Он закрыл за собой дверь, прошел по красному с золотом персидскому ковру к столу красного дерева, доминировавшему в комнате. Сев в стоящее за столом кресло, Мэтью тихо выдвинул самый верхний ящик. В нем карты не было, и Мэтью перешел к следующему. Тщательный поиск среди бумаг, сургучных печатей с вензелем "Б", официального вида документов и тому подобного карты не обнаружил. Не было ее в третьем ящике, а также в четвертом и последнем.Мэтью встал, подошел с фонарем к полкам книг. Скрипнувшая по пути половица заставила его покрыться гусиной кожей. Потом он начал методично перебирать по очереди тома в кожаном переплете, полагая, что карта может быть сложена и помещена между книгами. Конечно, она также может быть вложена внутрь какого-либо тома, а тогда поиск займет куда больше времени, чем он рассчитывал.Примерно в середине работы Мэтью услышал шаги на лестнице. Он замер, прислушиваясь. Шаги достигли верха лестницы и тоже замерли. Какое-то время ни Мэтью, ни человек снаружи не двигались. Потом шаги приблизились к кабинету, щель между дверью и полом осветилась фонарем.Быстро отодвинув стекло своего фонаря, Мэтью задул свечу и, отойдя под защиту стола, скорчился на полу.Дверь открылась. Человек вошел внутрь, секунду постоял, и дверь закрылась вновь. На стены лег красноватый отсвет от фонаря — человек водил им из стороны в сторону. Потом раздался голос, но так тихо, что за пределами комнаты его бы не услышали.— Мистер Корбетт, я знаю, что вы только что задули фонарь. Я слышу запах погашенной свечи. Вам не трудно будет показаться?Мэтью встал, и миссис Неттльз направила свет лампы на него.— Может, вам интересно будет, что моя комната как раз под этой, — сказала она. — Я услышала, что кто-то ходит, и подумала, что это должен быть мистер Бидвелл, поскольку это — его кабинет.— Простите, я не хотел вас будить.— Не сомневаюсь, что не хотели, но я уже не спала. Я хотела подняться и посмотреть на него, поскольку днем он был очень не в себе. — Приблизившись, она поставила фонарь на стол. Одета она была в мрачный серый чепец и ночной халат того же оттенка, а на лице ее был размазан призрачно-зеленый крем для кожи. Мэтью не мог не подумать, что увидь Бидвелл миссис Неттльз в таком виде, он бы решил, что этот лягушкоподобный призрак выполз из адского болота. — Ваше проникновение в эту комнату, — сказала она сурово, — не имеет оправданий. Что вам здесь нужно?Ничего не оставалось, как сказать правду.— Из слов Соломона Стайлза я понял, что у Бидвелла есть карта Флориды, нарисованная французским исследователем. Я думал, что она может быть спрятана здесь: либо в столе, либо на книжных полках.Миссис Неттльз ничего не сказала, но посмотрела таким взглядом, который мог бы просверлить в Мэтью две дыры.— Я не говорю, что я решился, — продолжал Мэтью. — Я только говорю, что хотел увидеть карту, узнать, что там за территория.— Территория такая, что она вас убьет, — сказала женщина. — И леди тоже. Она знает, что вы задумали?— Нет.— Вы не считаете, что надо было первым делом спросить ее, а потом уже планировать?— Я не планирую. Я только смотрю.— Ну, смотреть... как бы там ни было. Может, ей не хочется погибать в пасти диких зверей.— А что тогда? Лучше погибнуть в огне? Позвольте не поверить!— Умерьте голос, — предупредила она. — Может, мистер Бидвелл повредился умом, но не слухом.