Не буду я с собой теперь лукавить:
Как мало – не в годах, – а в ДНЯХ жила.
Мой день сегодняшний – вот пробный камень
Той жизни, что годами я ждала.
И если боль в ней радость перекроет,
Терпи, пройдёт, не вечна и она.
На жизнь свою грешу ещё порою,
Забыв, что жизнь – как чудо – ведь одна.
Другой, в Писанье сказано, не будет.
Живи в реальном, а не вымышленном дне.
О том, что «было», «будет» – люди судят.
«Здесь» и «теперь» всё ближе, ближе мне.
   

Жить, чтобы жить

С утра никуда не спешить,
Не думать о целях и смыслах,
А жить просто так, чтобы жить,
Чтоб чувствовать, помнить и мыслить.
Я роскошь такую могу
Себе наконец—то позволить.
Общественному пирогу
Я дань отдала, и неволить
Мне душу теперь ни к чему,
И очень я этим довольна.
По сердцу лишь жить, по уму —
Вот счастье сегодня мне, вольной.
Пусть ложные солнца, огни
Морочат других, манят в бездну.
А я проживу свои дни
Свободною и бесполезной.
С утра уж задастся мой день —
В окошко мне солнце посветит,
И в форточку птаха «тень—тень»
Своё просвистит. Сколько в лете —
Теперь замечаю лишь я —
Форм, запахов, звуков и красок.
Природы мне ткань бытия
Приятней причудливых масок
Любых карнавалов людских
С игрою в людей, их позёрством,
Где новый герой – тот же скиф
С душою и дикой, и чёрствой.
Где удаль его, где разгул,
Опять отличить не смогу я.
Шум жизни похож стал на гул,
А я – я ищу жизнь другую,
Где тихо, покойно, светло,
Где книги и Лики в иконах,
Где чувств столько нежных и слов…
А шум – там, за рамой оконной.
   

***

Так хочется мне в жизни чуда!
А что на деле? – На столе
Всё та ж немытая посуда.
А мне самой – уже эн—лет.
Ещё на что—то я надеюсь,
Хоть почв и оснований нет.
Куда от них теперь я денусь —
Бездарно прожитых эн—лет?
Не из кокетства, а от страха
Боюсь озвучивать секрет:
Мечту лелею, что от краха
Спасут оставшихся эн—лет.
Для этого мне, правда, надо
Жизнь радикально изменить —
От ощущений до уклада,
Чтоб к эн—годам не семенить
С пустою – в вечность уж – кошёлкой,
Взяв в спутники себе склероз.
А чтобы золотом по шёлку
Венок успела бы из роз
Я вышить жизни в благодарность
За всё, чем так была щедра,
Чтоб предыдущих лет бездарность
Простил Господь мне у одра.

***

Изношенная вдрызг прошедшей жизнью,
Теперь ценю свободу, как никто.
Я помнить не хочу о катаклизмах:
Кто прошлым жив, страдает от икот.
Сегодня я забыла всё былое,
И думы тяжкие, и горечь прежних дней.
Приманкой новою в ловушку жизнь нас ловит,
И с удовольствием мы остаёмся в ней.
Свобода! Долгожданная свобода!
Я в отпуске теперь от пауков—работ.
Меня волнуют нынче сон, погода
И мелочёвка будничных забот,
Как—то: готовка, рынок, стирка
И штопка прохудившейся души.
Зато теперь живу не под копирку —
Костюм свободы вовремя мне сшит.
Могу теперь саму себя я слушать,
А не давить: отстань, уйди, потом.
От грубых звуков жизни мои уши
Давно устали. Нет заслуги в том,
Что столько времени я внешний шум терпела,
А голос внутренний со временем хирел.
Душа, как в клетке соловей, не пела,
И свет её меня совсем не грел.
Судьба отвесила пощёчину крутую,
И пессимизм мой, как рукой сняло.
О том, что жизнь не вечна, памятуя,
Очнулась я, меня тут прорвало.
Я поняла, как жизнью дорожила.
Свобода в ней, как воздух, мне нужна.
Свою нашла я золотую жилу.
Теперь на пользу даже мне нужда,
Сомненья, неудачи и ошибки, —
Всё в жилу мне, поскольку она есть.
Эй, вы, залётные, пожалуйста, не шибко
Меня несите в лето с цифрой шесть
   

