Тогда это казалось вполне естественным. Но с тех пор ничего не было. Ни разу. Клянусь.– Вас никто и ни в чем не обвиняет, – улыбнулась Лазуркина, – мы – то, что мы есть. Ваша вина заключается в том, что вы притворялись тем, кем на самом деле не были. Люди делают большую ошибку, когда отказываются смириться с реальностью.– Но у меня это было только с Робертом, – запротестовал Пол, – и только во время войны. Согласитесь, обстоятельства тогда сложились весьма специфические. Он был летчиком, постоянно находился в напряжении и очень страдал.Пол собирался сказать, что она даже представить себе не сможет ничего подобного, но передумал, решив, что это будет несправедливо по отношению к ней. Ее родной город во время войны пережил многомесячную осаду. Ленинградцы видели все: оружие, крохотные кусочки малосъедобного хлеба, отмороженные пальцы, валяющиеся на улицах трупы, которые не разлагались из-за сильных морозов.– Это часто происходило во время войны, – сказал он, – в жизни приходится постоянно к чему-то приспосабливаться. А потом мужчины возвращались домой к своим женам и вели нормальную счастливую жизнь. По-моему, вы ко мне несправедливы.– Несправедлива? А кто здесь говорит о справедливости или несправедливости? Всем вам, людям, живущим на Западе, свойственно обостренное чувство вины. Кстати, чаще всего напрасной.– И между прочим, – продолжил Пол, – когда он и Сандра переехали жить поближе к нам, между нами тоже ничего не происходило. Роберт был человеком, обладающим большой сексуальной энергией. В отличие от меня. Да, мы были близкими друзьями, но теперь у каждого из нас была жена и, следовательно, сексуальные обязательства.– Да, – проговорила доктор Лазуркина с истинно английским сарказмом. – Сексуальные обязательства. Вы, англичане, все-таки здорово отличаетесь от нас, русских. Очевидно, гомосексуальные отношения с вашим другом имели более важное значение, чем все ваши последующие связи. – Пол промолчал. – Большая сексуальная энергия, – повторила она, заглянув в свои записи. – Хорошее выражение. А вы, наверное, испытываете одновременно гордость и вину за то, что научили вашего друга столь многому.– Я вас не понимаю, – удивился Пол.– Ладно, ничего, – отмахнулась она. Собрав свои записи и прихватив подарки для Белинды, она встала. – Однако все это чрезвычайно любопытно. А самое интересное – так близко столкнуться с западным образом жизни. Подумать только, инцест, связь мужчины с мужчиной, женщины с женщиной. Скорее всего, вы стремитесь к вымиранию. У нас все по-другому. Что ж, еще увидимся.– А когда я смогу повидать Белинду?– Вам придется немного потерпеть. Думаю, через два-три дня. Не сомневаюсь, вы найдете чем заняться в Ленинграде.Но Пол решил отложить поиски развлечений на неопределенное время. Оставшуюся часть дня он целеустремленно пил. Сначала он присоединился к длинной очереди мужчин, стоящей перед уличным ларьком, в котором торговали пивом. Затем он обнаружил несколько очаровательно грязных подвальчиков, в которых можно было выпить шампанское и русский коньяк. Он посетил их все. Полу необходимо было расслабиться, справиться с шоком. Он пытался себя убедить, что не является гомосексуалистом, проверяя свою реакцию на привлекательных молодых людях обоего пола, пробегавших мимо него по улице. Он был совершенно уверен, что чувствует больше интереса к девушкам, чем к юношам.Будучи изрядно навеселе, Пол отправился в кинотеатр «Баррикада» на Невском проспекте. Зал был битком набит представителями пролетариата. Насколько он понял, фильм повествовал о счастливой паре молодоженов-метеорологов, которые жили где-то в сибирской глуши. Радостно улыбаясь, они бежали с работы домой на лыжах, чтобы послушать очередное постановление партии и правительства, транслировавшееся по московскому радио. Еще в этом фильме маленький мальчик, судя по всему чей-то сын, пел торжественную песню о красной звезде, которая сияет над всеми.Пол старательно таращился на заснеженные пейзажи и думал о своем. О чем думали остальные, сказать было сложно. Утомившись от обилия снега на экране, Пол слегка прикрыл глаза и начал дремать. Но неожиданно сквозь неплотно прикрытые веки он увидел на экране удивительно знакомую картину, и весь сон как рукой сняло. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он имеет счастье лицезреть свою собственную физиономию, демонстрирующую в открытой улыбке полный комплект белых зубов. Его успели заснять, когда он торопился за своим багажом в здание вокзала. Присмотревшись, он узнал еще несколько знакомых лиц. Советские музыканты. Пол не понял, что говорит о нем комментатор за кадром, но, очевидно, это было что-то веселое, поскольку в зале засмеялись.– Заткнись, – сказал он сидящему рядом мужчине, – нечего надо мной смеяться. Я – Пол Диннефорд Хасси, английский турист. Моя жена заболела, она в больнице. Поэтому заткнись.Выслушав иностранную речь, сосед Пола добродушно хмыкнул. В этой стране пьяных не обижали. Глава 12 Ему приснилось, что звонит телефон. Кто бы это мог быть? Дж.Б. Пристли? Или еще кто-то? Медленно переходя от сна к яви, он внезапно понял, что не чувствует опьянения. Еще через мгновение он осознал, что это как-то связано с запахом аммиака, щекотавшим ноздри, и мерзким рыбным вкусом во рту. Пол предпринял героическое усилие, стараясь припомнить, не съел ли он ската, пойманного в свои критические дни, но успеха не достиг. Он пошевелил языком и убедился, что протез на месте, правда, совсем разболтался. Слава богу, он не подавился им во сне и не выплюнул. Перед мысленным взором с трудом возвращающегося к действительности Пола промелькнул гостиничный служащий, протягивающий ему выглаженную рубашку, затем стонущая Белинда. После чего он в панике скатился с кровати и ринулся к телефону, при этом вяло удивившись, что он совершенно голый.– Мистер Гасси? – по телефону с ним говорила женщина, и Пол инстинктивно прикрылся полотенцем. – Вы хотите, чтобы их обоих прислали в вашу комнату, или вы больше не намерены у нас задерживаться?– Еще раз, пожалуйста, – неуверенно попросил Пол.Что он успел натворить ночью? Кого пригласил к себе? Почему его хотят выселить из гостиницы?– Я… не очень…– Вас разыскивают служащие из портового офиса «Интуриста», – объяснил девичий голос, – они позвонили в гостиницу и сразу же вас нашли. Им повезло. Они говорят, что вы поступили очень предусмотрительно, написав на них свое имя, но почему-то после этого о них забыли. Вы хотите, чтобы их вам привезли?– Что? Что, черт возьми, мне должны привезти? – завопил Пол и окончательно проснулся. – Погодите, – уже спокойнее сказал он. – Я сейчас спущусь. Только ничего не трогайте, – строго предупредил он тоном инспектора полиции из телесериала.Чтобы одеться, Полу потребовалась всего одна минута. Он покосился на голую стену, словно опасаясь, что на ней появятся зловещие силуэты его гостей – товарищей Карамзина и Зверькова, – и поспешил к лестнице.– Ключ! – грозно рявкнула на него дежурная по этажу.Пол швырнул ей на стол тяжеленную штуковину, промахнулся и пробежал мимо, сопровождаемый злобной руганью. Лифт не работал. Он неуклюже запрыгал по лестнице, по которой ходили еще изумительные красавицы, описанные в романах Льва Толстого. Элегантные и грациозные, они лебедями плыли по мраморным ступенькам, приковывая к себе восхищенные взоры муж-чип. Пол скатился вниз и моментально увидел их, два чемодана, аккуратно стоящие на площадке между колоннами рядом с еще чьим-то багажом. Зверькова и Карамзина не было видно. Интересно, сколько времени? Почти десять часов, если, конечно, его часы не врут. Еще достаточно рано, чтобы успеть провернуть множество дел. У столика администратора было непривычно пусто. Простуженная девушка, большая поклонница Хемингуэя, радостно воскликнула:– А вот и мистер Гасси, владелец чемоданов.– Я сейчас их заберу, – быстро сказал Пол. – Остальные вещи пока в комнате. Я скоро вернусь и оплачу счет.Полу пришло в голову, что единственное, что он может сделать, чтобы избавиться от Зверькова и Карамзина, – выехать из гостиницы. Он направится…– Эй! Постойте! – Это был лысый мужчина с волевыми губами, любитель бесплатных уроков английского. – Как правильно сказать: «в животе» или «на животе»?Бог его знает, какую ситуацию он имел в виду, в каком контексте собирался употребить это выражение. А может быть, он тоже преклонялся перед Хемингуэем?