— Но... если мне и дальше искать карту... может быть, вы уйдете и забудете, что меня здесь видели? Это дело мое, и только мое.— Нет, вы не правы. Это еще и мое дело, потому что я вас в это втравила. Держала бы я язык за зубами, ничего бы...— Простите, — перебил Мэтью, — но вынужден не согласиться. Вы меня не втравили, по вашему выражению, а помогли увидеть, что не все в этом городе так, как кажется. Что — знаете вы об этом или нет — огромное преуменьшение. Я бы серьезно усомнился в том, что Рэйчел ведьма, даже если бы вы были одним из свидетелей против нее.— Ладно, тогда, если вам так очевидна ее невиновность, почему ее не видит магистрат?— Непростой вопрос, — сказал он. — В ответе следует учесть возраст и жизненный опыт... которые в данном случае оба мешают мыслить ясно. Или, можно сказать, видеть за пределами прямой борозды на кривом поле, на которое вы так образно указали при нашей первой встрече. А теперь: вы мне позволите продолжать поиски карты?— Нет, — ответила она. — Если уж вы так настропалились ее найти, я вам на нее покажу. — Она подняла фонарь и направила его свет на стену позади стола. — Вон она висит.Мэтью взглянул. И действительно, на стене висела коричневая пергаментная карта, растянутая в деревянной раме. Она была около пятнадцати дюймов в ширину и десяти в высоту, расположенная между портретом маслом парусного корабля и рисунком углем, изображавшим лондонские доки.— Ох! — сказал Мэтью смущенно. — Спасибо вам.— Вы лучше проверьте, то ли это, что вам нужно. Я знаю, что там по-французски, но никогда особо не обращала внимания.Она протянула Мэтью фонарь.Почти сразу Мэтью увидел, что это он и искал. Это была часть большей карты, и она отображала территорию примерно от тридцати миль к северу от Фаунт-Рояла до области, надписанной выцветшими чернилами "Le Terre Florida" Земля Флорида (фр.).
. Между Фаунт-Роялом и испанской территорией старинное перо нарисовало обширный лес с отдельными полянами, меандрами рек и множеством озер. Только эта карта была с фантазией, поскольку одно озеро было изображено в виде морского чудовища и названо составителем "Le Lac de Poisson Monstre" Озеро рыбы-чудовища (фр.).
. Болото — обозначенное символами травы и воды вместо символов деревьев, — тянувшееся вдоль всего побережья от Фаунт-Рояла до Флориды, было названо "Marais Perfide" Коварное болото (фр.).
. И еще одна зона болот, миль пятьдесят-шестьдесят к юго-западу от Фаунт-Рояла, носила название "Le Terre dc Brutalite" Земля Жестокости (фр.).
.— Это вам поможет? — спросила миссис Неттльз.— Скорее обескуражит, чем поможет, — ответил Мэтью. — Но некоторая польза действительно есть.Он увидел что-то вроде поляны в чаще милях в десяти от Фаунт-Рояла, которая имела — по странным и перекошенным масштабам карты — где-то мили четыре в длину. Еще одна поляна, несколько миль в длину, лежала к югу от первой, и на этой находилось озеро. Третья, самая большая из всех, была к юго-западу. Они походили на следы ног какого-то первобытного великана, и Мэтью подумал, что если действительно существуют эти свободные от леса зоны — или хотя бы такие, где чаща не столь perfide, то они представляют собой путь наименьшего сопротивления до Флориды. Может быть, это и есть тот "самый прямой путь", о котором говорил Соломон Стайлз. В любом случае идти по ним казалось несколько легче, чем день за днем прорываться через девственный лес. Мэтью еще заметил несколько мелких надписей "Indien?" Индейцы? (фр.)
