Ты просто жулик. Надеюсь, что они запрут тебя и выбросят ключ.
Машина поднялась на гребень. Мак-Гауэн стоял наверху, опираясь на свое ружье и тяжело дыша. По другую сторону, в темной впадине каньона, мелькали оранжевые огоньки пламени.
Старик, прихрамывая, подошел к машине.
– Похоже, им пришел конец. Думаю, они не заметили вовремя двухместный драндулет Джозефины.
– Туда им и дорога, – проворчала Джо.
– Нельзя так говорить, Джози. Ты не проявляешь должного уважения к человеческой жизни.
– Но я-то ведь тоже человек, верно? К моей жизни они не проявляли особого уважения.
Мак-Гауэн влез на заднее сиденье, и мы поехали вниз по извилистой дороге. Спортивный автомобиль лежал вверх колесами. Черные следы шин вели к краю дороги, где свалился грузовик.
Он все еще ярко пылал тридцатью футами ниже нас. Сквозь запахи горящего бензина и алкоголя мне вновь почудились запахи Окинавы.
Глава 26
Небо стало лимонно-белым, потом вспыхнуло яркими красками. Солнце появилось в зеркальце на ветровом стекле, словно яркая монета, выскочившая из автомата. Переливающаяся всеми цветами пустыня передразнивала небо, а юкки лениво склоняли колючие ветки.
Я подумал, что если в этом месте есть свое божество, то ему должно быть одиноко и скучно от повторяющегося зрелища рассвета и заката. Я бросил взгляд на сонную распухшую физиономию Боузи, напоминавшую лицо утопленника, которого вытащили из воды после пребывания там в течение нескольких недель. Его голова лежала на плече Джо. Она проснулась и смотрела на него.
Я вел машину через плато в западном направлении. Усталость одолевала меня настолько, что я лишь колоссальным усилием воли заставлял себя нажимать на педаль. При виде перевала Техачапи я разбудил Боузи и прислушался к его инструкциям, походившим на невнятное бормотание. Боковая дорога тянулась влево на несколько миль и спускалась в каньон, переходя в тропу для скота.
Дно каньона все еще было в тени. Над ним кружили четыре сарыча, взмывшие в небесную синеву при звуке мотора. У подножия склона, где среди низкорослых дубов вилось русло высохшего потока, стоял черный автомобиль с откидным верхом.
– Она там, – сказал Боузи.
Я оставил его под прицелом винтовки Мак-Гауэна и двинулся по гравию к брошенной машине. Кабина была пуста, а багажник заперт. Рысь оставила следы лап на его пыльной крышке.
Я вернулся к своему автомобилю за ломом. Из мрака кабины на меня уставились вопрошающие глаза Боузи, поблескивающие на гротескной маске его лица. Мак-Гауэн облек вопрос в слова:
– Ее там нет?
– Я хочу взломать багажник.
Она лежала там, поджав колени, словно младенец в железном лоне. На стекле солнечных очков алело пятно крови. На одной из коричневых туфель недоставало каблука.
Я наклонился, чтобы взглянуть на ее лицо. Слезы едва не ослепили меня. Не то чтобы она имела для меня какое-то значение. Я и видел-то Энн Майер только на фотографии, где она весело смеялась на пляже. Но меня душил гнев на собственную беспомощность перед лицом смерти.
Сарычи кружили наверху, словно подвыпившие гробовщики. Безумный красный глаз солнца появился над краем каньона.
Глава 27
Тело Энн Майер лежало на сверкающем сталью столе. Оно имело цвет слоновой кости, за исключением сосков, дырки под левой грудью и двух длинных разрезов, изгибающихся от плеч к точке под грудной костью.
Патологоанатом средних лет по имени Трелор трудился у раковины в углу. Он промывал инструменты и клал их на сушилку один за другим: скальпель, большой нож, электропилу для костей. Они поблескивали в холодном флюоресцентном свете.
Трелор повернулся ко мне, стягивая резиновые перчатки:
– У вас есть вопросы?
– Вы извлекли пулю?
Он кивнул и улыбнулся с профессиональной веселостью:
– Я занялся пулей в первую очередь. Пришлось использовать рентген, чтобы обнаружить ее. Пуля пронзила сердце и застряла между ребрами у позвоночника.
– Могу я взглянуть на нее?
– Я передал ее Дейнло час назад. Пуля явно от револьвера 38-го калибра, но он хочет использовать микроскоп, чтобы убедиться в этом.
– Как давно она мертва, доктор?
– Я смогу ответить более точно, когда сделаю несколько слайдов. Сейчас я бы сказал, что она мертва неделю плюс-минус один день.
