Выехав на скоростное шоссе и миновав преграду, установить которую Пэннел приказал слишком поздно, я увеличил скорость до девяноста миль в час 150 км в час.
и не снижал ее, пока не достиг пригородов. Спустившись вниз по первому же склону, я остановился неподалеку от дома Лэнгстонов.Фургон стоял на проезжей части, из-под капота валил пар. Хэнк уже подбегал к дому с пистолетом в руке. Он крикнул:— Кейт! Все в порядке?Из дома с криком выбежала Кейт Лэнгстон. Она бросилась к мужу, упала на вымощенную плитками дорожку, не добежав до него, и встала с окровавленными коленями, жалобно рыдая:— Я не сохраню ребенка. У меня из-за него будет выкидыш.Хэнк прижал ее к себе левой рукой. В дверях появился Дэви. Небритый и перепачканный грязью, он держался неловко, словно актер, умирающий от страха перед выходом на сцену.Хэнк вскинул правую руку, пистолет в ней казался темным удлиненным пальцем. Дэви смущенно посмотрел на Лэнгстона и открыл рот, желая что-то сказать. Хэнк несколько раз выстрелил в него. С третьего выстрела пуля попала Дэви в левый глаз. Он медленно осел на ступеньки крыльца и тут же умер.Спустя час или немногим более я сидел в доме вместе с Хэнком. Уже приезжали представители местной полиции, которые взяли у него письменное объяснение и, поздравив его, увезли труп с собой. Кейт поместили в больницу, в палату неотложной помощи, дав ей успокоительное от нервного потрясения.Я подливал виски Хэнку, но сам много не пил — меня не покидала одна и та же неотступная главная мысль. Помимо происшедшего, виски оглушило его. Он бесцельно бродил по гостиной, рассеянно ища то, чего в ней, вероятно, и не было. Остановившись у рояля, он заколотил кулаками по клавишам. Я заорал на него:— Обязательно греметь?Он повернулся ко мне, подняв стиснутые кулаки. Глаза его потемнели и дико сверкали, почти так же дико, как у Дэви.— Я не должен был убивать его, да?— Я — не твоя совесть. Человек не тратит денег больше, чем имеет, не говорит больше того, что знает, не расходует энергии больше, чем это ему необходимо.— Он разрушил мою семейную жизнь, довел до безумия жену. Я вынужден был принять решение, сделать что-то решительное.— Это ты, конечно же, сделал.— Полиция не обвиняет меня.— Они тоже — не твоя совесть.Покачиваясь, он сел на стул у рояля. Я разочаровался в Хэнке и волновался за него. Второе "Я", таящееся почти в каждом из нас, вылезло наружу и проявило себя в акте насилия. Отныне всю свою жизнь ему суждено будет жить с этим вторым "Я", как с собственным сиамским близнецом.Зазвонил телефон. Я снял трубку.— Это вы, мистер Лэнгстон?— Друг их семьи. Они болеют.— А я-то думала, почему это миссис Лэнгстон не забирает маленького Генри.— Вы из детского сада?Женщина ответила утвердительно и назвала свое имя — миссис Хокинс.— Подержите пока мальчика. Оставьте его на ночь.— Мы не можем. У нас нет условий.— Постарайтесь, пожалуйста. Миссис Лэнгстон в больнице.— А мистер Лэнгстон?— Он тоже плохо себя чувствует.Я положил трубку и подошел к Хэнку. Глаза его горели, взгляд был угрюмый и застывший. Он уже начинал ощущать перемену в себе самом и в своей жизни.Я попрощался и вышел из дома, перешагнув на крыльце через то место, где пролилась кровь Дэви, уже запекшаяся и становящаяся бурой под лучами солнца, которое отринуло его от себя отныне и навеки. Глава 31 Перед возвращением в Лос-Анджелес я нанес последний визит миссис Флейшер. Когда она открыла мне дверь, на ней была черная шляпа и пальто. Она только что накрасилась, но и под слоем косметики было видно, что лицо у нее одутловатое, а кожа дряблая. Она показалась мне почти совершенно трезвой, только очень нервной и возбужденной.— Что вам нужно?— Магнитофонные пленки с записями.Она развела руками в перчатках.— Чего нет, того нет.— Бросьте, миссис Флейшер, вы говорили, что они находятся там, откуда вы могли бы их достать.— Там их больше нет.— Вы сдали их в полицию?— Может, да, а может, нет. А сейчас мне нужно идти. Я заказала и жду такси.Она начала закрывать у меня перед носом дверь. Я помешал этому. Она медленно подняла на меня глаза.— В чем дело?— Я решил увеличить сумму. Плачу вам две тысячи.Она невесело рассмеялась.