в трех далеко отстоящих друг от друга местах, ближайшее из которых было в двадцати милях к юго-западу от Фаунт-Рояла. Он предположил, что знак вопроса отмечает возможную встречу либо с живым индейцем, либо местонахождение какого-либо индейского предмета, или даже услышанный грохот барабанов племени.Это будет непросто. На самом деле — невероятно трудно.Можно ли добраться до Флориды? Да, можно. Держа на юго-запад, на юг, снова на юго-запад и перебираясь между этими менее заросшими следами великана. Но, как он сам понимал, он никак не кожаный чулок, и простейший просчет в определении положения солнца может завести его и Рэйчел в Тегге Brutalite.Но тут все — terre brutalite. Разве не так?"Это сумасшествие! — подумал он, обескураженный грубой реальностью. — Полное сумасшествие!" Как он даже мог вообразить себе такое? Заблудиться в этих страшных лесах — это же тысячу раз погибнуть!Он вернул фонарь миссис Неттльз.— Спасибо, — сказал он, и она услышала в его голосе признание полного поражения.— Ага, — сказала она, принимая фонарь. — Зверски трудно.— Не зверски трудно. Просто невозможно.— Так вы это, выбросите из головы?Он провел рукой по лбу:— А что мне делать, миссис Неттльз? Можете вы мне сказать?Она покачала головой, глядя на него с печальным сочувствием.— Очень жаль, но не могу.— И никто не может, — безнадежно проговорил он. — Никто, кроме меня. Сказано, что нет человека, который был бы, как остров... но у меня такое чувство, что я по меньшей мере — отдельный доминион. Не пройдет и тридцати часов, как Рэйчел поведут на костер. Я знаю, что она невиновна, и ничего не могу сделать, чтобы ее спасти. Поэтому... что я должен делать, кроме как строить дикие планы добраться до Флориды?— Вам нужно ее забыть, — сказала миссис Неттльз. — Жить своей жизнью, а что умерло, то умерло.— Это разумный ответ. Но во мне тоже что-то умрет в понедельник утром. То, что верит в правосудие. И когда оно умрет, миссис Неттльз, я не буду стоить ни гроша.— Вы оправитесь. Все живут, как должны жить.— Все живут, — повторил он с оттенком горькой насмешки. — Это да. Живут. С искалеченным духом и сломанными идеалами живут. Проходят годы, и забывается, что их изувечило и сломало. Принимают это как дар, когда становятся старше, будто увечье и перелом — королевская милость. А тот самый дух надежды и идеалы юной души считают глупыми, мелкими... и подлежащими увечьям и слому, потому что все живут, как должны жить. — Он посмотрел в глаза женщины: — Скажите мне, в чем смысл этой жизни, если правда не стоит того, чтобы за нее сражаться? Если правосудие — пустая оболочка? Если красоту и грацию сжигают дотла, а зло радуется пламени? Должен я рыдать в тот день и сходить с ума или присоединиться к ликованию и потерять душу? Сидеть у себя в комнате? Или пойти на долгую прогулку — только куда мне идти, чтобы не осязать этот дым? И жить дальше, миссис Неттльз, как все живут?— Я думаю, — сказала она мрачно, — что выбора у вас нет.На эти слова, раздавившие его своей железной правдой, у него не было ответа.Миссис Неттльз вздохнула, опустив голову. Ее огромная тень от лампы качнулась.— Идите спать, сэр, — сказала она. — Уже ничего больше сделать нельзя.Он кивнул, взял свой потушенный фонарь и сделал два шага к двери. Остановился.— Знаете... я на самом деле думал, хотя бы очень недолго, что смог бы это сделать. Смог бы, если бы как следует осмелился.— Что сделать, сэр?