– То есть минимум шесть дней?
– Да.
– Сегодня суббота. Следовательно, ее застрелили в прошлое воскресенье.
– Не позднее воскресенья.
– И ее не могли видеть живой в понедельник?
– Никоим образом. Я говорю вам то же, что сказал Уэстмору. В этом я абсолютно уверен даже без слайдов. – В глазах под стеклами очков блеснула профессиональная гордость. – Я произвел более четырех тысяч вскрытий здесь и в Европе.
– Я не сомневаюсь в вашей компетенции, доктор.
– А я и не думал, что сомневаетесь. Ваш свидетель либо лгал, либо ошибался. Уэстмор думает, что лгал.
– Где сейчас Уэстмор?
– Где-то в госпитале. Посмотрите в отделении «Скорой помощи» – они там штопают вашего пленника.
Трелор вернулся к раковине вымыть руки. Я двинулся к двери. Она открылась раньше, чем я к ней прикоснулся. Воздух обдал мое лицо, и Черч вошел в прозекторскую.
Он прошел мимо, не обратив на меня внимания и глядя только на женщину на столе.
– Где вы были, Брэнд? – обратился к нему Трелор. – Мы задержали вскрытие, ожидая, что вы появитесь.
Черч даже не обернулся. Его взгляд был сосредоточен на женщине, словно он наблюдал какое-то откровение.
– Ты мертва, Энн, – заговорил он, словно обращаясь к бессловесному животному или годовалому младенцу. – Ты в самом деле мертва.
Трелор с любопытством посмотрел на него и стал вытирать руки. Черч ничего не замечал. Он был наедине с женщиной, погруженный в свои мысли. Его большие руки стали мягко растирать ее ногу, словно это могло вернуть ей жизнь.
Трелор подошел к двери и кивнул мне. Мы оба вышли. Дверь бесшумно закрылась за нами.
– Я слышал, что он неравнодушен к свояченице, – тихо сказал Трелор, – но не знал, что до такой степени. – Он смущенно улыбнулся. – Сигарету?
Я покачал головой. Более глубокое чувство, нежели смущение, сковало мой язык. За металлической дверью слышались странные прерывистые звуки – мужские рыдания без слез, женское имя, повторяемое глухим ушам.
– Простите, – сказал Трелор. – Мне нужно позвонить.
Он быстро зашагал прочь. Белые полы халата летели позади.
Глава 28
Уэстмор прислонился к стене возле двери приемного отделения «Скорой помощи». Его лицо казалось похудевшим и серым, а очки были грязными. Увидев меня, он выпрямился и расправил узкие плечи.
– Доброе утро, – заговорил он с агрессивной формальностью. – Могу я узнать, где вы были?
– Выкроил пару часов для сна.
– Мне не удалось и этого. Хотя вы только что вернулись с тропы войны вместе с вашим стариком с гор.
– Вы не можете требовать от меня, чтобы я общался с вооруженными бандитами, надев лайковые перчатки. – Но в глубине души я чувствовал угрызения совести – мои утренние сны были наполнены полыхающим алым пламенем.
– Мне не хочется напоминать, что я вам это говорил, – сказал он, – но ваш святой Мак-Гауэн все-таки оказался лжецом.
– Мак-Гауэн искренне ошибался. Он никогда не утверждал, что точно узнал женщину. Чего я не понимаю, так это каким образом туда попал каблук. Он ведь оторван от туфли Энн Майер, не так ли?
– Несомненно. Очевидно, его туда подложили.
– Мак-Гауэн видел, как она его потеряла.
– Так он заявляет. По-видимому, он сам его подложил и сознательно привел вас к нему. Я задержал его как важного свидетеля.
– А девушку?
– Она в камере. Я допрошу ее позже. А сейчас я собираюсь допросить Боузи. Учитывая доказательства, которыми мы располагаем, он, безусловно, во всем признается.
– Выходит, дело завернуто в бумагу и перевязано голубой ленточкой?
– Да – благодаря вам.
– Не благодарите меня. При таком исходе я не хочу принимать в этом участие.
Он удивленно уставился на меня сквозь грязные стекла очков.
– У меня к вам вопрос, мистер окружной прокурор. Гипотетический вопрос.
Уэстмор с усмешкой заслонился руками.
– К таким вопросам я отношусь с подозрением. Последние три-четыре часа я только и делал, что выслушивал их в зале суда.
– Этот вопрос простой, краткий и не слишком гипотетический. Допустим, один из ваших коллег в администрации округа покрывает преступников или даже еще хуже того. Как бы вы к этому отнеслись?
– Разумеется, отрицательно. Я бы засадил его в тюрьму.
