим квартет к выступлению, если не будем как следует репетировать.– Я бы могла записать ее хоть сейчас, вот только…– Что только?– У меня нет письменных принадлежностей.– И это все? Допивай скорее свой кла. Я покажу тебе берлогу Арнора. Все равно мне придется пойти с тобой, – проговорил Домис, шагая вместе с ней к двери в противоположном углу двора, – ведь Робинтон хочет, чтобы ты записала свою песню на листках, которые готовят из древесной массы, а школярам Арнор их не выдает ни под каким видом.Мастер Арнор, архивариус Цеха, занимал просторное помещение за Главным корпусом. Его ярко освещали многочисленные светильники – большие стояли по углам и посередине, маленькие висели над наклонными столами, за которыми склонялись школяры и подмастерья, усердно копируя выцветшие старинные летописи и более новые песни. Мастер Арнор оказался весьма дотошным стариканом – он пожелал узнать, зачем Менолли понадобились листы бумаги. Школярам положено сначала упражняться на старых кожах, и только потом им можно будет доверить столь драгоценный материал. К чему такая спешка? И почему сам мастер Робинтон не предупредил его, что это так необходимо? К тому же еще и девица… Да, он слышал о Менолли и видел ее в столовой, как, впрочем, и других надоедливых школяров и вертлявых девиц. Ну хорошо, хорошо, вот чернила и принадлежности для письма, только пусть не переводит зря – иначе ему придется снова все готовить, а это долгий процесс. Помощники всегда забывают как следует помешивать раствор, а если он закипит, то все дело насмарку, чернила получатся нестойкие, будут быстро выцветать и вообще, непонятно, куда мы придем при таком отношении к делу! Подмастерье, без лишних слов собрав все необходимое, вручил принадлежности Менолли и весело подмигнул ей, как бы говоря: не стоит обращать внимания на занудного старика. По его улыбке Менолли поняла, что в следующий раз ей лучше обращаться прямо к нему, а не к его ворчливому наставнику.Домис увел ее от старого архивариуса, едва поблагодарив того за любезность. Пока они возвращались ко входу в Главный корпус, он еще раз напомнил: пусть не возится все утро с перепиской, а то им так и не удастся подготовить новый квартет к весеннему пращнику. Отворив двери Главного корпуса, Менолли услышала голос мастера Робинтона и поспешила к себе наверх.Она углубилась в работу, от которой ее время от времени отвлекали голоса, доносившиеся снизу, из зала. Девочка машинально отметила знакомых мастеров: Домиса, Моршала, Джеринта, Главного арфиста… странно – и Сильвина тоже с ними. Другие голоса она не смогла узнать сразу. По-видимому, разговор шел о назначении подмастерьев на разные должности, после чего им предстоит разъехаться по всей стране. Поскольку к Менолли это не относилось, она не стала прислушиваться. Девочка уже заканчивала третье, более свободное переложение песни, когда в дверь постучали, да так неожиданно, что она чуть не посадила кляксу. Она отозвалась, и в комнату вошел Домис.– Ну что, еще не закончила?Менолли кивком указала на разложенные листки бумаги. Нетерпеливо хмурясь, мастер подошел к столу и взял первый попавшийся листок. Девочка хотела предупредить, что чернила еще не просохли, но вовремя заметила, как осторожно он держит лист за уголки.– Гм-м-м. Что ж, переписываешь ты аккуратно – пожалуй, даже Арнор был бы доволен… Так-так-так… – он принялся просматривать другие варианты. – Все традиционные формы должным образом соблюдены. А мелодия, кстати, вовсе не плоха, – Домис одобрительно кивнул. – Пожалуй, малость простовата, но, с другой стороны, тема и не требует особой музыкальной изысканности. Давай, заканчивай поскорее, – он указал на лежащий перед ней лист. – Ах, уже готово? Вот и отлично. – Домис осторожно подул на бумагу, чтобы влажно поблескивающие чернила поскорее высохли. – Все в порядке. Я заберу их с собой. А ты захвати гитару и иди в мою комнату, прочитай свои ноты – они лежат на пюпитре. Ты будешь играть партию второй гитары. Обрати особое внимание на динамику второй вариации. – С этими словами он вышел.Правая рука у Менолли разболелась от долгой работы. Она растерла пальцы и энергично потрясла кистью, стараясь расслабить мышцы.