Свободе посвящается

Я не жила, а, словно срок свой «чаля»,
Когда сниму хомут долгов, ждала.
Не миновала ни одной людской печали,
И временами даже счастлива была.
Но что такое счастье без свободы?
Оно исчезнет, как нечаянная весть.
В свои теперь я понимаю годы:
Сама свобода – счастье уже есть.
Насиловать не надо ум и волю,
Снять с чувств своих привычную узду:
Гуляют пусть теперь на вольном поле,
Порой платя стихами свою мзду.
   

***

Теперь я никуда не тороплюсь,
Поскольку ясно уже: всюду опоздала.
Устала от работ, людей, – без сил валюсь,
Как будто только что приехала с вокзала.
И вместо вереницы дел, людей
Приятны только: мельтешенье мыслей,
Игра воображенья, мир идей —
Как после ливней радуг коромысла.
Мне некуда спешить и нечего терять,
Помимо прошлого, иллюзий и здоровья.
Приходится хоть с грустью, но принять —
За счастье малое большой платила кровью.
Не стоит больше тратить сил на суету.
Жди знаков: жизнь сама тебя направит.
А если выберешь ты вдруг стезю не ту, —
Судьба своим пинком твой путь подправит.
   

***

Я – «нащёвница», «напирожковница».
Не готовлю еду себе не из лени я.
И не тешу себя, что исполнятся
Все мечты мои по щучьим велениям.
Просто мне с утра что—то пишется,
Вдохновенье на рифмы расщедрилось,
И взалк?ла иной нынче пищи я —
Пегас—лошадь улыбкой ощерилась.
Вот исчерпаю все рифмы со строчками,
Тогда в гости пойду – звали к пище ведь.
Как коза—дереза, всё листочками
Я питаюсь, покуда мне пишется.
   

***

Не славы я хочу, но больше – пониманья.
Не нужен мне людской такой контрастный душ:
То равнодушья холод, а то восторг признанья.
Дороже мне настрой созвучных близких душ.
Я разделила б с ними и свой восторг и горе,
Листали б вместе мы альбом картинок бытия,
Превратностей судьбы, волнений жизни моря,
Чтоб в нём не одиноко так барахталась бы я.
   

***

Лишь когда туманный смысл
Жизни начал проясняться,
Проявилась в рифмах мысль:
Стал Пегас ко мне являться.
Хоть Пегас, я знала, – конь,
Только с крыльями, летящий, —
Врут, стихия он, огонь,
Оборотень настоящий.
То прикинется котом,
То цветком в траве увядшей,
То собакою, хвостом
Мне навстречу завилявшей.
Даже стаею ворон,
Золотой в закатном солнце.
Бесшабашный ветрогон,
Что стучишь в моё оконце?
У меня ведь уйма дел,
Мне ведь хлеб насущный нужен.
Это просто беспредел —
Рифмы плесть, забыв про ужин.
Дни мои не так легки,
Да и я сама не агнец.
Вот сижу, пишу стихи. —
Это, знаете, диагноз…
   