— Стать борцом за правду, — задумчиво сказал он. — Защитником Рэйчел. И когда Соломон Стайлз мне сказал про тех двух рабов, что сбежали — про брата и сестру — и что они почти добрались до Флориды... я подумал... что это возможно. Но я ведь ошибся? Невозможно, и никогда возможно не было. Ну ладно. Так мне пойти лечь? — У него было чувство, что он мог бы проспать год и проснуться с бородой и потеряв ощущение времени. — Доброй ночи. Или уже... доброе утро.— Брат и сестра? — переспросила миссис Неттльз с озабоченным лицом. — Вы о тех двух рабах, что сбежали... помнится... в самый первый год?— Да. Стайлз мне говорил, что это было в первый год.— Те двое, что почти добрались до Флориды? Мистер Корбетт, это же были почти дети!— Дети?— Да, сэр. Оукли Ривз и его сестра Дальчин. Я помню, они сбежали, когда умерла их мать. Она была кухаркой. Мальчику было тринадцать, сэр, а сестре — не больше двенадцати.— Что? Но... Стайлз мне говорил, что их заковали в кандалы. Я думал, они были взрослые!— О, их действительно заковали, хотя у парнишки была сломана нога. Их посадили в фургон и увезли. Я знала, что они удрали, но понятия не имела, что они добрались так далеко.— Дети, — повторил Мэтью. Он моргнул, пораженный откровением. — Боже мой! Если двое детей смогли столько пройти...Он взял фонарь у нее из руки и снова стал рассматривать карту французского исследователя — на этот раз с молчаливым вниманием, говорящим о многом.— Им было нечего терять, — сказала миссис Неттльз.— Мне тоже.— Им было все равно, жить или умереть.— Мне хочется, чтобы Рэйчел осталась жить. И я тоже.— И не сомневаюсь, что им кто-то помогал. Кто-то старший, из рабов, собрал им все, что нужно.— Да, — согласился Мэтью. — Наверное, так и было.Он повернулся к ней, глаза его горели яростной решимостью.— А вы не согласитесь сделать то же для меня, миссис Неттльз?— Нет, не соглашусь! Я намертво против!— Ну хорошо. Вы выдадите меня, если я сам соберу необходимые предметы? В частности, спички, кремень, нож, одежду и обувь для меня и для Рэйчел и запас еды. Я бы взял все это в доме.Миссис Неттльз не ответила. Она нахмурилась, и лягушачье зеленоватое лицо иначе как устрашающим назвать было нельзя.— Я прошу вас только о том, о чем вы однажды просили меня.— Бог свидетель, не могу я видеть, как вы пуститесь в такое безумие и загубите свою молодую жизнь. А как же магистрат? Вы его бросите?— Я благодарю Бога, который ваш свидетель, что магистрат Вудворд на пути к выздоровлению. И я ничем не могу ускорить этот процесс.— Но если вы его так бросите, вы можете его сломать. Об этом вы подумали?— Подумал. Это горький выбор — между Рэйчел и магистратом. Но перед этим выбором я стою. Я собираюсь написать ему письмо, в котором все объясню. Мне остается только надеяться, что он прочтет и полностью поймет мои рассуждения. Если нет... то нет. Но я надеюсь — верю, — что магистрат поймет.— А время? Сейчас глубокая ночь.— Все надо будет собрать и приготовить за двадцать четыре часа. Я хочу ее оттуда забрать и уйти задолго до рассвета.— Это безрассудство! — сказала она. — Как вы собираетесь получить у Грина ключ? Он же не откроет вам дверь, не пустит туда и обратно!— Это еще надо будет обдумать.— И потом куда? Прямо к воротам?— Нет, — ответил Мэтью. — Через болото, как шли те рабы.— Ха! Да если пять миль пройдете, будете везучий, как Ангус Мак-Куди!— Я понятия не имею, кто это, но полагаю, что какой-то удачливый персонаж, ваш земляк. Если это благословение, я за него благодарен. — Он поставил фонарь на стол и измерил пальцами свободной руки расстояния по карте. — Нужен компас, — решил он. — Без него я дороги не найду. — Ему пришла в голову мысль. — Скорее всего компас был у Пейна. Вряд ли он возразил бы, чтобы я поискал у него в доме. И увы, миссис Неттльз, мне придется освободить эту карту из плена.