– А если бы тюрьма находилась на его попечении?
– Не будем ходить вокруг да около. Вы имеете в виду Брэндона Черча?
– Да. Вам бы следовало допросить его вместо Боузи.
Он положил твердую ладонь мне на руку.
– С вами все в порядке, Арчер? У вас были трудные два дня...
– У меня нет при себе справки от врача. Но если вы хотите уточнить список моих достижений, можете позвонить в офис окружного прокурора в Лос-Анджелесе.
– Я уже это сделал, – сказал Уэстмор. – Они сообщили мне среди прочего, что с вами нелегко поладить и вы нажили себе немало врагов. Это меня не слишком удивило.
– Я наживаю себе врагов среди тех, кто этого заслуживает.
– Это вы так считаете.
– Дейнло что-нибудь обнаружил в подвале у Майера?
– Несколько пуль, над которыми он сейчас работает. Я жду его рапорта. Но что бы там ни говорилось, вы не можете использовать это против Черча. Он не отвечает за то, что сделал или делает Майер. – Его взгляд был враждебным, а в голосе слышался металл. – У вас есть улики против самого Черча?
– Ничего, что бы вы могли передать в суд. Я не могу проверять его передвижения или допрашивать его, а вы можете.
– Вы ожидаете, что я сяду на одну ветку с вами? Но вы слишком далеко заходите. Если кто-нибудь перепилит ветку, вам будет больно падать.
– Мне нравится сидеть на этой ветке. Отсюда отлично виден весь ваш прогнивший округ.
Уэстмор тут же ощетинился.
– Этот округ абсолютно чист. Мы с Черчем трудились несколько лет, чтобы он стал таким. Вы не знаете Черча и того, что он сделал для этих мест. – Голос Уэстмора дрожал от искреннего негодования. – Если в долине есть хоть один человек, в ком я могу быть полностью уверен, так это Брэндон Черч.
– Люди меняются. Жара плохо действует на Черча. Я сам был тому свидетелем.
Он с беспокойством посмотрел на меня:
– Вы что-то ему сказали?
– Вчера я все ему сказал. Он выхватил револьвер и едва не выстрелил. Думаю, он бы меня прикончил, если бы его не остановила жена.
– Вы бросили обвинение ему в лицо?
Я кивнул.
– Тогда я едва ли могу порицать его за то, что он хотел вас убить. Вам известно, где он сейчас?
– В прозекторской, возле тела свояченицы.
Уэстмор повернулся на каблуках и зашагал по коридору. Дойдя до металлической двери в конце, он остановился и некоторое время смотрел на нее, потом, наконец, постучал.
Дверь открылась, и из комнаты вышел Черч. Уэстмор что-то ему сказал. Черч молча отодвинул его и направился по коридору в мою сторону. Взгляд его словно был устремлен на что-то, находящееся за стеной, а рот кривился в свирепой усмешке. Он вышел на улицу; рев мотора его машины нарушил утреннюю тишину и постепенно затих вдали.
Уэстмор медленно двинулся следом, наклонив голову, как будто он пробивался сквозь невидимые препятствия. Подойдя ко мне, он осведомился:
– Если бы вы могли допросить Черча, какие вопросы вы бы ему задали?
– Спросил бы, кто застрелил Керригана и Энн Майер.
– Надеюсь, вы не предполагаете, что это сделал он?
– Я предполагаю, что он знает об этих убийствах куда больше, чем говорит. Прошлой ночью он позволил Боузи ускользнуть с грузовиком Майера.
– Боузи так говорит?
– Практически да. Он побаивался говорить напрямик.
– Что бы он ни сказал, вы не можете использовать это против такого человека, как Черч.
– Я видел Черча на дороге через перевал около часа ночи. Он отпустил постовых, перекрывавших путь, и занял их место, что весьма необычно...
Уэстмор поднял руку чисто прокурорским жестом.
– Вы сами себе противоречите. Черч не мог находиться в двух местах одновременно. Если он был на дороге к перевалу в час ночи, то не мог застрелить Керригана. А вы точно знаете, что Боузи воспользовался именно этим маршрутом?
– Точно я ничего не знаю.
– Я это подозревал. Очевидно, Боузи пытается сочинить себе алиби.
– Вам удалось подцепить на крючок молодого профессионального преступника, поэтому вы все связываете в один узел и вешаете ему на шею, – сказал я. – Мне известно, что это стандартная процедура, но я от нее не в восторге. Мы расследуем не просто профессиональное преступление. Это сложное дело, куда замешаны и профессионалы, и любители.
– Не такое сложное, каким вы пытаетесь его представить.