***

Жизнь в полтинник моя дала трещину, —
Я судьбы получила затрещину.
Поболела какую—то малость я,
А потом, ничего, оклемалася.
Стала книжки опять я почитывать,
Капитал своих лет пересчитывать.
Их не так уж годков, чтобы слишком—то,
Но зато кое—что стало слышимым,
Что за чаем, как пить дать, за утренним
Мне нашёптывал голос мой внутренний:
Чем попало теперь не питайся ты,
Быть собою под старость пытайся хоть,
Хучь стихи сочиняй, а хучь – повести.
Не торгуйся, как прежде, ты с совестью.
Наступать на себя не полезно ведь, —
То чревато тоской и болезнями.
А и правда твоя, голос внутренний,
Задавила себя, как полуторкой.
День другою наполнится сущностью.
Мне успеть бы рукою трясущейся
Кубок жизни – какое там! – рюмочку
Выпить с радостью, а не в угрюмочку.
Потому ведь бывало так муторно —
Глас годами не слышала внутренний.
Жизнь начну с понедельничка новую —
Припоздавшую, но нехреновую.
   

Читая Бродского (1)

Что завораживает больше: ритм твой или рифма?
Я натыкаюсь, как пловец на рифы,
На те метафоры и образы, у коих
Так спрятан смысл, как бы зимы рукою
Засыпан основательно он снегом
(Буксует мозг, не тянет смысл телега), —
Как кость, которую лишь нюх собачий
В снегу учуять может, если нет, иначе
Она останется в сугробе до весны.
Но смысл уже, едва проникнув в сны,
Мешает спать и заставляет снова
Читать, разгадывать твой образ, слово.
Колодец бо глубок, но коротка верёвка.
Порой почудится над смыслом лишь издёвка,
Но чаще, всё ж, наоборот, – прозренье
Моё сомнительное поражает зренье.
Тогда откладываю книгу я, но не для
Того, чтоб не читать, но взгляд замедлить,
Продлить прекрасное мгновение познанья.
Но ты не слышишь запоздавшие признанья.
Неточность вышла, то ль с рожденья датой,
Не то с судьбой моей, не сбывшейся когда—то.
Когда, дань страсти отдавая увлеченьям,
Плыла не против я, но больше вдоль теченья.
Нам не дано, как видно, пересечься было,
Да и была б, скорее, встреча та унылой:
Ты, бывший зэк, – бог образа и слова,
А я – ошибка замысла и Божьего улова.
Мой скуден путь был до креста и храма.
Убогая без Бога лет прошедших панорама.
Сегодня, благодарная, к Нему я обращаюсь,
Что через книги хоть теперь с тобой общаюсь,
Расставшись навсегда и с юностью, и с томностью.
И в этом тоже был, наверно, Божий Промысел…
   

Читая Бродского (2)

Цежу за строчкой строчку, как вино, —
Прочувствовать, постичь, не проколоться б.
Понять их смысл – что заглянуть на дно
Загадочного тёмного колодца,
Когда нет зеркала вокруг или стекла,
В котором отразить душа себя могла бы.
Она от ноши жизни затекла,
Средь суеты и бед чуть не забыв о главном
Своём предназначенье – отражать,
Свою канву в рисунок дней вплетая;
Беременеть, вынашивать, рожать
Живое слово – чтоб сама была живая.
   

***

«У него в прошлом было прекрасное будущее»
Из журнальной статьи
Не знаю, как сбываются желанья,
Как исполняются надежды и мечты,
И обрастают плотью предсказанья,
Ни я не знаю этого, ни ты,
Судьбы своей случившейся везунчик.
Предчувствий раб иль воли и труда?
Рискач, смельчак, способный на безумство,
Идущий прямо к цели, лишь туда,
Способный видеть цель через туманы,
Невзгоды, трудности, преграды и года.
Рукой судьбы ведом? Самообманом?
Мечты других летучи, как вода.
Вон сколько в небе облаков из пара, —
То бывшее дыхание мечты.
Везенья не хватило им иль жара
Души, поддержки неба, красоты?..
Они плывут, вчерашние надежды,
В морозном небе, первозданны и чисты,
Не ставшие ни плотью, ни одеждой,
И с грустью смотрим вслед им – я и ты.
   

***

Жизнь подытожил стопкой книг.
Прочли. Понравилось. Забыли.
Прекрасен был букет, но сник,
И на бессмертнике – слой пыли.
   