— Жалкие гроши. Курам на смех. Если бы я не была леди, я сказала бы вам, что вы можете сделать с вашими несчастными двумя тысячами.— С кем вы говорили?— С очень приятным молодым человеком. Вел себя со мной, как настоящий джентльмен, не то что некоторые. — Она раздраженно толкнула дверь, которую я держал плечом. — Он-то сказал мне, сколько эти пленки с записями действительно стоят.— И сколько же?— Десять тысяч долларов! — гордо произнесла она, словно победитель, одержавший победу над неудачником с разгромным счетом.— Он купил их у вас?— Может, и купил.— Понятно. А может, и нет. Сумеете описать мне его?— Очень симпатичный, с красивыми вьющимися каштановыми волосами. Намного симпатичнее вас. И гораздо моложе, — добавила она, будто бы пытаясь свести счеты со своим бывшим мужем, уколов его старинного приятеля Джека Арчера.Данное ею описание никого не напоминало мне, разве что Кита Себастьяна, но это было бы мало вероятно.— Как он назвал себя?— Он не представился.Это, по всей вероятности, означало, что ей заплатили наличными, если вообще заплатили.— Десять тысяч занимают много места, — заметил я. — Надеюсь, вы не повезете их с собой наличными.— Нет, я хочу... — она прикусила нижнюю губу, запачкав зубы помадой. — Не ваше дело, чего я хочу. И если сейчас же не отстанете от меня, я вызываю полицию.Как раз этого она ни за что не стала бы делать. Но я уже устал и от нее, и от разговора с нею. Объехав их квартал, я стал ждать на углу. Через некоторое время с другой стороны вывернуло желтое такси. Оно остановилось перед ее домом и коротко просигналило.С голубой дорожной сумкой из дома вышла миссис Флейшер и села в такси. Я последовал за желтой машиной сначала через весь город, потом по скоростному шоссе на север к местному аэропорту.Выяснять, куда летела миссис Флейшер, я не стал. Этого уже не требовалось. Она не уехала бы из города, если бы не продала записи.Я ехал на юг в Вудлэнд-Хиллз, чувствуя себя опустошенным, бесполезным и ничтожным. Наверное, все эти дни я испытывал затаенное желание как-то помочь Дэви, спасти ему жизнь и дать долгосрочный шанс найти и обрести самого себя.Желание добиться этого для других не ведет ни к чему хорошему и всегда обречено на печальный исход. У Лэнгстонов было желание добиться этого для Дэви, и оно превратилось в загадочный треугольник, означающий совершенно противоположное тому, что он должен был означать. Мое желание добиться этого же для Сэнди начинало не на шутку беспокоить меня.Бернис Себастьян провела меня в дом. На ее болезненного цвета лице было написано отчаяние, черные глаза лихорадочно блестели. За то время, что я не видел ее, она впервые появилась передо мной неухоженной и неопрятной. Платье спереди было все обсыпано сигаретным пеплом, а волосы не причесаны и не уложены.Она провела меня в гостиную и усадила в кресло, которое стояло прямо в золотистом отсвете заходящего солнца, бьющего в окно.— Хотите кофе?— Нет, спасибо. От холодной воды не отказался бы.Стакан она принесла мне по-светски, на подносе. Складывалось впечатление, что соблюдением таких условностей она пытается склеить свою налаженную жизнь, стремительно распадающуюся сейчас на куски. Я выпил воду и поблагодарил ее.— Где ваш муж?— Уехал по одному своему делу, — сухо ответила она.— Он, случайно, не ездил в Санта-Терезу?— Не знаю, куда он ездил. Мы поссорились.— Не хотите рассказать мне об этом?— Нет. Мне не хотелось бы никому повторять этого.В общем, обвиняли друг друга за случившуюся трагедию.Она села на пуфик лицом ко мне, закинув ногу на ногу и сцепив пальцами колени. Все ее движения были грациозны, и она вполне отдавала себе в этом отчет. Она осознанно повернула передо мной свою красивую голову с разметавшимися волосами.— Я скажу вам, из-за чего была ссора, если вы обещаете мне ничего не предпринимать.— Чего я не должен предпринимать?— Не должны предпринимать ничего, что бы остановило Кита. Это было бы предательством.— Остановить какие его действия?— Сначала обещайте.— Не могу, миссис Себастьян. Я вот что вам пообещаю: я не совершу ничего, что могло бы повредить вашей дочери.— Но не Киту?— Если окажется, что их интересы расходятся, я сделаю все, что могу, для Сэнди.— В таком случае — скажу. Он хочет увезти ее за границу.