– Может быть, когда мы получим ответы на все вопросы, оно окажется значительно проще. Но пока мы их не получили.
– Я думал, вы рассматриваете Черча в качестве ответа.
– Черч меня озадачивает, – отозвался я. – Думаю, вас тоже, хотя вы не хотите в этом признаваться. Вы бы не защищали его, не будь у вас на то причины.
– Я его не защищаю. Он не нуждается в защите.
– Разве вы сами не подозреваете его хотя бы немного? Вы видели его реакцию на смерть Энн Майер.
– В конце концов, она его свояченица, а Черч – человек эмоциональный.
– Может, лучше сказать страстный?
– К чему вы клоните?
– Она была ему больше чем свояченицей. Они были любовниками.
Уэстмор устало провел рукой по лбу:
– Я слышал, что у них была связь. Но это ничего не доказывает. Напротив, это делает еще менее вероятным то, что он имел отношение к ее смерти.
– Он мог убить ее из ревности.
– Вы видели горе на его лице.
– Видел. Убийцы испытывают горе, как и все остальные.
– К кому он мог ее ревновать?
– Я могу назвать кое-кого. Во-первых, Акисту. Он был давним поклонником Энн Майер и приезжал на озеро в субботу вечером. Это может объяснить происшедшее с Акистой. А также власть Керригана над Черчем и смерть Керригана.
– Вы отлично знаете, что Черч не убивал Керригана.
– Кто-то мог оказать ему такую услугу. Под его началом достаточно вооруженных людей.
– Нет! – резко воскликнул Уэстмор; его голос походил на крик боли. – Я не могу поверить, что Брэнд способен убить человека.
– Спросите его сами. Если в нем хоть что-то осталось от честного копа, он скажет вам правду. Возможно, вы даже окажете ему услугу. Черч ведь носит в себе адский огонь. Дайте ему шанс выплеснуть его наружу, покуда он не сгорел дотла.
– Вы уверены в его виновности, – тихо произнес Уэстмор, – а я нет.
Но он казался раздираемым противоречивыми чувствами. Искусственный свет, отражаемый светло-зелеными стенами больницы, придавал его лицу мертвенную бледность.
Внезапно в коридоре стало светлее. Обернувшись, я увидел лицо врача, который не смог спасти Акисту. Он бесшумно открыл дверь отделения неотложной помощи.
– Можете забрать его, мистер Уэстмор. Дырки мы ему законопатили. Или хотите допросить его здесь?
– Нет. Отправляйте его. – Уэстмор говорил так, будто был сердит на весь мир.
В дверях появился Боузи. Единственный глаз, видимый между бинтами, алчно блеснул в сторону выхода. Охранник положил руку на кобуру. Боузи заметил этот жест и угрюмо сгорбился.
Уэстмор возглавлял процессию в морг, а я ее замыкал.
Глава 29
Трелор выкатил на тележках один за другим трупы из-за стеклянных дверей и открыл их лица: бледное и вытянувшееся у Акисты, отечное и невозмутимое у Керригана и успевшее состариться в смерти у Энн Майер.
– Неплохие трупы, – заметил доктор. – Органы у всех в отличном состоянии. Жаль, что им пришлось умереть.
Он с мягким укором посмотрел на Боузи.
– Чего ради вы меня сюда привели? – осведомился тот.
– Чтобы освежить вашу память, – ответил Уэстмор. – Назовите ваши имя и возраст.
– Леонард Боузи. Двадцать один год. Адреса и определенных занятий не имеет. Особых надежд тоже...
– Когда вы в последний раз видели этого человека, Доналда Керригана?
– В ночь с четверга на пятницу после полуночи.
– Где? В его мотеле?
– Нет, в придорожном ресторане неподалеку. Не помню названия.
– «Стейкбургер», – подсказал я. – Я был свидетелем встречи.
– Вас мы выслушаем позже. – Уэстмор снова обратился к Боузи: – Что произошло во время этой встречи?
– Я не обязан отвечать. Это самообвинение.
Уэстмор мрачно улыбнулся.
– Пакет с деньгами перешел из рук в руки?
– Допустим.
– Что вы сделали потом?
– Уехал.
– От чего вы бежали?
– Ни от чего. Просто поехал прокатиться. Мне нравится водить машину ночью.
– Но прежде чем отправиться в ночную поездку, вы застрелили Керригана в голову из револьвера 38-го калибра?
– Нет.
– Где ваше оружие?
– Нет у меня оружия. Его ношение противозаконно.
– А вы никогда не делаете ничего противозаконного?
– Стараюсь не делать. Правда, иногда у меня не получается.