– Следовательно, – донесся снизу голос Главного арфиста, – все дело в том, что соблюдены все необходимые требования, кроме одного. А именно, срок пребывания в Цехе слишком мал. Но всегда считалось, что ученичество, пройденное где бы то ни было под руководством компетентного подмастерья, может быть зачтено. Нет ли у кого-нибудь сомнений относительно компетентности упомянутого подмастерья? – Последовала краткая пауза. – Будем считать, что вопрос решен. А, Домис, благодарю вас. Вот, мастер Арнор… – Менолли перестала слышать голос Робинтона: наверное, он отошел от окна.Девочка виновато осознала, что не только неумышленно подслушала разговор, касающийся цеховых дел, но и не выполнила приказ мастера Домиса. Никуда не годится… Она взяла гитару. Игра с Тальмором, Сибелом и Домисом доставляла ей несказанное наслаждение. Кажется, Домис намекнул, что она будет выступать в составе квартета? Что ж, вчера она уже ощутила, что это такое – быть арфистом. Может быть, ей доведется сыграть на весеннем празднике, хоть она и новенькая, – ведь это, в конце концов, тоже часть обязанностей арфиста.Когда Менолли вошла в комнату Домиса, Тальмор и Сибел, на плече у которого сидела Кими, явно недовольная тем, что ей пришлось расстаться с привычным местом на руках у юноши, уже обсуждали пьесу. Они весело поздоровались и спросили, как ей понравилась первая ярмарка в Форт холде. Услышав восторженные ответ, оба весело рассмеялись.– Хорошей ярмарке каждый рад, – заметил Тальмор.– Только не Моршал, – вставил Сибел и, обменявшись с Тальмором заговорщицким взглядом, потер пальцем нос.– Что ж, сыграем, подмастерье Сибел? – Менолли показалось, что в голосе Тальмора прозвучал скрытый упрек.– Непременно, подмастерье Тальмор, – как ни в чем не бывало, ответил Сибел. – Если, конечно, вы, ученица Менолли, составите нам компанию, – смуглый подмастерье церемонным жестом пригласил девочку занять место рядом с собой.Пока Менолли проверяла, как настроена гитара, Тальмор проглядывал страницы партитуры.– Он сказал, откуда мы собираемся начать?– Мне мастер Домис велел обратить внимание на динамику второй вариации, – услужливо подсказала Менолли.– Понятно, значит, отсюда, – пощелкивая пальцами, Тальмор отыскал нужную страницу. – Ну что – попробуем?.. Клянусь Скорлупой, да он же меняет темп в каждом третьем такте! За кого он нас принимает?– Что, сложная динамика? – с опаской спросила Менолли.– Не то, чтобы сложная, – просто в ней весь Домис, – страдальчески сморщившись, ответил Тальмор. Тем не менее, он постучал по корпусу гитары, давая сигнал к началу.Они как раз успели пройти вариацию, когда появился Домис. Приветливо кивнув, он занял свое место.– Итак, начнем с начала второй вариации – я вижу, вы ее уже проработали.Сначала они сыграли весь отрывок целиком. Потом – то и дело останавливаясь, чтобы отшлифовать наиболее трудные места и уравновесить звучание инструментов. Колокол к обеду удачно оттенил бурный финал. Сибел с Тальмором с довольным вздохом отложили свои инструменты, а Менолли тихонько повторила три последних аккорда.– Как рука – не болит? – с неожиданной заботой спросил мастер Домис. – Нет, я просто хотела проверить, как звучит струна.– Если тебе послышалась фальшивая нота, то это у меня в животе урчит, – засмеялся Тальмор.– Переел на ярмарке? – съехидничал Сибел.– Напротив, недоел за завтраком, – отрезал обиженный насмешкой Тальмор. Он встал и вышел из комнаты. Сибел, тихонько посмеиваясь, направился за ним.– Мастер Шоганар ждет тебя после обеда? – спросил Домис, кивком приглашая Менолли следовать за собой.– Да, мой господин.– Тогда тебе придется продолжить занятия вокалом, – туманно заметил он. «Должно быть, он предпочел бы, чтобы я больше времени уделяла занятиям с ним», – подумала Менолли. Но мастер Робинтон выразился совершенно недвусмысленно: по утрам она занимается с мастером Домисом, а послеобеденное время принадлежит мастеру Шоганару.Когда они вошли в столовую, большинство мест было уже занято. Домис повернул направо, к столу мастеров. Менолли заметила Моршала, который уже сидел на своем месте. Такого надутого вида она у него еще не видела. Девочка поспешно отвела взгляд.