— Несмотря на внесенный залог?— Боюсь, что два. Он говорил о Южной Америке.— Мысль явно неудачная. Вернуться в Штаты ей будет очень сложно, да и ему — тоже.— Знаю. Я говорила ему об этом.— Где он планирует раздобыть денег на поездку?— Боюсь, у него в планах растратить казенные деньги. Кит уже на грани срыва. Для него невыносима сама мысль о том, что Сэнди предстанет перед судом, а возможно, и сядет в тюрьму.— Она ведь еще в психиатрической клинике, да?— Не знаю.— Так позвоните туда и выясните.Бернис прошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Я слышал, как она говорила, но не мог разобрать слов. Когда она вышла, на ее лице застыло испуганное выражение.— Он забрал ее из клиники.— Когда?— Около часа назад.— Сказал им, куда?— Нет.— Может, он хоть на что-то намекнул вам?— Утром он говорил, что полетит в Мехико, а оттуда, возможно, в Бразилию. Но он не улетит, не сообщив сначала мне. Хочет, чтобы и я полетела.— А вы сами хотите?Она покачала головой:— Считаю, никому из нас не нужно улетать. Надо оставаться здесь и бороться до конца.— Молодчина. Правильно считаете.От моей похвалы глаза у нее зажглись, но вслух она произнесла:— Нет, если бы я была молодчиной, с нашей семьей не произошло бы этого несчастья. Все ошибки совершила я сама.— Не хотите назвать их?— Если сумеете набраться терпения и выслушать. — Она помолчала с минуту, собираясь с мыслями. — Вообще-то, не испытываю желания говорить об этом подробно. Сейчас не время, да и сомневаюсь, стоит ли говорить именно вам.— А кому стоит?— Нужно бы Киту. Он все еще мой муж. Беда в том, что мы прекратили говорить уже много лет назад. Начали игру, решив делать вид, что все у нас в порядке, даже не признаваясь друг другу в этом. Кит должен был быть молодым, шагающим вверх по служебной лестнице специалистом, а я — образцово вести дом, давая ему чувствовать себя настоящим мужчиной, что для Кита весьма трудно. Сэнди же должна была радовать нас обоих хорошей успеваемостью в школе и безупречным поведением как в мыслях, так и в поступках. И все это сводится к эксплуатации. Мы с Китом эксплуатировали и друг друга, и Сэнди, а это уже нечто совсем противоположное любви.— И все-таки повторяю: вы — молодчина.— Не старайтесь меня утешить. Я не заслуживаю этого.Но она закрыла глаза и наклонилась, приблизив ко мне лицо. Я коснулся его руками, ощущая ее губы и теплое дыхание на своих пальцах.Через некоторое время она выпрямилась. Лицо ее стало спокойнее. На нем вновь появилось гордое выражение, делающее его красивым. Она спросила:— Хотите есть? Давайте, приготовлю вам что-нибудь.— Не назвал бы это хорошей мыслью.— Почему?— Вы же сами только что сказали. Люди не должны играть, делая вид, что все у них в полном порядке.— Разве это — то, что я стала бы сейчас делать?— Это — то, что сейчас стал бы делать я. Мы должны заняться кое-чем другим.Она неверно истолковала мои слова и метнула на меня холодный вопросительный взгляд:— В самом деле?— Я вовсе не флиртую с вами. Но вынужден задать вопрос, который, возможно, смутит вас. Он касается половой жизни Сэнди.Она вздрогнула. Вскочив с пуфика, она отошла от меня в другой конец комнаты.— Насколько ваша дочь осведомлена в вопросах секса?Медленно повернув голову, она пристально посмотрела мне в глаза.— Не имею ни малейшего представления. Никогда не говорила с ней на эту тему.— Почему?— Я полагала, она узнает обо всем этом в школе. У них там есть такой предмет. В общем, я считала себя недостаточно квалифицированной для таких бесед.— Почему?Она рассерженно посмотрела на меня.— Не понимаю, почему вы столь настойчиво хотите обсуждать именно эту тему. Она здесь абсолютно ни при чем.— Люди часто отвечают мне именно так, когда речь заходит о самом главном для них в жизни.— Секс — вовсе не «самое главное для меня в жизни». Для меня он что есть, что нет. Мы с Китом... — как бы услышав себя со стороны, она осеклась.— Так что вы с Китом?— Ничего. Вы не имеете права задавать мне такие вопросы.Я подошел к ней.— Скажите мне только одно. Что произошло с Сэнди этим летом — это описанный ею случай в дневнике, который вы замалчиваете?— Вряд ли он уже имеет значение.— Все имеет значение.Она недоверчиво посмотрела на меня.