— Вы мне такого не говорите. Я не хочу знать.— Хорошо, я ее оставлю пока на месте. Нет смысла афишировать свои намерения.— За вами погонятся, — сказала она. — Скорее всего погоню поведет мистер Стайлз. Не успеете оглянуться, как вас поймают.— А зачем за нами гнаться? Ни Рэйчел, ни я ничего для Бидвелла не значат. Он даже больше обрадуется, что никогда не увидит меня, чем ее. Думаю, он пошлет Стайлза поискать на скорую руку, но лишь для очистки совести.— А я вам говорю, что вы ошибаетесь. Мистер Бидвелл хочет, чтобы все увидели ее сожжение.— Сомневаюсь, что много останется народу смотреть это представление. — Мэтью вынул свечу из своего фонаря и зажег от горящего фонаря миссис Неттльз. Потом вставил свечу обратно. — Когда я доставлю Рэйчел туда — в безопасное место, в поселок или какой-нибудь форт, — и вернусь, я ему все объясню.— Постойте. — Миссис Неттльз посмотрела на Мэтью так, будто у него череп треснул сильнее, чем она думала. — Вы что говорите? Вернетесь?— Правильно. Я отведу Рэйчел во Флориду, но сам там оставаться не собираюсь. Если я по карте и компасу дойду туда, то смогу и вернуться обратно.— Молодой дурак! Вас никто не отпустит обратно! Нет уж, сэр! Как только испанцы наложат на вас лапы — на граждан Англии, — они вас тут же отправят в собственную проклятую страну! Нет, с Рэйчел они будут обращаться прилично, поскольку она португалка, но вас проведут по улицам, как танцующую обезьяну!— Это только если они — по вашему выражению — наложат на меня лапы. Я сказал, что отведу Рэйчел в поселок или форт, но не говорил, что сам туда войду. Да... еще одна вещь мне нужна: палка, леска и крючок, чтобы рыбу ловить.— Вы же городской парнишка, что вы знаете насчет "рыбу ловить"? Ладно, в лесу ваше безумие быстро излечится. Помоги Бог вам и этой бедной женщине, и благослови Он ваши кости, когда они с высосанным мозгом будут лежать в логове какого-нибудь зверя!— Приятный образ на сон грядущий, миссис Неттльз. А теперь я должен оставить ваше общество, поскольку день у меня обещается напряженный.Он взял фонарь и пошел к двери, стараясь ступать полегче.— Минутку, — сказала она. Глаза ее смотрели в пол, на скулах ходили желваки. — Если вы еще об этом не подумали... то подумайте, не зайти ли к ней в дом и не прихватить ли оттуда одежду. Все ее пожитки еще там, думаю. Если же вам нужна лишняя пара сапог... я могла бы помочь.— Любая помощь будет принята с благодарностью.Она посмотрела на него острым взглядом:— Идите спать, а утром на свежую голову подумайте еще раз. Слышите?— Да. И благодарю вас.— Вам бы надо меня проклясть, а благодарить, только если я вас сковородкой по голове съезжу!— Это наводит на мысль о завтраке. Вы меня не разбудите в шесть утра? И можно мне дополнительную порцию бекона?— Да, — мрачно ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
. Между Фаунт-Роялом и испанской территорией старинное перо нарисовало обширный лес с отдельными полянами, меандрами рек и множеством озер. Только эта карта была с фантазией, поскольку одно озеро было изображено в виде морского чудовища и названо составителем "Le Lac de Poisson Monstre" Озеро рыбы-чудовища (фр.).
. Болото — обозначенное символами травы и воды вместо символов деревьев, — тянувшееся вдоль всего побережья от Фаунт-Рояла до Флориды, было названо "Marais Perfide" Коварное болото (фр.).
. И еще одна зона болот, миль пятьдесят-шестьдесят к юго-западу от Фаунт-Рояла, носила название "Le Terre dc Brutalite" Земля Жестокости (фр.).