– Пона уехала! – налетел на нее Пьемур, лицо его так и сияло. – Теперь я могу сесть с тобой, за один стол с девчонками. Аудива не возражает – ведь это Пона на меня наябедничала. И еще Аудива просит, чтобы ты села рядом с ней.– Как – уехала? – удивленная и одновременно встревоженная, Менолли вслед за Пьемуром подошла к столу у очага. Места по обе стороны от Аудивы пустовали. Увидев Менолли, девочка растерянно улыбнулась и кивнула на место справа от себя, подальше от подружек.– Уехала – и все тут! Ее увезли на драконе, – добавил Пьемур. Было заметно, что радость, вызванную отъездом Поны, несколько омрачает то, что она отбыла столь торжественно.– Из-за вчерашнего? – в сердце у Менолли холодной змейкой зашевелился страх. Даже здесь, в домике, под присмотром Цеха арфистов, Пона была опасна. Теперь же, в дедовском холде, во всеоружии мстительных чувств, она представляет для ученицы Менолли куда большую угрозу.– Не только, – значительно изрек Пьемур. – Так что не вздумай ни о чем сожалеть. Просто, как я слышал, вчерашнее было последней каплей – ведь она пыталась тебя оболгать. А Данке здорово досталось от Сильвины! Ух, и отвела же она душу – ей уже давно не терпелось задать толстухе жару!Тимини занял три места напротив Аудивы и настойчиво приглашал Менолли с Пьемуром присоединиться к нему.– Ты, Пьемур, сядь с Тимини, а я – с Аудивой. Похоже, Бриала решила устроить ей бойкот – видишь, рядом пустые места?Подойдя к Аудиве, Менолли поймала враждебный взгляд Бриалы. Смуглая девочка толкнула свою соседку Аманью, и та тоже уставилась на Менолли. Но Менолли сделала вид, что не замечает их недовольства и встала рядом с Аудивой. Та нашла ее руку и порывисто сжала. Скосив взгляд, Менолли увидела, что глаза у Аудивы красные, лицо опухло – она явно плакала, причем совсем недавно.Наконец был дан знак сесть, и завтрак начался. Обе девочки молчали – Менолли от смущения, Аудива от расстройства. Зато Пьемур, не обремененный никакими заботами, болтал за троих.– А знаешь, Менолли, я ведь снова получил девять пончиков: пекарь-то думает, что это нам с тобой и Камо. Но я поделился с Тимини, правда, Тим? А еще я поставил на бегуна – и выиграл! Любой, у кого есть голова на плечах, сообразил бы: первым придет тот, у которого копыто треснуло – зачем ему долго мучиться?– И сколько же всего денег ты огреб?– Ха! – глаза Пьемура вспыхнули торжеством. – Так я тебе и сказал! Во всяком случае, под конец ярмарки у меня их оказалось больше, чем в начале.– Надеюсь, ты не держишь их в спальне? – забеспокоился Тимини.– Ты что же, за дурачка меня считаешь? Я отдал их на сохранение Сильвине. И объявил всем, где мои денежки, – чтобы не вздумали выпытывать, куда я их спрятал. Пусть я маленький, но котелок у меня варит!Бриала, демонстративно не замечающая всю компанию, язвительно фыркнула. Пьемур чуть не взвился, но Менолли толкнула его под столом ногой, чтобы он не вздумал вылезать.– А ты знаешь, Менолли, – Пьемур перегнулся через стол и с таинственным видом обвел глазами всех троих, – что сегодня подмастерьев назначают на должности?– Правда? – удивилась Менолли.– Да не прикидывайся! Разве ты у себя в комнате ничего не слышала? Я-то видел, что окна Главного зала открыты, а твоя комната как раз над ним.– Я занималась делом, – отрезала Менолли. – К тому же мне еще в детстве объяснили, что подслушивать чужие разговоры – неприлично!Но Пьемур только закатил глаза: мол, подумаешь, какие тонкости.– Тогда, Менолли, тебе у нас придется туго! Тут нужно всегда на шаг опережать мастеров… и лордов тоже. Арфист должен стремиться узнать как можно больше.– Узнать, но не подслушать, – парировала Менолли.– К тому же ты только школяр, – поддержала ее Аудива.– А как еще, по-вашему, школяру научиться, чтобы стать настоящим арфистом? – не сдавался Пьемур. – Только прислушиваясь к своему учителю, а иногда – и подслушивая. К тому же, мне приходится думать о будущем. Мой голос не вечен, так что надо освоить что-нибудь еще, кроме пения. Знаете ли вы, – он так широко взмахнул рукой, что Тимини невольно пригнулся, – что только у одного из сотен мальчишек, поющих дискантом, сохраняется голос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28