— Вы так действительно считаете, да? Никогда еще не встречала таких, как вы.— Не будем переходить на мою личность. Сэнди описывала свои ощущения от ЛСД?— Частично — да. Кстати, совсем забыла. Доктор просил передать вам, что препарат, который вы дали ему для анализа, — ЛСД низкого качества. Сказал, что это помогает объяснить реакцию Сэнди.— Меня это ничуть не удивляет. Что еще помогает объяснить ее реакцию?— Он не сказал.— Я спрашиваю вас, Бернис. Что еще с нею было?Ее лицо потемнело.— Я не могу сказать вам. Честное слово, не могу.— Если Сэнди могла это сделать или это сделали с нею, вы должны быть в состоянии сказать это. Речь идет о ее сексуальных отношениях с Лупом?Она опустила голову.— Там был не один. Они ее... они с ней... по очереди. Проделывали разное.— И она описала это в дневнике?— Да.— Можно взглянуть?— Я уничтожила его. Честное слово. Мне было до ужаса стыдно. Она знала, что я читаю дневник.— А вам не кажется, что она просила вас о помощи?— Не знаю. На меня это обрушилось, как удар. Я не могла спокойно думать об этом. Да и сейчас не могу. — Она говорила торопливым монотонным речитативом с явственной панической интонацией в голосе.— Почему, Бернис? — Я подумал, не произошло ли с ней когда-то в прошлом то же самое.Подняв голову, она посмотрела на меня с ярко выраженной неприязнью.— Не хочу больше говорить с вами. Уходите.— Сначала пообещайте мне одно. Что сообщите мне, когда Кит даст вам о себе знать. Единственное, что я хочу, это поговорить с ним и Сэнди.— Я позвоню вам. Это — обещаю.Сказав, что буду ждать от нее звонка у себя в офисе, я вышел из дома. Солнце на западе озаряло своим предвечерним светом вершины гор. И свет этот был окрашен элегической грустью, словно заходящий сейчас огненный шар никогда больше не взойдет. На площадке за домом игроки в гольф как будто куда-то спешили, преследуемые своими удлиненными тенями. Глава 32 Я купил жареную курицу в пластмассовой корзиночке и поехал к себе в офис. Прежде чем приступить к еде, я проверил, не было ли звонков в мое отсутствие. Оказалось, что звонил Ральф Кадди.Когда я набрал номер в Санта-Монике, который он оставил, трубку снял сам Кадди.— Добрый вечер. Ральф Кадди слушает.— Говорит Арчер. Не ожидал, что вы мне опять позвоните.— Меня попросила об этом миссис Краг. — Он говорил напряженным от растерянности и смущения голосом. — Я сказал ей, что Джаспер умер. Она хочет поговорить с вами об этом.— Передайте, что я свяжусь с нею завтра.— Лучше бы прямо сегодня. Миссис Краг очень хочет вас видеть. Помните, вы спрашивали меня о пропавшем револьвере? У нее есть сведения и об этом.— Откуда они могут у нее быть?— Мистер Краг был начальником охраны компании «Корпус Кристи Нефть», когда револьвер был украден.— Кто выкрал его? Джаспер Блевинс?— Я не уполномочен ничего говорить вам. Узнайте лучше у самой миссис Краг.Рабочий день только что закончился, и в Оквуд, в пансионат для выздоравливающих, я ехал по запруженным транспортом улицам и шоссе. Когда в сопровождении сестры я шел по коридору, до моего обоняния донесся запах пищи — кто-то из жильцов обедал. Я вспомнил, что у меня на письменном столе осталась лежать жареная курица, к которой я так и не притронулся.Когда я вошел к Элме Краг, она подняла глаза от раскрытой Библии. Взгляд был мрачным. Движением руки она отпустила сестру.— Прикройте плотнее дверь, — попросила она меня. — Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали, мистер Арчер. — Она предложила мне сесть, указав на стул с высокой спинкой. — Ральф Кадди сказал, что мой внук Джаспер погиб в железнодорожной катастрофе. Это правда?— Его тело обнаружили на железной дороге. Мне сказали, что убит он был где-то в другом месте и что сделала это Лорел. Доказательства отсутствуют, но склонен верить этому.— Понесла ли Лорел наказание?— Только косвенное и не сразу. Ее преступление помог скрыть один сотрудник здешнего шерифа, точнее — так мне сказали. Но Лорел на днях убили.— Кто убил?— Не знаю.— Ужасное известие, — голос ее был хриплым с присвистом. — Вы говорите, что Лорел была убита на днях. Но вы не сказали мне этого, когда приходили в первый раз.— Не сказал.— И что Джаспер умер, тоже не сказали.— Я не знал этого наверняка и не хотел огорчать вас без надобности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