.— Это вам поможет? — спросила миссис Неттльз.— Скорее обескуражит, чем поможет, — ответил Мэтью. — Но некоторая польза действительно есть.Он увидел что-то вроде поляны в чаще милях в десяти от Фаунт-Рояла, которая имела — по странным и перекошенным масштабам карты — где-то мили четыре в длину. Еще одна поляна, несколько миль в длину, лежала к югу от первой, и на этой находилось озеро. Третья, самая большая из всех, была к юго-западу. Они походили на следы ног какого-то первобытного великана, и Мэтью подумал, что если действительно существуют эти свободные от леса зоны — или хотя бы такие, где чаща не столь perfide, то они представляют собой путь наименьшего сопротивления до Флориды. Может быть, это и есть тот "самый прямой путь", о котором говорил Соломон Стайлз. В любом случае идти по ним казалось несколько легче, чем день за днем прорываться через девственный лес. Мэтью еще заметил несколько мелких надписей "Indien?" Индейцы? (фр.)
в трех далеко отстоящих друг от друга местах, ближайшее из которых было в двадцати милях к юго-западу от Фаунт-Рояла. Он предположил, что знак вопроса отмечает возможную встречу либо с живым индейцем, либо местонахождение какого-либо индейского предмета, или даже услышанный грохот барабанов племени.Это будет непросто. На самом деле — невероятно трудно.Можно ли добраться до Флориды? Да, можно. Держа на юго-запад, на юг, снова на юго-запад и перебираясь между этими менее заросшими следами великана. Но, как он сам понимал, он никак не кожаный чулок, и простейший просчет в определении положения солнца может завести его и Рэйчел в Тегге Brutalite.Но тут все — terre brutalite. Разве не так?"Это сумасшествие! — подумал он, обескураженный грубой реальностью. — Полное сумасшествие!" Как он даже мог вообразить себе такое? Заблудиться в этих страшных лесах — это же тысячу раз погибнуть!Он вернул фонарь миссис Неттльз.— Спасибо, — сказал он, и она услышала в его голосе признание полного поражения.— Ага, — сказала она, принимая фонарь. — Зверски трудно.— Не зверски трудно. Просто невозможно.— Так вы это, выбросите из головы?Он провел рукой по лбу:— А что мне делать, миссис Неттльз? Можете вы мне сказать?Она покачала головой, глядя на него с печальным сочувствием.— Очень жаль, но не могу.— И никто не может, — безнадежно проговорил он. — Никто, кроме меня. Сказано, что нет человека, который был бы, как остров... но у меня такое чувство, что я по меньшей мере — отдельный доминион. Не пройдет и тридцати часов, как Рэйчел поведут на костер. Я знаю, что она невиновна, и ничего не могу сделать, чтобы ее спасти. Поэтому... что я должен делать, кроме как строить дикие планы добраться до Флориды?— Вам нужно ее забыть, — сказала миссис Неттльз. — Жить своей жизнью, а что умерло, то умерло.— Это разумный ответ. Но во мне тоже что-то умрет в понедельник утром. То, что верит в правосудие. И когда оно умрет, миссис Неттльз, я не буду стоить ни гроша.— Вы оправитесь. Все живут, как должны жить.— Все живут, — повторил он с оттенком горькой насмешки. — Это да. Живут. С искалеченным духом и сломанными идеалами живут. Проходят годы, и забывается, что их изувечило и сломало. Принимают это как дар, когда становятся старше, будто увечье и перелом — королевская милость. А тот самый дух надежды и идеалы юной души считают глупыми, мелкими... и подлежащими увечьям и слому, потому что все живут, как должны жить. — Он посмотрел в глаза женщины: — Скажите мне, в чем смысл этой жизни, если правда не стоит того, чтобы за нее сражаться? Если правосудие — пустая оболочка? Если красоту и грацию сжигают дотла, а зло радуется пламени? Должен я рыдать в тот день и сходить с ума или присоединиться к ликованию и потерять душу? Сидеть у себя в комнате? Или пойти на долгую прогулку — только куда мне идти, чтобы не осязать этот дым? И жить дальше, миссис Неттльз, как все живут?