Уэстмор тяжело вздохнул:
– А как же грузовик, который вы украли? Банк, который вы ограбили в Портленде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Машина поднялась на гребень. Мак-Гауэн стоял наверху, опираясь на свое ружье и тяжело дыша. По другую сторону, в темной впадине каньона, мелькали оранжевые огоньки пламени.
Старик, прихрамывая, подошел к машине.
– Похоже, им пришел конец. Думаю, они не заметили вовремя двухместный драндулет Джозефины.
– Туда им и дорога, – проворчала Джо.
– Нельзя так говорить, Джози. Ты не проявляешь должного уважения к человеческой жизни.
– Но я-то ведь тоже человек, верно? К моей жизни они не проявляли особого уважения.
Мак-Гауэн влез на заднее сиденье, и мы поехали вниз по извилистой дороге. Спортивный автомобиль лежал вверх колесами. Черные следы шин вели к краю дороги, где свалился грузовик.
Он все еще ярко пылал тридцатью футами ниже нас. Сквозь запахи горящего бензина и алкоголя мне вновь почудились запахи Окинавы.
Глава 26
Небо стало лимонно-белым, потом вспыхнуло яркими красками. Солнце появилось в зеркальце на ветровом стекле, словно яркая монета, выскочившая из автомата. Переливающаяся всеми цветами пустыня передразнивала небо, а юкки лениво склоняли колючие ветки.
Я подумал, что если в этом месте есть свое божество, то ему должно быть одиноко и скучно от повторяющегося зрелища рассвета и заката. Я бросил взгляд на сонную распухшую физиономию Боузи, напоминавшую лицо утопленника, которого вытащили из воды после пребывания там в течение нескольких недель. Его голова лежала на плече Джо. Она проснулась и смотрела на него.
Я вел машину через плато в западном направлении. Усталость одолевала меня настолько, что я лишь колоссальным усилием воли заставлял себя нажимать на педаль. При виде перевала Техачапи я разбудил Боузи и прислушался к его инструкциям, походившим на невнятное бормотание. Боковая дорога тянулась влево на несколько миль и спускалась в каньон, переходя в тропу для скота.
Дно каньона все еще было в тени. Над ним кружили четыре сарыча, взмывшие в небесную синеву при звуке мотора. У подножия склона, где среди низкорослых дубов вилось русло высохшего потока, стоял черный автомобиль с откидным верхом.
– Она там, – сказал Боузи.
Я оставил его под прицелом винтовки Мак-Гауэна и двинулся по гравию к брошенной машине. Кабина была пуста, а багажник заперт. Рысь оставила следы лап на его пыльной крышке.
Я вернулся к своему автомобилю за ломом. Из мрака кабины на меня уставились вопрошающие глаза Боузи, поблескивающие на гротескной маске его лица. Мак-Гауэн облек вопрос в слова:
– Ее там нет?
– Я хочу взломать багажник.
Она лежала там, поджав колени, словно младенец в железном лоне. На стекле солнечных очков алело пятно крови. На одной из коричневых туфель недоставало каблука.
Я наклонился, чтобы взглянуть на ее лицо. Слезы едва не ослепили меня. Не то чтобы она имела для меня какое-то значение. Я и видел-то Энн Майер только на фотографии, где она весело смеялась на пляже. Но меня душил гнев на собственную беспомощность перед лицом смерти.
Сарычи кружили наверху, словно подвыпившие гробовщики. Безумный красный глаз солнца появился над краем каньона.
Глава 27
Тело Энн Майер лежало на сверкающем сталью столе. Оно имело цвет слоновой кости, за исключением сосков, дырки под левой грудью и двух длинных разрезов, изгибающихся от плеч к точке под грудной костью.
Патологоанатом средних лет по имени Трелор трудился у раковины в углу. Он промывал инструменты и клал их на сушилку один за другим: скальпель, большой нож, электропилу для костей. Они поблескивали в холодном флюоресцентном свете.
Трелор повернулся ко мне, стягивая резиновые перчатки:
– У вас есть вопросы?
– Вы извлекли пулю?
Он кивнул и улыбнулся с профессиональной веселостью:
– Я занялся пулей в первую очередь. Пришлось использовать рентген, чтобы обнаружить ее. Пуля пронзила сердце и застряла между ребрами у позвоночника.
– Могу я взглянуть на нее?
– Я передал ее Дейнло час назад. Пуля явно от револьвера 38-го калибра, но он хочет использовать микроскоп, чтобы убедиться в этом.
– Как давно она мертва, доктор?
– Я смогу ответить более точно, когда сделаю несколько слайдов. Сейчас я бы сказал, что она мертва неделю плюс-минус один день.
– То есть минимум шесть дней?
– Да.