и не снижал ее, пока не достиг пригородов. Спустившись вниз по первому же склону, я остановился неподалеку от дома Лэнгстонов.Фургон стоял на проезжей части, из-под капота валил пар. Хэнк уже подбегал к дому с пистолетом в руке. Он крикнул:— Кейт! Все в порядке?Из дома с криком выбежала Кейт Лэнгстон. Она бросилась к мужу, упала на вымощенную плитками дорожку, не добежав до него, и встала с окровавленными коленями, жалобно рыдая:— Я не сохраню ребенка. У меня из-за него будет выкидыш.Хэнк прижал ее к себе левой рукой. В дверях появился Дэви. Небритый и перепачканный грязью, он держался неловко, словно актер, умирающий от страха перед выходом на сцену.Хэнк вскинул правую руку, пистолет в ней казался темным удлиненным пальцем. Дэви смущенно посмотрел на Лэнгстона и открыл рот, желая что-то сказать. Хэнк несколько раз выстрелил в него. С третьего выстрела пуля попала Дэви в левый глаз. Он медленно осел на ступеньки крыльца и тут же умер.Спустя час или немногим более я сидел в доме вместе с Хэнком. Уже приезжали представители местной полиции, которые взяли у него письменное объяснение и, поздравив его, увезли труп с собой. Кейт поместили в больницу, в палату неотложной помощи, дав ей успокоительное от нервного потрясения.Я подливал виски Хэнку, но сам много не пил — меня не покидала одна и та же неотступная главная мысль. Помимо происшедшего, виски оглушило его. Он бесцельно бродил по гостиной, рассеянно ища то, чего в ней, вероятно, и не было. Остановившись у рояля, он заколотил кулаками по клавишам. Я заорал на него:— Обязательно греметь?Он повернулся ко мне, подняв стиснутые кулаки. Глаза его потемнели и дико сверкали, почти так же дико, как у Дэви.— Я не должен был убивать его, да?— Я — не твоя совесть. Человек не тратит денег больше, чем имеет, не говорит больше того, что знает, не расходует энергии больше, чем это ему необходимо.— Он разрушил мою семейную жизнь, довел до безумия жену. Я вынужден был принять решение, сделать что-то решительное.— Это ты, конечно же, сделал.— Полиция не обвиняет меня.— Они тоже — не твоя совесть.Покачиваясь, он сел на стул у рояля. Я разочаровался в Хэнке и волновался за него. Второе "Я", таящееся почти в каждом из нас, вылезло наружу и проявило себя в акте насилия. Отныне всю свою жизнь ему суждено будет жить с этим вторым "Я", как с собственным сиамским близнецом.Зазвонил телефон. Я снял трубку.— Это вы, мистер Лэнгстон?— Друг их семьи. Они болеют.— А я-то думала, почему это миссис Лэнгстон не забирает маленького Генри.— Вы из детского сада?Женщина ответила утвердительно и назвала свое имя — миссис Хокинс.— Подержите пока мальчика. Оставьте его на ночь.— Мы не можем. У нас нет условий.— Постарайтесь, пожалуйста. Миссис Лэнгстон в больнице.— А мистер Лэнгстон?— Он тоже плохо себя чувствует.Я положил трубку и подошел к Хэнку. Глаза его горели, взгляд был угрюмый и застывший. Он уже начинал ощущать перемену в себе самом и в своей жизни.Я попрощался и вышел из дома, перешагнув на крыльце через то место, где пролилась кровь Дэви, уже запекшаяся и становящаяся бурой под лучами солнца, которое отринуло его от себя отныне и навеки. Глава 31 Перед возвращением в Лос-Анджелес я нанес последний визит миссис Флейшер. Когда она открыла мне дверь, на ней была черная шляпа и пальто. Она только что накрасилась, но и под слоем косметики было видно, что лицо у нее одутловатое, а кожа дряблая. Она показалась мне почти совершенно трезвой, только очень нервной и возбужденной.— Что вам нужно?— Магнитофонные пленки с записями.Она развела руками в перчатках.— Чего нет, того нет.— Бросьте, миссис Флейшер, вы говорили, что они находятся там, откуда вы могли бы их достать.— Там их больше нет.— Вы сдали их в полицию?— Может, да, а может, нет. А сейчас мне нужно идти. Я заказала и жду такси.Она начала закрывать у меня перед носом дверь. Я помешал этому. Она медленно подняла на меня глаза.— В чем дело?— Я решил увеличить сумму. Плачу вам две тысячи.Она невесело рассмеялась.— Жалкие гроши. Курам на смех. Если бы я не была леди, я сказала бы вам, что вы можете сделать с вашими несчастными двумя тысячами.