– Оба варианта весьма болезненны, – отозвался Пол. – Сейчас нет времени. Должен идти.Его интенсивно подгоняли до сих пор отсутствующие Карамзин и Зверьков. Он подхватил чемоданы и направился к вращающейся двери. Его сопровождал сердитый голос лысого ученика. Так рассерженно лает привязанная около конуры собака, которую насильственно лишили свободы передвижения.На улице Пол увидел, что погода меняется, причем не в лучшую сторону. Небо было затянуто облаками, начинался мелкий дождик. С моря дул холодный ветер. Он подошел к стоянке такси и с облегчением увидел, что очередь состояла всего из трех человек. Зверькова и Карамзина нигде не было видно.Прошло десять томительных минут, и перед Полом остановилась долгожданная машина. Он погрузил в салон ненавистные чемоданы, сам уселся на облезлое сиденье и сразу почувствовал себя лучше. «Эрмитаж», – сказал он водителю и облегченно вздохнул. Немного подумав, он оторвал от чемоданов ярлычки со своим именем. Так будет совсем хорошо.В пасмурную погоду Нева перестала радовать глаз своей мягкой, теплой голубизной. Вода стала грязно-серой и приобрела мрачный металлический блеск. Пол взглянул на северный фасад созданного гениальным Растрелли чудовищного памятника архитектуры, и у него заныло сердце. Он совершенно не представлял, где здесь искать Алексея Пруткова. Слишком уж обширной представлялась территория для поиска. Люди, жаждущие вместе с Полом приобщиться к сокровищнице мирового искусства, с любопытством поглядывали на его чемоданы. Он улыбался всем окружающим, словно пытался заверить их, что он явился сюда исключительно в мирных целях, в чемоданах нет ни одной бомбы, и он вовсе не собирается похищать местные шедевры. Он с трудом протиснулся в холл и сразу попал в окружение сотен советских глаз, взирающих на смахивающий на свадебный пирог потолок и на кариатид. Здесь он сдал в камеру хранения чемоданы и немного расслабился. Неприличное богатство, роскошь Эрмитажа вызвали в нем желание снова напиться. Прислушавшись к своим ощущениям, Пол решил, что неплохо было бы к тому же еще и перекусить. В желудке чувствовалась гнетущая пустота. Нескончаемые километры комнат вызвали тошноту и легкое головокружение. Ноги гудели, в животе что-то ворчало и булькало, в глазах мелькала бесконечная позолота, вперемешку с малахитом, агатом, красным и черным деревом. Темно-коричневый паркет контрастировал с арктическими морями застывшего мрамора, покрытого синими прожилками. Здесь царил культ вещей. Ими было занято все пространство, и почти не оставалось места для толп рабочих, которые организованно пришли ранним утром своего выходного дня приобщиться к культуре. Стены были увешаны бесчисленным количеством портретов героев 1812 года. Только непонятно, почему они все, как один, обладали роскошными бакенбардами. Мода, что ли, была такая? Здесь же находилась мозаичная карта Советского Союза, выполненная из драгоценных камней, переливающаяся всеми цветами радуги. А вокруг множество статуй, камей, средневекового оружия, от которых рябило в глазах. Верста за верстой, потом следующая верста… Рембрандт, французские импрессионисты, Тициан, коллекция знаменитых испанцев – все это богатство предназначалось для оборванных рабочих и их унылых жен. С ума сойти!Пол чувствовал, что голова просто раскалывается, а ноги отказываются двигаться самостоятельно. Но упорство всегда вознаграждается. И в пятидесятой комнате он, наконец, услышал знакомый голос. Слава богу, Пол все-таки нашел человека, которого искал.– Эти часы выполнены в форме гусиного яйца, понятно? И имеют такие же размеры. Они собраны более чем из четырехсот частей. Часы сделаны в 1765 – 1769 годах мастером Кулибиным. Уловили? А ведь Иван Кулибин был, между прочим, самоучкой.Пол приблизился к группе экскурсантов. Судя по одежде и манере поведения, это были американцы. Почти все они были среднего возраста или старше. Туристы внимательно слушали Алексея Пруткова, который переводил объяснения крупного человека, внешностью напоминающего профессора, одетого в старый, поношенный костюм. Один из пожилых американцев поинтересовался:– А откуда вы знаете?Женщина помоложе добавила:– Что же, он совсем не учился?