– Сегодня суббота. Следовательно, ее застрелили в прошлое воскресенье.
– Не позднее воскресенья.
– И ее не могли видеть живой в понедельник?
– Никоим образом. Я говорю вам то же, что сказал Уэстмору. В этом я абсолютно уверен даже без слайдов. – В глазах под стеклами очков блеснула профессиональная гордость. – Я произвел более четырех тысяч вскрытий здесь и в Европе.
– Я не сомневаюсь в вашей компетенции, доктор.
– А я и не думал, что сомневаетесь. Ваш свидетель либо лгал, либо ошибался. Уэстмор думает, что лгал.
– Где сейчас Уэстмор?
– Где-то в госпитале. Посмотрите в отделении «Скорой помощи» – они там штопают вашего пленника.
Трелор вернулся к раковине вымыть руки. Я двинулся к двери. Она открылась раньше, чем я к ней прикоснулся. Воздух обдал мое лицо, и Черч вошел в прозекторскую.
Он прошел мимо, не обратив на меня внимания и глядя только на женщину на столе.
– Где вы были, Брэнд? – обратился к нему Трелор. – Мы задержали вскрытие, ожидая, что вы появитесь.
Черч даже не обернулся. Его взгляд был сосредоточен на женщине, словно он наблюдал какое-то откровение.
– Ты мертва, Энн, – заговорил он, словно обращаясь к бессловесному животному или годовалому младенцу. – Ты в самом деле мертва.
Трелор с любопытством посмотрел на него и стал вытирать руки. Черч ничего не замечал. Он был наедине с женщиной, погруженный в свои мысли. Его большие руки стали мягко растирать ее ногу, словно это могло вернуть ей жизнь.
Трелор подошел к двери и кивнул мне. Мы оба вышли. Дверь бесшумно закрылась за нами.
– Я слышал, что он неравнодушен к свояченице, – тихо сказал Трелор, – но не знал, что до такой степени. – Он смущенно улыбнулся. – Сигарету?
Я покачал головой. Более глубокое чувство, нежели смущение, сковало мой язык. За металлической дверью слышались странные прерывистые звуки – мужские рыдания без слез, женское имя, повторяемое глухим ушам.
– Простите, – сказал Трелор. – Мне нужно позвонить.
Он быстро зашагал прочь. Белые полы халата летели позади.
Глава 28
Уэстмор прислонился к стене возле двери приемного отделения «Скорой помощи». Его лицо казалось похудевшим и серым, а очки были грязными. Увидев меня, он выпрямился и расправил узкие плечи.
– Доброе утро, – заговорил он с агрессивной формальностью. – Могу я узнать, где вы были?
– Выкроил пару часов для сна.
– Мне не удалось и этого. Хотя вы только что вернулись с тропы войны вместе с вашим стариком с гор.
– Вы не можете требовать от меня, чтобы я общался с вооруженными бандитами, надев лайковые перчатки. – Но в глубине души я чувствовал угрызения совести – мои утренние сны были наполнены полыхающим алым пламенем.
– Мне не хочется напоминать, что я вам это говорил, – сказал он, – но ваш святой Мак-Гауэн все-таки оказался лжецом.
– Мак-Гауэн искренне ошибался. Он никогда не утверждал, что точно узнал женщину. Чего я не понимаю, так это каким образом туда попал каблук. Он ведь оторван от туфли Энн Майер, не так ли?
– Несомненно. Очевидно, его туда подложили.
– Мак-Гауэн видел, как она его потеряла.
– Так он заявляет. По-видимому, он сам его подложил и сознательно привел вас к нему. Я задержал его как важного свидетеля.
– А девушку?
– Она в камере. Я допрошу ее позже. А сейчас я собираюсь допросить Боузи. Учитывая доказательства, которыми мы располагаем, он, безусловно, во всем признается.
– Выходит, дело завернуто в бумагу и перевязано голубой ленточкой?
– Да – благодаря вам.
– Не благодарите меня. При таком исходе я не хочу принимать в этом участие.
Он удивленно уставился на меня сквозь грязные стекла очков.
– У меня к вам вопрос, мистер окружной прокурор. Гипотетический вопрос.
Уэстмор с усмешкой заслонился руками.
– К таким вопросам я отношусь с подозрением. Последние три-четыре часа я только и делал, что выслушивал их в зале суда.
– Этот вопрос простой, краткий и не слишком гипотетический. Допустим, один из ваших коллег в администрации округа покрывает преступников или даже еще хуже того. Как бы вы к этому отнеслись?
– Разумеется, отрицательно. Я бы засадил его в тюрьму.
– А если бы тюрьма находилась на его попечении?