— С кем вы говорили?— С очень приятным молодым человеком. Вел себя со мной, как настоящий джентльмен, не то что некоторые. — Она раздраженно толкнула дверь, которую я держал плечом. — Он-то сказал мне, сколько эти пленки с записями действительно стоят.— И сколько же?— Десять тысяч долларов! — гордо произнесла она, словно победитель, одержавший победу над неудачником с разгромным счетом.— Он купил их у вас?— Может, и купил.— Понятно. А может, и нет. Сумеете описать мне его?— Очень симпатичный, с красивыми вьющимися каштановыми волосами. Намного симпатичнее вас. И гораздо моложе, — добавила она, будто бы пытаясь свести счеты со своим бывшим мужем, уколов его старинного приятеля Джека Арчера.Данное ею описание никого не напоминало мне, разве что Кита Себастьяна, но это было бы мало вероятно.— Как он назвал себя?— Он не представился.Это, по всей вероятности, означало, что ей заплатили наличными, если вообще заплатили.— Десять тысяч занимают много места, — заметил я. — Надеюсь, вы не повезете их с собой наличными.— Нет, я хочу... — она прикусила нижнюю губу, запачкав зубы помадой. — Не ваше дело, чего я хочу. И если сейчас же не отстанете от меня, я вызываю полицию.Как раз этого она ни за что не стала бы делать. Но я уже устал и от нее, и от разговора с нею. Объехав их квартал, я стал ждать на углу. Через некоторое время с другой стороны вывернуло желтое такси. Оно остановилось перед ее домом и коротко просигналило.С голубой дорожной сумкой из дома вышла миссис Флейшер и села в такси. Я последовал за желтой машиной сначала через весь город, потом по скоростному шоссе на север к местному аэропорту.Выяснять, куда летела миссис Флейшер, я не стал. Этого уже не требовалось. Она не уехала бы из города, если бы не продала записи.Я ехал на юг в Вудлэнд-Хиллз, чувствуя себя опустошенным, бесполезным и ничтожным. Наверное, все эти дни я испытывал затаенное желание как-то помочь Дэви, спасти ему жизнь и дать долгосрочный шанс найти и обрести самого себя.Желание добиться этого для других не ведет ни к чему хорошему и всегда обречено на печальный исход. У Лэнгстонов было желание добиться этого для Дэви, и оно превратилось в загадочный треугольник, означающий совершенно противоположное тому, что он должен был означать. Мое желание добиться этого же для Сэнди начинало не на шутку беспокоить меня.Бернис Себастьян провела меня в дом. На ее болезненного цвета лице было написано отчаяние, черные глаза лихорадочно блестели. За то время, что я не видел ее, она впервые появилась передо мной неухоженной и неопрятной. Платье спереди было все обсыпано сигаретным пеплом, а волосы не причесаны и не уложены.Она провела меня в гостиную и усадила в кресло, которое стояло прямо в золотистом отсвете заходящего солнца, бьющего в окно.— Хотите кофе?— Нет, спасибо. От холодной воды не отказался бы.Стакан она принесла мне по-светски, на подносе. Складывалось впечатление, что соблюдением таких условностей она пытается склеить свою налаженную жизнь, стремительно распадающуюся сейчас на куски. Я выпил воду и поблагодарил ее.— Где ваш муж?— Уехал по одному своему делу, — сухо ответила она.— Он, случайно, не ездил в Санта-Терезу?— Не знаю, куда он ездил. Мы поссорились.— Не хотите рассказать мне об этом?— Нет. Мне не хотелось бы никому повторять этого.В общем, обвиняли друг друга за случившуюся трагедию.Она села на пуфик лицом ко мне, закинув ногу на ногу и сцепив пальцами колени. Все ее движения были грациозны, и она вполне отдавала себе в этом отчет. Она осознанно повернула передо мной свою красивую голову с разметавшимися волосами.— Я скажу вам, из-за чего была ссора, если вы обещаете мне ничего не предпринимать.— Чего я не должен предпринимать?— Не должны предпринимать ничего, что бы остановило Кита. Это было бы предательством.— Остановить какие его действия?— Сначала обещайте.— Не могу, миссис Себастьян. Я вот что вам пообещаю: я не совершу ничего, что могло бы повредить вашей дочери.— Но не Киту?— Если окажется, что их интересы расходятся, я сделаю все, что могу, для Сэнди.— В таком случае — скажу. Он хочет увезти ее за границу.— Несмотря на внесенный залог?— Боюсь, что два. Он говорил о Южной Америке.