— Я думаю, — сказала она мрачно, — что выбора у вас нет.На эти слова, раздавившие его своей железной правдой, у него не было ответа.Миссис Неттльз вздохнула, опустив голову. Ее огромная тень от лампы качнулась.— Идите спать, сэр, — сказала она. — Уже ничего больше сделать нельзя.Он кивнул, взял свой потушенный фонарь и сделал два шага к двери. Остановился.— Знаете... я на самом деле думал, хотя бы очень недолго, что смог бы это сделать. Смог бы, если бы как следует осмелился.— Что сделать, сэр?— Стать борцом за правду, — задумчиво сказал он. — Защитником Рэйчел. И когда Соломон Стайлз мне сказал про тех двух рабов, что сбежали — про брата и сестру — и что они почти добрались до Флориды... я подумал... что это возможно. Но я ведь ошибся? Невозможно, и никогда возможно не было. Ну ладно. Так мне пойти лечь? — У него было чувство, что он мог бы проспать год и проснуться с бородой и потеряв ощущение времени. — Доброй ночи. Или уже... доброе утро.— Брат и сестра? — переспросила миссис Неттльз с озабоченным лицом. — Вы о тех двух рабах, что сбежали... помнится... в самый первый год?— Да. Стайлз мне говорил, что это было в первый год.— Те двое, что почти добрались до Флориды? Мистер Корбетт, это же были почти дети!— Дети?— Да, сэр. Оукли Ривз и его сестра Дальчин. Я помню, они сбежали, когда умерла их мать. Она была кухаркой. Мальчику было тринадцать, сэр, а сестре — не больше двенадцати.— Что? Но... Стайлз мне говорил, что их заковали в кандалы. Я думал, они были взрослые!— О, их действительно заковали, хотя у парнишки была сломана нога. Их посадили в фургон и увезли. Я знала, что они удрали, но понятия не имела, что они добрались так далеко.— Дети, — повторил Мэтью. Он моргнул, пораженный откровением. — Боже мой! Если двое детей смогли столько пройти...Он взял фонарь у нее из руки и снова стал рассматривать карту французского исследователя — на этот раз с молчаливым вниманием, говорящим о многом.— Им было нечего терять, — сказала миссис Неттльз.— Мне тоже.— Им было все равно, жить или умереть.— Мне хочется, чтобы Рэйчел осталась жить. И я тоже.— И не сомневаюсь, что им кто-то помогал. Кто-то старший, из рабов, собрал им все, что нужно.— Да, — согласился Мэтью. — Наверное, так и было.Он повернулся к ней, глаза его горели яростной решимостью.— А вы не согласитесь сделать то же для меня, миссис Неттльз?— Нет, не соглашусь! Я намертво против!— Ну хорошо. Вы выдадите меня, если я сам соберу необходимые предметы? В частности, спички, кремень, нож, одежду и обувь для меня и для Рэйчел и запас еды. Я бы взял все это в доме.Миссис Неттльз не ответила. Она нахмурилась, и лягушачье зеленоватое лицо иначе как устрашающим назвать было нельзя.— Я прошу вас только о том, о чем вы однажды просили меня.— Бог свидетель, не могу я видеть, как вы пуститесь в такое безумие и загубите свою молодую жизнь. А как же магистрат? Вы его бросите?— Я благодарю Бога, который ваш свидетель, что магистрат Вудворд на пути к выздоровлению. И я ничем не могу ускорить этот процесс.— Но если вы его так бросите, вы можете его сломать. Об этом вы подумали?— Подумал. Это горький выбор — между Рэйчел и магистратом. Но перед этим выбором я стою. Я собираюсь написать ему письмо, в котором все объясню. Мне остается только надеяться, что он прочтет и полностью поймет мои рассуждения. Если нет... то нет. Но я надеюсь — верю, — что магистрат поймет.— А время? Сейчас глубокая ночь.— Все надо будет собрать и приготовить за двадцать четыре часа. Я хочу ее оттуда забрать и уйти задолго до рассвета.