Воспоминания о детстве

Там, в детстве

Я не знаю, сколько мне отпущено
Дней, недель, а, может, всё же лет…
Детство вспоминаю – жизнь под кущами.
Жаль, не взять туда уже билет.
Как родник с водою сладкой под обрывом,
Ивовой лозою оплетён,
Память детская хранит в душе обрывок
Уходящих в прошлое времён.
Помню первый запах детства—рая:
Аромат «Герцеговины Флор».
Их курила по соседству тётя Рая,
Не щадя сердечный свой мотор.
А по праздникам пекли на кухне «манник»,
Что вкусней сегодняшних тортов.
Пах счастливым детством он, и в манну
Превращался возле наших ртов.
А потом была деревня и раздолье
Летних пёстро—красочных лугов.
Дом – не «угол», а многоугольник, —
Самый тёплый и родной из всех «углов».
Я тогда во сне ещё летала —
То ли дух был невесом, а то ли плоть.
А теперь душа тяжёлой стала:
Крылья мельничные – хлеб земной молоть.
В детстве том остался чемоданчик.
Он же – и шкатулка—кошелёк.
Простотою с виду лишь обманчив,
Был загадочен, как первый мотылёк.
В нём хранились детские «секреты»:
Бусы, фантики, осколочки стекла.
Через стёклышки я вглядывалась в лето:
Жизнь калейдоскопом там текла.
На рыбалку с марлей и дуршлагом
Мы ходили мелюзгу ловить.
Я тогда не знала о ГУЛАГе,
И считала: вечно буду жить.
Там мальчишки вырыли блиндажик,
Серный камень заменял искрой свечу.
А какие летом там пейзажи!
В зимнем сне над ними, может, пролечу.
В дождь грибной девчонкой босоногой
Приносила с луга горсть опят.
Запах райский был у них, ей—Богу,
Осенял меня с макушки и до пят.
По оврагам там росли ромашки,
Их крупнее и красивей больше нет.
Не принцессой, чаще замарашкой
Выглядела я почти шесть лет.
По деревьям лазала мартышкой,
Был бурьян для пряток, словно лес.
А когда прочла впервые книжку,
Мне открылся книжный мир чудес.
В детстве быстро высыхали слёзы.
Там иду я в плюшевом пальто.
Всё менялось: люди, песни, грёзы,
Не меняется во мне лишь время то.
Там черёмух мощные деревья,
Речка там щедра на окуней…
Есть на карте лет моя деревня:
Детство золотое имя ей.
   

Вчера в городе детства

У русского не как у всех, Ивана—мужика,
А у меня, что дочь Ивана, – и подавно.
Сказал знакомый: видел майского жука.
Я счастлива: жук майский! Ах, как славно!
Уж изумруд листвы вовсю пленяет нас —
Берёт в полон глаза он, чувства, душу.
И у хозяек на окне быстрее бродит квас,
И на концерты соловьёв настраиваем уши.
Весна. Мы выбрались к родне на шашлыки.
Дымил мангал, на углях спело мясо.
Сиамский кот натачивал клыки,
А мы точили на веранде лясы.
………………………………………………..
Попала в город детства я вчера.
Как повезло, что в нём родня осталась.
Мне вспомнить детство подошла пора
И посмотреть, что с городом тем сталось.
Стоят с облезлой штукатуркою дома,
Хотя местами есть и новостройки
(Не молодела с возрастом и я сама).
Лишь вывески ярки – приметы перестройки.
Всё та же пыль, и памятник – Ильич.
Не «бровеносец», а тот, первый, нехристь Ленин.
А рядом храм, в который нёс кулич
Святить народ. Я стала на колени
Не перед церковью, не перед Ильичом,
А чтоб запечатлеть ту двойственность на плёнку,
А также школу бывшую, в которой кирпичом
Часть окон заложили и куда ребёнком
Ходила я, чтоб знанья получать,
И с завистью смотреть через забор на Пасху,
Что верящие в Бога отмечать
Пришли, благословенье получить и ласку.
А нам достались флаги и значки:
Звезда и Ильичок в кудрях в кружочке.
Всю жизнь раскосы были не глаза – очки.
И как я рада, что Господь расставил точки
Над всеми «-измами» и идолами их.
Не надо в храм теперь смотреть через заборы.
И конспектировать не нужно лживых книг.
А можно в церкви слушать Ангельские хоры.
От идола до церкви – метров сто.
Как жаль, не довелось пройти ещё их в детстве.
Как жаль, что пьедестал нам заменял престол.
Но пережили ересь Заповедей десять.
Открыты нынче в церковь нам врата.
Над входом – Лик Иоанна Богослова.
«Христос Воскресе!» – птицею со рта
Слетает к нам Божественное Слово.
   