— Мысль явно неудачная. Вернуться в Штаты ей будет очень сложно, да и ему — тоже.— Знаю. Я говорила ему об этом.— Где он планирует раздобыть денег на поездку?— Боюсь, у него в планах растратить казенные деньги. Кит уже на грани срыва. Для него невыносима сама мысль о том, что Сэнди предстанет перед судом, а возможно, и сядет в тюрьму.— Она ведь еще в психиатрической клинике, да?— Не знаю.— Так позвоните туда и выясните.Бернис прошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Я слышал, как она говорила, но не мог разобрать слов. Когда она вышла, на ее лице застыло испуганное выражение.— Он забрал ее из клиники.— Когда?— Около часа назад.— Сказал им, куда?— Нет.— Может, он хоть на что-то намекнул вам?— Утром он говорил, что полетит в Мехико, а оттуда, возможно, в Бразилию. Но он не улетит, не сообщив сначала мне. Хочет, чтобы и я полетела.— А вы сами хотите?Она покачала головой:— Считаю, никому из нас не нужно улетать. Надо оставаться здесь и бороться до конца.— Молодчина. Правильно считаете.От моей похвалы глаза у нее зажглись, но вслух она произнесла:— Нет, если бы я была молодчиной, с нашей семьей не произошло бы этого несчастья. Все ошибки совершила я сама.— Не хотите назвать их?— Если сумеете набраться терпения и выслушать. — Она помолчала с минуту, собираясь с мыслями. — Вообще-то, не испытываю желания говорить об этом подробно. Сейчас не время, да и сомневаюсь, стоит ли говорить именно вам.— А кому стоит?— Нужно бы Киту. Он все еще мой муж. Беда в том, что мы прекратили говорить уже много лет назад. Начали игру, решив делать вид, что все у нас в порядке, даже не признаваясь друг другу в этом. Кит должен был быть молодым, шагающим вверх по служебной лестнице специалистом, а я — образцово вести дом, давая ему чувствовать себя настоящим мужчиной, что для Кита весьма трудно. Сэнди же должна была радовать нас обоих хорошей успеваемостью в школе и безупречным поведением как в мыслях, так и в поступках. И все это сводится к эксплуатации. Мы с Китом эксплуатировали и друг друга, и Сэнди, а это уже нечто совсем противоположное любви.— И все-таки повторяю: вы — молодчина.— Не старайтесь меня утешить. Я не заслуживаю этого.Но она закрыла глаза и наклонилась, приблизив ко мне лицо. Я коснулся его руками, ощущая ее губы и теплое дыхание на своих пальцах.Через некоторое время она выпрямилась. Лицо ее стало спокойнее. На нем вновь появилось гордое выражение, делающее его красивым. Она спросила:— Хотите есть? Давайте, приготовлю вам что-нибудь.— Не назвал бы это хорошей мыслью.— Почему?— Вы же сами только что сказали. Люди не должны играть, делая вид, что все у них в полном порядке.— Разве это — то, что я стала бы сейчас делать?— Это — то, что сейчас стал бы делать я. Мы должны заняться кое-чем другим.Она неверно истолковала мои слова и метнула на меня холодный вопросительный взгляд:— В самом деле?— Я вовсе не флиртую с вами. Но вынужден задать вопрос, который, возможно, смутит вас. Он касается половой жизни Сэнди.Она вздрогнула. Вскочив с пуфика, она отошла от меня в другой конец комнаты.— Насколько ваша дочь осведомлена в вопросах секса?Медленно повернув голову, она пристально посмотрела мне в глаза.— Не имею ни малейшего представления. Никогда не говорила с ней на эту тему.— Почему?— Я полагала, она узнает обо всем этом в школе. У них там есть такой предмет. В общем, я считала себя недостаточно квалифицированной для таких бесед.— Почему?Она рассерженно посмотрела на меня.— Не понимаю, почему вы столь настойчиво хотите обсуждать именно эту тему. Она здесь абсолютно ни при чем.— Люди часто отвечают мне именно так, когда речь заходит о самом главном для них в жизни.— Секс — вовсе не «самое главное для меня в жизни». Для меня он что есть, что нет. Мы с Китом... — как бы услышав себя со стороны, она осеклась.— Так что вы с Китом?— Ничего. Вы не имеете права задавать мне такие вопросы.Я подошел к ней.— Скажите мне только одно. Что произошло с Сэнди этим летом — это описанный ею случай в дневнике, который вы замалчиваете?— Вряд ли он уже имеет значение.— Все имеет значение.Она недоверчиво посмотрела на меня.— Вы так действительно считаете, да? Никогда еще не встречала таких, как вы.