– Понятия не имею, – фыркнул Прутков, – вы лучше у него спросите. – Он кивнул в сторону потрепанного профессора, который в это время начал рассказывать о вазе из яшмы, весившей около девятнадцати тонн. Алексей Прутков сморщил нос и приступил к переводу.– Какой он хорошенький, – сказала сильно накрашенная женщина, вплотную приблизившаяся к среднему возрасту, заинтересованно глядя на переводчика. – Куколка! Мечта!Алексей Прутков обратил к ней полный надежды взор, в котором ясно угадывалось желание подробно расспросить ее о нравах и обычаях битников. Или побеседовать на любую другую угодную ей тему. Но все получилось совсем не так, как хотелось Алексею. Больше он не дождался ни слова в свой адрес. Он был для туристки не человеком, который может представлять для нее интерес, а одним из экспонатов, этакой русской редкостью, о которой можно будет с удовольствием вспомнить позже, приехав в родной Висконсин.Группа организованно двинулась к следующему экспонату, очередному монстру, выполненному в стиле рококо, а Пол воспользовался минутным перерывом и поймал Алексея Пруткова за рукав. Это был рукав плотной зеленой спортивной куртки с подбитыми ватой плечами, довольно красивой и, очевидно, очень дорогой. Добротная вещь! Кроме нее на Алексее был желтая спортивная рубашка с измятым воротничком, красный галстук, изношенные туфли и голубые хлопчатобумажные брюки с простроченными белыми нитками карманами, в которых он был предыдущей ночью в ресторане. Пол даже не ожидал, как ему будет приятно увидеть этого молодого, здорового русского.Алексей ухмыльнулся и проговорил:– А, это ты, папаша.– Надо поговорить, – сообщил Пол.– Сейчас не могу, занят. Это может подождать?– Я переезжаю к тебе, – сказал Пол. – Временно. Платить будем пополам. Если можно, я хотел бы перебраться сегодня. – Они посмотрели друг другу в глаза.– Что ж, – протянул Алексей Прутков, – если на то пошло… – после чего быстро проговорил: – Мои хоромы слишком малы. А что у тебя случилось, папаша? Тебя выселяют из отеля?Пол ие успел ответить. Его собеседника окликнул строгий профессорский голос, громко сообщивший, что он не в состоянии довести до сведения американских туристов информацию о царских династиях без помощи переводчика.– Сейчас, – отмахнулся Алексей. Жестокие глаза многочисленных царей и цариц сурово взирали на него со стен. – Ты можешь пойти пока туда. Поговорим. Или подожди здесь. Я освобожусь только в четыре, папаша. Ты, кажется, сказал, что будешь платить всю сумму?– Что-то вроде того. Послушай. У меня в отеле остались два чемодана. Я должен забрать их. Еще два лежат здесь в камере хранения. Здесь, – повторил Пол и протянул квитанцию. – Ты сможешь об этом позаботиться? – И он демонстративно подмигнул левым глазом.Алексей Прутков помахал квитанцией, кивнул и едва заметно ухмыльнулся.– Хорошо, – сказал он. Его снова позвали, теперь уже громче и настойчивее. – Чтоб ты сдох, – выругался он, делая вид, что ничего не слышит, и быстро пробормотал, обращаясь к Полу: – Потом поговорим, папаша. – Он вытащил из внутреннего кармана черный кожаный бумажник, выглядевший так, словно половину своей долгой жизни провел под дождем, и аккуратно положил туда квитанцию. Оттуда же он извлек какую-то карточку. – Вот здесь я обитаю, – сообщил он. – Только ехать, папаша, придется на метро. Ты умеешь читать по-русски?– Прочитаю, – заверил его Пол. – Я найду твое жилище, не волнуйся.Буквы кириллицы на карточке были не просто отпечатаны двухцветным шрифтом, но еще и выдавлены. Надо полагать, для красоты.– Я отправлюсь туда немедленно. Только где-нибудь перекушу.– Сейчас rie надо, – прошипел Алексей. – Не раньше половины третьего. Ключи у Анны, а ее не будет дома до половины третьего. – Тут его окликнули в третий раз, причем теперь к сердитому голосу профессора присоединился низкий басок худощавого белозубого американца:– Алексей! Алексей!– Хорошо, беги, – сказал Пол. – Ты не пожалеешь.Двое мужчин снова многозначительно взглянули друг другу в глаза и разошлись в разные стороны. Алексей вернулся к исполнению своих служебных обязанностей, а Пол направился к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29