Воспоминание о детстве

Я помню, как пахла посылка из детства
С урюком, лимоном, сушёной хурмой.
Ах, этот настой! И мне некуда деться —
Он в детстве остался и – вечно со мной.
Посылка от папы и мамы, от моря,
Посылка от счастья, от жизни иной,
Где только восторг и ни капли нет горя,
Где воздух сладчайший пьянит, как вино.
Там волны играют блестящею галькой.
И время на миг возвращается вспять…
Стою я на кухне. Картинки на кальке
Мозгов. Мороз за окном двадцать пять.
   

Искусство. Творчество. Красота

Встреча с прекрасным

Как долог путь к искусству. Я его прошла.
Мне обещали встречу с ним во время оно.
Как бабочку, с надеждою пасла,
Я предвкушенье чуда в трубке телефона.
И вот звонок – судьбы звенит сигнал.
Он голосом звучал художницы Ирины.
Был праздник города в тот день – «базар—вокзал».
Чужие звали, мне не надо, я шла мимо.
Мне праздники свои лишь по нутру.
Я их в душе своей вынашиваю нежно.
Они – как солнца свет сквозь шторы поутру,
Как долгожданно—неожиданный подснежник.
Звонок раздался, так как час его настал,
Он предугадан был течением событий.
С собой беру я свой нехитрый капитал —
Стихи и фото – с красотою плод соитий.
Автобус полз, в нём с «капиталом» в рюкзаке
Я обливалась п?том, не учтя погоды.
Плюс грел рюкзак в зажатом кулаке:
Компактно в нём мои лежали годы —
Часть в снимках отразившись, часть – в стихах.
Я ехала одна к прекрасному на встречу.
Дорога к чуду не была отнюдь тиха:
На площади у Ленина звучали чьи—то речи.
Там микрофон про город что—то лгал
И призывал сограждан к долгу и свершеньям.
Но от толпы дорога не была долга,
И фарс на площади её был завершеньем.
По лестнице с непраздничным амбре
Взошли мы в мастерскую, что «на крыше»,
Внизу толпы оставив шум и сивый бред,
Реальность принимая ту, что выше.
Я погружалась в зазеркальные миры —
Плыла душа по облакам—полотнам,
Где, постигая дух фантазии игры,
Сама становишься в какой—то миг бесплотной,
Сливаясь с образом воздушным на холсте,
Проникнув в суть его, фактуру, цвет и запах,
И за виденьями уже не замечая стен.
Когда б спросили, не нашла б, где юг, где запад.
Пространства—времени я пребывала вне,
Но всё прекрасное в земном имеет точку.
Я ухожу, неся подаренные мне —
Час чуда и ещё – фигурку Ангелочка.
   

***

… Опять «веники» припёрли из парка,
опять мусор выносить.
Из разговора
Затем и собирала я букеты,
И отвоёвывала их у комаров и ос,
Чтоб на столе волшебствовало лето
И радовало глаз и чуткий нос.
А ты предвидишь – снова будет «веник»
И мусор от увядших лепестков,
Но в жизни красота – всегда мгновенье.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''


1 2 3