– Не будем ходить вокруг да около. Вы имеете в виду Брэндона Черча?
– Да. Вам бы следовало допросить его вместо Боузи.
Он положил твердую ладонь мне на руку.
– С вами все в порядке, Арчер? У вас были трудные два дня...
– У меня нет при себе справки от врача. Но если вы хотите уточнить список моих достижений, можете позвонить в офис окружного прокурора в Лос-Анджелесе.
– Я уже это сделал, – сказал Уэстмор. – Они сообщили мне среди прочего, что с вами нелегко поладить и вы нажили себе немало врагов. Это меня не слишком удивило.
– Я наживаю себе врагов среди тех, кто этого заслуживает.
– Это вы так считаете.
– Дейнло что-нибудь обнаружил в подвале у Майера?
– Несколько пуль, над которыми он сейчас работает. Я жду его рапорта. Но что бы там ни говорилось, вы не можете использовать это против Черча. Он не отвечает за то, что сделал или делает Майер. – Его взгляд был враждебным, а в голосе слышался металл. – У вас есть улики против самого Черча?
– Ничего, что бы вы могли передать в суд. Я не могу проверять его передвижения или допрашивать его, а вы можете.
– Вы ожидаете, что я сяду на одну ветку с вами? Но вы слишком далеко заходите. Если кто-нибудь перепилит ветку, вам будет больно падать.
– Мне нравится сидеть на этой ветке. Отсюда отлично виден весь ваш прогнивший округ.
Уэстмор тут же ощетинился.
– Этот округ абсолютно чист. Мы с Черчем трудились несколько лет, чтобы он стал таким. Вы не знаете Черча и того, что он сделал для этих мест. – Голос Уэстмора дрожал от искреннего негодования. – Если в долине есть хоть один человек, в ком я могу быть полностью уверен, так это Брэндон Черч.
– Люди меняются. Жара плохо действует на Черча. Я сам был тому свидетелем.
Он с беспокойством посмотрел на меня:
– Вы что-то ему сказали?
– Вчера я все ему сказал. Он выхватил револьвер и едва не выстрелил. Думаю, он бы меня прикончил, если бы его не остановила жена.
– Вы бросили обвинение ему в лицо?
Я кивнул.
– Тогда я едва ли могу порицать его за то, что он хотел вас убить. Вам известно, где он сейчас?
– В прозекторской, возле тела свояченицы.
Уэстмор повернулся на каблуках и зашагал по коридору. Дойдя до металлической двери в конце, он остановился и некоторое время смотрел на нее, потом, наконец, постучал.
Дверь открылась, и из комнаты вышел Черч. Уэстмор что-то ему сказал. Черч молча отодвинул его и направился по коридору в мою сторону. Взгляд его словно был устремлен на что-то, находящееся за стеной, а рот кривился в свирепой усмешке. Он вышел на улицу; рев мотора его машины нарушил утреннюю тишину и постепенно затих вдали.
Уэстмор медленно двинулся следом, наклонив голову, как будто он пробивался сквозь невидимые препятствия. Подойдя ко мне, он осведомился:
– Если бы вы могли допросить Черча, какие вопросы вы бы ему задали?
– Спросил бы, кто застрелил Керригана и Энн Майер.
– Надеюсь, вы не предполагаете, что это сделал он?
– Я предполагаю, что он знает об этих убийствах куда больше, чем говорит. Прошлой ночью он позволил Боузи ускользнуть с грузовиком Майера.
– Боузи так говорит?
– Практически да. Он побаивался говорить напрямик.
– Что бы он ни сказал, вы не можете использовать это против такого человека, как Черч.
– Я видел Черча на дороге через перевал около часа ночи. Он отпустил постовых, перекрывавших путь, и занял их место, что весьма необычно...
Уэстмор поднял руку чисто прокурорским жестом.
– Вы сами себе противоречите. Черч не мог находиться в двух местах одновременно. Если он был на дороге к перевалу в час ночи, то не мог застрелить Керригана. А вы точно знаете, что Боузи воспользовался именно этим маршрутом?
– Точно я ничего не знаю.
– Я это подозревал. Очевидно, Боузи пытается сочинить себе алиби.
– Вам удалось подцепить на крючок молодого профессионального преступника, поэтому вы все связываете в один узел и вешаете ему на шею, – сказал я. – Мне известно, что это стандартная процедура, но я от нее не в восторге. Мы расследуем не просто профессиональное преступление. Это сложное дело, куда замешаны и профессионалы, и любители.
– Не такое сложное, каким вы пытаетесь его представить.
– Может быть, когда мы получим ответы на все вопросы, оно окажется значительно проще. Но пока мы их не получили.