— Это безрассудство! — сказала она. — Как вы собираетесь получить у Грина ключ? Он же не откроет вам дверь, не пустит туда и обратно!— Это еще надо будет обдумать.— И потом куда? Прямо к воротам?— Нет, — ответил Мэтью. — Через болото, как шли те рабы.— Ха! Да если пять миль пройдете, будете везучий, как Ангус Мак-Куди!— Я понятия не имею, кто это, но полагаю, что какой-то удачливый персонаж, ваш земляк. Если это благословение, я за него благодарен. — Он поставил фонарь на стол и измерил пальцами свободной руки расстояния по карте. — Нужен компас, — решил он. — Без него я дороги не найду. — Ему пришла в голову мысль. — Скорее всего компас был у Пейна. Вряд ли он возразил бы, чтобы я поискал у него в доме. И увы, миссис Неттльз, мне придется освободить эту карту из плена.— Вы мне такого не говорите. Я не хочу знать.— Хорошо, я ее оставлю пока на месте. Нет смысла афишировать свои намерения.— За вами погонятся, — сказала она. — Скорее всего погоню поведет мистер Стайлз. Не успеете оглянуться, как вас поймают.— А зачем за нами гнаться? Ни Рэйчел, ни я ничего для Бидвелла не значат. Он даже больше обрадуется, что никогда не увидит меня, чем ее. Думаю, он пошлет Стайлза поискать на скорую руку, но лишь для очистки совести.— А я вам говорю, что вы ошибаетесь. Мистер Бидвелл хочет, чтобы все увидели ее сожжение.— Сомневаюсь, что много останется народу смотреть это представление. — Мэтью вынул свечу из своего фонаря и зажег от горящего фонаря миссис Неттльз. Потом вставил свечу обратно. — Когда я доставлю Рэйчел туда — в безопасное место, в поселок или какой-нибудь форт, — и вернусь, я ему все объясню.— Постойте. — Миссис Неттльз посмотрела на Мэтью так, будто у него череп треснул сильнее, чем она думала. — Вы что говорите? Вернетесь?— Правильно. Я отведу Рэйчел во Флориду, но сам там оставаться не собираюсь. Если я по карте и компасу дойду туда, то смогу и вернуться обратно.— Молодой дурак! Вас никто не отпустит обратно! Нет уж, сэр! Как только испанцы наложат на вас лапы — на граждан Англии, — они вас тут же отправят в собственную проклятую страну! Нет, с Рэйчел они будут обращаться прилично, поскольку она португалка, но вас проведут по улицам, как танцующую обезьяну!— Это только если они — по вашему выражению — наложат на меня лапы. Я сказал, что отведу Рэйчел в поселок или форт, но не говорил, что сам туда войду. Да... еще одна вещь мне нужна: палка, леска и крючок, чтобы рыбу ловить.— Вы же городской парнишка, что вы знаете насчет "рыбу ловить"? Ладно, в лесу ваше безумие быстро излечится. Помоги Бог вам и этой бедной женщине, и благослови Он ваши кости, когда они с высосанным мозгом будут лежать в логове какого-нибудь зверя!— Приятный образ на сон грядущий, миссис Неттльз. А теперь я должен оставить ваше общество, поскольку день у меня обещается напряженный.Он взял фонарь и пошел к двери, стараясь ступать полегче.— Минутку, — сказала она. Глаза ее смотрели в пол, на скулах ходили желваки. — Если вы еще об этом не подумали... то подумайте, не зайти ли к ней в дом и не прихватить ли оттуда одежду. Все ее пожитки еще там, думаю. Если же вам нужна лишняя пара сапог... я могла бы помочь.— Любая помощь будет принята с благодарностью.Она посмотрела на него острым взглядом:— Идите спать, а утром на свежую голову подумайте еще раз. Слышите?— Да. И благодарю вас.— Вам бы надо меня проклясть, а благодарить, только если я вас сковородкой по голове съезжу!— Это наводит на мысль о завтраке. Вы меня не разбудите в шесть утра? И можно мне дополнительную порцию бекона?— Да, — мрачно ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83