— Не будем переходить на мою личность. Сэнди описывала свои ощущения от ЛСД?— Частично — да. Кстати, совсем забыла. Доктор просил передать вам, что препарат, который вы дали ему для анализа, — ЛСД низкого качества. Сказал, что это помогает объяснить реакцию Сэнди.— Меня это ничуть не удивляет. Что еще помогает объяснить ее реакцию?— Он не сказал.— Я спрашиваю вас, Бернис. Что еще с нею было?Ее лицо потемнело.— Я не могу сказать вам. Честное слово, не могу.— Если Сэнди могла это сделать или это сделали с нею, вы должны быть в состоянии сказать это. Речь идет о ее сексуальных отношениях с Лупом?Она опустила голову.— Там был не один. Они ее... они с ней... по очереди. Проделывали разное.— И она описала это в дневнике?— Да.— Можно взглянуть?— Я уничтожила его. Честное слово. Мне было до ужаса стыдно. Она знала, что я читаю дневник.— А вам не кажется, что она просила вас о помощи?— Не знаю. На меня это обрушилось, как удар. Я не могла спокойно думать об этом. Да и сейчас не могу. — Она говорила торопливым монотонным речитативом с явственной панической интонацией в голосе.— Почему, Бернис? — Я подумал, не произошло ли с ней когда-то в прошлом то же самое.Подняв голову, она посмотрела на меня с ярко выраженной неприязнью.— Не хочу больше говорить с вами. Уходите.— Сначала пообещайте мне одно. Что сообщите мне, когда Кит даст вам о себе знать. Единственное, что я хочу, это поговорить с ним и Сэнди.— Я позвоню вам. Это — обещаю.Сказав, что буду ждать от нее звонка у себя в офисе, я вышел из дома. Солнце на западе озаряло своим предвечерним светом вершины гор. И свет этот был окрашен элегической грустью, словно заходящий сейчас огненный шар никогда больше не взойдет. На площадке за домом игроки в гольф как будто куда-то спешили, преследуемые своими удлиненными тенями. Глава 32 Я купил жареную курицу в пластмассовой корзиночке и поехал к себе в офис. Прежде чем приступить к еде, я проверил, не было ли звонков в мое отсутствие. Оказалось, что звонил Ральф Кадди.Когда я набрал номер в Санта-Монике, который он оставил, трубку снял сам Кадди.— Добрый вечер. Ральф Кадди слушает.— Говорит Арчер. Не ожидал, что вы мне опять позвоните.— Меня попросила об этом миссис Краг. — Он говорил напряженным от растерянности и смущения голосом. — Я сказал ей, что Джаспер умер. Она хочет поговорить с вами об этом.— Передайте, что я свяжусь с нею завтра.— Лучше бы прямо сегодня. Миссис Краг очень хочет вас видеть. Помните, вы спрашивали меня о пропавшем револьвере? У нее есть сведения и об этом.— Откуда они могут у нее быть?— Мистер Краг был начальником охраны компании «Корпус Кристи Нефть», когда револьвер был украден.— Кто выкрал его? Джаспер Блевинс?— Я не уполномочен ничего говорить вам. Узнайте лучше у самой миссис Краг.Рабочий день только что закончился, и в Оквуд, в пансионат для выздоравливающих, я ехал по запруженным транспортом улицам и шоссе. Когда в сопровождении сестры я шел по коридору, до моего обоняния донесся запах пищи — кто-то из жильцов обедал. Я вспомнил, что у меня на письменном столе осталась лежать жареная курица, к которой я так и не притронулся.Когда я вошел к Элме Краг, она подняла глаза от раскрытой Библии. Взгляд был мрачным. Движением руки она отпустила сестру.— Прикройте плотнее дверь, — попросила она меня. — Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали, мистер Арчер. — Она предложила мне сесть, указав на стул с высокой спинкой. — Ральф Кадди сказал, что мой внук Джаспер погиб в железнодорожной катастрофе. Это правда?— Его тело обнаружили на железной дороге. Мне сказали, что убит он был где-то в другом месте и что сделала это Лорел. Доказательства отсутствуют, но склонен верить этому.— Понесла ли Лорел наказание?— Только косвенное и не сразу. Ее преступление помог скрыть один сотрудник здешнего шерифа, точнее — так мне сказали. Но Лорел на днях убили.— Кто убил?— Не знаю.— Ужасное известие, — голос ее был хриплым с присвистом. — Вы говорите, что Лорел была убита на днях. Но вы не сказали мне этого, когда приходили в первый раз.— Не сказал.— И что Джаспер умер, тоже не сказали.— Я не знал этого наверняка и не хотел огорчать вас без надобности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24