– Я думал, вы рассматриваете Черча в качестве ответа.
– Черч меня озадачивает, – отозвался я. – Думаю, вас тоже, хотя вы не хотите в этом признаваться. Вы бы не защищали его, не будь у вас на то причины.
– Я его не защищаю. Он не нуждается в защите.
– Разве вы сами не подозреваете его хотя бы немного? Вы видели его реакцию на смерть Энн Майер.
– В конце концов, она его свояченица, а Черч – человек эмоциональный.
– Может, лучше сказать страстный?
– К чему вы клоните?
– Она была ему больше чем свояченицей. Они были любовниками.
Уэстмор устало провел рукой по лбу:
– Я слышал, что у них была связь. Но это ничего не доказывает. Напротив, это делает еще менее вероятным то, что он имел отношение к ее смерти.
– Он мог убить ее из ревности.
– Вы видели горе на его лице.
– Видел. Убийцы испытывают горе, как и все остальные.
– К кому он мог ее ревновать?
– Я могу назвать кое-кого. Во-первых, Акисту. Он был давним поклонником Энн Майер и приезжал на озеро в субботу вечером. Это может объяснить происшедшее с Акистой. А также власть Керригана над Черчем и смерть Керригана.
– Вы отлично знаете, что Черч не убивал Керригана.
– Кто-то мог оказать ему такую услугу. Под его началом достаточно вооруженных людей.
– Нет! – резко воскликнул Уэстмор; его голос походил на крик боли. – Я не могу поверить, что Брэнд способен убить человека.
– Спросите его сами. Если в нем хоть что-то осталось от честного копа, он скажет вам правду. Возможно, вы даже окажете ему услугу. Черч ведь носит в себе адский огонь. Дайте ему шанс выплеснуть его наружу, покуда он не сгорел дотла.
– Вы уверены в его виновности, – тихо произнес Уэстмор, – а я нет.
Но он казался раздираемым противоречивыми чувствами. Искусственный свет, отражаемый светло-зелеными стенами больницы, придавал его лицу мертвенную бледность.
Внезапно в коридоре стало светлее. Обернувшись, я увидел лицо врача, который не смог спасти Акисту. Он бесшумно открыл дверь отделения неотложной помощи.
– Можете забрать его, мистер Уэстмор. Дырки мы ему законопатили. Или хотите допросить его здесь?
– Нет. Отправляйте его. – Уэстмор говорил так, будто был сердит на весь мир.
В дверях появился Боузи. Единственный глаз, видимый между бинтами, алчно блеснул в сторону выхода. Охранник положил руку на кобуру. Боузи заметил этот жест и угрюмо сгорбился.
Уэстмор возглавлял процессию в морг, а я ее замыкал.
Глава 29
Трелор выкатил на тележках один за другим трупы из-за стеклянных дверей и открыл их лица: бледное и вытянувшееся у Акисты, отечное и невозмутимое у Керригана и успевшее состариться в смерти у Энн Майер.
– Неплохие трупы, – заметил доктор. – Органы у всех в отличном состоянии. Жаль, что им пришлось умереть.
Он с мягким укором посмотрел на Боузи.
– Чего ради вы меня сюда привели? – осведомился тот.
– Чтобы освежить вашу память, – ответил Уэстмор. – Назовите ваши имя и возраст.
– Леонард Боузи. Двадцать один год. Адреса и определенных занятий не имеет. Особых надежд тоже...
– Когда вы в последний раз видели этого человека, Доналда Керригана?
– В ночь с четверга на пятницу после полуночи.
– Где? В его мотеле?
– Нет, в придорожном ресторане неподалеку. Не помню названия.
– «Стейкбургер», – подсказал я. – Я был свидетелем встречи.
– Вас мы выслушаем позже. – Уэстмор снова обратился к Боузи: – Что произошло во время этой встречи?
– Я не обязан отвечать. Это самообвинение.
Уэстмор мрачно улыбнулся.
– Пакет с деньгами перешел из рук в руки?
– Допустим.
– Что вы сделали потом?
– Уехал.
– От чего вы бежали?
– Ни от чего. Просто поехал прокатиться. Мне нравится водить машину ночью.
– Но прежде чем отправиться в ночную поездку, вы застрелили Керригана в голову из револьвера 38-го калибра?
– Нет.
– Где ваше оружие?
– Нет у меня оружия. Его ношение противозаконно.
– А вы никогда не делаете ничего противозаконного?
– Стараюсь не делать. Правда, иногда у меня не получается.
Уэстмор тяжело вздохнул:
– А как же грузовик, который вы украли? Банк, который вы ограбили в Портленде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19